Ночной поезд

Тяни лотерейный билет

Чтоб тамбур прокуренным был

У нас с тобой выигравших нет

Лишь бы просто дорогу к тебе не забыл…

      Город Вирнаж — место, куда многие съехались, чтобы получить работу. Город был не особо большим и славился своей пасмурной погодой, что нравилось далеко не каждому. И всё же, не смотря на свой мрачный антураж, изящная архитектура и потрясающая выпечка принесли ему большую известность.       Здесь было много театров, оркестров, что начинали свой путь именно отсюда, а потом вырывались в большие города. Вот и Нёвиллет нашел себе недорогую квартиру поблизости от вокзала, чтобы было легко добираться до работы.       Его всегда прельщала такая погода, шум оживленных улиц и практически непрекращающиеся дожди.        Лето же здесь было жарким и душным из-за своего климата, а осень радовала лишь морозами ветрами и приближающейся зимой.        Нёвиллет медленно шел по пустой улице, освещенной мягким светом фонарей, после того, как завершился спектакль, в котором он выступал. Волнение постепенно утихало, и на его лице светилась довольная улыбка. Воспоминания о выступлении, когда он сливался с образом своего персонажа, все еще ярко вспыхивали в его памяти. Улыбки зрителей и аплодисменты в конце спектакля наполняли его сердце теплом и гордостью. Он не мог не думать о том, как много значило для него эти выступления.       Когда он был на сцене, то все чувства будто обострялись, пропитывая каждую клеточку тела.       Когда он добрался до своей квартиры, то остановился на мгновение, чтобы насладиться тишиной ночи. Нёвиллет открыл дверь и, войдя внутрь, почувствовал уют домашней обстановки, но чего-то всё же не хватало. Лёгким движением руки, доведённым до автоматизма, мужчина нажал на выключатель, приглушая свет. Теперь идеально.       Скинув пальто, он направился в кухню, где с удовольствием налил себе чашку горячего чая.       Это было его последнее выступление в этом сезоне.        Старенькие настенные часы показывали за полночь, и Нёвиллет решил перебрать вещи, стараясь разложить все по полочкам, просто потому что любил порядок, а бумажной волокиты накопилось сполна за последние месяцы.       В этот вечер комната наполнилась приятным, теплым светом от настольной лампы, а сам Нёвиллет устроился на полу и, прислонившись спиной к серванту, разместил на коленях небольшую коробку из-под обуви, где хранились фотографии, какие-то письма и безделушки. В театре он часто получал маленькие подарки от детей, что ходили на его выступления.       Напольный вентилятор поскрипывал в другой комнате, а сама она постепенно заполнялась спокойной мелодией через виниловый проигрыватель, которую Нёвиллет поставил на фон. С музыкой работа всегда шла быстрее, но в этот раз волна воспоминаний окатила его с ног до головы. Нёвиллет просто не мог не улыбаться, глядя на эти фотографии.        Все свое детство он провел с бабушкой и дедушкой в деревне, потому что родителям некогда было следить за сыном. Поэтому Нёвиллет наизусть знал старинную библиотеку бабушки и какой чай она заваривала по утрам, ведь его аромат разносился по всем комнатам, а с дедушкой он ремонтировал, казалось бы, постоянно ломающуюся машину.        Нёвиллет стянул небольшой кожаный чемодан с ветхого шифоньера. Надо было сложить пару вещей в поездку, доделать все необходимое, взять двухдневный отпуск и, наконец, отдохнуть.       Служба в театре была приятной рутиной его жизни, но иногда хотелось закрыться где-нибудь далеко, желательно у озера, и просто побыть наедине с собой. Так как сезон уже закончен, поэтому можно было с легкостью уехать в долгожданный отпуск.       Перебирая старые письма, он в очередной раз наткнулся на конверт, инициалы которого принадлежали бабушке. Он получил его всего две недели назад, но уже зачитал его буквально до дыр.       Возможно, это слишком сентиментально, но Нёвиллет безумно любил ее стиль письма и каждый месяц ждал новое, в надежде вновь увидеть знакомые из детства фразы.       Времена были не из самых простых, но они являлись мирными и спокойными одновременно. Каждый день, наоборот, придавал томительности в ожидании, даже легкая нервозность находилась приятной.        — Билеты…       Тихо бормотал Нёвиллет себе под нос, разбирая чемодан, чтобы освободить его под вещи.        Надо было еще сходить на вокзал и купить билеты, но важные дела, словно специально, делались в последний момент. Хотелось быстрее приехать в старенький домик у озера, где раньше он проводил большую часть своей жизни, хотя сейчас он пустовал даже без Линды с Роберта.        Как-то они тогда разом решили вырваться из захолустья, именуемое деревней Луци. Дедушка с бабушкой благополучно перебрались к ближайшим родственникам, а Нёвиллет выбрался в город, потому что, как ему говорили, здесь добиться успеха в театре было невозможно. Вот так и получилось, что сейчас выступления приносили ему основной доход.        Нёвиллет ждал весточки от бабушки, что они согласны приехать на пару денечков в этот самый домик, поэтому переживал, что упустит момент, когда ответ придет. Все-таки он указал место отправки деревню, а не квартиру в городе.        Нёвиллет протащил чемодан до кровати, осматривая комнату. Она была небольшой, но довольно-таки уютной и опрятной. Он чертовски ненавидел грязь и пыль, поэтому старался содержать комнату в чистоте и порядке, несмотря на то, что частенько задерживался на работе в ночь и спал в самом театре. Единственное, что было запыленным, это маленькая тумбочка, где хранились старые вещи, по типу детских игрушек.        Вдохнув полной грудью, он приоткрыл форточку, впуская морозный осенний ветер.       Нёвиллет старался не сильно шуметь, ведь в его жилом доме всего два этажа, а его стены настолько тонкие, что по вечерам он отлично мог слышать ссоры соседей. С одной стороны, когда надо было работать с документами, это раздражало, но с другой — было ужасно завидно. Да, жизнь молодоженов полна различных красок, но Нёвиллет не мог почувствовать того же.        Серые будни, которые окутывали его в этой взрослой жизни, заставляли уделять больше времени не себе и личной жизни, а погрязать в работе.        Мужчина быстро закинул в общий багаж подготовленные и выглаженные по стрелочке вещи, закрыл коробку с фотографиями и письмами, а следом и чемодан, который сразу отнес к выходу. Времени оставалось совсем немного, поэтому он прошел в рабочий кабинет и доставая из первого ящика аккуратно сложенные белые листы бумаги, их тоже он решил прихватить с собой.       Надежда, что останется хотя бы один билет на поезд, была, поэтому он спешил, можно даже сказать, летел со всех ног на вокзал.       Чемодан одиноко ждал у выхода, пока Нёвиллет надевал водолазку и черные брюки, накидывая сверху удлиненное, слегка потрепанное пальто. На улице уже не июль, а самая настоящая поздняя осень, к тому же еще и дождливая, с морозами. Пришлось намотать шарф, захватить с собой зонт и только потом щелчком открыть деревянную дверь. Он подхватил свои вещи и быстро спустился вниз, прощаясь с встретившейся ему девушкой. Соседка по правое крыло.        До железнодорожной станции идти пешком не так далеко, как может показаться на первый взгляд. Поэтому не надо было ловить проезжающих или договариваться с коллегой по работе.        Морозный ветер продувал, казалось, до самых костей, из-за чего хотелось зарыться лицом в ворот теплого шарфика. Кончик носа покраснел моментально, а перчатки совсем не спасали руки от холода. Нёвиллет лишь крепче держал чемодан, пока проходился по узким улочкам через дома.        Вирнаж всегда удивлял Нёвиллета своей погодой, да и атмосферой в целом. Будь он писателем, давно написал бы какую-нибудь книгу, например, роман. Летом здесь находиться было приятнее, легкий грибной дождь или, как его еще называли там. Архитектура, которая надолго запечатывалась в сознании, и он готов был поспорить, что это навсегда. Пусть сейчас это место выглядит таким туманным и мрачным, дождливым и суровым, но все зависело от человека.        Будь эти яркие краски в жизни Нёвиллета, не жаловался бы на холод в данный момент.       Однако сейчас его радовало, что он наконец встретится с бабушкой и дедушкой, а не будет просто обмениваться письмами.       Нёвиллет ускорил шаг, добираясь минут за сорок до нужного места. Людей достаточно, везде стоит гул отправления поездов, и каждый куда-то спешит. Ничего нового он не увидел и лишь усмехнулся своим мыслям, проходя на нужную платформу.       Мужчина быстро прошел к кассе, практически скрещивая пальцы в надежде, и женщина приятно растянула свои тонкие, накрашенные красной помадой губы в улыбке.        — Да, отправление сегодня в десять вечера, берете? — чуть хрипловатый голос, видимо сорвала.        — Конечно, буду благодарен, — мужчина протянул бумажные купюры и получил свой билет.       Напрямую никакой поезд не будет идти, хотя и их не много. Как обычно, железная дорога вела к городу Даро, где, по словам его родителей, было бы престижнее работать, так как там обитали все шишки при правительстве. Там можно было учувствовать в балах и работать в большом театре, но увы… Парня из захолустья вряд ли кто-то заметит, когда ты еле выбрался из Луци, а потом пахал на подработках, чтобы выбить деньги для учебы на искусстве. И вот так прийти к театру — уже многого стоило, и Нёвиллет действительно был доволен тем, что имеет на данный момент.        Пьесы, спектакли и танцы — все, чем горела душа, все, что привила ему бабушка еще с детства, когда читала различные сказки и пьески, которые он потом в детстве играл лишь для нее.        Легкая улыбка прошлась по лицу мужчины, когда он кутался в воротник своего потертого пальто.        Ехать нужно было около четырёх часов, всего каких-то семь станций, а ожидание грело где-то в районе груди приятным теплом.        Документы он подготовил сразу, достал билет, протягивая его проводнику. Девушка любезно растянулась в улыбке, быстро все проверила и пропустила Нёвиллета внутрь.        До отправления еще десять минут, поэтому он, немного расслабившись, прошел по коридорчику поезда, шаркая по старенькому коврику, устеленному вдоль плацкартных мест, находя свое по номеру.       Он аккуратно поставил чемодан под сиденье и предварительно достал оттуда старенькую книгу, которую все никак не мог дочитать. Работа забирала практически все свободное время.        Плацкарт был не особо удобен, просто потому, что вокруг находились люди, которые направляли свой взгляд на тебя, просто потому, что надо было осмотреть с кем держишь путь по железной дороге, но это не было навязчивым. Большое окно, удобные сидения все-таки прельщали, и Нёвиллет сразу отвлекался на вид снаружи.       До отправления ровно пять минут.       Поезд тронулся, неприятно качнув, и Нёвиллет уселся удобнее на потертом сиденье. Постельное белье он не брал, потому что дорога была не длинная и уснуть у него точно не получится.        Провожавшие давно вышли, а пейзаж за окном быстро сменялся небольшими домиками и голыми деревьями. Проводница в очередной раз прошлась по пассажирам, проверяя документы и предлагая горячий чай с галетным печеньем и кофе.       — Будьте добры, можно чай черный, — Нёвиллет приятно улыбнулся и снял свое пальто, когда девушка ушла.        Он аккуратно сложил его на второе сиденье, открыл книгу на закладке и погрузился в не напряжное чтение, пока поезд покачивался на путях.        Время шло незаметно, проводница уже принесла чай, и Нёвиллет быстро заплатил за него, делая первый горячий глоток. Неприятно обожгло язык, и он поморщился, отодвигая граненый стакан в подставке в сторону.        Вагон потихоньку окутывался в приглушенный свет, кто-то в дальней поездке готовил себе спальное место, а Нёвиллет продолжал читать книгу и изредка поглядывал в окно, уже наблюдая провожающий его лес голых деревьев.        Дорога сменялась, время шло, а чай был практически допит, но вот книга была далека от прочтения.        Легкий холодок проходился по спине, что пришлось накинуть пальто обратно, а глаза немного слипались в сонливости, но станция была на подходе, а после еще стоило дождаться ночной автобус, чтобы добраться до деревни. Он был единственный и ходил только по часам, а приезжал Нёвиллет как раз в притык.        Все складывалось отлично, будто благоволя мужчине.        — Станция Луци, готовимся к выходу!        Огласила женщина, разрывая эту тишину, где слышен был лишь легкий стук об железную дорогу.        Нёвиллет спешно сложил книгу обратно в чемодан, замотал шею теплым шарфом и поправил ворот пальто. Зря он не взял с собой шапку, и поэтому корил себя до сих пор, пока ждал окончательной остановки поезда.        Провожающая на дорогу улыбнулась, и Нёвиллет, лишь кивнув, вышел на платформу. Его встретила полнейшая пустота и одинокий высокий фонарный столб, что не слишком помогал в освещении дороги.        Он прошел через небольшое здание к остановке, к которому уже подъезжал автобус.        Нёвиллет протянул бумажную купюру водителю и уселся неподалеку от выхода.       Пустота преследовала его до самой деревни, а его дорогу освещали только яркие огни домиков, где горели ночники. Все-таки тут было не так много жителей, поэтому улицы вечером казались чересчур пустынными.        Проходя по знакомым и таким родным улочкам, некоторые собаки во дворах слегка бушевали, оглашая его приветственным лаем, а Нёвиллету лишь приходилось тихо шикать на них, чтобы не разбудить всех соседей поблизости.        На горизонте нарисовалось то самое озеро, откуда однажды его вылавливал дедушка, когда Нёвиллет случайно, по своей неосторожности, зимой упал в него. Отогревали тогда, можно сказать, всей деревней, лишь бы не простыл и не подхватил какое-нибудь осложнение на легкие. Неприятная ситуация, а все равно грела душу воспоминанием.        Через два переулка показался небольшой домик, за которым присматривали старые подруги бабушки, ну так, по-дружбе.        Калитка неприятно скрипнула, и Нёвиллет уже хотел было пройти во двор, как вернулся к почтовому ящику, который, казалось, скоро упадет из-за своей ветхости. Он достал скопившиеся в нём письма и уже после прошел в небольшой дворик. Тут не было кур, которые выращивала бабушка, как и машины дедушки, потому что она давно была отправлена на металлолом, так как деньги в то время были важнее транспорта.       Было тихо, гулко, от того, как гулял ветер, ударяясь о металлическую калитку.        Территория бывшего бабушкиного сада давно поросла сорняками, крапивой и репейником, ставшими хозяевами этих мест. С каждым годом заброшенных изб становилось всё больше, а природа сильнее напоминала о том, как было здесь до прибытия людей.       Сам же деревянный домик снаружи хоть и выглядел вполне опрятно, всё же казался побитым временем. Узорные рамы, оцинкованная крыша, грязный дымоход и поломанное крыльцо.       Всё как и раньше, но теперь это место казалось таким ненужным...       Нёвиллет быстро нашел небольшой ключ, открыл дверь, и холод окатил его с новой силой, все-таки никто не отапливал дом к его приезду и не закидывал дрова в печку. И он уже попрощался со сном, просто потому что в такой холод он не сможет этого сделать никаким образом.        Чемодан остался на ближайшем стуле, а мужчина быстро достал из склада дрова и закинул их в печку, находя поблизости спички. Пара легких движений, немного бумаги, и он смог зажечь небольшой огонь. Дрова будут достаточно долго разгораться, поэтому он прикрыл дверцу и потянулся за небольшим чайником, чтобы поставить на плиту.        Спасибо, что хоть свет и вода были, потому что Нёвиллет все-таки выплачивал все в положенные сроки.       Пока чайник закипал, он быстро прошелся тряпкой по полкам в шифоньере, чтобы следом разложить вещи и освободить чемодан. Книга осталась лежать на небольшом кухонном столике, куда следом легли бумаги и письма с ящика.       Пришел ответ и от бабушки.        Нёвиллет поставил лампу ближе к себе, развернул небольшой конверт, чувствуя приятный аромат старенькой бумаги и взгляд побежал по строчкам. Дорогому внучку.  Нёви, мой милый мальчик, давно я не писала и так удивилась, когда увидела письмо от тебя. Мы все тут обрадовались.  Как театр? Как выступления? Все нравится?        Как всегда много вопросов от бабушки, которая всегда беспокоилась о нем.  Прочитала, что ты в домик на озере хочешь поехать, и дедушка сразу зашевелился. Ворчит теперь целыми днями, чтобы мы быстрее собирались, потому что устал от родственничков наших, вот такой вот он у нас с тобой. Так что пишу сразу перед отправкой, приедем в двадцатых числах, придется дождаться нас. Ты же не спешишь? Проблем не будет?        — Конечно нет, я же наоборот освободился для вас, — Нёвиллет улыбнулся, поджимая ноги ближе к себе, пальцы уже замерзли, а тепло всё ещё не шло.  Все, родной мой, писать много не буду, поэтому целую тебя и жди. Мы с дедом скоро приедем и наконец поговорим с тобой как в детстве. Чаем тебя напою, мой милый.  Твоя бабушка Линда.        Нёвиллет усмехнулся последним строкам и, сложив письмо, вернул его в конверт, складывая в коробку.        Он и не сомневался, что ему не откажут в семейном отдыхе, но когда прочитал письмо, больше не было сомнений. Писать ответное не пришлось, а лишь ждать двадцатых чисел.        Нёвиллет услышал неприятный писк от чайника и, взяв прихватку, снял его с плиты, наливая в кружку с зеленым чаем.        Снова удобно устроился за столом, чувствуя легкое тепло по ногам от печки, и достал новое письмо. Оно было неизвестным уже по конверту, где светился тот самый город Даро — уже странно. Далее взгляд коснулся отправителя, для него имя звучало впервые, а внутри все будто охладело. Все-таки странно получать письма от незнакомых людей, поэтому он с осторожностью провел глазами, для кого было направлено это письмо.  Почтовый индекс: ******** Кому: Клоринда Розглия.  Город: Натлан, ул., Большая, дом. 5       Естественно, Нёвиллет знал этот город, даже бывал там однажды, но было это давно, да и далеко находится он. Ошибка почтавика была очевидна, и как так получилось, до сих пор оставалось загадкой.        Некрасиво читать чужие письма, и Нёвиллет не думал даже об этом, но вот так просто оставлять его себе как-то не хотелось, да и неправильно вовсе. Сделать добрый жест и самому сходить на почту и уже отправить по нужному адресу, единственно верное решение, но этим он решил заняться завтра, а сейчас… он зачем-то написал себе на отдельном листочке адрес и индекс отправителя и сделал глоток остывшего чая.        Письмо осталось лежать на столе, буквально на видимом месте, а сам мужчина собрал чашки в мойке, чтобы избавить их от осевшей пыли, и принялся набирать ведро воды, чтобы помыть полы и ближайшие полки, до которых мог дотянуться без стремянки.        Поднявшись в свою комнату, он понял, что ничего здесь не поменялось. Ковер, что висел на стене, который бы надо было уже выкинуть, старый письменный стол, даже игрушки на прикроватной тумбочке остались стоять на том же месте. Так неподвижно, но так по родному.        Половицы скрипели под нажимом, и он прошелся тряпкой по поверхностям, открывая ящик, где лежал старенький проигрыватель с парой виниловых пластинок. Они уже хрипели от того, сколько раз их ставили, но все равно Нёвиллет включил легкую музыку. Тихий голос мелодии доносился до первого этажа, где он во всю вымывал пол и изредка чихал от домашней пыли.        Дом потихоньку отапливался, становилось жарко в свитере, что пришлось надеть легкую футболку и старые спортивные штаны.        Сон, как рукой, сняло, пока он проходился тряпкой по всем поверхностям, и не почувствовал приятный запах моющего. Конечно, это еще не всё, но уже на начальном этапе можно было спокойно находиться в доме, а завтра снова надо будет по новой мыть и убираться на улице, вырывать сорняки, подмести опавшие листья и подвязать несколько кустов, что уже расползлись по огороду.       Нёвиллет выжимал тряпку, менял воду по три раза, пока она не стала оставаться чистой от мытья, и наконец выдохнул, что закончил с полом.        Далее пошли кружки и тарелки, которые перед этим откисали в горячей воде с моющим. Пальцы немного жгло, но он не обращал внимание на это, пока наставлял посуду на полки, перед этим тоже вымытые до блеска.        В голове он уже строил планы на завтра, расписывая свой день по минутам. Надо было утром съездить на почту, сходить в ближайший ларек, чтобы купить немного продуктов домой, а то бутербродами, которые он делал в дорогу, сыт не будешь. Тем более парочку из них он уже успел съесть с чаем перед уборкой.        Когда посуда была вся расставлена, он взглянул на часы, висевшие у самого потолка над старинным буфетом. Пришлось немного прищуриться, чтобы в полумраке разглядеть чёрные цифры — четыре часа утра.       Нёвиллет спрятал коробку в полку, а чужое письмо не тронул и поднялся в свою комнату. Он быстро достал постельное белье из чемодана, стянул старое, отправляя в корзину для грязного, и застелил новым, пахнущим приятной свежестью. Все-таки пару часов хотелось бы вздремнуть, а вставать ему как раз через два часа, чтобы успеть на почту без очередей.       Мужчина натянул пижаму, поставил часы с заведенным будильником на тумбочку и, повернувшись в сторону окна, прикрыл глаза, погружаясь в приятную дрему. 

— • — 

      Утро наступило неожиданно быстро. Жар от отопления подступил и в комнате за ночь стало так душно, что пришлось скинуть с себя одеяло. Назойливый соседский петух опередил его будильник на приличный час, но даже это не помешало мужчине проснуться с улыбкой, стоило увидеть родные стены. Морозное солнце уже стучалось в окно, и где-то слышались голоса соседских детей.        Нёвиллет сладко потянулся, прикрывая глаза от солнца и привстал, усаживаясь на скрипучей кровати.        Как обычно застелил постельное, открыл форточку, впуская свежий воздух и чуть поморщился от ветра. Волосы он быстро завязал в тугой растрепанный хвост и прошел в ванную комнату. Горячая вода обдала руки, мужчина быстро почистил зубы, умылся и уже был готов собираться на почту, но решил все-таки написать дополнительную записку к письму с извинениями за ошибку, хотя сам ее не совершал.  Здравствуйте, Клоринда. Скорее всего, Вы заждались письмо, но произошла ошибка, оно пришло мне, а не Вам.  Глупо вышло, поэтому хотелось бы и мне перед вами извиниться. Я ни в коем случае не читал, но возможно это что-то срочное, поэтому я отправляю его еще раз уже по правильному адресу.  Забыл представиться, я Нёвиллет, но, это не столь важно.        Нёвиллет быстро оформил конверт, закинул все в небольшую сумку и вышел на улицу.        Сегодня погода была уже куда лучше, чем вчера. Мороз не сгущал свои краски, и пальто достаточно согревало изнутри.        Благодаря тому, что он встал рано, не так много соседей на пути сбивали его разговорами и восхищениями его деятельности в театре, поэтому он довольно быстро добрался до нужного места.        Оформление, документы, печати и наконец он смог заплатить и отдать письма своему получателю. Нёвиллет конечно не знал, через сколько оно дойдет, и просто надеялся, что в течении недели адресат его получит.        А вот на обратном пути избежать разговоров с соседями ему не удалось. Каждый второй приглашал на чай с вареньем для беседы и расспросов о том, как ему в городе живется, а он лишь старался тактично увернуться от этого, но все равно замерзая на улице останавливался и делился своими впечатлениями.        Тетушка Эола даже угостила его пряниками с медом, говоря что в такую погоду надо больше оздоравливаться. Это было плюсом, не надо будет идти за ними на ярмарку.        Нёвиллет мягко улыбнулся тетушке и прошел к ближайшему ларьку, где быстро выбрал нужные продукты по типу домашних яиц, хлеба, различной крупы и колбасы с сыром. Мясо покупать не пришлось. Старик–сосед, что дружил с его дедом, недавно только ощипал курицу и доброжелательно вручил ее мужчине.        Можно сказать на ближайшее время его хорошо так обеспечили. Все-таки родное место светилось и благоухало своей добротой. Из-за того, что деревня была маленькой, все друг друга знали, и что не менее важно — уважали.        Нёвиллет, слегка клацая зубами от холода, прошел в дом, чувствуя, как тепло от печки расходится по телу, и он скинул пальто, вешая на ближайший крючок. Продукты отправились в не большой холодильник, который он полночи выдраивал, и снова поставил чайник на плиту.        Пока он занимался домашней рутиной, из головы не выходила мысль, что хотелось бы извиниться и перед отправителем, поставить его в известность, что письмо пришло ему по ошибке. Она так назойливо крутилась в голове, что он каждый раз возвращался за письменный столик и брал в руки ручку, чтобы написать ответку, и не осмеливаясь, просто смотрел на имя.        Бабушка его с детства учила как правильно поступать в той или иной ситуации, может поэтому на сердце всё время лежал груз вины, пока он не написал первые строки. Уважаемому Ризли.        Пальцы слегка дрогнули, и капелька чернил отпечаталась рядом с именем.        Новый лист он не взял.       Мужчина поправил за ухо выбивающуюся челку и снова принялся писать. Вышла небольшая ошибка, и меня это грезило всю ночь, поэтому пишу Вам письмо с просьбой простить меня. Звучит уже странно, понимаю, что ошибка эта была почтовой организации, но сидеть в ожидании я просто не мог, неспокойно где-то  внутри.  Только не волнуйтесь, я письмо не открывал, а сразу отправил его по правильному адресу, поэтому надеюсь, что оно быстро дойдёт до получателя и ничего серьезного не случится. Такие ошибки происходят часто, как я знаю, но все будет в порядке.        Нёвиллет сделал глоток чая и откусил кусочек от подаренного ему пряника. Нежный вкус сразу оживил мужчину и он растянулся в улыбке — как в детстве. Тетушка частенько его ими угощала.  Пока пишу Вам письмо, даже на сердце легче становится, что мы разберемся в этом недоразумении, и Вы поймете меня.  Можно сказать, что все это произошло как раз кстати, как я приехал в деревню, так бы письмо могло затеряться и… Что-то я уже пошел не туда, извините меня еще раз.  Надеюсь, письмо дойдет быстро.  Просто Нёвиллет.        Уже хотелось переписать, но почему-то рука не поднялась. Он спрятал письмо в конверт, указал адрес, почтовый индекс и имя получателя.        Можно было еще часик отдохнуть и прибраться, а после снова вернуться на почту. Он сам себе придумал муторное занятие, но Нёвиллет не мог вот так просто всё оставить.       Мужчина сложил все у входа, спрятал сразу в сумку, а сам прошел на кухню, доставая небольшую кастрюлю и заполняя ее кипяченой водой. Он решил сварить немного гречневой крупы и сделать пару бутербродов на обед.       Приятный аромат готовой еды разливался по всему дому, музыка лилась со второго этажа. Играла любимая мелодия дедушки, под которую он всегда притягивал бабушку Линду к себе, завлекая в легкий танец.        Маленький Нёвиллет каждый раз смотрел на них с искренним восхищением в его ярких голубых глазах. Он видел с детства лишь их любовь, что так и манила, тянула к себе. Родители на его памяти, никогда себя так не вели, были отстраненными и Нёвиллет даже не помнит, чтобы они хоть раз на его глазах хотя бы держались за руки, не говоря уже о поцелуях. Да что уж там, Нёвиллет и поотношению к себе никогда не ощущал их тепло, лишь препинания, что ему можно делать в этой жизни, а что нельзя.        Но все сложилось иначе, когда его отдали в девятилетнем возрасте бабушке с дедушкой. Тогда маленький мальчик впервые увидел слезы на лице его матери, а отца с тех пор он больше не видел. Большая черная шляпа на голове матери говорила о многом, а платок, которым она умывала и собирала слезы — давали понять, что он погиб. Времена были тяжелыми, и денег практически не было, выживали как могли, и мать тоже сделала свой выбор.        Быть счастливой без «груза» на ее плечах.        Сейчас Нёвиллет не стал бы это вспоминать, кричать или искать ее, просто потому что ему подарили детство, о котором можно было только мечтать. Все благодаря его родителям в виде заботливой Линды и ворчливого Роберта.        Погода за окном сгущалась, а облака затягивались тучами, следом стал накрапывать дождь.        Капли звоном ударялись о металический подоконник, гул резвящихся детей на улице прекратился, да и соседи поуводили свой домашний скот в загоны.        А Нёвиллет доедал последний бутерброд и натягивал высокие ботинки, чтобы насквозь не промокли ноги. Хорошо, что он прихватил с собой зонтик, а то в этом стареньком доме его днем с огнем не сыщешь.        Мужчина выключил свет, проверил печатки и накинул старую куртку, которую не жалко было намочить под дождем, и повесил сумку на плечо, сразу перепроверяя письмо и деньги.        Слякоть и большие лужи на неровной дороге образовались моментально, из-за чего пришлось прыгать, чтобы не попасть ни в одну из них, пока он добирался до почтового центра.        Улыбка почему-то не сходила с лица, и через прозрачный зонт он просматривал дорогую ему деревню.        Все-таки здесь была какая-то духовная сила, что не давала опустить нос, а лишь придавала какой-то энергии даже в такие пасмурные дни. Уборка, скорее всего отложится на несколько часов, пока дождь не прекратится, зато можно будет доубирать внутри дома, поменять матрасы и подготовить постельное для Линды и Роберта, а потом разделаться с курицей. Оставалось еще два дня до приезда, он точно успеет все сделать.        Пока Нёвиллет высчитывал и расписывал в голове план на день, он уже встал перед большими дверьми, что с силой открывались, и прошел внутрь помещения.        Приятный запах бумаги, тихие разговоры работников и свободная касса. Та самая женщина, которая была утром, снова мягко улыбнулась.       — Еще одно письмо? — она быстро отложила бумаги, которые так старательно заполняла красивым почерком.        Нёвиллет только сейчас узнал ее. Это была дочь знакомой бабушки, в детстве они как-то часто захаживали к ним в гости, и она была первой его подругой.        Стало даже неловко после утренней суматохи.       — Фурина? — Нёвиллет разрезал неловкое молчание.       — Наконец узнал меня, старый добрый друг, как так, — она звонко усмехнулась, поправляя пышные волосы. — Утром даже не заметил, а я ждала хотя бы какой-нибудь реакции от тебя.       Девушка сложила руки на груди, и вопросительно приподняла брови.       — Прости меня, я так замотался, не спал практически. Да еще и ошибка с этими письмами произошла, что все из головы вылетело. Ты лучше расскажи как ты? Как оказалась снова в Луци, ты же первая кто уехала с этой деревни? — Нёвиллет отряхнул зонт и поставил рядом с тобой, облокачиваясь на стену.        Фурина тут же посмотрела по сторонам, и убедившись, что никого рядом нет, чуть расслабилась.        — Я тут ненадолго, просто дядя слезно просил выйти на замену, так как немного приболел, пришлось ехать бросив все дела, — Фурина чуть задумалась. — Я живу в Даро и так много выступаю, что, кажется, уже живу в спектаклях, дорогой. А у тебя как сложилось?         Нёвиллет сразу вспомнил о письме и том загадочном Ризли, который тоже из того города.        — У меня все проще, служу в небольшом театре в Вирнаже, и так же танцую в постановках, всё спокойно. Сюда вырвался на время отпуска, жду, когда приедут дедушка с бабушкой.       Было видно как мужчина просто тает, когда рассказывает о своей незамысловатой деятельности. Как тепло отзывается о деревне и жителях здесь, которые встретили его буквально с распростертыми руками.        — Линда приедет? Боже, я же смогу зайти на ее вкусный цветочный чай? Скажи да, прошу тебя, дорогой, — Фурина буквально расцвела.       — Конечно, я же всегда рад тебя видеть у нас дома, — легкий румянец охватил щеки.        — Так, что за разговоры там? — послышался хрипловатый голос мужчины.       — Та вот, очередное письмо на отправку, — девушка понизила голос. — Прости, он постоянно ворчит, когда мы не по делу тут общаемся. Кстати, а кому письмо, если не секрет? Уже второй раз приходишь.       Нёвиллету не очень хотелось распинаться по всей этой ситуации и недоразумении, поэтому просто решил отмахнуться.        — Не особо важно, история долгая, поэтому можно сказать новому знакомому, — Нёвиллет протянул нужные бумаги с письмом.        Фурина тут же обратила внимание на имя получателя и ее глаза расширились, но она смолчала, тактично выкатила дежурную улыбку и принялась заполнять бланк, который ранее отдала Нёвиллету.        Все оформилось довольно-таки быстро.       — Слушай, а когда Линда приедет?        — Писала, что в двадцатых числах, поэтому со дня на день должна, — Нёвиллет поднял свой зонт, проходясь по влажной ткани. — Так что забегай к нам.       — Я еще кое-что хотела спросить, пока ты не ушел, — она чуть замялась, а брови сошлись на переносице, — ты… ты же сам приехал, ну там…?       Нёвиллет чуть опешил, но сразу собрался и нашелся с ответом.       — Да, дорогая, я сам… до встречи.        Мужчина не обернулся, и был слышен лишь гулкий стук входной двери.        Нёвиллет прекрасно понимал о чем говорила девушка. Еще лет пять назад, когда они виделись в Луци, Фурина признавалась ему в своих чувствах, будучи той самой юной девушкой, что оканчивала университет искусства. Нёвиллет же был увлечен лишь работой, театром и не придавал значения, что мог как-то ранить, а тут… Она до сих пор помнит, а возможно не только помнит…       Нёвиллет попытался отогнать от себя эти мысли, не хватало еще и чувствовать вину за былые времена неразделенной любви.        Задумавшись над этим всем, мужчина смачно вступил в глубокую лужу, чувствуя, как вода просачилась в ботинок, и тут же отпрыгнул.        — Ну что за день!        Крикнул Нёвиллет и, отряхивая зонт, стал внимательнее следить за дорогой.        Тучи так и не расходились, а дождь лишь усиливался, откладывая уборку двора на завтрашний день.        Нёвиллет, промокший под дождем, осторожно закрыл за собой дверь, сбрасывая с себя капли воды, которые стекали по его лицу и одежде. Внутри его дома царила тихая атмосфера, лишь изредка нарушаемая звуками улицы за окном. Он снял промокшее пальто и повесил его на вешалку, стараясь не оставлять луж на полу. Внутренний уют моментально обволакивал его, и он почувствовал, как тяжелые заботы дня постепенно отступают.       Подойдя к печке, Нёвиллет наклонился, чтобы проверить, достаточно ли там угля для разжигания. Серое пепло, покрывшее дно, говорило о том, что ему придется потратить несколько минут, чтобы подготовить ее к работе. Он быстро собрал необходимые вещи: дрова, лопатку и немного бумаги, чтобы поджечь огонь. Внутренний свет печи манил его, обещая тепло и уют, которых он так жаждал после холодной и мокрой прогулки.       Зажигая бумагу и поддувая огонь, Нёвиллет с облегчением наблюдал, как пламя, сначала робко, а затем с радостным шипением, разгорелось. Тепло начало распространяться по комнате, и он, наконец, почувствовал, как уходит усталость. Сев в кресло рядом с печкой, он закутался в плед, позволяя себе насладиться моментом покоя и уединения, забывая о непогоде за окном.       Теплый чай и не дочитанная книга вернули мужчину в мир фантазий.        Он часто брал книги из общей библиотеки, старался конечно вернуть в срок, но не всегда выходило.        Сейчас он сразу взял две на ближайшие две недели, чтобы растянуть удовольствие.        Книга оказалась легкой для прочтения, но довольно интересной: о парне, что решил выступать в балете и встретил свою любовь, открывая для себя что-то новое.        Легкий треск пламени и его тепло создавали идеальную атмосферу для чтения. С каждой строкой он погружался все глубже в мир истории, забывая о времени и заботах. Свет, исходивший от огня, мягко освещал страницы, а его внимание было полностью захвачено приключениями героев. Он перемещался по страницам, словно сам был частью их путешествия.       Постепенно за окном начало смеркаться, и вечер окутал дом мягкой темнотой. Нёвиллет даже не заметил, как часы пробили шесть, а за окном уже зажглись первые звезды. Лишь когда перевернул страницу, он заметил, что вокруг стало слишком тихо, и оторвался от чтения. С легким удивлением мужчина взглянул на часы, осознав, как быстро пролетело время.       Он отложил книгу, отставил кружку с допитым чаем и вернулся в прихожую. С тем, как он замер, совершенно забыл о том, что надо было просушить ботинки и куртку, поэтому сделал это только сейчас.        После мужчина прошел на кухню, достал ощипанную курицу и промыл ее. Большая кастрюля наполнилась водой, и Нёвиллет аккуратно уложил курицу туда, ставя на огонь. Идеальным выбором было приготовить наваристый суп, а ко второму оставил гречневую кашу.        На кухне Нёвиллет чувствовал себя настоящим поваром, готовя наваристый суп. Аромат свежих овощей и куриного бульона наполнял воздух, создавая атмосферу уюта и тепла. Он ловко нарезал морковь и лук, бросая их в кастрюлю с кипящей водой, хотя кусочки выходили большими и неровными. В этот момент он вдруг вспомнил о своем виниловом проигрывателе, который стоял в углу кухни. Он его все-таки решил спустить со второго этажа, чтобы было погромче.        С улыбкой на лице он включил одну из любимых пластинок, и теплые звуки музыки заполнили пространство, придавая процессу приготовления особую магию.       Под ритмы мелодии Нёвиллет начал пританцовывать, чувствуя, как музыка наполняет его тело энергией. Он легко покачивался из стороны в сторону, в такт нарезая зелень и помешивая суп. Каждый шаг и движение были полны свободы, а кухня превратилась в маленький танцевальный зал театра. Он время от времени останавливался, чтобы полюбоваться на свой кулинарный шедевр. Конечно у Линды вышло бы намного лучше, но он довольствовался тем, что есть.        Улицы деревни покрылись золотистым светом вечерних фонарей, и огнями горящего света из ближайших домов.        Нёвиллет выключил плиту, давая супу настояться, а сам сел за стол, включая небольшое старенькое радио на фон, параллельно приглушая музыку на проигрывателе.        Покопавшись в чемодане, он достал небольшой блокнот и слушая какие-то разговоры на фоне, стал водить карандашом по бумаге.       Его наконечник плавно скользил по поверхности, создавая яркие штрихи карандаша. Он был в своей стихии, и время вокруг него словно остановилось.       Внезапно его сосредоточение прервал стук в дверь. Нёвиллет на мгновение замер, удивленный неожиданным визитом. Он отложил карандаш и, вытирая руки о полотенце, направился к двери, чувствуя, как легкая тревожность подступает. Приоткрыв её, он увидел свою старую подругу Фурину, которая стояла на пороге с широкой улыбкой и теплым букетом цветов в руках. Волосы промокли, а широкая улыбка не сходила с лица.       — Ты как..?       — Решила не тянуть с визитом, и пока я здесь, заглянуть к тебе, — Фурина отряхнула пальто, протягивая цветы.  — Любимые твоей бабушки.       — Я сразу понял. Давай быстрее заходи и снимай обувь.        Нёвиллет быстро достал теплые носки с тапочками и протянул их девушке.        — Та все нормально, я не замерзла.       — Давай одевай скорее, сейчас плед принесу и садись в кресло у печки, ты вся дрожишь, — мужчина быстро бегал из комнаты в комнату, попутно наливая горячий чай. — Суп будешь?        — Чуть позже, хотя я бы не отказалась от пряников с медом.       — Уже, как я вижу, осмотрелась, да? — Нёвиллет усмехнулся и пододвинул все сладости ближе, да и сам уселся на стул рядом. — Угощайся.       — С удовольствием, а теперь рассказывай мне ту длинную историю про знакомого, — Фурина прищурила взгляд. — А то такое имя у получателя, да и город Даро.        — Только не говори, что знаешь его, дорогая, — Нёвиллет от удивления даже рот приоткрыл.       — Конечно нет, но слышала, у нас там часто на слуху эта фамилия, поэтому не новость, просто интересно стало, вот и не удержалась от визита, — она сделала глоток и тут же обмазала медом пряник.        — Ладно, так уж и быть.       Нёвиллет, закусив печенье, начал рассказывать Фурине забавную историю о том, как он получил чужое письмо. Мужчина описывал, как в один день его почтовый ящик был переполнен обычной корреспонденцией, и среди всей печати он заметил конверт с красивым каллиграфическим почерком, адресованным не ему. В итоге, он решил вернуть письмо законному владельцу, но на пути к этому возникло множество забавных ситуаций, которые стали поводом для легкого смеха.       — Да, это в твоем духе, извиниться перед всеми, даже когда ты не виноват. Стоило просто отправить письмо правильному получателю и всё.       — Ну, вот я не смог без этого.        Нёвиллет почувствовал на себе мягкий взгляд.        Фурина, смеясь над его приключением, рассказала свою историю о том, как однажды перепутала чемоданы на вокзале и обнаружила, что вместо своих вещей получила запас одежды совершенно незнакомой девушки. Это привело их к обсуждению других курьёзных случаев, которые произошли с ними за годы дружбы. Разговор постепенно стал более личным, и они делились воспоминаниями о том, как менялась их жизнь, о новых увлечениях и целях, которые они ставили перед собой.       Смеясь и вспоминая, Нёвиллет осознал, как важно иметь рядом таких друзей, как Фурина, чтобы делиться не только радостями, но и забавными моментами, которые приносят в их жизнь повседневность. Они продолжали обсуждать свои мечты, планы на будущее и все те маленькие детали, которые так долго оставались не выраженными. В этот вечер, окруженные теплом и ароматом чая, они вновь ощутили ту связь, которая никогда не угасала, и поняли, что даже после долгой разлуки можно легко вернуться к тому, что было дорого сердцу.       — Родной… у тебя точно получится пробиться в большой театр, — Фурина крепко сжала его горячую ладонь.        — Ну… я довольствуюсь и тем, что у меня есть.       — Я же знаю, на что ты способен, поэтому не вешай нос, тебе так и Линда скажет, подавай заявку, — девушка продолжала стоять на своем, и смотря в ее глаза, нельзя было не согласиться.        — Ладно, я прислушаюсь к твоему совету, но только после отпуска, сейчас я хочу уединиться от всего этого.       Нёвиллет снова откусил кусочек от печенья, запивая его чаем.        — Так, а еще, почему ты не писал мне? — Фурина поправила плед, выражая все недовольство. — Даже от твоей бабушки приходили письма раз в три месяца.        — Прости, я тогда забегался, работа, поступление, а потом театр, и я совсем забыл о письмах, а после бабушка сказала, что потеряла с тобой связь, так как ты переехала в другой город. Но, ты можешь сказать мне почтовый индекс и адрес, теперь точно не забуду.       Нёвиллет протянул блокнот девушке, открывая на чистой странице.        Фурина быстро написала все нужное и обратила внимание на рисунки.        — Продолжаешь?       — Для души больше, успокаивает, сказал бы так, — Нёвиллет встал со стула и обошел Фурину. — Я тогда налью нам суп, а то зря что ли готовил, хоть попробуешь мое творение.       — Не сомневаюсь, что ты и в этом хорош, дорогой.       — Не преувеличивай. Кстати, я же хотел спросить тебя насчет продвижения в театре, ты как так оказалась в большом?        — Все просто, ну если можно так сказать. Познакомились с девочкой одной, сдружились, потом как-то двигались вместе, не оставляли попыток пробиться в Даро, хотя там действительно сложно стать солисткой или примой. Спустя года три, нас все-таки утвердили на спектакли. Не очень интересно, Нёви, но я рада тому, как сейчас живу. Да, не ведущие роли, но все же большая сцена дает свои плоды и бесценный опыт.        — И как тебя отпустили? — Нёвиллет подвинул две глубокие тарелки супа на столик.        — Сезон закончился, и я слезно упрашивала дать мне неделю, я же приехала за день до тебя, так что вот так.       — Не перенапрягайся только, пожалуйста.       — Все отлично, не сомневайся.       Фурина улыбнулась и попробовала наваристый суп.        — Боже, это действительно вкусно, только еще очень горячо.       — Я рад, что оно съедобное, — легкая усмешка и он сам принялся пробовать.        За окном уже было темно, фонари еле светили, и был слышен лишь гул ближайших поездов.       Нёвиллет решил не отправлять девушку в холод и дождь добираться до дома, поэтому предложил еще немного разделить приятный вечер.       Так и продолжили они разговаривать до поздней ночи, за ароматным супом с чесночным хлебом.