Я не обижаюсь

Соня явно не была той, кто вызывал чувство доверия у людей. И тут речь даже не о том, что она буквально сожгла пол города, пока Олеси не было рядом, нет. Ее действия невозможно было предугадать. Никакое из её по идее очень серьезных решений не было обдумано на холодную голову, эта была чистой воды импровизация психически больного человека. И вроде они так давно друг друга знают, уже успели вступить в полноценные отношения, но Волкова все ещё не знала что их ждёт впереди. То, что происходило сейчас, явно не было спланировано до конца. Корявый порядок действий раздражал Олесю, но нельзя было злить Разумовскую - ведь сейчас у неё были жёлтые глаза, а это ни к чему хорошему не приведет. Как удобно, что настроение можно было отследить по ее глазам. Только вот печально то, что приходится как жертва маньяка, на цыпочках ходить, смотреть на настроение своей вроде как возлюбленной, чтобы ни дай бог не нарваться на проблемы. Но почему-то Олесю эту ничуть не выматывало. Возможно тут влияет тот фактор, что это буквально любовь всей её жизни и другого она просто не видела - а возможно она просто была такой же. Нельзя исключать всех объяснений этой странной ситуации между ними. И то, что этот недо-чумной доктор сейчас сидела над Игорем, проворачивая вокруг руки пистолет, лишь вызвало смех у Олеси. А то, как она ей говорила "не перебивать её", вызывало у неё только чувство умиления. Даже в Птице Волкова видела только обиженного на жизнь ребенка, но точно не злодейку. Ведь это не злодейство, просто искать любви и одобрения в людях. И когда Разумовская начала целиться на Грома, Олеся наконец облегчённо выдохнула. Вот сейчас все наконец должно закончиться. Но не тут то было.... Она резко повернулась на неё и выстрелила в Волкову. Точнее попыталась выстрелить, если бы не предохранитель. — Ты прикалываешься? - это единственный вопрос, который она могла сейчас задать. Серьезно? Не Игоря, а её? Олеся ловким движением выбила из её рук оружие. Хорошо что все обошлось. А ведь могло и не обойтись и тогда бы это был бы последний её день. Волкова подошла к Игорю и ударила его пушкой по голове, разом вырубив его. Пришлось прибегнуть к тому, что было и в прошлый раз. Она сняла с себя костюм чумного доктора и надела его на Грома. В этот раз уже у него точно не останется никаких доказательств того, что он не виновен. Действовать пришлось очень быстро, руки тряслись от волнения. Сама она была в черной одежде под костюмом, а от этого стало только жарче. — Что, злодейский монолог пошел через жопу? - выбора не было, она закинула Разумовскую к себе на плечо. Ведь если она её сейчас не унесет - ничем хорошим это не закончится. — Ты ребенок, а не злодей, Сонечка. - спокойствию Волковой мог позавидовать любой из "призраков". Её ничто не могло вывести из себя, особенно её любовь. Даже такая больная, даже та, что иногда хочет ее убить. И несмотря на сопротивление Разумовской, она не спускала её с себя. Она убежала с ней до самой машины, где и заперла все двери чтобы та не смогла уйти, поехав на всей скорости к зданию "Vmeste". У Олеси никак не поворачивался язык назвать это их домом. Это не то, к чему она привыкла. — Надо было тебя прикончить! Гребанный предохранитель. - слова Птицы никак её не ранили. Она лишь посмеялась, даже не беря это в голову, а тем более не близко к сердцу. Она конечно не была роботом, но жизнь научила её быть такой сдержанной. Волкова на всю катушку врубила метал в авто, чтобы не отвлекаться на возгласы Софии. Потому что слушать её - себе хуже. А что-то типо кричащих мужиков, которые поют про смерть и секс - сейчас самое то. Соня предприняла попытки отвлечь её от дороги толчками, но и в этот раз у неё не получилось. До конца дороги Олеся молчала, никак не реагируя на её провокации. А когда они доехали, она вышла из машины и взяв её, она подкинула Разумовскую на руки. — Сейчас ты тоже очень милая. Просто будто бешенством болеешь, но это не страшно. Ты же знаешь, что я привыкла. - это не враньё. В это тяжело поверить, но ей действительно все равно на то, что делает вторая личность Сони. Она нажала на кнопку и к ним спустилась кабинка лифта. Зайдя в неё, она также направила конструкцию на этаж выше. Они доехали до непосредственно самой комнаты Разумовской и в ней Олеся закрыла дверь и отпустила её наконец. И сразу же после этого она нарвалась на тысячи оскорблений. — Идиотка! У меня был прекрасный план, а ты все опять испортила! Бесполезный кусок дерьма! Ненавижу тебя! Лучше бы ты никогда не понравилась Соне, ты доставляешь ей одни проблемы, жалкое ничтожество! - София подошла к ней и осмелилась дать пощечину. Но Олеся не нервничала. Она нахально улыбалась ей в ответ, поглаживая её по рукам, которыми Соня её ударила. Пернатая подружка - альтерэго Разумовской никогда не могла пробить железную броню Волковой, будь это в буквальном или переносном смысле. Олеся прижала хрупкое тельце к стене и положила руку ей на шею, чуть сжимая. Нет, не для того чтобы причинить боль, а для того, чтобы сделать приятно. — Мне плевать какая это личность. Я принимаю тебя любую. Даже оскорбляющую меня и жаждущую моей смерти. Потому что я знаю, что на самом деле это враньё. Даже ты, пернатое, злое существо, желаешь мне добра. А это злодейский бред лишь из-за того, что ты злишься на меня из-за моего ухода. Я понимаю. Но у меня не было выбора, ты знаешь. Конечно ты злишься, жаждешь моей смерти потому, что тоска по мне заставила тебя сойти с ума. Я стала твоей галлюцинацией. И все же..малышка, я здесь. Видишь? Я здесь. - смотря на то, как гневный, горящий от ненависти к миру, меняется на тот самый, искренний взгляд котенка, она улыбнулась, втягивая Разумовскую в сладкий поцелуй. Она сама и не заметила, как с ее глаз потекли слезы. Тушь размазалась - плевать. Так даже лучше. Пусть Соня видит, что она ей не безразлична. И в тот миг Олеся отстранилась и увидела, как она вернула к себе свою Софу. Её глаза снова стали голубыми, с слегка розовым отливом. Они тоже были наполнены слезами, как и её. Она крепко обняла свою девочку, чуть приподнимая её за талию вверх. Как же она счастлива была видеть её такой. — Прости меня Олеся, прости меня, прости, умоляю прости. Я так люблю тебя, я очень очень сильно люблю тебя..- это то, что в конечном итоге и ожидала услышать Волкова, да и по другому быть не могло. — Ты же знаешь что я не обижаюсь. - конечно, Разумовской явно было за что извиняться. Но держать зло Олеся на неё попросту не может, у неё не получается. Она так кружила её в своих объятиях, пока они вместе не упали на диван. Какое-то время они лежали, смотря в потолок и просто проливая слезы от откровенности этого момента. — Но наказать тебя за это я конечно могу. И я обещаю, тебе понравится. Если ты этого хочешь, кошечка..- Волкова была серьёзна в своем предложении, но от неожиданного переключения на такой расклад событий они обе рассмеялись. — Ох, я не выдержу называть тебя мамочкой слишком часто. Хотя..может это и именно то, чего я хочу..- Соня повернула на неё голову и заправила темный волосы за ухо каре Олеси. Да, она флиртовала. Она очень любила это делать. — Знаешь, так даже лучше. Может если бы ты этого не сделала, я бы не сказала таких слов и не доказала бы тебе, что люблю тебя, Сонечка. И у меня бы не было таких интересных идей насчёт твоего наказания.. Сейчас тебе нельзя называть меня Олесей. Называй меня только мамочкой..- она полностью залезла на Разумовскую, нависая над ней сверху. Она стала ласково поглаживать её по щекам и целовать её лицо, медленно спускаясь к шее. Это мгновенно вызвало смущение Сони, она сильно покраснела, что очень обрадовало Олесю. — Девочка моя..- Волкова взяла её за запястья и завела их над головой Софы, держа их одной рукой. Она сильно сжала их, начав целовать Разумовскую в губы. Глубоко, грубо и совсем её не жалея, проникая языком по самые гланды. Олеся свободной рукой принялась снимать с Разумовской халат. Оставив её в одном белье, она не переставала целовать Софию, лишая её возможности лишний раз вздохнуть. Волкова на мгновение отпустив её запястья, скинула с нее все нижнее белье, оставив её полностью обнаженной. Вздымающаяся грудь подставлялась для касаний, а вид Сони был настолько великолепным, что Волкова могла смело утверждать, что ее возлюбленная намного божественнее всех картин Боттичелли. Сама Олеся не могла ни о чем думать, кроме как о том, как бы заставить этот острый язык своей богини произносить "мамочка" без остановки. Сама она также плавно избавилась от своей одежды, не видя смысла в том, чтобы оставлять на их горячих телах лишние тряпки. Она вновь вжала тонкие руки Софы и в мягкую поверхность дивана. — Мне нужна твоя мольба о большем. Я хочу видеть как ты этого жаждешь. Или получить сопротивление, чтобы заставить тебя себе подчиниться. Смотря чего ты хочешь сейчас..- естественно, у Разумовской не было в планах просто так подчиняться. — Скорее второе. - это и понятно, почему она всегда любила по жёстче. Для неё это более точное проявление любви и в такие моменты ей легче чувствовать себя в безопасности, когда рядом тот человек, который не отпустит её, даже если она попытается в нее выстрелить. Олеся освободила свои ладони для того, чтобы обе переложить на шею Сони. Она несильно сжала их, но она была настолько мощной по своей физической подготовке, что этого хватило для того, чтобы Разумовская начала задыхаться. София стала сопротивляться, толкая её в плечи и пытаясь убрать руки с горла, но сделать у неё этого не удалось. На то она и наняла её как телохранительницу. А чего ещё она ожидала? — Отпусти меня, отпусти! - слабые удары ногами по животу не были в достаточной степени хорошей защитой для того, чтобы Волкова действительно слезла. Видя в глазах Софы мольбу, она наклонилась и вжала ее вниз только крепче. — А что если не отпущу? Убьешь меня? - и в этот момент во всей натуре Олеси просыпались самые настоящие демоны. Всю темноту своих желаний она ника кое собиралась скрывать, ведь поэтому они так идеально друг другу подходят. — Да, именно так! В этот раз ты не спасёшься! - эта игра завораживала своей страстью. Волкова только посмеялась на эту угрозу. Она перевернула Разумовскую на живот и чтобы остановить ее движение ног, она вытащила из под дивана черную коробку. Да, они хранили её именно там, ведь так было удобно для них обеих. Никуда ходить не надо, да и никогда не знаешь, когда она снова понадобится. Олеся извлекла оттуда верёвку и связала лодышки и заверенные за спину запястья Сони. Это она точно умеет делать, может даже слишком хорошо. Но раз они уж играют в подобное - почему бы и нет. — Сучка. Кто разрешал тебе так со мной разговаривать? - Олеся не повышала голос. Это было всё ещё спокойствие, но настолько холодное и темное, что по телу Разумовской прибежало тысячу мурашек. Она взяла стек и встав возле неё, Волкова провела по ягодицам наконечником. — Совсем страх потеряла? Думаешь можешь строить из себя злодейку? - цель этого наказания было не обвинить, а дать ощутить Соне всю её любовь, желания и истинные чувства. Треск от удара разнёсся эхом по всей комнате. Она ударила её ещё раз и еще. У Разумовской сопротивляться не получалось, ведь она была слишком туго связана. Она кричала, а точнее сказать стонала, ведь наслаждалась болью и доминированием над собой подобного формата. В конечном итоге если так рассуждать, она ведь заслужила. — Прекрати, прекрати это пожалуйста! - у них ещё не так давно было обговорено стоп-слово "Рысь", поэтому Олеся знала, что останавливаться сейчас нельзя. — Мне больно, пожалей меня! - но в ответ Волкова ударила только сильнее, оставляя на светлой коже красную полоску. — Ты мне ещё на жалость подави! - за этими словами последовало серия шлепков. После них Соня точно будет помнить, что делать так, как она сегодня, больше не стоит. Все же, подобное удовольствие растягивается только в моменте, но потом справляться с последствиями довольно тяжко. А какая разница? Это всё-таки наказание, об этом забывать не стоит. Приятные судороги ног окутывали Разумовскую резкой волной на каждый новый удар. Она кричала очень высоко, жаждая большего. Её мазохизму нет предела. — А тебе это нравится, да? - София старалась прятать свое смущенное и довольное выражение лица, но Олесе не трудно было догадаться что именно такая реакция и будет. Она этого и добивалась. Подойдя чуть ближе, Волкова погладила её по голове и почесала за ухом. В конечном итоге, после 50 надо было остановиться, ведь невзривая на удовлетворение Сони - последствия того не стоят. — Мне понравилось. - София выглядела очень хитрой и возбуждённой. Вторую руку Олеся завела под бедра, нащупав между ними достаточно активную и влажную реакцию. — Я вижу. - она улыбнулась, ощущая от этого полное спокойствие. То, чего ей не хватало все это время. Нет, не секс, а ощущение того, что сейчас неожиданно не произойдет что-то плохое. Ведь за все эти дни, терактов, игр с Громом и его друзьями, новостными каналами, властью, разборками с Хольтом, между ними так редко бывало что-то большее, кроме коротких поцелуев и пары фразочек по типу: "Люблю тебя" или "Спасибо зай". Олеся решила что хочет полностью насладиться ей после самой жёсткой части. Она полностью развязала ее и села на диван рядом, посадив её к себе на бедра. Волкова сжала её талию в своих сильных руках и очень проникновенно поцеловала в губы. Это нельзя была назвать банальной грубостью, столкновения зубами и простыми укусами. Её движения были просчитаны наперед, а все неприятные риски всех моментиков уничтожены заранее. Вот что она дарила Соне всецело - ощущение безопасности, спокойствие и любовь. И даже если София имела много проблем с доверием, Волкова делала все, чтобы та ни на секунду не начала сомневаться в их любви. Может показаться, что среди них двоих Олеся единственная кто старается над их отношениями - но это не так. Разумовская отдавала всю себя, уделяя внимание и заботу единственному человеку, которому она доверяет в этом мире. Да, ей приходилось бороться со своей злобной второй личностью, чтобы не всегда вредить своей любимой - и это огромная проделанная работа над собой очень ценна. Без психолога и нормально подобранных таблеток она делала всё, чтобы изменить свое совсем не приемлемое для отношений поведение в лучшую сторону. Потому что она сама хочет помочь себе, ради того чтобы быть счастливой с Олесей. И она держится за то, что всё-таки она не такая плохая и у неё есть тот человек, который всегда поддержит и примет её любой. На самом деле она тоже принимала и поддерживала Олесю в любых состояниях. Может сегодняшний поступок и был отвратительным, ведь пернатое существо вечно поганило всю картину, но Разумовская делала все возможное, чтобы у них получилось быть опорой и любовью друг для друга. Да даже то, что у неё удалось вернуть здание Vmeste! Ради них двоих. Не только ради себя! Ей было очень важно показать своей старой подруге и девушке то, чего она добилась. И София делилась с ней этим. В долгом поцелуе они передавали друг другу это ощущение тепла. Соня держалась за её плечи, а рот Волковой сдерживал пошлые стоны Разумовской во весь голос. Это продолжалось до того момента, пока Олеся не прервала его. Она схватилась за бедра Софы и резко перевернула её под себя. Удобно устроившись сверху, она потянулась за игрушкой из коробки и достала вибро-кролик, но в двойной версии. Вибратор позволял вставить комфортное устройство с двойным наконечником. Она обильно выдавила на него смазку, обмазав его по всей длине. И именно этим она решила заняться, воспользуясь им для того, для чего он и был создан. — Мольбы о пощаде не помогут. Я собираюсь затрахать тебя до смерти. - Олеся вошла в им в себя и без предупреждения, одним рваным толчком во всю длину вошла вторым концом в Разумовскую. Та начала кричать, сопротивляться, пытаясь оттолкнуть её руками и ногами, но это лишь усиливало её желание Она сжала между пальцами её подбородок, заставляя посмотреть на себя. По мере того, как Волкова бешено билась в неё, крики Сони становились громче до такой степени, что она начала срывать голос от них. Колени, которыми она пыталась пнуть Олесю в живот, стараясь вылезти из этого положения, ради разжигающего желания сопротивления, Волкова быстро отбила ладонью. Она крепко сжала её горло и входя в неё так глубоко, что перед глазами Софы от удовольствия заблестели искорки, телохранительница добавила к этому удары по её бёдрам. — Пожалуйста, мамочка, умоляю..- жалобный голос Разумовской лишь заводил её все сильнее. Звук шлепков тел друг о друга смущал Софию, но в этом и был весь сок. То что Олесю просто невозможно было смутить подобными вещами, а Софу заставить краснеть так легко и делало их такими подходящими друг для друга. Они такие разные и это то, что открывает возможность изучить неизведанный мир иной души со всех сторон. — Прошу, прекрати, я сделаю все, пожалуйста, только не трогай меня. - на это заявление Волкова лишь продолжила свои невероятно интенсивные действия, но в этот раз ещё жёстче, чем до этой фразы. Она неожиданно перестала ее душить и дала Разумовской настолько болезненную пощечину, что Софа вскрикнула и в миг заткнулась. Олеся сильно укусила её за и так красную от удара пощечину. — Знаю, ты жаждешь большего. И именно это я и собираюсь тебе дать, котенок. Моя маленькая жаждущая шлюшка. - она прильнула к её шее и начала оставлять багровые засосы на тонкой кожи. В некоторых участках Олеся вцепилась так, что они начали кровоточить. Она чувствовала, как это господство делает её намного ближе к Разумовской. Её крики и мольбы о пощаде не давали Волковой покоя настолько, что она становилась все жёстче и жёстче. Она знала, что так будет лучше для них обеих и доставляла тем самым им настоящее блаженство в этом завораживающем физическом и эмоциональном контакте. Олеся брала её очень грубо до той поры, пока они обе не достигли трёх оргазмов. Ощущение вибрации внутри и бесконечного трения о стенки и боков клитора, побуждали Разумовскую взмолить о остановке этого бесконечного процесса. Но она не произнесла стоп-слово, ведь ей было интересно посмотреть, что же будет дальше. А дальше Волкова положила её животом на подлокотник дивана и поставила на колени. Она пристроилась сзади и вновь обхватив горячей ладонью горло Софии, снова вошла в неё и в себя силиконовой игрушкой. — Ты не остановишься? - Разумовская дрожала, а от переизбытка оргазмов и постоянной стимуляции она заплакала. Почему-то этот факт никак не заставило её остановить это. Интересно, какой лимит у мазохизма Сони? — Нет, малышка не остановлюсь. Признай что тебе это нравится. Признай и возможно я стану мягче и сделаю то, что захочешь ты. - Волкова задвигалась в ней, медленно но очень глубоко. Слушая стоны Сони, она стонала в ответ, ощущая себя настоящей властительницей над ней сейчас. Через минут 10 ещё нескольких обильных оргазмов, всё же у Олеси удалось добиться от своей рабыни признания. — Да, блять, мамочка, мне очень это нравится. Мне так нравится когда ты так груба со мной. Прошу, пожалуйста, лапай мое тело. Называй меня своей. Я твоя никчемная, жалкая шлюшка. Унижай меня, я хочу этого. - Волкова удивилась такому контрасту между поведением Разумовской, но кто она такая, чтобы не делать то, что хочет её любимая? Сжав шею по сильнее, она увеличила интенсивность толчков. Обдувая горячим дыханием ухо Сони, она слегка прикусил ее за мочку. — Жалкая, никчемная игрушка. Моя игрушка. Только моя. Моя моя моя..моя шлюшка. Моя маленькая ничтожная девочка. Я буду всегда делать только то, чего я захочу, а не то, чего захочешь ты. Обращаться с тобой как с своей бесхребетной куколкой. Своей личной рабыней. Я буду доминировать над тобой и унижать до той поры, пока ты не потеряешь сознание от жестокости моих действий. Моя. Моя моя моя..- все эти оскорбления и грубое обращение никогда не заходило и не зайдет за рамки секса. Потому что это непростительно вести себя так на полном серьёзе с любимым человеком. Но в этом моменте Олеся делала именно то, о чем её просила Разумовская. Безусловно она сама желала этой игры не меньше её. Её действия в сторону Софии были мотивированы исключительно бескорыстной любовью. Кстати о ней. — Маленькая, серьезно, из бескорыстной любви к деньгам? Ты действительно это сказала? Я блять выебу тебя до отключки, но не из-за того, что ты похожа на пачку бумажных. А из-за того, что ты моя мать его жена. - удушивая Соню, она показывала ей весь свой интерес и уважение к её желаниям. Волкова не теряла себя в этих играх и ничем не жертвовала, получая удовлетворение от слез Софы. Да, от слез счастья, а не от слез печали. Она получала свое садистское удовольствие от боли Софии, но что самое замечательное, что этим Олеся не вредила любимой, скорее наоборот, помогала ей исследовать всю глубину их извращённых желаний. И в тот момент, когда вымотанная Разумовская потеряла сознание, Волкова наконец остановилась. Она заботливо уложила Соню на кровать и накрыла её голое тело одеялом, чтобы она не дай бог не замёрзла. — Теперь отдыхай, котенок. Ты явно заслужила того, чтобы больше не думать о всех проблемах, из которых нам удалось выйти только сегодня. - Олеся улыбнулась, пристально наблюдая за тем, как дышала сейчас Софа при полной потери сознария. Она переживала и желала полечить её после их игры, если это действительно будет необходимо. Предварительно вытерев их влажными салфетками, Волкова вернула все игрушки в коробку и забросила её под диван. Она легла рядом с Разумовской, обнимая её за талию. В комнате было так свежо и просторно, что спать на мягком будет более чем комфортно. Прикрыв глазки, Олеся закинула на неё ногу и прижала к себе поближе. Ей нравилось, что сейчас её птенчик был в безопасности. И в конечном итоге, она не обижалась.