could i but teach the hundredth part

Жизнь Яги Тошинори спокойная. Ему это нравилось больше, чем он ожидал тогда, в те давние годы, когда его сила окончательно иссякла. Теперь мелочи значат для него больше; запах заваривающего чая, звук бьющего в его окно дождя, тихая болтовня соседей сквозь стен его маленькой квартиры. Ну, не совсем уж маленькой. Юная Яойорозу нашла квартиру и — он подозревает — доплачивает за неё. Она явно тратит много времени, разговаривая с домовладельцем. Раз или два он пытался поднять эту тему, но она всегда отмахивалась от неё. Всё же. Здесь тепло и просторно, и из его окна есть вид на внутренний двор. Нана, его маленькая кокер-спаниель, удобно устроилась возле стекла, пока он читает газету. Сегодня она наблюдает, как зима наступает медленно, но верно укроет безлистные деревья толстым одеялом из нежных белых хлопьев. Ей нравится снег. Он должен выйти с ней на прогулку сегодня днём, после чая с- Раздаётся тихий стук в дверь, и Тоши улыбается. Как всегда вовремя. Когда он встаёт, внимание Наны приковано на него, но почесав её за ухо, она расслабляется. Уже у двери, Тоши щёлкает замком и открывает его, не заглядывая в глазок. В конце концов, это может быть только один человек. Конечно же, у двери стоит юный Изуку. Уже не такой юный, напоминает себе Тоши. В эти дни ему едва приходится опускать глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. И когда это успело случиться? Он как-то упустил это, моргнув в не то время, и Изуку уже вырос. Все они, выросли. Он стряхивает эти мысли с головы, как Изуку стряхивает снег с плеч своей куртки. — Юный Изуку, — приветствует его он, потому что старикам сложно избавиться от привычек. — Заходи, прошу. — На улице холодно, — говорит Изуку, драматически дрожит, когда переступает порог со своим огромным холодильником. — Снег давно не сыпался так рано! — По крайней мере сам по себе, — говорит Тоши с приподнятой бровью. Изуку фыркает. — Это не считается. Снег Шото совсем не похож на настоящий, это просто… — Замороженная вода, падающая с неба? Направленная на него улыбка Изуку заставляет глаза Тоши смягчится. Он устраивается на диване, Нана подбегает, чтобы небрежно обнюхать Изуку, прежде чем зевнуть и занять своё обычное место у ног Тоши. Он наблюдает, как его бывший ученик суетится на открытой кухне, засовывая еду в холодильники и ставя чайник на плиту. Изуку продолжает болтать, пока занимается этим, и Тоши думает — уже не в первый раз — не связано ли это с круговым дыханием. Иначе Изуку пришлось бы останавливаться, чтобы набрать воздуха. — …но она говорит, что я просто параноик. Что, точнее, не совсем выдумка, такое уже случалось. Тем не менее, я не думаю, что проверить все возможности — натяжка. Нет гарантии, что у них нет связей в Харадзюку, а если у них есть, то весь трубопровод мог быть повреждённым. Так я ей и сказал, либо мы роем глубже, либо мы- — оставляем лопаты дома, — заканчивает Тоши вместе с ним, криво улыбаясь. — Тебе лучше надеяться, что Шота никогда не узнает, что ты учишь своих стажёров его же идиомами. Изуку лишь пожимает плечами, наливает чай в две кружки и плюхается в одно из мягких кресел напротив дивана. — Если он не хотел, чтобы я их знал, то не стоило вообще меня им учить. — Справедливо. Я думаю, он всё равно одолжил их у своей бабушки. — Призрачный Взгляд? Да не может быть. — Мм. Я тоже не мог поверить. — Тоши делает первый глоток из своей кружки, но чай всё ещё слишком горячий. — Из того, что я слышал, она была довольно мудрой старой душой позже в жизни. — Ты никогда не узнаешь этого по её визитной карте. — Телефон Изуку вибрирует, и он сперва проверяет карман куртки, а после правый передний карман его джинс. Значит не его рабочий телефон. Прочитав уведомление, он улыбается, затем снова прячет свой телефон. — Что-то срочное? Изуку качает головой. — Просто Каччан. Он прислал мне фото одной из своих цветочных композиций. Ты же знаешь о его новом увлечении? Тоши поднимает бровь. — Я думал, он занимается садоводством. Или… вязанием? — Ему было, что показать ко второму хобби — шапка с зазором сбоку и странной, узловатой вещью сверху, и два раза велика. Это была его любимая шапка. — О, это тоже. Хотя цветочные композиции к новому. У него это неплохо выходит, хочешь посмотреть? Кивнув, Тоши наклоняется вперёд, чтобы посмотреть фото на телефоне. Это большой букет, в основном крокусы, с несколько зимними папоротниками и россыпью незнакомых белых цветов. — Мило, — говорит он, не преувеличивая. — Он говорит, они означают… — Изуку берёт телефон обратно и прокручивает вниз. — Счастье и уют. Хм. У него должно быть выдался день, на последнем есть петуньи. Тоши хмыкает в знак согласия, хотя он даже ничего не понял. Они приятно проводят время, попивая чай и обмениваясь сплетнями, пока телефон Изуку — другой телефон — не издаёт нетерпеливый звук. Он бросает на Тоши извиняющийся взгляд, и встаёт, пока прижимает телефон к уху. — Мина? Вы нашли трубопровод? — Он замалкивает на момент, опустившись, чтобы надеть обувь. — Ясно. Ага, нет, это хорошо. Тору у них на хвосте? Она знает их почерк, она… — Изуку пытается завязать шнурки, пока не решил сдаться полностью. Он на секунду отрывает телефон с лица, чтобы попрощаться, но Тоши уже нежно выпроваживает его за дверь. — Иди, — упрекает он. — Спасай город, или мир, или что-угодно на сегодня. Я своё уже отработал. Изуку ухмыляется, затем бросается в быстрые объятия, прежде чем выбежать к лифту с до сих пор прижатым телефоном. — Мина, мне нужно идти. Я позвоню Тенье, он намного ближе нас, и он уже встречал тех ребят раз или два. Ага-Ага, увидимся там! Дверь лифта закрывается за ним, и Тоши остаётся улыбаться пустому коридору. Покачав головой, он проскальзывает обратно в свою квартиру. Он ополаскивает кружки, убирает чайник. Затем надевает своё пальто на плечо — плечо сидит на нём нормально, как вся одежда в эти дни, самое странное ощущение — и снимает поводок Наны с крючка на стене. — Давай, девочка, — шепчет он, когда она присоединяется к нему у двери. — Пойдём поздороваемся с зимой.

***

Воздух бодрящий и прохладный, когда они оба наступили на снег. По большей части он перестал падать, но несколько хлопьев всё ещё лениво кружат, прежде чем осесть на чистую белизну лужайки во внутреннем дворе. Тоши немедленно сворачивает с тропинки, довольно наблюдая, как его ботинки пробиваются сквозь толстый слой снега под ними. Они оставляют свои следы бок о бок, он и Нана, и медленно пробираясь через внутренний двор, прокладывая маленькую тропинку, ведущую в парк. Сегодня на улице не так много людей, всех загнал внутрь холод, и Тоши рад тепловым перчаткам, которые Шото принёс ему в прошлую зиму. Его кровообращение не то, что прежде. Несмотря на пустоту парка, он узнаёт одинокую фигуру, сидящую на скамейке под заснеженным вишнёвым деревом. Он слабо махает ей. — Миссис Ито, — здоровается он. — Вы не против, если я присоединюсь к вам? Она смотрит на него снизу вверх, сперва немного удивлённая, затем с улыбкой машет ему в сторону пустого места возле неё. — Было бы грубо, будь это иначе. Посмеиваясь, он опускается. — Холод не вяжется с моими суставами, — объясняет он, — Но Нане нравится снег. — В этом мы с Наной похожи, — говорит миссис Ито, и чешет маленького спаниеля по спине. Нана благодарно шевелится, высунув язык. — Я видела, как Мидория уходит, когда выходила, — добавляет она. — Он очень спешил. Ничего серьезного, я надеюсь? — Ох, возможно. Но ничего такого, с чем бы он не справился, и это самое главное. Миссис Ито вдумчиво кивает, и они вдвоём погружаются в дружеское молчание. Вокруг них плавают и кружатся снежинки в самом тихом вальсе, который Тоши когда-либо видел. Следующие слова миссис Ито мягкие, тихие и совершенно неожиданные. — Мои родители погибли сегодня двадцать пять лет назад. Тоши повернулся к ней, чтобы уставиться на неё, но её глаза просто направлены вдаль. Наблюдая за озером, едва видное сквозь деревья. Он не знает, что сказать. — Мне жаль. — Ох, всё в порядке. — Она хмыкает, немного отстранённо. — Мне всегда немного грустно, понимаете? В это время. Медленно кивая, Тоши поворачивается, чтобы тоже посмотреть на озеро. — Вы не обидетесь, если я спрошу, как это произошло? — Не волнуйтесь, — говорит она со слабой грустной улыбкой. — Это был взрыв Гинза. Тот, что возле эстакады. Кажется это было на новостях. Вот так просто, Тоши чувствует, как сжимается. Взрыв Гинза. Конечно. Конечно, взрыв Гинза. — Я припоминаю, — говорит он тихо. Он припоминает. Как он мог забыть? Какой герой мог забыть свой дебют? Пламя и крики людей были повсюду, а здания рушатся под ними. И Яги Тошинори, едва закончивший Юуэй и дрожащий в своей ярко-жёлтой обуви. Моложе Изуку, в два раза испуганнее. Он нёс толпы за толпой уцелевших, затрудняясь не из-за веса на руках, а из-за дыма — густого, надоедливого, скрывавший от него, бог знает сколько, не меньше десяток людей, которых уже было поздно было спасать. Тоши пытается успокоить себя, пока Нана прижимает свою голову к его ладони, а карие глаза не скрывают беспокойности. Он тяжело глотает. — Мне жаль, — удаётся ему промолвить слово. — Это было давно, — говорит она, помахивая рукой, словно это поможет стереть всю боль. Все горькие последствия провала Тошинори. — Никто не мог ничего поделать. И он должен кивнуть, должен позволить вернуться им в беззаботное молчание, но вместо этого, он: «Я мог. Мне жаль, я…» Он не может докончить сказанное. Теперь она смотрит на него. Действительно уставилась на него волнующе, а затем растерянно, и наконец-то, понимающе. — Ох, — мягко говорит она. И потом, — Теперь всё встаёт на свои места, если подумать над этим. — Мне очень жаль. — Всё что он может произнести. Все его мысли и мир рухнут вокруг него, словно горящее здание, а он давиться дымом- Затем он находит руку на своём предплечье. Крошечную, женскую, покрытую варежкой кремового цвета. Он поднимает свой взор на миссис Ито и он видит… он видит в них… Доброту. Взаимопонимание. Прощание. — Мистер Яги, — говорит она, а её рука не собирается отпустить его. — Вы не совершили никакую ошибку. Ни малейшую. — Ваши родители… — …были жертвой чудовищного взрыва, но не вы же установили бомбу. — Я мог… — Мистер Яги. — Миссис Ито закрыла свои глаза. Дышит. Тошинори замечает, как слёзы собираються на её ресницах, но она не плачет. — Всемогущий. Послушайте меня. И он это делает. Потому что он должен ей хотя бы это. — Послушайте. Вы подавлены, потому что… потому что вы измеряете себя в жизнях, которые вы способны спасти, верно? И это… Что ж, не буду пересказывать остальных, насколько это нездорово. Поэтому… Она замолчала на мгновение. Затем… — Поэтому давайте посчитаем. — Миссис Ито показывает ему лёгкую улыбку. — Я была раньше учителем математики, я вам это говорила? Не так престижно, как быть супергероем, но я хороша в этом. — Она сжимает его руку. — Поэтому давайте погорим об экспоненциальном росте. Тошинори моргает, озадаченный тем, куда она клонит, но цепляется к её словам, словно он под гипнозом. — Экспоненциальный… рост? Она утвердительно кивает. — Скольким людей вы преподавали в Юуэй? — Эм. Около двадцати ученикам. — Хорошо. И я видела большинство из них здесь, так что очевидно, что вы вдохновили их в этом. — Не думаю- — Не спорьте со мной. Это грубо и я права. Тошинори замолчал. — То есть вы вдохновили двадцать детей стать героями. И каждый из них совершил большое количество подвигов ради светлого будущего. Всё это время за ними наблюдали, думая «Ого, если я буду трудиться, то тоже смогу стать героем». И каждый ваш ученик вдохновил ещё двадцать детей стать героем. Затем каждый их тех детей вдохновит ещё двадцать, и так снова, и снова. Вы понимаете, где это всё началось? Тошинори не понимает, стоит ли ему ответить. Не уверен, сможет ли он. Но потом он чувствует палец на своей груди и видит, что она сняла свою варежку. — С вас, — мягко отвечает миссис Ито. — Вы эпицентр этого чудесного волнового эффекта. Сотни героев, сотни детей мечтают — знают! Что они вырастут и будут помогать людям, как вы. Она садиться обратно на скамью, выдохнув холодный пар. — Мы учителя, Тошинори. Мы не измеримы жизнями, которые нам удалось или не удалось спасти. Мы измеримы жизнями, которые меняем к лучшему. Тошинори смотрит на неё долго в молчании. Затем он поворачивается, чтобы поглядеть на озеро, на тростники, покрытые густым снегом и на деревья, которые весной будут покрыты густыми цветами. На мгновение ему кажется цикл смен времён года, сменяющие друг друга со скоростью кометы. Он думает, будет ли Изуку сидеть на скамье подобным образом, когда его причуда давным-давно передалась, пока добрый незнакомец передаёт ему тот же урок. Когда же он поворачивается лицом к миссис Ито, она выглядит немного смущённой. — Я бормотала? — спрашивает она с небольшой краской на лице. — Я делаю это иногда, когда не знаю, что сказать. — Не извиняйтесь за бормотание. К тому же, — он улыбается, слабо, но искренне. — Я думаю, что вы точно знали, что сказать. Она пожимает плечами, немного беспомощно. — Должно быть, это холод, поразил мой мозг. — Стоя, она чешет Нану на прощание. — Увидимся вокруг, Тошинори. Он кивает. — Я думаю, я тут ещё посижу немного. Хорошей дороги, Мацу. Неловко улыбаясь, она слабо махает и исчезает надвигающихся сумерках. Тошинори закрывает свои глаза. Медленно дышит. Позволяет себе ещё побыть. На мгновенное, краткое, но настоящее, он почти чувствует её возле себя на скамейке. Почти слышит, как её плащ шуршит на нежном ветерке. Экспоненциальный рост, он думает. Жизни, которые мы меняем к лучшему. Когда он открывает глаза, скамейка пустая. Нана немного нюхает его, а Тоши мягко улыбается на неё. — Лапы замёрзли? — спрашивает он, и она возмущённо гавкает. — Хорошо. Давай вернемся внутрь. Они уходят в сторону своей квартиры, следуя за собственными следами до самого дома.