Oxytocin

      Многие могли бы сказать, что Накахара Чуя был альфой.       И ему нравилось видеть, как меняются взгляды, когда он говорил о том, к какому вторичному полу на самом деле принадлежит. У других мужчин едва подбородки на пол не падали от того, как широко они раскрывали рот в удивлении.  О да, у этого омеги были стальные яйца. И настолько жёсткий характер, что его побаивались, потому что точно знали — он получит то, что захочет, или заберёт это силой.        Он вдыхал сладкий аромат своей собственной ауры, наслаждаясь тем, как он заполняет комнату, словно густой туман. Его феромоны действовали на окружающих как самый сильный афродизиак, заставляя терять голову от желания обладать им. Запах роз с кориандром, обрамленный нежной ванилью, был его секретным оружием и влиял напрямую на гормональную систему, вызывая всплески эндорфина — гормона лёгкости и радости. Он заменял собой чистую эйфорию, которую могут вызвать наркотики, и так любил неожиданно ярко появляться и так же ярко исчезать, оставляя после себя огромную пустоту. И его всегда будет мало.  Чуя не был альфой. Он любил ставить альф на колени перед собой.  По их собственному желанию.  Или почти по их собственному, ведь нет задачи проще, чем соблазнить того, кто и так жаждет найти себе развлечение на одну ночь. И в новогоднюю ночь он решил взять сразу двоих.  «Чёрт, он очень богатый» — думает администратор публичного дома альф, куда попасть могут лишь избранные.        Это особое место на тёмной стороне Токио. Подобие рынка, на котором торгуют живыми людьми. Очень красивого внутри, но с крайне неприглядным входом, который не сможет отыскать простой смертный.        Товар в наличии был самый разнообразный, но чтобы омега явился в гордом одиночестве и без охраны в место, кишащее хищниками — такое случилось впервые. За стройного красавчика с горящим взглядом и пухлыми губами можно выручить очень круглую сумму, если не пустить его по кругу ради собственного наслаждения и мотивации сотрудников, но…  Чуя не оставлял даже шанса на такие мысли, обнажая аккуратные клыки во время улыбки и слегка прищуривая взгляд синих глаз. Он смотрел на них свысока, как на какой-то мусор, демонстрируя своё превосходство уверенной походкой и выпуская в воздух свои феромоны: — Покажите мне всех, и я оплачу вашу работу такой же суммой, как и моя покупка, — произносит он. — Естественно, наличными.        В мире всё продаётся. Особенно чужое желание с тобой сотрудничать. Нужно лишь предложить более высокую стоимость.  — Как скажете, — отвечает парень, провожая его в комнату для просмотра, следующую сразу за холлом. Она оформлена в тёмных тонах, и освещается лишь мягким неоном. В центре стоит небольшой столик и кресло, а всё оставшееся пространство занимает подиум.  — Я не хочу смотреть дерьмовое фэшн-шоу, с вашего позволения. Пусть просто выйдут в центр по очереди, — цыкает Чуя, плюхаясь на кресло. Он смотрит на администратора снизу и немного сменяет гнев на милость, расслабляясь на бархатной ткани обивки. — Пожалуйста, — продолжает он уже с милой улыбкой. — Да, — отвечает он и несколько раз хлопает в ладоши.        Они серьёзно включают разноцветную световую программу и музыку, будто это сделает сам факт покупки человека лучше, и у Чуи, кажется, мгновенно начинает болеть голова. Он укладывает её на ладонь, скептически глядя вперёд в темноту, и спустя пару минут появляется первый претендент на его деньги, а следом выходят и другие, выстраиваясь на подиуме вокруг. Ладно, это не похоже на модный показ, потому что на них только бельё.  — Второй слева и третий справа, — говорит он, бегло оглядывая толпу мускулистых мужиков, больше напоминающих шкафы. — Сколько?  — Вы уверены, что хотите взять их? Физическая сила и выносливость по сравнению с др… — Я похож на того, кто сомневается в своих решениях? — перебивает Чуя. — Заверните мне этих тощих в подарочную обёртку и сопроводите до машины.        Ещё несколько хлопков, и весь этот гарем уходит туда, откуда пришёл, а администратор копошится на столике, доставая договор с отказом от всех претензий и суммой покупки.  «Боже, как тупо покупать людей» — думает про себя рыжий, серьёзно вычитывая, какие ещё условия там приписали ручкой поверх напечатанного текста. — Отказ от ответственности за сохранность моей жизни? Затрахают до смерти что ли? — посмеивается он.  — Просто формальность, — говорит администратор, протягивая ему ручку. — Пусть будет так, — отвечает Чуя и подписывает. — Бабки в машине, идём.        Будь он последним идиотом, то принёс бы их с собой, но все по-настоящему тёмные делишки требуют некоторой предосторожности. Например, тебе лучше сидеть за рулём заведённого автомобиля, когда завершаешь сделку, иначе действительно можно попрощаться с самым ценным, что у тебя есть. И дай бог, чтобы это была задница.        Они возвращаются тем же путём, что и пришли, пока не оказываются на улице, куда уже успели вывести двух несчастных полуголых. Только теперь их шеи украшают красные подарочные ленточки.        Чуя садится в чёрный джип, заводит его и открывает пассажирскую дверь, указывая взглядом на сумку с наличными, лежащую на переднем сидении:  — Можете пересчитать всё, что должен по договору, а остальное — ваш бонус.        По его расчётам он переплатит раза так в четыре, но что поделать, когда ты слабый пол.        Один охранник остаётся около его подарочков, пока второй подходит, чтобы помочь администратору проверить деньги. И спустя некоторое время, когда он кивает, наконец-то подводят к машине двух альф. — С вами приятно иметь дело, — говорит Чуя.  — Взаимно, — отвечает он. — Удачи в пользовании.  — Ох, не сомневайтесь, она мне совсем не нужна, — улыбается он. И как только живой товар оказывается на заднем сидении, блокирует двери и отъезжает, глядя в зеркало заднего вида. — Два еблана.  — Ну Чуя! — вопит Дазай, наклоняясь к пассажирскому сидению спереди.  — Я с ним солидарен, — фыркает Фёдор, развязывая ленточку на своей шее. — Нет, ну вы мне просто объясните, что это за блядская работа под прикрытием в процессе которой вы оба оказались на панели?! — продолжает возмущаться рыжий, специально поворачивая чуть более резко, чем нужно, чтобы Дазай улетел обратно назад. — Ещё и как второсортный товар!  — Ну допустим, мы умалчивали, — посмеивается Дазай. — Не договаривали...  — Но лжи как таковой — её не было, — продолжает Фёдор, развязывая теперь и ленточку на шее Дазая. — Чуя, прости.  — Да я устал уже вас прощать! Сколько можно?! У меня сейчас был последний раз в прошлом году!  — Новый год ещё не наступил, — посмеивается Дазай, и в него летит кивающая пластиковая собачка, сидевшая на торпеде под лобовым стеклом. Он уворачивается, и улетает она по итогу в багажник. — Да мы отработаем!  — Должны мне в два раза больше денег теперь, — фыркает Чуя, въезжая в пробку на центральной улице города. — Да ёб вашу ж…  — Но это же и так были наши д… — пытается возразить Дазай, но Фёдор вовремя его останавливает, чтобы ещё не отхватил. Нет у них их денег. У них есть деньги Чуи и деньги, которые они дают Чуе, то есть тоже его деньги.  — Что ж, я весь внимание, — отвечает он, поворачиваясь с водительского кресла назад. — Начиная с того, куда делись ваши феромоны. Шмотки ваши кстати в багажнике лежат, но мне так даже больше нравится.  — О, спасибо, — говорит Фёдор, залезая через сидение туда и доставая ещё одну сумку, пока Дазай пытается восстановить хронологию событий за последние… а сколько времени вообще прошло между «Чуя, у нас есть работа на пару дней» до момента, когда он понял, что всё пошло по одному месту, нашёл их и приехал вытаскивать?  — Точно могу сказать, что я и предположить не мог, что кто-то всерьёз занимается работорговлей в современном мире, — начинает он. — Мы даже не успели ничего сделать, ладно? Просто заселились в отель, а проснулись уже не понятно где. — Понятно, где, — поправляет Фёдор, успешно доставший сумку из багажника и уже натягивающий на себя штаны. Печка в машине работает хорошо, конечно, но снег за окном не вселяет надежду на отсутствие ангины, если он снова выйдет на холод голым. — Нас похитили и засунули в бордель, где посчитали непригодными для использование, очень быстро спихнув на самое дно.  — Ага, — кивает Дазай. — Скажи спасибо филигранному умею контролировать феромоны.  — М-м, а стоит только на меня? — фыркает рыжий, проезжая на целый метр вперёд.  — Ну а как ещё? — посмеивается Фёдор. — Подавителями нас тоже накачали на всякий случай, но большую часть времени просто держали в концлагере и даже не выводили на «показы мод», как ты сказал.  — В альфах больше всего ценится физическая сила, потому что их покупают для грязных работ, — говорит Дазай, поглядывая, как одевается его собрат по несчастью, но сам этого делать не планирует. Чуе ведь так больше нравится. — Ну а мы… тощие, да?  — Да. Исхудали ещё больше, аж смотреть страшно, — отвечает он, и после этой фразы Фёдор всё же протягивает Дазаю одежду, чтобы не выёживался и подумал головой. — Ненавижу вас просто за такой шикарный подарок на Новый год.  — Мы всё ещё можем… исполнить любые твои желания? — предлагает Фёдор. — Как два очень верных, преданных и послушных раба. — Да вас только накормить, искупать и спать уложить в нормальных условиях, — отвечает Чуя. — Потом желания. Когда я в себя приду, а то один стресс с вами.  — Он нас любит, — довольным шёпотом говорит Дазай, надевая на себя толстовку. — Меня больше, — ухмыляется ему Фёдор, пока автомобиль снова трогается, чуть проезжая вперёд.