Цепь хозяина

      Вернувшись к себе в трейлер, Сара пережила новый шквал эмоций. Смерть Влада; освобождение; смерть её Влада, которого она так безудержно любила; потеря; смерть того, кто предал ее, кто обращался с ней хуже, чем с бездомной собакой; свобода; новый Владелец цепи… Ей стоило признаться, что что-то внутри нее разрывалось. С одной стороны, она жаждала смерти Влада. Она ненавидела его всей душой. И в тоже время что-то надломилось! Он был единственным человеком из ее прошлого, единственным, кто знал ту, еще наивную и неиспорченную Сару, с чистой душой, искренне любящую…       В этом истерическом состоянии она провела всю ночь. Нет, она страдала не по Владу. Будь он сейчас в ее власти, она бы поступила и впрямь хуже, чем Человек в маске. Она жаждала его крови и страданий! Сара оплакивала этой ночью не его, а себя. Ту Сару, что осталась в далеком прошлом, бегающей по зеленым сочным лугам, любящей сына пастуха и помогающей маме печь ароматный хлеб. Больше не осталось ничего, что бы связывало ее с этим прошлым.       Завывания и всхлипы рыданий слушал только Силач. Мордогрыз не выдержал и всячески уговорил своего собрата остаться на ночную смену взамен на свободный день.       На следующее утро Сара встала лишь к обеду. Голова протрезвела, мысли упорядочились. Это была та новая Сара, которую взрастило предательство и прожитое время. Девушка умылась и вздрогнула, взглянув на себя в зеркало. Она давно уже не видела там старую девчушку с полей. Зато там была другая женщина. Уверенная в себе, не знающая преград. Сара решительно привела себя в порядок, с какой-то злобой на себя стирая следы вчерашней истерии. В ящиках гримерного столика она нашла всё, что было необходимо. Из одежды она принципиально выбрала черное платье в пайетках, полностью обтягивающую ее фигуру, но достигающее лишь колен. Нелепо было ходить в таком днем, но выбор в стиле здесь явно был не велик. Алая губная скрыла бледность и укусы. Черная тушь оттенила жесткий взгляд. Она вышла из трейлера, разбудив тем самым Силача, который всеми силами пытался теперь показать ей, что не спал. Подоспел Мордогрыз, отправляя своего сменщика отдыхать. Но тот упрямо отказался, как-то завороженно смотря на девушку. Они даже снова поцапались, ударяя друг друга в бока и болкаясь позади женской спины.       — Я хочу со всеми познакомиться.       — О, как прикажете, принцесса. — тут же вперед выскочил Мордогрыз. — Идемте. Идемте с нами. Мы вам все покажем, со всеми познакомим. Ведь вы так нравитесь Хозяину, но он почему-то до сих пор не дарит вам маску! Это несправедливо! — Мордогрыз взвизгнул, но осекся, вспомнив недавнее наказание, и тут же исправился. — Но хозяин знает лучше. Да. Мордогрыз это понимает. Идемте.       Силач Саре нравился больше, он хотя бы молчал и угрюмо плелся рядом.       Дэри и Мэри, близнецы карлики-акробаты, Силач, Мордогрыз, Жоззи, безногий Эрик и многие другие. Вскоре они дошли до какой-то большой и длинной клетки, накрытой лоскутными и клетчатыми грязными одеялами. Лишь часть была приоткрыта. Сару привлекло внимание какое-то быстрое движение внутри. Что-то спряталось там. Она с любопытством подошла ближе и села на корточки, пытаясь вглядеться в тьму. Вдруг неожиданно огромный паук прильнул к решеткам, жутко напугав. Но это был не паук… Конечности имели человеческие ладони и пальцы, две стопы… В морде этого существа она узнала вчерашнего Дэниила.       — Дэниил!       — Нет, уже не Дэниил. — Сара немедленно вскочила и обернулась. Позади стоял Человек, на лице которого по-прежнему красовалась безэмоциональная бело-черная маска. — Дин-бом. Это имя подходит ему больше. Ведь так, Дин-бом? — паук вдруг затряс головой и снова скрылся во тьме. — Не любит свет. Надо ему будет подыскать клеть побольше.       — За что ты с ним так?       Маска удивленно взглянула на девушку.       — Вчера ты не уловила урок? Хочешь, чтобы я тебе показал?       — Буду признательна, если мне не обернется это боком.       — Хм… Что ж, хорошо. Пойдем прогуляемся. Подожди меня у входа в шатер для представлений.       Саре практически и не пришлось ждать, как к ней вышел Человек… Без маски, без шрамов, в элегантном черном классическом костюме. Он сошел бы за богатого мужчину. С такой внешностью и видом двери ему были открыты в любое заведение. Человек подал ей руку, и они вышли в город. Шли долго и молча, пока не дошли до местной больницы. Они встали поодаль. Совсем скоро мужчина указал ей на женщину, которая вошла туда, а потом вывезла ребенка на инвалидной коляске, лицо которого было все в синяках, а правый глаз забинтован.       — Смотри, это его вторая жена и приемный сын. Как думаешь, маска паука — достаточно справедливое наказание за такое? В этой больнице они постоянные клиенты.       — Откуда ты знаешь?! Может быть это просто несчастный случай?       — Так подойди и поговори. — Человек вдруг презрительно усмехнулся, но Сара не побрезговала его предложением и уверенно пошла вперед. Во всем стоило убеждаться самой.       — Извините?       С очаровательной улыбкой Сара подошла к женщине, у которой на шее красовался след от удушья, а под глазами висели черные мешки от бессонных ночей.       — Вы что-то хотели?       — Да, я…       Но Сара не успела договорить, так как раздался звонок и женщина взяла трубку.       — Да?       -…       — Полиция? Да, я в курсе, что этот придурок исчез! Весь вечер семья дышала спокойно.       -…       — Нет, не знаю, и знать не хочу. А если что-то с ним и случилось, то пусть сгниет в канаве!       На этом столь содержательный разговор закончился и женщина снова перевела внимание на незнакомку, спрашивая своим низким грубым голосом:       — Так вы что-то хотели? — голос больше подошел бы пропитому мужчине, чем женщине… Пусть даже и такой.       — А? Нет. Нет, извините, я ошиблась.       Женщина лишь безразлично дернула плечами и пошла дальше по своим делам, направляя перед собой инвалидную коляску с сыном. Позади Сары снова оказался Человек.       — Убедилась? Теперь я удостоин твоего доверия?       — Сволочь.       — Надеюсь, это было не в мой адрес.       — Как можно так обращаться со своей женой и ребенком, пусть и приемным…       — Я вижу, что с тобой обращались не лучше.       Сара вдруг неожиданно осеклась и мысленно увидела картины из своей жизни. Как Влад избивал её, если она делала что-то не так… Под действием проклятья она не могла даже сопротивляться ему. Она вспомнила все оскорбления и унижения… Девушка потупила взгляд, под ликующий взгляд Человека, возвышающегося над ее затылком. Он снова считал ее. Он чувствовал грехи и жизнь людей с помощью одного лишь пристального взгляда на них. Кукловод… Издержки профессии. Галантно он снова подал ей руку.       — Не хочешь вернуться?       Голубые глаза встретились с серыми и раздался уверенный женский ответ: «Да».       Шли по улицам они обратно также неторопливо. Пока в Саре не стало нарастать любопытство. Она скосила взгляд на своего спутника уже в третий раз.       — Если хочешь что-то спросить. зачем медлишь?       — Что с тобой случилось? Как ты стал таким?       — Ты про то, что я кукловод? Или про то, что я делаю маски? Или про мои шрамы? Или про то, как я стал директором цирка уродов?       — Про все.       — А ты не скромна.       — Думаю, это было ясно с первой же нашей встречи.       Мужчина посмотрел на нее своим пронзительным взглядом и вновь перевел его прямо перед собой. Губы дрогнулив в новой усмешке.       — Раз хочешь, расскажу.       История была долгой, но при этом весьма лаконичной. Им хватило обратного пути. Снова воцарилось молчание.       — Сегодня снова будет шоу. Я хочу, чтобы ты приходила на каждое. Чудики особенно стараются, когда знают, что ты на них смотришь.       Он склонился к ней и снова поцеловал руку. Сара смотрел на него с подозрением, пытаясь разгадать и испытывая непроизвольный страх. Не удивительно: этот человек мог теперь сделать с ней всё что угодно.       — Ты играешь со мной… То доводишь до истерии, то блещешь галантностью.       Серые глаза исподлобья устремились на Сару. На лице заиграла коварная улыбка.       — Я же кукловод, разве ты об этом забыла? Я играю с человеческими душами, как с марионетками. Ты узнаешь меня с разных сторон. Я тиран. Но могу быть и снисходительным.       Вечером на обещанном представлении было не меньше народа, чем вчера. Собралась самая разнообразная публика. Сара не стала сидеть за портьерой, как в прошлый раз. Она вышла в зрительский зал и заняла то самое место, на котором сидела в её первую встречу с Маской. Чудики и впрямь выкладывались на полную. Сара уже знала многих поимённо и даже больше. Жоззи любила блестяшки. Любые. Она была цыганкой в человеческой жизни, это угадывалось в ее лице. Мордогрыз был льстецом. Мог быть жестоким, но при этом отличался наивностью. Обожал золото. Силач был тихим, больше любил молчать, постоянно находился в каких-то своих мыслях. Мэри и Дэри были охочими до крови. Жажда к жестокости бежала в них вместе с кровью по венам. Карлики отличались особой злобой. У каждого из всех уродцев был свой индивидуальный характер.       После выстпуления Сара разделила ужин с Человеком, который снова был в маске. Почти все время они молчали. Он давал ей время привыкнуть, расслабиться, ибо Сара и впрямь походила на загнанную черную кошку, щетинящуюся в темном углу и шипящую на всех чужаков. Человек задал лишь один вопрос:       — И как тебе публика?       — Также как вчера, и десять лет назад.       — Конкретнее. — это был не вопрос, а сухое указание говорить дальше.       — Все разные. Кто-то уходит еще во время выступления, кто-то сидит до конца и плюется уже потом, кто-то чувствует свое физическое превосходство, а кому-то это всё и впрямь нравится.       — А тебе?       Сара выдержала паузу, смотря прямо на неподвижную маску.       — Сложно смеяться, зная, что за этим стоит боль.       — Боль освобождения и великое разоблачение всех, кто приходит посмотреть. Согласись, было бы куда лучше видеть души людей сразу, без их лживой оболочки? Разве тогда бы ты не отвергла Влада 230 лет назад, не прожила бы счастливую человеческую жизнь, не дала бы добровольно связать себя таким сильным проклятьем?       На этом снова повисло молчание. Человек не требовал ответа. Остаток ужина прошел в тишине.

***

      Следующий день Сара провела в цирке между шатрами. В основном она наблюдала за жизнью чудиков. Мордогрыз так заскучал, что уже стал отходить от Сары метров на пять, подбирая что-то с земли, вытирая и пихая себе в карманы. На вечернем представлении Человек в маске не появился, а ужинала Сарра после в гордом одиночестве. Не видела она его и на второй день.       — Где Человек в маске? Почему он не появляется?       Все чудики днем работали или тренировались, репетировали свои номера, которые и так идеально знали наизусть, а на сцене все равно не удерживались от импровизации. Лишь Силач и Мордогрыз были временно освобождены от этих обязанностей. Вот и сейчас, кажджый занимался своим делом, за чем наблюдала Сара, которая вновь медленно прохаживалась по воздуху, изучая каждую новую деталь.       — Хозяин создает новую маску! У него снова порыв вдохновения! — востороженно отозвался чудик. — Может быть он подарит ее вам, а может отдаст кому-то из зрителей.       — А где находится его трейлер? Я хочу встретиться с ним.       Чудик вдруг преградил ей дорогу с распрастертыми в стороны руками и испуганно закачал головой.       — Нет-нет-нет! Нельзя! Мордогрыз знает правила! Если Хозяин создает маску, его нельзя беспокоить.       Сара безразлично смотрела на испуганно выплясывающего перед ней уродца. Его слова не произвели на нее должного впечатления.       — Хорошо. Тогда я просто хочу посмотреть на трейлер твоего Хозяина и узнать, где он находится. Этого ведь он не запрещал, верно?       — Этого… — Мордогрыз занервничал, схватил пальцами свои нижние зубы, стал оглядываться по сторонам, будто думал, думал, думал, что-то важное вспоминал. — Нет! Этого не запрещал. Но…       — Раз не запрещал, так покажи. Мы разве с тобой не друзья? Я не стану входит туда сейчас, обещаю.       Сара играла словами, но наивный и недалекий Мордогрыз этого бы никогда не понял.       — Тогда следуйте за мной. Но только не входите! Мордогрыза накажут! А Мордогрыз не сделал ничего плохого! Он лишь выполнял ваши приказы. А выполнять ваши приказы приказал сам Хозяин.       Под это нудное изливание Сара пошла вслед за уродцем. Они прошли кольцо трейлеров и за ними показался еще один, больше размером. Он стоял как бы чуть-чуть поодаль, словно чтобы не слышать и не видеть всё, что происходит там, внутри цирка. В этом даже проскальзывала некоторая гордость, надменность. Сара уже видела этот трейлер в прошлые дни, догадаывалась, кому он принадлежит, но убедиться не мешало бы. Однако эти мысли вновь прервал перекрывший ей путь Мордогрыз, о которого она стукнулась своими коленами и была вынуждена остановиться и опустить глаза вниз.       — Нет, нет! Дальше нельзя! Дальше Хозяин будет злиться.       Сара вновь посмотрела на трейлер, окна которого были туго затянуты изнутри тканью. Затем снова посмотрела на Мордогрыза и натянула перед ним улыбку.       — Хорошо. Я же не хочу, чтобы Мордогрыза, который привел меня сюда, наказали? У меня хорошие отношения с Мордогрызом. Я иду назад.       Сара развернулась и ускорила шаг. Как только она вошла в кольцо трейлеров, она заметила поодаль Жоззи, копошащуюся в траве.       — Жоззи. — Как только Сара произнесла это имя, девушка с темным каре и какой-то болезненно-синеватой коже встрепенулась, резко выпрямилась, начав по-животному мотать головой, чтобы обнаружить того, кто позвал ее, а затем, найдя источник зова, немедленно подбежала к нему своей странной походкой. Хотя это сложно было назвать пробежкой или ходьбой… Вывернутые назад колени… К такому виду сложно было привыкнуть. Еще сложнее это было как-то словесно обозначить. Сара приподянла на своей груди стеклянный синий кулон. Обычная безделушка, он висел на ее шее в тот вечер, когда она впервые перешагнула порог шатра. — Ты так внимательно смотрела на мой кулон вчера. Тебе нравится?       Жоззи обезумевше закивала головой, так, что ее короткие волосы постоянно били ее по лбу, а руки она молитвенно, словно стояла перед чем-то бежественным (так на нее действовали все, даже дешевые, блестяшки), сложила в замочек под своим подбородком. Сара потянулась к своей затылку, расстегнула цепочку и протянула Жоззи безделушку.       — Тогда возьми.       Жоззи рьяно кинулась на этот кулочник, с каким-то сумасшествием начав его рассметривать, заслонять этой синевой солнце, стала тереть о свой жакет. Сара же безразлично развернулась и ушла в свой трейлер У нее не было соседей, как у чудиков, что говорило о ее особом положении здесь.       До представления оставался час. Девушка снова была самой значимой зрительницей, но больше в зал она не выходила, предпочитая скрыться за портьерой. Или же она так постепенно вростала в этот цирк?       С окончанием представления и наступлением ужина Сара ощутила, как одиноко было этому цирку без Человека в маске. Он был его центром, его изуродованной душой, вокруг которой все и держалось. В эти два дня в ее голове рождалось много мыслей: о себе, о своей жизни, о проклятье, о человеческих натурах… Мир был жесток: ты либо принимал это, либо нелепо отвергал. Спать не хотелось. Мысли роились в голове жужжащим клубом. Сара вышла из шатра, решительно вдыхая ночной холодный воздух. В некоторых трейлерах горел свет. Чудики переодевались, отдыхали на ступенях после выступления, кто-то уже спал и во всю храпел, мешая расслабиться своему соседу. Сара долго смотрела на все эти фрагменты одной большой картины. Она единственная, кто ничего не делал эти дни. За нее всё выполняли чудики. Они и впрямь прислуживали ей как настоящей хозяйке. Сара неожиданно решительно направилась вглубь этого трейлерного кольца, а затем и за его пределы. Отвлекшийся Мордогрыз вдруг заметил ее стремительный шаг, и верная догадка мигом пронеслась в его голове.       — Нет! Туда нельзя! Мордогрыз же говорил!       Он тут же побежал за ней.       — Не смей останавливать меня!       — Но Мордогрыза накажут! Мордогрыз хороший! Вы обещали не входить!       — Не накажут, ты ведь пытался остановить меня и предупреждал. А обещала я не входить днем.       — Нет! Нельзя! Стоять!       Вначале чудик просто преграждал ей путь, потом стал хватать за черный атлас и затем и за ноги. А ближе к трейлеру его попытки и вовсе перешли в неконтролируюмую животную агрессию. Он стал кидаться на Сару, но жесктими ударами девушка откидывала его прочь.       Поднятый шум вывел Человека в трейлере из какого-то творческого транса. Он вздрогнул и прислушался.       — Никому нельзя беспокоить Хозяина!       Мордогрыз снова накинулся на девушку, но вновь был грубо откинут в сторону прямо на траву. На это зрелище сбежались и другие чудики, которые с любопытством выглядывали из-за трейлеров. Они не вмешивались — не их дело. Сара вскочила на пять высоких ступенек и резко потянула ручку вниз. На удивление, дверь оказалась не заперта, и девушка тут же оказалась в трейлере, практическим вплотную столкнувшись с изуродованном и рассвирипевшим лицом. Человек стоял в одних брюках, с голым обожженым торсом и с ужасными шрамами на лице, которые еще сильнее искажало выржание ярости. Сара чуть не упала от испуга, вскрикнула, но тут же схватилась о дверной косяк и подалась вперед, чтобы не рухнуть назад. Человек сделал угрожающий шаг к ней.       — Разве Мордогрыз не сказал тебе, что я не терплю, когда меня отвлекают от работы?! — до этого бархатный голос вдруг посипел и стал неприятно хриплым, практически шипящим.       — Он здесь непричем. Я сама нарушила запрет.       — Чем тогда ты вообще руководствовалась?       Цепь засияла. Она передавала Саре всю палитру ненависти и злобы Человека, как если бы девушка ощущала все его эмоции физически. Страх овладевал ею непроизвольно. Любой Владелец цепи имел на нее такое же по силе влияние, как этот Человек на своих чудиков. Единственное, что не мог он контролировать — это ее мысли. Человек подошел опасно близко, практически впритык. Но Сара бесстрашно подалась вперед. Ее грудь, обтянутая черным шелком платья, коснулась его обнаженного тела.       — Раз я стану твоей Королевой, что отличает меня от всех других чудиков, если я не могу войти в твой трейлер? Разве по твоим словам я не должна была разделить с тобой всё: твои мысли, твою философию, твой цирк?       Изуродованное лицо опасно склонилось набок. Искаженное яростью, оно ни на йоту не просияло. Голос снова с угрозой прошипел:       — Еще немного и я восприму это как ответ.       — Еще немного, и я пожалею о своем выборе.       — Не в этом ли тяжесть любого выбора?       — Нет, если он приносит удовлетворение.       Человек резко схватил ее за запястье, грубо втащив в трейлер, хлопнув дверью и с рывком вжав в стену. Тут же послышался грохот, сбоку с полки рухнули какие-то стеклянные вазы, банки; Сара больно ударилась, но Человека было не остановить.       — Получила то, что хотела? — они замерли. Девушка скосила взгляд в сторону, желая разглядеть это место получше, но Человек с силой ударил кулаком в стену прямо рядом с ее лицом, лишь краем пальца задев ее по скуле. — СМОТРИ НА МЕНЯ!       Она вздрогнула всем телом и испуганно уставилась на изуродованное лицо. Серые глаза… Они единственные были без изменений, то есть не были изуродованы.       — Так что? Уже и впрямь сделала выбор?       — Этот тот, в котором я должна выбрать либо роль уродливого скомороха, либо роль палача, но так или иначе в качестве твоей шестерки?       — У чудиков не было и такого выбора!       Сара часто дышала. Это сбитое дыхание было продиктовано самым настоящим страхом. Отдаленно такой она чувствовала когда-то перед Владом… Хотя нет… То чувство по степени и близко не было похоже на это. Влада она хотя бы знала.       Глаза Сары внимательно разглядывали огненные печати на мужском, когда-то очень красивом лице… Оно было опалено целиком. Удивительно, как не был задет волосяной покров и сами глазные яблоки. При такой степени ожога он явно мог ослепнуть или опалить горазду большую площадь своей головы. Губы… Возможно, он поджимал их, раз сохранились их призрачные очертания.       Сквозь цепенящую пелену страха Сара рывком подалась вперед и вжалась в мужской рот губами, который был всё же задет буграми жестких рубцов расплавленной кожи… Отстранилась. Пауза. Пытливый взгляд голубых глаз. Они пытались понять реакцию Человека: оттолкнут ее или нет. Снова порыв навстречу. Человек ответил, плотно закрыв глаза. Его руки грубо обхватили тонкую талию и рывком прижали к себе. Мужчина явно не церемонился. Сара старалась опуститься в этот омут как можно быстрее, с головой, словно боялась передумать. Сомнения терзали ее душу до последнего! И сейчас терзали, выедая страхом душу в грудной клетке. Правильно ли она поступает? Пожалеет ли? Но мужские руки уже перекрывали все пути к отступлению, с жадностью и властно став блуждать по всему ее телу, сжимая бедра, грубо забираясь под узкую юбку платья и разрывая капрон черных колготок. Снова раздавшийся звон свалившихся на пол и разбитых склянок. Человек небрежно усадил ее на край стола, покрывая жадными поцелуями открытую шею и грудь. Сара запрокинула голову назад в поиске свежего воздуха, голубые глаза искали спасения, этот шаг был все еще опасен для нее. Но разум говорил о том, что выбирать ей много не приходилось…       Человек покрывал ее плечи, ключицы укусами и жаркими поцелуями. Как же он изголодался по женскому телу! Физически изголодалась и она. Но явно больше Человека… После Влада у нее было лишь двое мужчин. И с последним она распрощалась тридцать лет назад. Человек же не брезговал половыми связями, но он никогда не был без маски или чар на лице…       — Ах…       Стон сорвался с искусанных губ Сары. Она погрузилась в этот омут с головой. Жар стал подниматься от ног и таза к верху. Стало трудно дышать теперь от жара, а не от страха. Грубые руки, грубые объятия — они затмевали сейчас всё! Затмевали ее боль, затмевали прошлое и возваращли Сару в настоящее. Человек снова впился зубами в ее губы, а она крепко обхватила его таз ногами, подаваясь бедрами навстречу. Даже через колготки и нижнее белье ощутилась крепость мужского желания. Хотелось грубее, жестче, больнее. Боль будто бы и была тем волшебным стимулятором, который возвращал Сару в эту реальность, вырывал из убивающих грез прошлого, которое было уже не исправить.       Снова женские стоны и хрипящее мужское дыхание. Юбка обтягивающего платья задралась наверх, колготки были окончательно разорваны, нижнее белье спущено. Теперь оно нелепой тряпочкой висело на левой женской щиколотке. Сара и не заметила, как мужские пальцы высвободили ширинку, и уже в следующий момент она ощутила резкий толчок, а мужские руки грубо притянули ее навстречу. Стало больно. Она сморщилась от этого чувства, отворачивая лицо. Снова толчок. Человек вбивался грубо, насаживая ее на себя еще и руками, но давал длительные интервалы во времени между толчками, заметив, как искажалось болью лицо его партнерши. Однако не щадил, не давал привыкнуть. Он грубо брал то, что желал, и будто бы получал удовольствия от того, что доставляет ей боль. Это еще больше раскрывал садистский взгляд серых глаз. Саре было больно… Больно и где-то в душе сладостно одновременно. Давно она уже не была девственной, но за столько лет отвыкла, узость давала о себе знать. Однако Сара лишь запустила пальцы в мягкие пшеничные волосы, царапая кожу головы и сильнее прижимая Человека к себе. Ей была нужна эта боль, эта вытрезвляющая близость; забыться…       Толчков было немного. Пятнадцать минут и мужчина кончил в нее.       …       Не вышел…       …       Частое сбитое дыхание.       …       Он зарылся лицом в ее шею и ключицы. Она затуманенными глазами смотрела куда-то вверх, в никуда, как и он, налаживая сбитое дыхание и всё еще держа в кулаке пшеничные копны мягких волос, до боли стягивая их возле корней, почти вырывая.       …       Молчание. Наконец, Человек сделал последний глубокий вдох, будто собрал в кулак все свое самообладание, и отстранился. Лицо его вновь было скрыто пеленой магии, не было видно ни единого шрама. Он отошел от девушки и протянул ей смоченное холодной водой полотенце. Она еще несколько секунд, обмякшая, просидела на тумбе, опираясь лопатками о стену и восстанавливая дыхание. Затем прошлась полотенцем по телу, спустилась на ватные ноги и огляделась.       Свет горел только в одном месте, поэтому здесь и был такой полумрак. Лампа горела на столе, заваленном кучей необходимой утвари для изготовления масок. В центре лежала и она сама, еще белая, недоделанная. Рядом были разбросаны фиолетовые цветы — морозник. А вокруг и на полу Сара заметила белые осколки разбитых масок. Видимо, работа совсем не клеилась. Она медленно сделала несколько шагов к столу, рассматривая всё это, пока не ощутила дыхание на своей шее. Человек оказался сзади, но Сара больше не чувствовала от него опасности. Нисколько. Лишь мирное опустошение и спокойствие.       — Ты разбил образцы?       — Они не удались.       Мужчина обошел ее и сел за стол, машинально беря в руки кисть. Сара подошла следом и встала за его спиной, положив ладони на широкие мужские плечи, на которых виднелись свежие царапины от ее ногтей, проходившие прямо по расплавленным шрамам. Они ничего больше не говорили. Молчали. Царила гробовая тишина, пока Человек бессмысленно крутил маску в руках, холодно, совсем без вдохноения ее рассматривая. Без слов и благодаря цепи они лишь продолжали чувствовать друг друга. Насквозь.       Неожиданно Человек притянул маску к себе ближе и взгляд его стал вдруг сосредоточенным. С лица снова спала пелена чар — Человек не мог создавать маски, пряча свое истинное обличие. Но Сара стояла позади, почему не могла видеть. Какой-то порыв нашел на Человека. Он потянулся к новым кистям, краскам, бумаге и тканям. Непроизвольно работа пошла как-то сама собой. Сара стояла позади него безмолвной тенью, наблюдая за работой и держа руки на его плечах. Она ощущала его порыв, он же чувствовал долгожданное вдохновение. Ни один из них не вымолвил ни слова, чтобы не прервать работу. И вот уже к утру, когда небо стало светлеть серыми неприятными сумерками, маска была готова. Человек поднял ее перед собой, восторженно рассматривая свое творение. Сара тоже внимательно на нее смотрела. Непроизвольно она стала соучатницей ее создания, будто бы и сама вложила в нее часть души.       — Так долго не выходило. Наконец-то…       Мужчина поднялся с места и развернулся к Саре, возвышаясь над ней и совсем забыв о своем нескрытом обезображенном образе.       — Вот ты и разделила со мной одно из моих следуюших наказаний.       Девушка опустила веки и отошла в сторону, рассматривая теперь всю оставшуюся часть трейлера. Он действительно был большой. А внутри был поделен на две части: спальная часть и мастерская, которая при этом явно занимала больше места в процентном соотношении.       — Возможно, я этого не хотела…       — Не лги себе, Сара. — мужская рука уверенно легла на поясничный изгиб, заставляя Сару закрыть глаза. — Хотя у тебя есть еще два дня, чтобы дать мне ответ.       — Я уже ответила.       Чужие руки грубо ее развернули к себе и их глаа встретились. Никакой нежности между ними не было, однако страх разжигал страсть, страсть порождала грубость, а золотая цепь связывала души. Они начинали чувствовать друг друга особенно тонко.       — Уверена?       …       — Да.       …       — Тогда у меня для тебя кое-что есть. — мужчина отошел к шкафу, доставая оттуда веревку. Сара опасливо наблюдала на ним, до сих пор не доверяя, до сих пор испытывая страх. Человек был непредсказуем!       Он подошел к ней и встал сзади.       — Ты мне веришь?       — Нет.       Послышался мужской глухой смех. Оказывается, он и без маски был таким приглушенным, низким, но мелодичным, чистым.       — Именно поэтому мне придется связать тебе руки. Сведи их сзади.       Сердце стало учащать удар, но противиться все равно было бы бесполезно. Сара безразлично завела запястья назад, в следующее же мгновение ощутив грубый канат, впивающийся ей в кожу. Человек, как и прежде, не баловал ее нежностью. Резкий затяг, и Сара прикрыла глаза. Еще один. И еще. Человек явно не испытывал сложностей с этими действиями. Затем он отошел и снова на его лице не было шрамов.       — Не волнуйся. Это подарок. В честь твоего выбора, если ты, действительно, искренне со мной. — Человек открыл тот же шкаф и достал оттуда что-то белое. До Сары не сразу дошло, что это маска. Паника охватила все ее тело. Она заорала со всей мощи: «НЕТ!». Шаг назад, она стала пятиться, не разбирая предметов, сваливала их и в итоге рухнула сама, всё еще пытаясь в бессмысленных попытках отплозти назад, оттянуть неизбежный конец. Глаза широко рыскрылись от страха, сердце бешенным ритмом отдавалось в виски.       — Не бойся, Сара. Это всего лишь маска.       — Неет! Ты дал мне выбор! Я выбрала! Нет!       Девушка снова орала, билась в припадках, пытаясь избежать неизбежное. Но Человеку не составило никаких усилий поднять одной рукой это брыкающееся создание и швырнуть на кровать. Однако Сара была неутомима. Она отпихивалась ногами, кричала, мотала головой, и всё же вскоре крик был заглушен надетой сверху маской. Мир вокруг сузился. Теперь она все видела лишь через миндальные глазницы. А кожанный ремень туго затянулся на затылке.       — Нееет!!!       С рычанием она повалилась на постель грудью, мотала головой, пытаясь снять с себя маску, но все попытки были тщетны. В итоге она просто обессиленно рухнула на простыни. Грудь вздымалась от частого дыхания, а под маской скатилось две горькие капли соленой влаги. Она присмирела. Притихла. Больше не сопротивлялась. Человек снова куда-то отошел, скрывшись из поля зрения. Холодные солнечные лучи пробирались сквозь щели на зашторенных окнах, а в этой части трейлера они просачивались через одно окно, затянутое бумагой, освещая все приглушенным светом. Сара с болью в сердце смотрела в одну точку. Снова подошел Человек. Он поставил рядом стол, разложил на нем какие-то предметы. Его руки коснулись женских плеч и нежно усадили Сару на край кровати. Сам он сел на стул напротив. На торс была накинута белоснежная распахнутая рубаха. Человек смешал какие-то краски и поднял кисть.       — Не шевелись. Уже поздно. Дай мне закончить.       Сара не шевелилась, лишь продолжала смотреть на него сквозь миндальные глазницы, выражая этим взглядом всю свою боль. Она не отводила глаза и не шевелилась. Этот взгляд был единственным упреком, он выражал всё.       Человек тоже смотрел ей прямо глаза, но вскоре перевел свое внимание куда-то ей на лоб, и кисть приблизилась к ее лицу ближе. Мокрый край коснулся ее лба, но она этого не почувствовала, лишь прикрыла мокрые глаза, тихо шмыгнув носом.       Неизвестно, сколько так прошло времени. Полчаса, час, полтора… Наконец, работа была закончена. Человек отошел в сторону, рассматривая свое творение. Одна лишь Сара не видела своего изображения. Ее тело не претерпевало никаких изменений, значит уродство было на лице… Или же было что-то еще, что она физически не могла видеть.       — Вставай. — он подал ей руку и помог встать. Сара все еще была с завязанными позади руками. Человек подвел ее к зеркалу и встал позади, положив руки на плечи. Сара боялась поднять взгляд. Она упрямо смотрела на отражающиеся в зеркале пальцы своих ног. — Посмотри на себя. — бесполезно, — Посмотри! — никакой ответной реакции. — Да посмотри же я сказал! — Человек был вынужден грубо тряхнуть девушку, чтобы та, наконец, упрямо вперила взгляд на свое отражение. Но неожиданно она увидела маску самого Человека… Маска на ее лице детально копировала ту маску, которую носил Человек. Те же черные губы с нижней тенью, те же два клина, исходящие от нижней части глаз на щеки и скулы, те же черно-красные ромбы на лбу. Некоторые детали были лишь немного сужены, смягчены из-за формы лица. У Человека оно было слишком вытянутым, у Сары оно было мельче и круглее… Человек оскалился и потянулся к веревкам на женских запястьях, развязывая тугие узлы, еще больше затянутые сопротивлениями самой Сары. — Вот теперь ты и впрямь королева этого цирка.       Он ослабил путы, и девушка тут же коснулась края маски.       — Осторожно! Краска еще не высохла.       Перехваченная рука зависла в миллиметрах от влажного покрытия. Человек ослабил тонкий кожный ремешок, приспуская маску за края и передавая ее Саре. Они все еще смотрели друг на друга в отражении зеркала: Человек на нее, Сара то на маску, то на свое лицо, то на Человека…       — Сегодня мы вместе проведем представление. А сделанную ночью маску… Вместе выберем ее владельца. Хотя нет. Я хочу чтобы его выбрала ты.       Сара снова подняла взгляд от маски и взглянула в зеркало, в отражении которого за ее спиной возвышался Человек, как темный ангел хранитель обхватывающий ее хрупкие плечи. До сознания наконец-то дошло то, что она нырнула на такую глубина этого проклятого циркового омута, с которой уже точно не выбраться. Но в душе не было никакого сожаления. Впервые за долгое время она снова почувствовала сладостное чувство власти. Теперь она была не рабой Владельца цепи, а ведома им, охраняема. Они разделили два проклятья на двоих: он — ее, а она — его… И где-то в ее груди стали вдруг разгораться огоньки веселящейся тьмы. Она вдруг рассмеялась. Громко, закатисто. Ей понравилось то, что она увидела. Глаза заблестели каким-то нездоровым азартом и предвкушением.