Седьмая

      В хмуром сумеречном небе появились яркие всплески зелёной магической голограммы с портретом молодого юноши, наделённым холодным и жестоким, как небо над головой, взглядом и неказистым веснушчатым лицом, навсегда теперь где-то застывшим под ритмичный ударный траурный звук.

Рональд Уизли #54

Школа Хогвартс. Студент 5 курса, Гриффиндор.

      Гласила табличка на голограмме.       Гермиона, сдерживая сквозь зубы стон боли, поправила толстую верёвку вокруг своих ног и спрятала надломившуюся и обуглившуюся с кончика палочку обратно в чехол, не найдя в себе сил выкинуть теперь абсолютно бесполезное древко. Затем выудила из кармашка куртки пропитанный насквозь потом и кровью бинт и зубами крепко сжала кусок ворота, чувствуя на языке вкус грязной джинсы, что мгновенно противно наполнил рот. Едва ли подавила собственный крик от прикосновения к отвратного вида ожогу, оставленного ей в «подарок» огненной саламандрой. Рванные пузыри, расположенные от предплечья до кончиков пальцев и смешанные с кровью и ошмётками кожи, горели. Но всё же боль совсем немного облегчала мысль, что Гермиона смогла забрать рюкзак Рона Уизли до того момента, как его обгоревшее тело исчезло с поля силой порт-ключа. В его рюкзаке было много интересного, но самое нужное — вонючая мазь оранжевого цвета, что как раз была способна исправить это уродство. Одной рукой выудив из кармана рюкзака смятый и местами повреждённый тюбик и подавляя рвотный позыв, она выдавила совсем немного жирной, мерзкой субстанции на бинт, накрывая получившимся компрессом рану.       В глазах вспыхнули звёзды.       — Блядь! — Нет, кричать нельзя. Держись, Гермиона. Соберись!              Приказывая самой себе и зажав ещё сильнее потную джинсу, она ощутила, что из глаз полились под тихое скуление горячие слёзы.       Чёрт, как же, сука, больно!       Но её запястье заживёт, а вот саламандре и Рональду повезло меньше… Гермиона могла бы сказать, что ей было жалко, что Уизли умер, ведь они как никак были с одной школы и даже с одного факультета — оба гриффиндорцы, только она была старше Уизли на два курса. Но, пожалев о его смерти, она соврала бы самой себе.       Гермионе совершенно не было жаль, на его месте могла быть она, а смерть совсем не входила в её планы. Здесь, на арене и за её пределами, их никто не жалел и не пожалеет. Все, кто был и кто остался пока живым в этом месте, вероятно, гадают, кто следующий и какой смертью падёт, или строят стратегию, от кого избавиться, будут ли ещё смерти от тварей, что создали распорядители, или оставшиеся падут от рук таких же как она — избранных или, сказать куда более точнее, проклятых. Сколько в этот раз продлятся созданные группой бездушных ублюдков голодные игры? День или неделю? Насколько их — её — хватит? У скольких из игроков есть роскошь в виде волшебной палочки, способной избавиться от противника за несколько секунд?        В глазах темнело от усталости и жгучей боли в руке, Гермиона пыталась до последнего балансировать на грани сознания, крепко держась за мысль, что она совсем не хочет умирать.

***

      Череда оглушающих небо выстрелов разбудила её, заставив подскочить и больно удариться головой об ветку. Благо Гермиону крепко держала обвитая вокруг бёдер верёвка.       Ядовитая зелень в ночном небе от голограмм показывала троих:

      Съюзен Боунс #7

Школа Хогвартс. Студентка 5 курса, Пуффендуй.

Седрик Диггори #24

Школа Хогвартс. Студент 7 курса, Пуффендуй.

Виктор Крам #13

Академия Дурмстранг. Студент 7курса.

      Гермиона с облегчением выдохнула: хорошо, что кто-то убил болгарина из Дурмстранга, он был сильным противником. Их осталось тринадцать от изначальной сотни человек. Было немного странно видеть воинственное и симпатичное лицо Виктора Крама в небе. Один его взгляд и отсутствие какой-либо улыбки одновременно пугали и завораживали. Он всем своим видом и действиями внушал, что мог бы стать победителем. Он был черномагом, хорошим в физической подготовке и беспринципным.       Интересно, кто и как смог его одолеть?       Гермиона пошевелила зажившими пальцами, не отнимая взора от ночной синевы, говорящей о том, что следующий день ещё не наступил. Получалось, что за сегодня выбыло уже пять участников.       Славно.       Утром — тощая девчонка Сэй Хаямико, кажется, школа Махутокоро. Днём это могла быть Гермиона, но борьба с Уизли закончилась в её пользу. И вот сейчас в ночь ещё трое.       Оставалось всего семь участников:       Гарри Поттер с порядковым номером #98, юноша семнадцати лет, Хогвартс, друг Рональда Уизли. Гермиона знала о Гарри не так много: он был опасен тем, что является потомственным змееустом, а здесь, в тропиках, она встретила за все дни немало этих тварей. Поттер на её глазах, пока она скрывалась за листьями высоко на дереве, легко и быстро расправился с одним из игроков лишь с помощью одного короткого приказа цветастому питону. А ещё он, так же, как и она, мог быстро и ловко передвигаться по деревьям и лианам. Это означало, что если он вновь найдёт Гермиону, то в этот раз ей может не повезти сбежать от него, найдя гнездо ядовитых муравьёв, и дело закончится плохо.       Драко Малфой, тоже Хогвартс.       Гермиона зло скривилась, снимая пропитавшийся гноем бинт.       Сукин сын, которого должны были убить ещё в начале, хотя бы из-за того, что он был сыном одного из распорядителей. Его папочка — Люциус Малфой — не оставил сына без поддержки, снабдив магическим оружием, опасными видами зелий, чистой водой, запасом еды, будто отправлял сынка на курорт. Конечно же, у этого ублюдка была палочка с разрешёнными непростительными, с помощью которой в первые секунды игры он уничтожил двенадцать участников. Но вот уже три дня о нём не было слышно ничего, и это странно. Раньше этот гадёныш не скрывался, он сразу объединил возле себя полезных «союзников» и, охотившись с этой шайкой, грязно и жестоко устранял, по их мнению, лузеров, оставляя это клеймом на каждом из убитых тел.       Гермиона знала, Малфой был где-то тут, на арене, затаился, но точно жив. Голограмма показывала каждого, кто умер за эти дни, но Малфоя среди павших лиц не было ни разу.       Ещё были двое: близнецы из Шармбатона — Эмильен и Люси, они были совсем юнными, им едва ли исполнилось тринадцать, и они были из тех, кто состоял в шайке Малфоя.       Николай, парень из Дурмстранга, в нём не было ничего особенного: не стратег, не лидер. Он действовал практически по маггловски, беспощадно ломая усыпанной гвоздями дубиной кости своим жертвам.       Катерина из Колдостворца. Гермиона видела эту девчушку только лишь один раз перед стартом, и ей не удалось увидеть, что Екатерина умела и убила ли кого-нибудь. Она лишь знала, что, как и Малфой, Катерина ни разу не появилась среди посмертной таблицы.       Седьмой была сама Гермиона. В свои восемнадцать она надеялась, что эти чёртовы игры обойдут её стороной. Они бы и обошли, если бы она была поумнее и не ответила в прошлом году колкостью профессору Снейпу, преподававшему в их школе искусство ядов и зелий. Она точно знала, это Снейп подтасовал её имя в отбор, видела его сучью улыбочку, когда вместе с другими взошла на помост. Ей хотелось плюнуть в него, стоящего там, внизу, среди ликующей и жаждущей зрелищ толпы. Она могла поклясться, что он буквально выплюнул пожелание «мучительной смерти».       Последние искры голограммы развеялись, и, прогнав образ профессора из головы, Гермиона сменила повязку и, размотав верёвку, покинула дерево. Ночь была отличным временем для возвращения. Она перебежками добралась до одного из своих тайников — груде камней. Совсем непримечательной сверху, а на самом деле спрятавшей под собой целый свод холодной, но безопасной пещеры.       Протиснувшись между узкого прохода, Гермиона осмотрелась. С прошлого раза, как она побывал здесь, прошло пять дней, но всё оставалось как и было: её ловушки не тронуты, добыча от убитых ею и кем-то другим игроков горкой одиноко лежала возле стены.       «Может, стоило дождаться здесь окончания игры?» — Эта мысль постоянно стучала по вискам, как только Гермиона оказывалась в этом месте, но всё же была обречена не сбыться.       Она прекрасно понимала, что ей и никому другому не дадут шанса тихо отсидеться. Но ведь была пропавшая Катерина. Может, она была не так интересна? Жители магической Британии жаждали шоу, следя за всем происходящим в своих тёплых креслицах перед экранами и попивая сладкий бурбон, и точно не любили смотреть на игроков, которые пытались нарушить правила и тихо отсидеться.       — Твари! Чтоб вы все сдохли!       Гермиона остервенело пнула ногой камень и тут же себя обругала, ведь должна вести себя тише и осмотрительней. Она знала, что даже если и спряталась от других игроков, то вот глаза этих паршивых нелюдей наблюдали за ними круглые сутки из-под каждого куста или камня. Подойдя к горке с «сокровищами», она аккуратно выудила из-под самого низа рюкзак, на котором была прикреплена маленькая бирка — «Сэм Донаван»#2 Маггл.       Этот рюкзак был особенно ценен. Мальчишка Сэм, которому он принадлежал, натолкал в рюкзак, вшив прочно в карманные тайнички, шоколадные батончики, орешки и даже банку с тушёным мясом, которую Гермиона до сих пор так и не решилась открыть. Мясо она могла добыть и наверху — птичку или какого-нибудь грызуна. Их количество не было проблемой, но вот сахар: в этом месте, несмотря на то, что они были в джунглях, не нашлось ни фруктов, ни съедобных сладких цветов. Когда Гермиона выудила желанный батончик, по пещере гулким эхом разнёсся шорох обёртки, а рот тут же наполнился слюной. Она откусила совсем небольшой кусочек, не собираясь съедать лакомство полностью и растягивая удовольствие на так долго, как только сможет. Гермиона закрыла глаза в удовольствии от поступившей спасительной дозы сахара в измождённый от поедания неделями пресного мяса организм.       — Вкусно? — с интересом насмешливо прозвучало возле уха, обдавая влажным от воздуха пещеры дыханием.       Реакция Гермионы была в порядке, поэтому уже через секунду враг был под ней.       — Какого… — Глядя в горящие больным азартом глаза, она сглотнула шоколад. — Хрена?!       — Надо было ставить охранные чары, — голос Малфоя дрожал, только вот совсем не от страха, его распирало неуместное положению веселье. — Поделишься со мной тем, что ты ела? Уж больно сладко пахнет, а я голоден.       Его лицо было перемазано грязью, белоснежные волосы слиплись, а тёплая кофта была изодрана. Гермиона опустила глаза ниже и увидела, что его бедро и её ткань брюк медленно пропитываются кровью.       Что бы ни случилось с этим гадёнышем, убить ей его сейчас было реально. Что она и собиралась сделать.       — Я бы не спешил меня убивать, солнышко.       Гермиона надавила на его бедро, и Драко издал глухой стон. Улыбка на её лице расцвела.       — Тебя я убью с особым удовольствием.       Скривившись, Малфой закрыл глаза, а Гермиона почувствовала, как тёплая кровь касалась теперь и её собственной кожи. Потянувшись к чехлу, спрятанному на груди, она одним движением выудила маленький ножичек и приставила его к малфоевской шее. Его кадык нервно дёрнулся, глаза открылись и смотрели на неё. Серые. Как небо прошлым вечером, извещающее о смерти.       Стоп.       Что за мысли? Вонзить и провернуть на сто восемьдесят, выдернуть и выкинуть тело. Здесь не место союзникам, не в этой игре. Но руки запотели.       Сжав нож крепче, Гермиона надавила чуть сильнее, чувствуя, как лезвие соприкасается с кожей сквозь одежду, но недостаточно сильно для того, чтобы пронзить её.       — Мы могли бы стать победителями, солнышко, с тобой вдвоём, как тебе такое?       На краешке его губ треснула кожа, кончик языка прошёлся по повреждённому участку, и Гермиона, следя за его движением, неосознанно сглотнула, чувствуя на языке остатки сладости лакомства.       — Что ты там несёшь, Малфой? Ты покойник.       Убить, Гермиона, если не ты, то он убьёт тебя. Убить.       Лезвие вошло. Глаза Малфоя округлились, будто в неверии, что она действительно была способна на убийство, а с губ сорвалось шипение, сродни ядовитой змее.        — Чёрт, солнышко! Я ведь серьёзно, убери нож. Ты ведь знаешь, кто я!       Гермиона наклонилась к нему. Близко. Слишком близко, опасно. Процедила зло, касаясь своим дыханием его потрескавшихся губ:       — Ты мерзкий ублюдок, сыночек распорядителя, — отталкиваясь и чувствуя необъяснимый растущий страх внутри, добавила: — Конечно, я знаю, кто ты, Драко Люциус Малфой.       — Ну так если ты такая умная, как я о тебе наслышан, то пораскинешь мозгами и уберёшь чёртов нож. Я вытащу нас двоих, обещаю. Хочешь, непреложным свяжемся, а?       В его голосе било отчаяние.       Чёрт, Гермиона, просто вонзи в эту чёртову грудь нож!       Но вместо того, чтобы покончить с ним, она вдруг, не ожидав от самой себя, спросила:       — Как? Как ты свяжешь нас непреложным, если у тебя, похоже, нет палочки, Малфой?       — В рюкзаке, — прохрипел он, — там, в горке твоей добычи, есть рюкзак Пэнси Паркинсон, в нём — спрятанная палочка.       — Врёшь! Я проверила каждый, и ни в одном из них нет ни одной чёртовой палочки, Малфой. Мне надоело. — Рука надавила на лезвие сильнее.       — Стой! Блять! Сто-йаа! Сука, как же больно! — Малфой взвыл. — Рюкзак, коричневый рюкзак с биркой Пэнси Паркинсон. Разорви дно, Грейнджер, разорви дно, там лежит палочка.       Зачем ей такой союзник? Он ведь с сотней вероятностью лжёт ей, нагло лжёт.       Дикая и абсурдная мысль проскользнула дурманящим шёпотом: «Но что, если она сможет одержать победу?»       Где-то там, наверху, бродит Гарри Поттер, который легко расправится с ней. Она знала, что он вряд ли простит ей смерть своего друга. Мысли давили, а стоны боли Малфоя раздражали слух — уж слишком он был громкий.       — Заткнись! Ты мешаешь мне думать.       Посмотрев в ту сторону, где лежала горка рюкзаков, Гермиона зажмурилась, в который раз обругав себя последними словами за совершенно глупое решение, и слезла с Малфоя, держа наготове нож.       — Без глупостей, одно движение, и я вгоню его в твою черепушку, Малфой.       Тот не двигался и даже не смотрел на неё, лишь облегчённо выдохнул и бессильно остался лежать на холодном полу пещеры. Гермиона, не поворачиваясь к врагу спиной, дошла до своих «сокровищ» и из сваленной кучки выудила нужный рюкзак, на бирке которой изящным почерком было выведено чёрными буквами: Пэнси Паркинсон #72. Шармбатон. 7 курс.       На вид он был меньше остальных.       По-варварски сделав надрез лезвием на днище из прочной, без потёртостей, светло-коричневой кожи, Гермиона шумно — не без удивления — выдохнула. Малфой не соврал ей. Внутри днища рюкзака в небольшом тканевом чехле находилось волшебное древко: небольшого размера, изящное, с руной у основания. Гермиона достала палочку, напрочь забыв об опасности сзади, махнула ей, произнося простое:       — Левиоса.       Древко послушалось её.       — Я же говорил. — От нервного прикосновения к плечу и слишком довольного голоса Гермиона вздрогнула. — Ну что, заключим договор, солнышко?