How Gerard Way Found His Way

Декабрь, 2007

Маленькая струйка света пробивалась сквозь щель тёмных штор, оповещая о том, что новый день всё-же настал. Ещё 1440 минут или 86400 секунд рядом с человеком, которого знаешь наизусть: каждую привычку, каждую потаённую тайну, каждый миллиметр его кожи. Кому-то это могло бы показаться слишком… Слишком скучным, слишком однообразным, слишком простым, но это и есть любовь, любовь которую представляет себе Джерард. Он знает, что утро начнётся с нежного касания шершавой, мозолистой руки к щеке. Хриплого «Доброе утро», но от того, что он знает, что это повторится, бабочки не перестают шевелится внутри, а сотни мурашек бежать по спине. Сонно отвечая на поцелуи и хихикая от случайных касаний под одеялом, Джерард светился от счастья. Воспользовавшись безпомощностью и потерявшим бдительность от ласк и поцелуев Джерарда, Фрэнк стянул с него одеяло. Завернувшись в него Фрэнк побежал вниз на кухню под вопли «Сука, мне же холодно!», исходящие из спальни. За окном метель и минус 18. Никто в здравом уме не выйдет на улицу, даже несмотря на Рождество, на семейный праздник, когда все родные и друзья собираются у кого-то дома, ужинают при свечах, разворачивают подарки и верят в чудо, в то, что все загаданные желания сбудутся, даже если ты не веришь в бога и уже вовсе не ребёнок. Написав всей родне и друзьям, что они не смогут никого принять и всем стоит остаться дома из-за погоды, Фрэнк закурил. Вглядываясь в окно, он пытался увидеть хотя бы дерево в саду, но всё безуспешно. В глубине души Айеро ликовал от мысли, что ещё один день они будут только вдвоём, особенно сегодня. — Засранец, — запустив подушку в спину Фрэнка, Джерард повалил его на пол, перетягивая одеяло на себя и укрывая их обоих с головой. — К нам, кстати, никто не придёт, — оглаживая талию сидящего сверху парня, Фрэнк расплывался в улыбке, даже не замечая, как спина превращается в лёд от холодного пола, потому что, как можно о чем то думать, когда сверху сидел такой теплый и мягкий Джи. — Почему? Мы же ёлку нарядили, Рождество в этом году у нас праздновать все собирались. — А ты не видел, что за окном? — Нет, я же под одеялом, — рассмеявшись, Джерард высунул на секунду голову из «домика», чтобы увидеть за окном белое полотно из сугробов, сосулек и снега. — Да... Жесть, — Спрятавшись обратно под одеяло, он прижался головой к груди Фрэнка и грустно вздохнул. — И что мы будем делать? — Ну, думаю, всё то же самое, только вдвоём, разве это плохо? — Перебирая пальцами свежевыкрашенные огненно-красные пряди волос, которые испачкали всё постельное и всю ванную, на прошлой неделе, а все из-за спонтанного желания сменить имидж. — Так, значит ужин, свечи, подарки и только вдвоем? — Только вдвоем...

***

Смешивая тесто для имбирного печенья, Джерард случайно просыпал муку мимо миски на стол. — Ну блять, Джерард. Убирать буде... Не дослушав возмещения Айеро, Джи кинул ему в лицо щепотку муки. Небольшую шепотку, которая по большей части разлетелась вокруг, зависая в воздухе, словно снежинки уменьшеные в сотни раз, «снежинки», которые попали на нос и вовремя прикрытые ресницы Фрэнка. Довольный собой, Джи согнулся от смеха, пока месть не настигла его. Резко развернув парня к себе лицом, Фрэнк оставил пару жирных полосок муки на его щеках и закусив губу старательно выводил сердечко на лбу. Бегая глазами по такому же «напудренному» лицу напротив, Джерард хотел послать к чёрту печенье и готовку в общем, лишь бы попробовать самое вкусное — губы своего любимого. Но, отбросив на время эти мысли, он все-же сосредоточился на печенье, и пасте... — Ладно, умник, на тряпку, а я пока поставлю пасту вариться. — А не слишком рано для ужина? — Ну, если верить часам, уже семь часов, а у нас толком ничего не готово, только печенье… — Ой, это Майки звонит! Я быстро… — выбежав в гостиную, он бросил тряпку на стол, вновь рассыпав муку. — Уэй!

***

— Ну я же быстро, как и говорил. И что мне делать? — Сминая пальцами край огромного красного свитера с парой белых вышитых снежинок на рукавах, Джи раскачивался на месте, словно ребёнок, ожидающий указаний от мамы. — Давай я сам уже, — недовольно фыркнув, Фрэнк продолжил тереть сыр по тарелкам. — Ну может, хоть музыку включим, а то так совсем тихо? — Вертясь вокруг Айеро, Джерард не мог найти себе место от ничегонеделания. — Рождественское что-то? — рассмеявшись, Фрэнк облизнул ложку с соусом и довольно замычал от приятного вкуса. — Что хочешь, мне всё равно, можно Мараю Кери? — Ну неет, — Посыпая сверху зелень, Фрэнк рассматривал готовую пасту и вертел тарелки на столе. — А ты что-то против All I want for Christmas is you имеешь? — заерзав на стуле Джи недовольно скрестил руки, и демонстративно отвернулся, глядя в пелену за окном. — Не люблю её. Из каждой дыры эта песня, по радио, в магазинах, только она одна, будто нет других рождественских песен. — Я же тоже её пел, мы играли кавер… — Я помню, милый, и твоя версия мне нравится больше. — Ой, не подлизывайся, всё уже понятно. — Блять, ты надулся из-за этого, серьёзно, из-за чёртовой песни? Всё так же сидя в позе «я тебя не замечаю», Джерард фыркал себе под нос. Он любил, когда его хвалят, чуть ли не за каждый шаг, за всё, в особенности если это касалось музыки. Он не страдал звёздной болезнью и не считал себя лучше кого-то и всё в этом духе, просто любил, когда его поддерживают, в особенности Фрэнк, а услышать, что ему не нравится песня, которую он пел… Было равносильно плевку в лицо, вот такой уж ранимый Уэй. Подойдя к Джи, Фрэнк погладил его по коленке и прошептал на ухо: «Если бы ты предложил нашу версию, я бы сразу согласился. Марая даже рядом с тобой не стоит. А еще, возможно, мне хотелось позлить тебя немножко, но ты ведь споёшь мне, милый?» — А ты сыграешь? — Конечно. — Уже собираясь подниматься наверх за гитарой, Фрэнка оттянул обратно за рукав Джи, заставляя оказаться лицом к лицу с ним. — А я ведь почти обиделся, — заигрывающе прошептал красноволосый, почти касаясь губ напротив. — Почти не считается — обвив его талию Фрэнк подсадил Уэя на стол. Он нежно прижался к его губам, ощущая вкус недавно выкуренной сигареты и пары пряных печенек. Фрэнк не торопился углублять поцелуй, больше обнимая парня забираясь холодными пальцами под свитер, очерчивая каждый позвонок на его бледной, хрупкой спине. Причмокивая слегка обветренные от холода губы, Фрэнк отсчитывал каждую секунду до полночи, предвкушая реакцию Джерарда на его подарок. Сейчас им некуда торопиться, можно пить друг друга, словно этот поцелуй утренняя роса, а они остановив время любуются рассветом, стоя где-то в поле, босиком на мокрой траве. — Фрэнки... — М? — оторвавшись от выцеловывания горячей шеи, Фрэнк взглянул в глубокие, зелёные глаза Джи, напоминающие ему лесную чащу. Вековые деревья покрытые мхом и последние солнечные лучи, которые пробиваются сквозь плотную листву озаряя все ярким светом на пару минут, прежде чем дать лесу утонуть во тьме. Завораживающая картина, которую каждый раз видит Айеро в глазах любимого. — Может, поедим у камина? — На полу? — Ну да... — А почему? — Ну, знаешь… Мне как-то вообще за этим столом не хочется есть, и не только сейчас. — покраснев, Джи слился с волосами и свитером, который так и норовил спасть с по прежнему бледного плеча. — Джерард… — рассмеявшись, Фрэнк подхватил тарелки и пошёл в гостиную. — Ну правда, этот стол столько пережил! — прихватив тарелку с печеньем, он побежал вслед за Фрэнком.

***

— Я сейчас лопну, это так вкусно! — вертя вилкой в воздухе, Джерард с набитым ртом не переставал свой монолог о том, что Фрэнк готовит даже вкуснее Донны. — Ты ещё скажи, что я готовлю лучше, чем играю, — подкинув дров в камин, Фрэнк хмыкнул. — Ну нет, конечно... И я думаю, уже время для подарков, — ткнув пальцем на часы, показывающие 11:34, Джерард побежал наверх: — Мой подарок откроешь первым! Пока Джерард в самых закромах гардеробной искал огромную коробку с подарком, Фрэнк открыл столешницу на кухне с сотней разных специй и пряностей и в самом конце этой коллекции нашёл свой подарок. Маленький и спрятанный в самом укромном месте, куда Джерард даже и не подумал бы лезть. Сидя у камина уже минут пять, Фрэнк всматривался в то, как угольки в камине трескаются и маленькие искорки метаются, словно в танце — быстром, резком, — прежде чем они потухнут навсегда и уступят место другим искоркам. — Детка, ты скоро? — Устав наблюдать за огоньками в камине, Фрэнк нетерпеливо окликнул парня. — Иду, — с придыханием донеслось с лестницы. Большая прямоугольная коробка, неумело обёрнутая в подарочную бумагу зелёного цвета, и Джи, улыбающийся во все 32 зуба. Плюхнувшись на ковёр перед Фрэнком, он протянул ему коробку и взял печенье. Медленно отрывая скотч на задней части упаковки, Айеро только догадывался, что это могло быть. «Коробка в коробке, а там подарок поменьше? Собрание коллекционных дисков в куче упаковочной бумаги?» — Да порви ты её уже! — нетерпеливо потянулся к подарку Джи, за что получил лёгкий шлепок по руке. — Мой подарок, буду мучить его сколько вздумается, — хихикнув, Фрэнк наконец покончил с упаковкой. — Это… Это что я думаю? — Встревоженно глядя на чёрный кейс, сверху которого лежали напульсники, сразу стало понятно, что это. Откусив левую ножку у пряничного человечка, Джерард довольно кивнул. Открыв кейс перед Фрэнком, красовалась белая гитара с чёрной вставкой на нижней части корпуса. А на струнах — красный бархатный мешочек, вероятнее всего с медиаторами. — Блять... Джи, она же так дорого стоит... — Придурок, какая разница сколько она стоит, самое главное, что ты её хотел, и она будет отлично звучать при записи нового альбома. Тебе же нравится? — Конечно, конечно нравится, — отпихнув в сторону ёлки кейс, Фрэнк навалился с объятиями на парня. — И ты сказал новый альбом, есть идеи? — Я думаю есть... Но пока не могу связать все в голове. Лежа на мягком ковре друг напротив друга, парни сплетали пальцы в медленном танце, конкурируя с отплясывающими на тлеющих брёвнышках огоньками. Несмотря на все старания, огоньки проигрывали в чувственности рукам Фрэнка и Джи. От тепла исходящего от камина, Джерард медленно проваливался в сон. Зевнув он подложил руку под щеку, устравиваясь поудобнее, ближе к Фрэнку. — А мой подарок не откроешь? — оперевшись на локоть, Фрэнк убрал прядку волос от лица Джи. — А, да, хочу! — усаживаясь вновь ровно и отгоняя сон прочь, он похлопывал себя по коленкам в ожидании. Покопавшись в кармане, Фрэнк вынул слегка помятый конверт и протянул его Джи. — Читай про себя, хорошо? Получив кивок, Фрэнк с замеревшим сердцем следил, как Уэй открывает конверт, достаёт письмо и встав с места ходит по комнате, внимательно читая. «Дорогой Джи, прежде чем начну свой монолог, просто скажу спасибо. Спасибо той твоей зажигалке которую ты мучал у бара, пытаясь поджечь сигарету, спасибо за возможность протянуть свою и просто заговорить с тобой. Всё время, с самого начала, как я попал в Mychem, я восхищался тобой. Восхищался твоими идеями, мыслями и действиями. Ты всегда был сумасшедшим открывателем, смелым и искренним, и даже в тяжёлые моменты думал о группе. Ты писал днями и ночами, когда был пьян и хотелось спать, ты писал, потому что мог. Ты всегда стремишься к большему и, наплевав на многие важные вещи, ты идёшь к цели, жертвуя тем, что можно потерять навсегда. Ради идеи ты был готов потерять даже себя. В 2004 я ненавидел тебя, ненавидел оттого, что любил. Любил и был готов быть позади, пока ты сияешь, лишь бы ты только не погас, но ты не понимал этого, пока мне не пришлось уйти. Оставить место той самой опоры, которая всегда была рядом, но которую ты так упорно не замечал, пока не потерял. Тот месяц был самым тяжёлым не только для тебя, но и для меня, для нас двоих. Чёртово лето 2004 разбило нас, и собрало уже вместе в одно целое. Сбросив все маски, я понял тебя настоящего, помогая тебе понять самого себя. Открывая дверцу за дверцей к твоему сердцу и разуму, открывая скрытые страхи и помогая преодолеть их, я влюблялся ещё больше, пока и вовсе не растворился в тебе. Необъяснимая тяга к тебе изменила мои планы на жизнь. С твоим приходом наконец-то появились надежды и мечты. Я перестал плыть по течению, найдя смысл в тебе. Дерзкий, боящийся этого мира и от того ненавидящий его, Фрэнк Айеро перестал бояться лишь рядом с тобой. Каждый день, просыпаясь рядом с тобой, я обретаю смысл жизни, исследуя бескрайние просторы того места, где теплится моя любовь к тебе. Твои глаза, твой аромат, тепло тела и родной голос заставляют биться моё сердце. И спустя столько лет я всё равно затаиваю дыхание при виде тебя поющего, а от твоих касаний я словно отрываюсь от земли. Я готов быть за тобой, твоей тенью, незримой опорой, зная, что я частичка тебя, а ты — меня. Я знаю, что ты любишь меня, наверное, даже больше, чем я тебя, и мне не нужны слова — просто быть рядом, переживя всё, что было с нами, это и есть любовь. Я хочу прожить каждое падение и каждый взлёт вместе с тобой, каждое утро и каждую ночь видеть лишь твою сонную улыбку и любить одного тебя. Я хочу увидеть мир и в момент, когда свет погаснет, держать твою ладонь в своих руках. Мы дети вчера и взрослые сегодня, открывающие тайны этого мира вместе. Мой любимый, волшебный парень, вдохновляющий тысячи людей, создающий невероятные вещи, и просто озаряющий своим светом мою жизнь, ты будешь со мной до конца?» Прижав письмо к груди, слёзы беззвучно потекли по щекам. Пол будто собирался провалиться под Уэем, а он, оцепенев, не мог повернуться назад, лишь моргая и сквозь слёзы видя, как плывут огоньки гирлянды на ёлке. — Джи? Вздрогнув, он быстро вытер слёзы рукавом и, зажмурив глаза, развернулся назад к Фрэнку. — Милый, всё хорошо? Быстро кивая головой, Джер всё ещё жмурился и, сминая лист, подрагивал, пока Фрэнк не взял его за руку. Вся тревога ушла, сердце перестало биться с удвоенной силой лишь от одного касания мозолистой руки. Раскрыв мокрые глаза, Джерард увидел Фрэнка на одном колене, держащего в одной руке его руку, а в другой — серебряное кольцо. — Ты будешь со мной, пока свет не погаснет в наших глазах? — Д-да, — улыбаясь, он сел на колени перед Фрэнком и молча протянул ему левую руку. Кольцо было идеально подобрано по размеру и без сложностей оказалось на безымянном пальце. — Что ж, мистер Айеро, наденете кольцо мне? — Мистер Айеро? — нахмурившись на секунду, Джерард сразу рассмеялся. — Знаю, знаю, что ты никогда не хотел бы менять фамилию, не звучит просто, но внутри колец гравировка, — протягивая ему второе, Фрэнк улыбнулся, — вот, смотри. Внутри моего — Mr. Way, а внутри твоего — Mr. Iero. Так что без дурацких бумажек и ненужных смен фамилий, ты мой мистер Айеро, а я твой… — Мистер Уэй. Фрэнки, это так… — надевая кольцо Фрэнку, голос Джерарда вновь дрогнул, и слёзы полились ручьём. — Какой же ты у меня чувствительный, иди ко мне. Заключая Джерарда в объятия, Фрэнк чувствовал его каждой клеточкой тела, как тот всхлипывал и одновременно смеялся. Это не было началом чего-то нового, это просто кульминация их отношений, событие, которое должно было произойти, в очередной раз показав глубокую связь между ними. — Фрэнки? — М? — Мы же не должны играть свадьбу и всё такое? — Нет, конечно, если ты не хочешь. — Это слишком запарно и не так важно, всё главное уже случилось, но единственное… — Что? — остановившись переплетать красные пряди, Фрэнк нахмурился. — Я хочу танец...

***

Медленно расскачиваясь из стороны в сторону, они обнимали друг друга. Закрыв тяжёлые веки, Джи положил голову на плечо Фрэнку и, разрезая тишину в доме, шептал ему на ухо: «Я люблю тебя. Люблю, Фрэнки…». Сжимая талию Джерарда, Фрэнка пробивала дрожь, которую он даже и не смог бы описать ни письмом, ни словами, та, которая была лишь рядом с ним. Дрожь в коленях и желание, но не грязное и пошлое, а самое нежное чувство, чувство бесконечной отдачи любимому человеку. Остановившись, они взглянули друг другу в глаза и замерли, видя в них отражение всей жизни вместе: страсть и слёзы, смех, страх и поддержку. Они видели каждую выкуренную сигарету ночью за глубоким разговором, каждый концерт, грязные мотели и пятизвездочные отели, грубый секс и нежные поцелуи в макушку. Закрыв глаза, Джи прильнул к родным губам, чувствуя улыбку в поцелуе. Гуляя пальцами по спинам друг друга, они медленно углубляли поцелуй, переплетая языки и задыхаясь от чувств и глубоких вздохов. — Фрэнки, обещай, что никогда не отпустишь меня и не уйдешь. — Обещаю…

***

Декабрь, 2010

— Эта песня больше, чем просто песня, она о человеке, который всегда стоит рядом со мной, который однажды спас меня, подарив вторую жизнь благодаря своей безграничной любви… Отыгрывая последнюю песню нового альбома на лайве, Джерард изо всех сил сжимал микрофон. Зачёсывая мокрые волосы назад, он чувствовал кольцо, то самое маленькое напоминание о самой большой тайне, тайне всей его жизни. Самые близкие всё знали, ну а публика — зачем? Им так проще, так ты не столкнёшься с гомофобией и будешь продолжать свою размеренную жизнь за закрытыми дверями. Это только Джерарда, и он обрёл свой покой. Прикрыв веки, Джи качал головой и отбивал ритм ногой, щепча интерлюдию перед последним куплетом. — Don't walk away... Don't walk away... Don't walk away! Вырвав микрофон с подставки, Джер подбежал к краю сцены, давая публике пропеть часть слов. — ... How long? Until we find our way in the dark and out of harm. You can run away with me You can write it on your arm You can run away with me... Обернувшись, Джи взглянул на Фрэнка, сосредоточенного на игре. Он не открывался от гитары, но почувствовав пронзительный взгляд на себе, Айеро посмотрел на Джи. Сердце Уэя забилось сильнее и просто разорвалось на части, когда любимый подмигнул ему, искренне улыбаясь. Фрэнк — это и есть путь, который искал всю жизнь Джи, тот, кому он готов посвящать песни и себя самого, тот, с кем готов сбежать на край света и захлебнуться в любви. Вытянув руку вверх , он закрыл глаза и протянул: — ... Аnytime you want...