Oxytocin

Амстердам.

      Чуя танцевал в огромном ночном клубе на своей любимой улице красных фонарей.        Изрядно пьяный из-за бесконечного количества шотов, оказавшихся внутри. И накуренный сверху.        Он был одним целым с музыкой, сливаясь с её ритмом, когда горячие губы начали целовать его шею сзади. Руки — гладить грудь через одежду. Вторые губы столкнулись с его, зажимая в жадном поцелуе и по-хозяйски раскрывая рот, обхватывая руками лицо. Знакомый запах мгновенно доводил болезненного возбуждения.  Он так скучал по этим прикосновениям.        Чуя двигал бёдрами в музыку, чувствуя, как его зажимают с двух сторон, трогая, трогая, трогая. И осыпая горячими поцелуями все доступные из-под одежды места.       Тёмный коридор. Расстёгнутая рубашка. Счастливые глаза. Довольная улыбка. Толчок в дверь. Мягкий бархатный диван. Более крепкие поцелуи. Засосы. Укусы. Четыре руки блуждали по его телу, срывая одежду. Громкие стоны. Горячее дыхание. Закрытые глаза. Щелчок бутылочки со смазкой. Нежный минет. Тёплые пальцы внутри. Экстаз.  Он расплакался от удовольствия, отдаваясь процессу целиком и полностью. Отключая разум.        Подаваясь навстречу бёдрами. Подставляя под ласки губы, шею, грудь, руки, ноги, ягодицы. Он весь пылал. В полутьме, слегка освещаемой красным неоном, он видел страстные, слюнявые поцелуи. Стены дребезжали от громкой музыки. Такая правильная и нужная стимуляция внутри, заставляющая тело биться в волне экстаза. Один горячий член, второй. Он принимал их в себя, улетая в космос. Никакие наркотики не штырили так сильно, как настоящие чувства. Чуя кончал с громкими криками, будучи зажатым с двух сторон, тут же снова возбуждаясь, потому что ласки не останавливались.        Он на коленях. Трогает сам, облизывает, кусает, стонет. Хватает руками два лица и по очереди целует, не успевая вдохнуть ни капельки кислорода. Его гладят ещё и ещё. Его руки ниже. Сжимают, царапают, шлёпают. Экстаз. Взрыв фейерверков по всему телу. Снова ритмичные толчки в нужную точку, от которых он едва не падает, но его удерживают. Всё перемешалось. Было не важно, кто и где сейчас находится и что конкретно делает.  Не важно. Просто блядски хорошо.        Тела везде. Касания, касания, касания. Стоны снова и снова. Он сливался с этим сексуальным потоком, раздвигая ноги и раскрывая рот шире. Позволяя полностью проникнуть в себя и делать всё, что только хочется. И снова кончал. Так интенсивно, так ярко, что голова кружилась и предательски отключалась.  Падая в мягкие объятия и получая заботу. Безопасность. Любовь.  В двойном объёме.  Он никогда не соглашался на что-то меньшее, чем лучшее. На что-то меньшее, чем максимум.  — Я так соскучился, — мурлыкал он, наслаждаясь теплом любимых тел.  — Ты сделал выбор? — шептал один из голосов.  И он снова убегал.        Снова скрывался. Снова менял места раз в неделю. Снова расплачивался наличными. Снова маскировал внешность. Снова менял сим-карту.  Ожидая только одного — что его снова найдут. 

Закат на Мальдивах. 

      Он лежит на белоснежном песке, капли стекают по его рельефному телу. Снова горячие поцелуи и ласки. Снова касания. Снова эмоциональное цунами внутри, безжалостно накрывающее коктейлем из гормонов.  Это не любовь, это помешательство. Это крышесносно, поразительно, слишком хорошо, чтобы быть реальностью. Он выгибался и стонал, не в силах сдерживать судороги, краснея и сверкая глазами.  Безостановочно крича: «Ещё!». «Ещё!». «ЕЩЁ!».  Только не останавливайтесь.  Он падал в пропасть. Бесконечно летел в свободном полёте, тая под ласками.  Это было слишком много. Запредельно.        Мягкий песок. Горячие тела. Лучи заката. Два рта на его пылающем члене. Четыре руки на его бёдрах, сжимающие и ласкающие. Океанский бриз. Новые засосы и укусы, оставленные двумя самыми великолепными парнями в мире. Снова крики. Снова стоны. Снова горячее дыхание. Снова стимуляция одновременно везде.  Чуя подсел на наслаждение. Слишком ахуенно, чтобы делать выбор. Он слишком потерял голову. Слишком сильно хотел всё и больше всего на свете боялся, что это когда-нибудь закончится.  Он был готов умереть прямо сейчас, не в силах бороться со своими чувствами и экстазом, разливающемся внутри.  Чуя не был наркоманом. Чуя влюбился. Просто пиздец, как. В двух людей одновременно.  Он просто не мог выбрать, поэтому снова убегал. 

Яхта в Италии. 

      Снова и снова. Ещё и ещё. Больше тёплой воды и пузырьков джакузи. Больше брызг шампанского, которые слизывали с его тела. Больше клубники. Больше масла и смазки. Больше близости. Больше тепла. Больше приятных ласк. Больше поцелуев. Больше любви.  БОЛЬШЕ. — Люблю… — стонал Чуя.        И тут же чувствовал каждой клеточкой тела, что его любят в ответ. В каждом движении. В каждом прикосновении. В каждом взгляде. В каждом стоне. В каждой улыбке. Везде была любовь.       Манипуляторам нельзя влюбляться. Чувства — самое страшное оружие против них.  Он давно смирился с поражением.  Он доверял.  Он отдавал всего себя.  Он принадлежал.  Он словил чёртову передозировку окситоцином.        Чуя громко стонал, когда внутрь проникали горячие языки.  Запредельно ахуенно. До невозможности.  Всё внутри вибрировало.  Он ловил уже третий оргазм. Изнемогал. Жаждал ещё.  Ласки не останавливались. Его жёстко трахали и нежно целовали. Потом наоборот. И снова наоборот.  Гладили, шлёпали, кусали, облизывали, оставляли рисунки из засосов на теле.  Он выгибал спину и громко кричал, царапая тела рядом. Снова падая в крепкие объятия. И получая водопад из поцелуев.  — Я никогда не смогу выбрать… — шептал он, закрывая глаза.  И даже не догадывался, что от него давно не ждали ответа.