Сага о красной толстовке

      Весь день Чимин был так невыносимо возбужден! При каждом движении он чувствовал, как одежда скользит по телу, — это только подстегивало возбуждение. Все утро Чимин танцевал в зале и по его ощущениям, когда он закончил, он был готов наброситься на первого встречного.       Как назло никого из мемберов рядом не было. По крайней мере, в офисе компании. Честно говоря, Пак не видел сегодня никого из них. Он точно знал, что Тэхен все утро был на интервью по случаю выхода его сольного альбома, а Чонгук снимал тиктоки с хубэ. Чимин не знал наверняка, где сейчас его хены, хотя он недавно видел Хосок-хена в холле. Наверное, тот учит хореографию, которую хотел снять через пару дней.       Как бы там ни было, Пак был один с группой привлекательных юных бэк-танцовщиц и не видел мемберов с раннего утра. Чимин закончил прогонять танец где-то к часу дня, и попрощался с командой.       — Хорошо поработали! — сказал он с широкой улыбкой на лице, поклонился и покинул зал.       Чимин уже может идти домой — его расписание на сегодня закончилось — и посмотреть, есть ли кто в общежитии, чтобы он мог выпустить пар. С ним вежливо здоровается сотрудник службы безопасности на вахте, но Чимину так не терпится подняться наверх, что он приветствует его второпях. По правде говоря, если все мемберы ушли, Чимин был согласен просто подрочить в одиночестве. Конечно, он выбрал бы трахнуть кого-то, но если никого нет, он справится с проблемой сам. Ему просто нужно кончить.       Все началось ночью. Чимину приснился сон, и он проснулся с болезненным стояком, который отказывался проходить. Ему снился Юнги в красной толстовке. Чимин воплощал в жизнь каждую свою грязную мечту: он связывал хена, тянул его за волосы и вытрахивал из него всю душу, а хен просил еще. После того, как проснулся, Чимин пошел на поиски Юнги. Просто ну а вдруг?.. Но этим утром на нем не было толстовки, так что донсэн просто пожелал хену доброго утра, поцеловал в щечку и пошел на работу.       Когда Юнги в первый раз поднял тему пассивного согласия, Чимин сомневался. Он любил трахать Юнги, не поймите неправильно! Но что-то пугало Чимина в том, насколько хен доверял мемберам, что был согласен на любой вид секса без активного согласия в моменте.       Когда Паку только исполнилось двадцать и он начал вести половую жизнь, он быстро понял, что ему нравится грубость. Нравится, когда грубо обходятся с ним, нравится применять грубость самому. И когда он начал заниматься сексом с мемберами, то узнал, что большинству из них не нравится та степень грубости, которая по душе Чимину. Хосок, например, не любит шлепать кого-то, и ему не нравится, когда шлепают его. В первый раз, когда Пак попросил ударить его во время секса, им пришлось остановиться, чтобы провести серьезный разговор об их предпочтениях. Секс с Хосоком хорош, и Чимину он очень нравится, но, по мнению Пака, этот хен слишком ванильный.       На другом конце спектра был Тэхен. Ему нравится шлепать Чимина и грубо трахать его. Однажды произошел забавный случай, после которого они впервые узнали об их общих наклонностях. Ким жестко трахал Пака, нависнув над ним и грубо схватив за волосы. Чимин подначивал его, приказывая двигаться быстрее и жестче, дразнил его. Тэхену это надоело, и он отвесил звонкий шлепок. Парни застыли, уставившись друг на друга круглыми глазами. Ким начал извиняться, собирался выйти из Чимина и дать тому пространство, но Пак закинул руки ему за шею и сказал:       — Только посмей остановиться.       Вот и все. Когда они закончили, они поговорили о произошедшем и в деталях обсудили их предпочтения в постели. На том и сошлись.        Сокджин-хену, Намджун-хену и Чонгуку нравилась грубость в зависимости от их настроения, но отношения Юнги к грубому сексу он не знал. Юнги человек заботливый и спокойный, поэтому Чимин даже не пытался проявлять грубость с ним. И Мин никогда не просил больше того, что Пак хотел ему дать, так что Чимин считал его любителем нежного секса.       Так было до того, как хен поднял тему его «использования». Чимин после этого какое-то время нервничал. Юнги сказал, что хочет, чтобы мемберы делали с ним все, что пожелают, и он остановит их, если они сделают что-то вне его предпочтений, но Чимин все равно боялся. Он хотел сделать с хеном так много всего, но боялся, что это «так много всего» будет за гранью для Юнги, и он захочет все закончить. Пак не хотел портить их отношения.       Но в первый раз, когда хен надел толстовку, и они остались в общежитии одни, Чимин был достаточно возбужден, чтобы воспользоваться предложением. Он начал медленно, постепенно повышая степень грубости. Юнги оказался податливым и вставал в ту позу, в которую ставил его Чимин, и не просил его остановиться вне зависимости от того, что делал донсэн. После оргазма оба лежали взмокшие и вспотевшие, восстанавливая дыхание на полу комнаты Юнги. Тогда Чимин мягко спросил его, все ли в порядке. Мин посмотрел на него и нежно улыбнулся.       — Я абсолютно точно в порядке. Ты мог быть грубее, мне нравится такое.       Эти слова отпечатались в голове Пака, и в следующий раз, когда он брал Юнги в красной толстовке, он не сдерживался. И даже если они занимались сексом, когда Мин не носил этот элемент одежды, их близость окрашивалась другими оттенками. Чимин доминировал над Юнги и отпускал себя. Это было непередаваемо!       Так что сегодня, когда Пак чувствовал себя таким взвинченным, он надеялся, что Юнги дома и что он в толстовке. Потому что он хотел его трахнуть, имея возможность не сдерживаться. Маловероятно, что хен будет дома, но Чимин все равно надеялся на это.       Когда Чимин заходит в общежитие, оно встречает его тишиной. Сердце пропускает удар. Пак разувается, делает глубокий вдох и пробует сбавить градус напряжения в теле. Если никого нет, он, по крайней мере, может хорошо провести время наедине с собой: принять душ, пойти в комнату и снять напряжение. Может, он возьмет флешлайт и трахнет его медленно и нежно, растягивая удовольствие и теряя способность думать. Одна только мысль об этом заставляет его закусить губу в предвкушении. Чимин проходит через коридор и гостиную и настраивается хорошо провести время.       Но когда он проходит мимо комнаты Юнги и Сокджина, то замечает приоткрытую дверь. Пак заглядывает в комнату без каких-то ожиданий, но ему кажется, что время останавливается, когда он видит картину перед ним: Юнги на своей кровати в красной толстовке. Он стоит раком, опираясь на локоть, толкаясь в задницу пальцами другой руки. Его рот приоткрыт, выпуская в воздух мягкие дрожащие стоны. Хен довольно тихий, поэтому Чимин и не слышал его, пока не остановился у двери. Но сейчас, когда Пак здесь, все, что он слышит, — это дрожащий голос Юнги.       Чимин, не думая, толкает дверь и подходит к Юнги со спины. Он сдергивает с себя футболку, стаскивает спортивные штаны и раздетый опускается на кровать. Когда его рука скользит по спине хена, тот дергается и вскидывает на гостя испуганный взгляд. Он расслабляется, когда видит Чимина. Губы Мина растягиваются в улыбке.       — Чимин-а… — шепчет Юнги, прогибаясь в спине, когда снова чувствует на себе руки донсэна.       Пак устроился сзади, скользнув ладонями по округлостям ягодиц, сжимая и разминая их. У Юнги потрясающая задница — достаточно упругая, чтобы сжимать ее, но в маленьких руках Чимина она не кажется слишком большой.       — Тихо, — говорит Чимин.       Его голос звучит намного ниже, чем обычно. Похоть затуманивает разум. Чимин был так возбужден весь день, что готов трахнуть кого угодно, но он рад, что это оказался Юнги — он позволит делать с собой все. Чимин отводит одну руку назад и сильно шлепает Юнги по заднице —звонкий звук удара наполняет комнату. Чимин чувствует, как теряет контроль над собой, наблюдая за тем, как расцветает красное пятно на бледной коже хена, и шлепает еще раз. Юнги кричит, его голос красиво отражается от стен. Костяшки его пальцев белеют, когда он стискивает одеяло под собой. Чимину это нравится. Он усмехается, сжимая задницу Юнги обеими ладонями и раздвигая половинки. Пак проводит языком по отверстию, зарываясь лицом меж мягких половинок. Единственное, что Чимин так сильно хотел последние несколько дней — это секс, и сейчас, когда Юнги полностью в его распоряжении, Чимин намерен воспользоваться этим.       Стоны и крики Юнги наполняют тихое общежитие, когда Чимин развязанно трахает его языком. Он погружает кончики указательных пальцев в хена, проскальзывая языком меж них и выходит, растягивая Юнги еще больше. Пак сжимает мясистые ягодицы хена, получая наслаждение от вида изгибающегося Юнги под его ладонями. Стенки ануса сжимаются вокруг языка, когда Чимин ввинчивает его в этот жар так глубоко, как только может. Пак снимает одну руку с ягодиц Юнги, чтобы нежно обхватить его яички, потянуть и перекатить их в руке. Чимин не прекращает чередовать широкие мазки языком и посасывание краев отверстия, извлекая из горла хена всевозможные развратные звуки.       Твердый член Чимина дергается — ему совсем не уделяют внимания — донсэн слегка сжимает яйца хена. Пак, толкаясь ногами, откидывается назад. У Юнги не было и секунды, чтобы пожаловаться, – Чимин уже зарылся рукой в его волосы, пропустив их между пальцев, и дернул на себя. Мин позволил ему это и прогнулся в спине, следуя безмолвному приказу партнера. Пара меняет позу: Чимин встает у края кровати, а Юнги лежит на спине, свесив голову с края кровати. Он держит рот широко открытым, на что Чимин низко удовлетворенно стонет, прежде чем вставить член в глубину податливой глотки.       Пак любит брать хена, когда он только-только надел толстовку, — тогда он уже точно в настроении, но еще не тверд и не возбужден. Ему нравится доводить Юнги до точки кипения, до отчаяния, когда он почти или совсем забывается от желания, когда он разобран на мелкие кусочки. Ему до безумия нравится, когда хен возбужден до крайности, когда он, покрытый потом, извивается на простынях. Когда он такой, каким его застал Чимин сегодня.       Он трахает горло Мина без всякой жалости. Пак держит глаза открытыми, но они так и норовят закрыться, пока наблюдают за тем, как ствол исчезает где-то в глотке хена. Чимин чувствует, как нежные стенки раздвигаются под форму его члена. Он усмехается вспышке воспоминания об их первом сексе в такой позиции. Никто из мемберов и не думал, что Паку нравится быть настолько грубым в спальне, что ему нравится показывать им, каким приятным может быть секс с ним. Сейчас только Юнги может в полной мере закрыть эту потребность Чимина. И все потому, что Юнги хочет этого так же сильно. Они оба хотят сломать друг друга.       Воспоминания о сексе с Юнги и его горячий влажный рот заставляют Чимина пойти дальше. Он вынимает член и заставляет Юнги подняться и снова опереться на колени и локти. Так его розовая задница оказывается приглашающе вздернутой вверх. Пак берет смазку, заботливо оставленную Юнги на столе у кровати, и щедро выдавливает ее на кольцо мышц — он усмехается, когда Юнги ежится от ее прохлады. Чимин смазывает член и пристраивается, готовясь войти. Он застал Юнги за растяжкой, но не знал, насколько хорошо хен успел растянуть себя до прихода донсэна, не знал, насколько хен подготовлен. Пак входит очень медленно: грубость в постели не имеет ничего общего с болью.       Юнги кусает одеяло, а потом и вовсе зарывается в него лицом: Чимин потирается головкой члена о края ануса и надавливает, медленно входя и выходя, постепенно усиливая давление, словно уговаривая тело Юнги раскрыться и впустить его. Приходится потратить на это приличное количество времени, но Чимин отличается хорошим терпением.       Когда головка члена полностью проскальзывает внутрь, внезапно охваченная жгучим жаром, Чимин прикусывает губу, а Юнги приглушенно отрывисто стонет. Пак замирает и массирует поясницу хена большими пальцами, позволяя ему привыкнуть к размеру. Спустя какое-то время Чимин чувствует, как тело Юнги расслабляется, как тиски на головке становятся не такими сильными. Только тогда донсэн возобновляет движение.       — Бля-ать, Чимин-а-ах! — Юнги хнычет, когда Пак оборачивает руку вокруг его не такого твердого члена, нежными движениями доводя хена до полного возбуждения.       — Как ты? — спрашивает Чимин, скользя рукой от члена по спине и до головы Юнги, путаясь пальцами в волосах, нежно царапая ногтями кожу. Юнги снова хнычет, дрожа от переизбытка ощущений в теле.       — Пиздец ах! как хорошо, — задыхаясь, отвечает Мин.       Чимин ухмыляется, впиваясь взглядом в половину лица Юнги, не скрытую в одеяле. Дальше взгляд скользит вниз по спине, почти физически касаясь гладкой кожи, по изгибу талии, переходящему в округлые и мягкие ягодицы, на которых так легко оставить следы от пальцев. Ноги Юнги широко расставлены, так что Чимин может легко опереться хена руками, что он и делает, скользя ладонями по бедрам Юнги и хватая его за тазовые косточки. Мин выглядит невозможно прекрасно!       Чимин держит ровный медленный темп, давая телу хену время привыкнуть к вторжению. Пак прикусывает губу, борясь с желанием зажмуриться — как же приятно скользить глубже и глубже — но он по-прежнему хочет смотреть. Он хочет видеть, как Юнги, вздыхая, приоткрывает губы. Когда Чимин кончает, он хочет видеть, как Юнги сжимает одеяло до побелевших костяшек. Пак двигает бедрами по окружности, не толкаясь, но с губ Юнги слетает глубокий стон — Чимин задел простату. Он хочет, чтобы хен потерял себя в удовольствии, и продолжает двигаться так же.       — Ммм... Бля-ать, — стонет Юнги, извиваясь в наслаждении и сбиваясь на вдохе. Он сжимается вокруг Чимина в ритм его толчков. — Блять, Чимин-а! — выдыхает Мин, прогибаясь в спине еще сильнее. — Пожа-ах!-луйста, сильнее…        Чимин в удивлении поднимает бровь. Обычно Юнги нужно больше времени, чтобы окончательно сломаться и начать выпрашивать что-то. Обычно ему нравится делать вид, что у партнера нет полного контроля над ним.       — Ты совсем в отчаянье, да? — урчит Чимин, толкаясь грубее. Юнги на это громко стонет и кивает, спрятав лицо в одеяле. — Так сильно хочешь? Хочешь, я натяну тебя быстро и грубо?       — Да-а… — хнычет Юнги.       Чимин одновременно и смягчается от того, что он один из немногих людей, кто видит эту уязвимую сторону Юнги, и ликует от того, что хен так легко сдался в его власть.       — Ммм… Даже не знаю. А ты заслужил? — спросил Чимин. В нем искрой вспыхивает волна возбуждения, когда Пак видит, как сужаются глаза Юнги, когда Мин запрокидывает голову, чтобы посмотреть на него.       — Да, — отвечает Юнги.       — Но ты в толстовке, значит, я могу делать, что захочу, так?       Чимин выходит наполовину, чтобы потом вставить жестко, наслаждаясь видимой борьбой Юнги с раздражением к донсэну и желанием сдаться, позволив Чимину поступить так, как захочет он. Но Пак оказывается сильно удивлен.       — В пизду, — бормочет Мин и приподнимается на руках, чтобы стянуть толстовку через голову. Он бросает ее на пол и остается совсем нагим. — А теперь трахни меня нормально или я найду кого-то другого, кто это сделает, — с прищуром говорит Юнги, глядя на Чимина через плечо. Донсэн усмехается.       — Твое желание для меня закон, хен, — произносит Пак низким голосом.       Он убирает руку с бедра Юнги и снова собирает в кулак волосы Мина, одновременно жестко толкаясь в жаркую тесноту его тела. Чимин снова тянет хена на себя, отбирая любую возможность скрыть такие красивые стоны. Как же хорошо иметь возможность прийти и просто трахнуть кого-то после того, как держался весь день. Удовольствие накатывает нарастающими волнами. Чимин наклоняется и убирает волосы от лица Юнги, чтобы прошептать на ухо:       — Я рад, что ты оказался здесь, хен.       Юнги отвечает глубоким стоном, его вдохи становятся быстрыми и рваными. Мин держится только на одной руке. Вторую он протягивает к руке Чимина в его волосах и тянет ее вниз. Чимин выпутывает ее из волос, желая посмотреть, чего хочет Юнги. Он располагает ладонь донсэна на своей шее, и Чимин громко благодарно стонет.       — Блять, да, — шипит Чимин, плотно обхватив горло хена. Он не сдавливает кожу под пальцами слишком сильно, но Юнги нравится само ощущение подчинения. В каждый такой раз Мин настолько обильно кончает, что Чимин хочет делать так снова и снова. Очевидно, Юнги тоже не имел возможности кончить сегодня, поэтому они оба так отчаянно гонятся за оргазмом. Чимин отчетливо чувствует доминирование, контролируя возможность хена дышать, и это заводит. Он уже знает, что долго так не продержится. Чимин держит быстрый жесткий темп и может чувствовать каждый сантиметр нежных стенок, обволакивающих его член. Ощущения слишком приятные, их слишком много, они толкают за край. Кончая, Чимин гортанно стонет, рвано толкаясь в отверстие Юнги. Удовольствие обрушивается на Пака мощным цунами, омывает каждую клеточку, постепенно утихает, пока совсем не растворится, оставив после себя чувство счастья и насыщения.       Но Юнги все еще здесь, и он разочарованно стонет. Чимин стыдится того, что кончил первым. Он выходит из тела хена, но сразу же вставляет пальцы, упирается ногой в кровать и касается члена хена, который так долго оставался без внимания. Пак быстро находит простату и ласкает ее, с напором кружа по ней. Мин рвано стонет, хотя этот звук больше напоминает крик, и вжимается лицом в подушку, пытаясь быть тише. Чимином больше не движет бесконтрольное желание, он уже кончил, и у него пропала охота и дальше мучить хена. Пак знает, что Юнги нужна всего пара быстрых движений по члену, и он кончит прямо на кровать, но Чимин не был бы Чимином, если бы у него все было так просто.       Он наслаждается видом извивающегося Юнги: он ломается под натиском сильного удовольствия, которое дарит ему Чимин. Пальцы на простате приближают Юнги его к оргазму, как и круговые движения другой руки на головке члена. Мин кончает со скулежом, все его тело напряженно застыло, дрожа от удовольствия. Зрелище действительно прекрасное!       Чимин заканчивает ласки медленно, желая, чтобы Юнги прочувствовал оргазм во всех красках. После интенсивного напряжения мышцы в теле Юнги начинают расслабляться. Старшему требуется несколько долгих минут для восстановления. Когда он открывает глаза, его дыхание снова ровное и спокойное. Чимин укладывается рядом, пропуская волосы хена сквозь пальцы.       — Бля, Чимин-а, — позвал Юнги севшим голосом. — Мне правда было нужно.       — Мне тоже, — отвечает Чимин, солнечно смеясь.       — Тэхен-и, мелкий засранец, зашел ко мне в студию до того, как я пошел домой. У нас был секс, но ему позвонили и ему пришлось уйти. Он уже кончил, но я нет. Он просто оставил меня там со смазанной задницей и стояком! — Мин в красках рассказал всю историю, обиженно дуя губы. Пак в ответ усмехнулся.       — Хен, в том, что ему пришлось уйти не было его вины.       — Была! Звонил его друг, а не наш менеджер! Он мог остаться, и его самодовольная ухмылка ясно дала это понять.       — Ты был в толстовке? — спросил Чимин, убирая челку с лица хена.       — Да, — пробурчал Мин.       — Тогда это было частью нашего уговора, разве нет? Мы можем делать с тобой все, что захотим. Разве это не значит, что мы можем оставить тебя без оргазма, если нам так захочется?       — Так и есть, но это полный отстой!       — Ну, тогда ты в любое время можешь просто сказать, что не согласен на такое. Если что-то тебе не нравится, просто скажи нам, и мы не будем этого делать. Все просто, хен.       Чимин пользуется возможностью и целует Юнги в висок. Хен отвечает тихим стоном.       — Ты прав. Ах, ладно, я скажу всем за ужином.       — Всем нам нравится эта договоренность, хен, но если ты захочешь что-то поменять или переписать «правила», то ты должен дать нам знать. По-другому это не работает.       — Да, я понял, — вздыхает Юнги. — Так, я собираюсь сходить в душ и вздремнуть. Можешь присоединиться, если хочешь.       — Когда бы я упустил возможность пообниматься с тобой после того, как вытрахал все твои мозги? — спрашивает Чимин с притворным возмущением в голосе. Юнги фыркает в ответ.       Они оба нехотя встают, бросают грязное постельное в стирку и сворачиваются калачиком под запасным одеялом Юнги. Обнимая друг друга, Чимин и Юнги быстро засыпают сном младенца.