Больше, чем ты можешь себе представить

На счастье Америки ближайший мотель оказался на той же улице прямо напротив борделя. Надо же, как предусмотрительно. Не теряя ни минуты, парень снял комнатку на третьем этаже и, не обращая никакого внимания на странно косившегося на них работника за стойкой регистрации, увлек СССР в лифт. Внутри передвижной коробки было безумно тесно, и этот факт только сильнее распылял мужчин. С каждой секундой в брюках становилось все уже. Горячие поцелуи кружили голову, а от внезапного несильного укуса в шею, Америку прошибло волной мурашек. В голову тут же ударило воспоминание о безбашенном веселом прошлом. Капиталист скучал по тем временам. По неопытному революционеру и его юношеской пылкости. Конечно, сейчас ощущение не совсем те. Русский стал напористее и решительнее, намного грубее. И это нравилось американцу даже больше. Вывалившись из лифта, оба, почти не отвлекаясь друг от друга, нырнули в комнату в конце коррида. Едва американец успел запереть за собой дверь, как русский толкнул его на кровать.  — Так и продолжишь сидеть в одежде? — будничным тоном проговорил мужчина, расстегивая ремень.  — Прости, забыл на сколько ты нетерпеливый, — ухмыляясь, парировал Штаты, но все же занялся пуговицами на рубашке.  Из-под тяжка он наблюдал за тем, как русский избавлялся от остатков одежды. Взору открывались широкие жилистые плечи, подтянутое тело и, конечно, множество шрамов, обрамляющих Совета всюду. А Один расположился почти рядом с сердцем и тянулся через всю грудь. Чувство было такое, будто кто-то специально, издеваясь, промахнулся по жизненно важным органам. США догадывался кому мог принадлежит автограф, но эта догадка его явно не радовала. Парень постарался отбросить ненужные мысли как можно глубже в сознание и полностью сосредоточиться на текущем моменте. Тем более, что ждать не приходилось, русский появился прямо перед капиталистом в момент его бессмысленных размышлений и, нависнув сверху, прижал того к кровати. Секунда другая и шею вновь обожгло. Зубы Союза острые, но кусая, тот не преследовал идею нанести увечья, хотя подобные мысли иногда сопутствовали, но тот умел держать себя и свою злобу в руках в нужный момент. Поэтому вслед за резкой болью шло тянущееся наслаждение. В целом отношение между ними отрицали любое проявление чуткости или нежности. Оба они к этому привыкли и вряд ли собирались что-то менять. В прочем Америка был не против частых перемен, в отличии от СССР, так что юноше не оставалось ничего кроме как забраться поглубже в растрепанную копну волос напротив и с силой стиснуть в кулак темные пряди. Для Союза поступок блондина не означал сигнал "стоп", да и, пожалуй, черты дозволенного в постели между ними проведены еще не были, а если и бы были, вряд ли бы это помогло остановить русского. С мерой продвижение дальше все больше отметин расцветали на бледном теле американца. Порой, агрессивная манера русского выводила из себя, порой только прельщала. Было в этом для Америки что-то особенное, но сейчас, когда отвыкшая плоть ныла остатками страсти, он сильнее сжал волосы СССР и, заставляя взглянуть в глаза, потянул того на себя. Поцелуй получился не менее болючим, хотя и более приятным чем до этого. Союз успел оставить на губах Штатов небольшие ранки, и те слегка опухли. Но он об этом не пожалел. Время за предварительными ласками тянулось то жутко медленно, то невероятно быстро. У капиталиста особенно не нашлось момента для оценки проведенных минут или часов рядом с русским. Он еще не вполне успел избавиться от штанов, потому внизу становилось все неудобнее. Коммунист об этом знал, но все равно ограничивался эрогенными местами, получая в ответ лишь сбившееся дыхание и нечленораздельные звуки.   — Хватит, — наконец раздраженно процедил юноша, втягивая воздух через стиснутые зубы, — перестань меня мучить.  — Ну не знаю, — просто отозвался русский. — Как по мне, ты получаешь по заслугам.  В сторону мужчины тут же прилетел предостерегающий взгляд. В ответ русский лишь снисходительно ухмыльнулся и молча, одним рывком, стянул джинсы с американца.  — Не говори потом, что я тебя не предупреждал.   Коммунист смочил пару пальцев и, не предупреждая, по очереди вставил каждый из них в проход юноши. От резкого проникновения по телу прошла судорога, но тот, не подавая виду, только невозмутимо улыбался, хоть и немного натянуто.  — И этого я, по-твоему, должен был испугаться?    Не смотря на вызывающий тон, СССР игнорировал очевидную провокацию, прекрасно понимая, что прячется под маской самоуверенности. Он лишь приблизился к груди американца, лаская и покусывая соски. Пальцев стало на один больше, темп движения все нарастал и когда со стороны Штатов наконец послышался негромкий протяжный стон, русский приблизился к уху юноши и, опаляя его горячим дыханием, прошептал:  — Расслабься, главное блюдо еще впереди.   На это, Штаты только спрятал лицо в простыни, подавляя рвущийся наружу очередной стон.   — Ну нет, что ты, — продолжал Союз и, грубо взяв капиталиста за подбородок, заставил посмотреть себе в глаза. — Я хочу насладиться выражением твоего лица с полна.  Америка закатил глаза, но СССР это ничуть не смутило. Как бы мужчина не отрицал, но картина того, как под ним извивается назойливый америкашка, вполне удовлетворяла его внутреннее эго. Посчитав, что с растяжкой на этом можно закончить, он наконец убрал пальцы и Америка выудил шанс облегченно вздохнуть.  — Куда ты положил...?  — Туда же, куда и обычно. — перехватив отозвался Штаты.  Русский пошарил в переднем кармане джинс и извлек оттуда пару резинок. Покрутив ими так и эдак изогнул бровь.  — А запасные где?  — Это и есть запасные.  Союз кинул вопросительный взгляд на расслабленно лежащего блондина, но тот просто пожал плечами.  — Ну знаешь, — покрутил он рукой в воздухе, как бы подбирая слова, — шанс завалить тебя сегодня в постель и так был не велик, так что я особо не запасался.  СССР мрачно усмехнулся, но спорить не стал. Он извлек один из презервативов из упаковки и натянул латекс на член. Без предупреждения подтянул американца ближе и закинул одну его ногу к себе на плечо. Пристроившись у входа, начал медленно входить. Размер у русского, скажем так, был не маленький. Америка это отлично помнил, но сейчас почему-то забыл. Раньше он казался меньше, а может Штаты просто отвык? В любом случае теряться в догадках не было времени, тем более, когда русский входил то неспеша, то резко, наблюдая за выражением лица напротив. Не понятно, что именно он хотел увидеть и хотел ли вовсе, но также продолжал неотрывно изучать американца. Тот дышал отрывисто, терпел боль и знал, что скоро получит вознаграждение. Вскоре толчки стали чаще, русский вошел только наполовину, но тело Америки уже было на пределе.  — Расслабься, иначе я не смогу войти полностью.  — Тогда прекращай смотреть на меня так.  — Как?  — Как будто... — неровно вздохнув, юноша сдавленно продолжил. — Чего-то ждешь.  Совет состроил недовольство, но спорить не стал, лишь постарался исполнить просьбу. Америка в свою очередь убрал ногу с плеча и обвил руками шею СССР. Тот, смекнув, приподнял американца и усадил на себя сверху, так же оставаясь в сидячем положении. Вцепившись в плечи русского, блондин немного прогнулся в спине, с каждой секундой чувствуя все явственней, как член внутри него входит под самый корень. Незамедлительно последовал стон вперемешку с иностранным матом. Союз не расслышал, что именно произнес Штаты, хотя это было и не важно. Он грубо насаживал Америку на орган, не забывая при этом и дальше кусать белоснежную плоть. Спустя череду толчков, латекс заполнился жидкостью, а вслед за ним, семенем извергся и капиталист. Он устало упал на кровать, накрыв горячей ладонью глаза. Вдруг, внезапный холодок скользнул по телу, заставив немного поежиться. Оказалось, СССР успел не только приоткрыть форточку, дабы проветрить душную комнату, но и вернуться к Америке на кровать.  — Теряешь хватку, — подметил Совет, срывая упаковку с нового презерватива.  Инструмент русского уже был готов к новому заходу, в то время как Штатам оставалось только позавидовать его выносливости.  — Иди ты, пассивная роль вообще-то требует больше сил.  — Слышал уже.  — Да ну?  — Да, ты каждый раз ноешь, когда дело доходит до этого.  — Не правда! — непонятно откуда взявшийся прилив сил наполнил мышцы юноши и тот рывком принял сидячее положение, незаметно поморщившись от вмиг отозвавшейся в теле боли.  — Что-то мне пока не верится. — спокойно отвечал русский. Реакция Штатов забавила, подбить его инфантильную сторону на опрометчивые действия было легко, так что Союз не упускал момента поддразнить неприятеля.  Американец встал перед Союзом, недовольно скрестив руки. СССР осматривал его с сомнением и интересом, пока тот внезапно не толкнул мужчину в грудь.  Штаты, не давая шанса даже подняться, сел на коммуниста сверху. Тот собирался что-то сказать, но юноша успел заткнул его ненужную болтовню поцелуем. В этот раз Америка взял ведущую позу, самолично вставляя в себя член русского. Это оказалось не так-то просто, как он себе представлял, но проигрывать капиталист ненавидел больше всего в жизни, итак, сквозь не совсем приятные ощущения он практически полностью вобрал агрегат в себя. Зад саднило, но не так, как в первый раз, потерпеть можно. Медленно наращивая скорость, американец двигался в своем темпе. Союз не вмешивался только для того, чтобы понаблюдать за ходом инициативы юноши. Но когда наскучило, взял того чуть ниже спины и грубыми толчками со всей жесткостью принялся насаживать юношу за все грехи. Казалось, русский только и ждал того момента, когда сможет выбить из капиталиста всю дурь. Сам блондин ожидал чего-то такого, к тому же был слишком упрям, чтобы выказать недовольную гримасу на этакую выходку. Манера Штатов паясничать на каждом шагу, даже в этот момент, доводила русского до исступленного раздражения. Он мечтал стереть надменность с юношеского лица. Спустя череду болезненных стонов, посыпался очередной неразборчивый мат. Американец нуждался в опоре, и пошарив рукой напротив, подыскал подходящую. Пальцы намертво вцепились в шею СССР, слегка придушившая. Мужчина не сопротивлялся, лишь чувствовал, как подрагивают чужие пальцы. Хватка оказалась не очень-то сильной, к тому же ради этого невероятного выражения лица, можно было и стерпеть разок. Тяжело дыша, США медленно поднял глаза на русского, и его рот исказила кривая ухмылка. Союз и сам не заметил, как осклабился в ответ. Могли бы они не враждовать хотя бы в постели? Это вряд ли. Может быть, когда-то в прошлом — да, но сейчас — ни за что. Тому было много причин, но, пожалуй, основная заключалось в заносчивой гордости. Каждый испытывал прилив дикой ярости при неудаче и упивался своей победой, обставляя другого. Не смотря на изнеможение, вести игру было жизненно не обходимо. До тех пор, пока не останется один. Обе сверхдержавы это понимали, попутно стараясь содрать друг с друга шкуры. Однако в этот самый миг, в разряженном воздухе воцарилось недолгое перемирие. Обессиленно лежа на скомканной простыни, страны пялились в потолок, в тишине. И лишь из все того же приоткрытого окна доносилась какая-то уличная, предрассветная возня. Нарушить блаженную тишь решил Штаты, высказав куда-то в пустоту:  — Как давно прошло действие наркотика? — вопрос прозвучал как-то странно, как-то неправильно, совсем не к месту и тут же растворился в омуте комнаты.   Глаза СССР слипались, он почти провалился в дрему, но тихий голос юноши ненадолго вынудил вернуться к серой реальности. Повисло короткое молчание, по ощущениям длившееся вечность. Союз закрыл глаза, как будто напрягая память.   — В лифте. — безразлично отозвался он.  После короткой паузы, раздался надломанный смех, тоже странный, будто чужой. Не такого ответа блондин ожидал. Превозмогая тянущую боль, приподнялся на локтях, пытаясь заглянуть в лицо русского. Но тот, равномерно дыша, лежал с закрытыми глазами все так же неподвижно.   — Ну ты и засранец, — наконец беззлобно усмехнулся Америка, — в следующий раз подсыплю тебе конскую дозу.  Ответа не послышалось. США поднялся, скрипнув кроватью и зашагал в дверь напротив. Когда приглушенный шум воды заполнил собой комнату, СССР уже провалился в глубокий, безмятежный сон.   Утро выдалось, мягко говоря, не очень. Коварный луч испепеляющего солнца, каким-то образом успел пробиться через жалюзи и теперь беспощадно бил русскому в лицо. Невольно поморщившись, мужчина смирился с тем, что игнорировать проблему не выйдет и все-таки неохотно открыл глаза. Во рту стоял отвратительный привкус, а горло драла жажда. С минуту Союз пытался понять, где и почему он, собственно, находится, но все сомнения и остатки сна развеялись в ту же секунду, стоило повернуть голову чуть направо. Американец лежал к мужчине спиной, демонстрируя обзор на весьма увлекательное зрелище, состоящее из разного рода отметин и укусов. СССР с силой ущипнул себя за переносицу, одновременно с этим тихо выругался себе под нос. Еще не устаканившиеся в голове мысли крутились, словно бешенная карусель. Потребовалось немало усилий, чтобы собрать их всех в кучу и сконцентрироваться на текущем моменте. Первым делом стоило убраться от сюда быстрее, чем воспоминания догонят помутневший разум. Не чувствуя тела, Союз все же поднялся с кровати, выискивая глазами одежду. Удостоил ванную лишь мимолетным взглядом, на ходу принимая решение заняться душем дома и блуждая в пучине собственных мыслей, успел натянуть брюки и защелкнуть ремень. Хотел еще надеть водолазку, но под ногами не оказалось ничего, кроме джинс. Обернувшись назад, СССР замер.  — Не это ищешь?   Америка стоял по другую сторону кровати. На нем уже болталась белая рубашке, чуть большего размера, а в руке заветная, черная как смоль водолазка.   Мужчина протянул руку в безмолвном жесте. Американец улыбнулся его наивности, и подходя ближе, спрятал одежду за спину.   — Как-то не красиво оставлять партнера одного в мотеле и исчезать без объяснений, не находишь?  Вопрос мог бы ознаменовать очередную стычку, но впереди ждал насыщенный суматошным дерьмом день, Союз не собирался тратить оставшиеся силы еще и на разборки с США.   — Отдай. — проигнорировав вопрос, лаконично бросил русский. Привычное раздражение вернулось с опозданием и все же без отказа заполнило разум мужчины.  Американца ледяной тон ничуть не тронул. В глазах заплясали опасные огоньки.   — А ты меня заставь.  — Ты действительно этого хочешь? — угрожающе шагнул к нему Союз.  — Может быть, — Штаты не только не отпрянул, а наоборот так же вплотную шагнул к мужчине навстречу.   — Ты ходишь по ахуенно тонкому льду, Америка.  Юноша хищно ухмыльнулся, обвив обеими руками шею СССР.  — Я знаю.  Поражаясь наглости американца, русский уже в который раз позволил тому себя поцеловать. Поцелуй оказался жарким, почти вожделенным, даже требовательным. Вкус отдавал чем-то знакомым. Совет отвечал с некоторой враждебностью, покусывая еще не зажившие юношеские губы, словно наказывая таким образом чужую дерзость. Внизу все слегка среагировало, но внезапный звонок прервал мужчин. Нехотя отпуская Союза, Штаты недовольно сцепил руки на груди.  — Да? — русский проговорил это как ни в чем не бывало. Точно сидел у себя на кухне, потягивая только что заварившийся чай. — А, Китай, да, здравствуй.  Заслышав имя звонившего, Америка скривился, незаметно сжимая пальцы в кулак.  — Уже? Ну да, помню. Сколько? Ахринеть. Да нет, не проспал, — мужчина покосился на Штаты, ввернув разговор к изначальной теме. — Просто вчера...небольшая задержка вышла, короче, жди через два часа. Да, можно там же. Ага, давай.   США нетерпеливо дождался, пока мужчина уберет телефон в карман и тут же накинулся с массой вопросов.  — Опять Китай? Зачем он звонит в такую рань, еще и в выходной?  — У кого выходной, а у кого еще дел по горло. — уклончиво ответил русский, попутно натягивая отобранную у блондина водолазку. Но вдруг его лицо изменилось. Изогнув бровь, тот с издевкой произнес:  — Погоди-ка, ты что, ревнуешь? Союз рассмеялся от души, пока Америка пилил его предостерегающим взглядом.  — Ревновать к такому как он, пустая трата времени.  — И все же это не отменяет факта...  — А ты уже видимо никуда не спешишь. — не то утвердительно, не то вопросительно перебил парень. Русский не стал возражать только потому, что услышал все, что хотел. Но нагнувшись к американцу все же добавил:  — Не знаю, что ты там успел себе надумать, но хочу, чтобы ты просто знал, между нами, ничего не было, нет, и никогда не будет.  Получив в ответ очередной смешок, СССР не удивился. Америка притянул того поближе за шиворот.  —  Ошибаешься. Между нами намного больше, чем ты можешь себе представить.   Юноша звучал до того убедительно, что русскому стало почти жаль его затуманенный непонятно какой дурью разум.  —  Но, когда это наконец до тебя дойдет, уже будет слишком поздно.  На миг Союз напрягся, но США уже ослабил хватку и отступил на шаг.  —  Надо же, какое заявление. С нетерпением жду этого дня, — с выраженным сарказмом произнес мужчина, за что и получил фальшивую улыбку в ответ.   —  Я тоже.   Собирались в тишине. Первым закончил русский. Собираясь покинуть комнату, он остановился, будто что-то резко вспомнив.  —  Ах да, — угрожающий взгляд говорил сам за себя, но Америка не повел и бровью, все так же весело заглядывая в холодные малахиты. —  Еще раз подсунешь мне какую-то хуйню, в следующий раз сдерживаться не буду, убью на месте.  — Ты прав, — улыбаясь шире обычного, юноша неопределенно повел плечом, — в следующий раз угощу чем-то получше.  СССР не стал развивать тему, просто оставив американца наедине с голыми стенами одинокой комнаты. Дверь громыхнула, тяжелые шаги постепенно удалялись. США безмятежно достал пачку сигарет из кармана пиджака и зашагал к окну. Проходя мимо, в глаза бросилось странное поблескивание из-под кровати. Будучи любопытным от природы, парень пошарил рукой по полу и нащупав вещицу, немедленно вытащил ее на свет божий. То были массивные золотистые часы. Америка покрутил находкой из стороны в сторону, с интересом наблюдая как металл искриться в лучах осеннего солнца, и наигравшись, таки дошел до изначальной цели. Он еще какое-то время провожал русского взглядом из окна, подкуривая очередную сигарету, и прокручивая советские часы в руке, таинственно улыбался чему-то своему, американскому.