Кладовка.

      Дрожь, жар, тяжёлый горячий воздух, вдыхаемый тобой короткими рывками. Под спиной нагревшаяся, влажная от пота простынь. Деревянная спинка кровати часто стукается о стену, давая понять, чем вы с Тодороки заняты сейчас. И ты успеваешь порадоваться, что дома никого нет, и посочувствовать соседям, если они дома есть.       Он шумно дышит, возвышаясь над тобой. Влажные от пота волосы чуть липнут ко лбу, и приходится быстрым движением зачесать их назад. Грубые пальцы стискивают твои напряжённые бёдра, тянут назад и насаживают мокрым, горящим в возбуждении и желании лоном на твёрдый, пульсирующий стояк.       — Не скули, — властным, смягченным шёпотом приказывает Шото, наклоняясь ближе и выдыхая у твоего уха. — Ты же хорошая девочка? Ты моя хорошая девочка? Тогда хрипи.       Не можешь ответить: на шее смыкаются пальцы парня под самой челюстью и сжимают, препятствуя свободному дыханию. Ты пытаешься вдохнуть, но не выходит, хватаешься рукой за запястье Тодороки и закатываешь глаза от того, как горячо становится внизу. Чем дольше ты не имеешь доступа к кислороду, тем ярче чувствуешь, как Тодороки тарабанит твою мокрую дырочку.       И ты хрипишь, пытаешься сделать вдох. Он толкается всё резче, жёстче, быстрее, не меняя темпа, и тебе хочется закричать от столь сильных ощущений, но можешь только хныкать под напором Шото.       — Сожми папочку, давай, — рычит парень в твои открытые в желании вдохнуть губы, сжимая шею сильнее и чувствуя пульс под ладонью. — Да, вот так, моя маленькая…       Хватка слабеет, и ты вдыхаешь. Чувствуешь облегчение, но вместе с тем и лёгкое разочарование, ибо буквально секунду назад ощутила, как готова кончить. Но парень замедлился, опустил руку на твою талию, резко вставил до упора и замер, с усмешкой слыша, как ты скулишь. Ёрзаешь, жаждешь трения, хочешь самостоятельно двинуть бёдрами, но Тодороки не позволяет: второй рукой забирается под твою голову и сжимает волосы между пальцами, чтобы придержать в удобном для себя положении.       — Решила разозлить меня? — спрашивает горячим шёпотом Тодо, медленно выскальзывая до самой головки, а затем столь же медленно вставляя обратно и у самого конца вталкиваясь с резким напором. Да так, что ты не можешь сдержать стона. — Лежи смирно, милая. Поняла меня?       Ты сглатываешь и киваешь, не в силах разговаривать. Шото удовлетворенно хмыкает и мягко целует тебя, сминает припухшие от укусов губы, после тут же отстраняясь и выпрямляясь. Подхватив ножки под сгиб коленей, он раздвигает их в стороны шире, вжимая коленками в постель, и возобновляет быстрое движение. Ты срываешься на откровенные и весьма красноречивые стоны, и после этого парень перемещает одну руку ближе к промежности, скользит большим пальцем к набухшему клитору и уверенно растирает его.       — Кончишь ради папочки? — спрашивает Тодороки, второй рукой возвращаясь к твоей шее и вновь сжимая её, но не сильно. Скорее для обозначения контроля, чем для удушья. — Хочешь кончить, малыш?       — Да, — стонешь умоляюще, цепляясь пальчиками за напряженные мышцы плеч юноши. — Хочу, п-пожалуйста…       — Руки на подушку, — выдыхает тяжело парень, и ты сразу же подчиняешься: поднимаешь руки вверх, сжимаешь в кулаках подушку и выгибаешься сильнее.       Довольный твоей покорностью Шото награждает тебя поцелуем в шею, но тут же прикусывает там же кожу. Он утробно рычит, втрахивая твое тельце в кровать, пока ты держишь напряженные, согнутые в коленях и разведённые в стороны ножки на весу и чувствуешь, как близок оргазм. Вот тугой узел затягивается, пока Тодороки грубовато трёт чувствительную горошинку клитора, ты захлёбываешься в сбившемся дыхании и…       Парень убирает руку и снова сбавляет скорость, выскальзывая почти полностью и так же резко входя до упора. Ты жалобно скулишь, сжимаешь подушку в руках и едва не обхватываешь юношу ногами. Сделай ты это, он бы решил помучить тебя подольше. И оргазм постепенно отступает, вынуждая тебя призывно ёрзать тазом в поисках трения, в котором ты так яро нуждаешься.       — М-м, пожалуйста, Шото! Я не могу-у… — уязвлённо скулишь, просишь ты, пока парень вжимается губами в твою шею и мучительно медленно входит и выходит.       — Проси, как следует, — непоколебимо выдыхает тот, нависая над тобой и мягко скользя двумя пальцами по клитору.       Да он издевается.       — П-папочка… прошу, позволь мне… — умоляешь, едва ли не плача, и смотришь партнёру в глаза, заводясь сильнее от его строгости и власти. — Я так хочу…       — Ну как тебе отказать, когда ты так просишь, — усмехается тот, вытаскивая член из тут же сжавшегося влагалища и слыша разочарованный стон. — Что такое? Думаешь, тебе будет недостаточно моих пальцев?       Молчишь, зная, что в случае протеста Тодо точно еще раз не позволит тебе кончить, и сдавленно охаешь, когда он вставляет два пальца. Чуть сгибает их внутри по направлению вверх, трахает пальцами твою растянутую его же толстым членом дырочку и трёт большим пальцем налитый кровью клитор. Смазки столь много, что всё хлюпает, и это смущает.       Шото нависает над тобой в считанных сантиметрах, прижимается твёрдым стволом ко внутренней стороне бедра и ловит раскрытыми губами каждый твой тихий стон. Он уверенно, опытно работает пальцами, и когда ты срываешься на притихший из-за слишком короткого вдоха «ах», шепчет:       — Давай, кончи, моя девочка. Кончи для папочки. Ты ведь хочешь этого? Хочешь кончить от пальцев папочки в тебе? Маленькая, развратная девчонка…       — Боже… — выдыхаешь и, содрогнувшись, дёргаешься тазом вверх, навстречу ласкающей руке. — Да, так… о, Господи, так хорошо…       Еще пара движений, и сквозь крупную дрожь ты скулишь с закушенной губой, пока ёрзаешь ногами по постели и сжимаешь пальцами ног простынь. Напряжение концентрируется внизу живота, а затем резко исчезает, всё внутри пульсирует и… Так хорошо.       — Умница, — выдыхает Шото, чувствуя, как ты сжимаешься вокруг его пальцев, и целует тебя, заглушая блаженный стон.       Ты не успеваешь отдышаться, как вдруг тебя тянут за талию вниз. Поставив колени по обе стороны от твоих плеч, а под твою голову подложив подушку, Тодороки обхватывает собственный член у основания и мягко шлёпает головкой по твоим губкам. Ты покорно высовываешь язык и чувствуешь, как по нему скользит твёрдый орган, чуть солоноватый от предэякулята и почти каменный от возбуждения.       — Хорошая девочка, — вновь произносит Шото, толкаясь в твой горячий ротик и зарываясь пальцами во влажные волосы. — Сделай папочке приятно.