Сто дверей

От коньяка по телу разлилось приятное ощущение. Слава согрелся и немного обезболился. Это было особенно здорово, учитывая повреждённую конечность. Хотя, от прихрамываний чудо-напиток его не избавил. Не исключено, что для такого эффекта надо было выпить больше… Тогда он тоже будет в стороны заваливаться но уже по другим причинам. Он направился прямиком в комнату Мирона Яновича. Захотелось перед ним своим боевым ранением похвастаться. На несколько секунд он нерешительно замер. Во-первых, он опять не мог вспомнить последняя дверь в коридоре принадлежит Мирону Яновичу, или всё-таки предпоследняя. Надо будет предложить напечатать таблички с жильцами. Или вручную пускай напишут. А, во-вторых… Может ну его. Пойти к Серёже. Он и забинтует — у него тоже аптечка есть, и коньяком из фляги ещё угостит. Слава даже отступил на несколько шагов, но вернулся и постучал. Ответа он не дождался — ввалился без разрешения. Мирон поднял голову. Он валялся на отдельностоящей кровати. Конфигурация была такая же, как в Славиной комнате. Двухэтажная койка, напротив одноэтажная. И в холле так же три двери. В соседнюю комнату — там жили Владислав Валерьевич и Артём. Вместо вербального вопроса Славе досталась поднятая бровь Мирона Яновича. Тот был в наушниках. Слава задрал штанину: — Нужна аптечка. — Что случилось? — Мирон сел на кровати и пригляделся. Слава подошёл ближе и развернул ногу так, чтобы Янович мог разглядеть повреждение. — Да уж! И чем ты так? — Верёвкой обжёгся. — В первый день лагеря, — Мирон Янович залепил фейспалм. — Второй вообще то! — Ну полный — первый. Мирон обогнул Славу и достал из шкафа большую аптечку. — Будешь теперь инвалид, на весь лагерь. И как ты ухитрился? Ты садись пока. Слава не успевал следить за Мироном. Усталость, плюс пара глотков коньяка сделали своё дело. Он чувствовал что ему бы сейчас прилечь хорошо, а не... — А через сколько заканчивается тихий час? — Садись, — повторил Мирон. Слава послушно рухнул на кровать. Она была тёпленькая и не скрипела: — Мирон Янович, а у вас кровати не скрипят, — реплика прозвучала почти восторженно. — А у тебя скрипят? Слава закивал: — Вы поэтому эту комнату выбрали? — он внезапно опустил взгляд, подумав о том, как странно звучит их диалог. Мирон Янович кажется ничего не заметил. — Нет, я же их распределил ещё до того, как мы сюда приехали. — Значит вам повезло, — Слава откинулся на стену и глянул на потолок. — Выходит так. Давай свою ногу. Слава снова сел ровно, потом наклонился и снял ботинок. Стащить носок оказалось сложнее. Он прилип к крови, которая уже начала запекаться. — Ай, — сказал он, когда носок уже оторвался. — Так как это случилось? — Мирон уселся на пол и осторожно перехватил Машнова за щиколотку. Слава отвернулся. Подумал почему-то про редкие волоски, которые при таком тесном взаимодействии с его ногой особенно заметны. Стало неловко. — Я полез на дерево… А потом был спуск по наклонной верёвке. И я съехал. Ноги сложил неправильно. Самое главное, даже не почувствовал до конца. А потом чувствую — мокренько. Ну и больно, да. — Сильно ободрал, — Мирон неудобно вывернул Славину ногу и залил ранку чем-то. Оказалось перекисью. Защипало страшно. — Бля-а, — простонал Слава. — Терпи! — наставительно сказал Мирон Янович. — Или давай я подую… — Подуй, — после слишком долгой паузы Слава добавил. — «Те». От этого окончательно засмущался и, перевернувшись на живот улёгся на кровать Яновича. С одной стороны, Мирону так будет сподручнее дуть, а с другой Славе на него смотреть не придётся. Тот приблизил лицо к ранке и подул. — Сильно ободрал, — повторил Мирон Янович. И аккуратно дотронулся ваткой до содранной кожи. Слава резко вдохнул — получилось что понюхал подушку Яновича. Пахло слабеньким одеколоном. В запахе Славе почудилось что-то цветочное. Он развернул голову, чтобы не продолжать дышать этим. — Давай садись лучше. И ногу мне давай свою. Мирон уселся на второй кровати. Даже головой верхний ярус не задел — такой мелкий. Слава, стараясь на него не смотреть, поставил ногу рядом с Фёдоровым. Тот завозился с аптечкой. Достал мазь, бинт — абсолютно новый и принялся за дело. — Ватку, наверное, подложу, чтобы не прилипло. — Всё равно прилипнет, — буркнул Слава. Мирон уверенно взял Славну ногу и переставил её так, что она оказалась между его коленей. Слава окончательно засмущался. Мазь Мирон выдавил на ватку впечатляющего размера, приложил к ноге и сразу начал приматывать. Слава всё ждал, что ватка под воздействием физических законов отлипнет от ноги и Мирону Яновичу придётся начинать сначала, но тот каким-то образом ухитрялся справиться со всем одновременно. — Вечерком ещё приходи. Перебинтую. — Спасибо, — машинально ответил Слава и встал. — Ты какой-то убитый. Давай я тебе кофе сделаю? Идея была соблазнительной. В сон действительно клонило нещадно. Слава кивнул и ушёл за кружкой. С забинтованной ногой ходить было ещё хуже, чем с просто ободраной. Он снова пришёл в комнату Мирона Яновича, когда чайник уже вскипел. *** Сначала Серёгин коньяк, а потом противненький растворимый кофе. Выходит Слава употребил кофе с коньяком. Он по-дурацки захихикал. Мирон посмотрел с интересом, но не переспросил. Вместо этого гостеприимно заявил: — Там в тумбочке круассаны есть, бери если хочешь. Слава поднялся, прошёл к тумбочке. Открыл. Поглядел на круассаны, покачал головой, сел на пол и придвинул к себе свою кружку. Она была металлическая и однослойная, поэтому держать её было горячо. — А молока нет? — жалобно спросил Слава. — Есть! — Мирон поднялся и протянул Славе початый пакет молока. Постоял немного и добавил: — Я себе тоже, пожалуй, сделаю, — и заходил по комнате. — Вам хорошо, вы хоть поспали. — Недолго. Ребята ещё не умаялись. В начале тихого часа пришлось их по коридорам кувыркать. — Ужас. Вообще, я помню, в детстве спать действительно не хотелось. Ну в тихий час. А потом вдруг стало хотеться. Мирон Янович сладко зевнул: — А мне всегда хотелось. Но времена были другие. Мы в лагерях гораздо серьёзнее тренировались. Плюс, жили в палатках. Готовили на костре. Как появлялось свободное время — падали и спали. — Жестоко. Почему всё так? Ну, скажем, почему вы нас не тренировали так же, как вас ваш учитель? — Времена другие. Тогда и травмы на занятиях нормой считались. Сейчас за такое можно и схлопотать. Не знаю, наверное, это правильно. Фёдоров выпроводил его за десять минут до сбора на тренировку. Слава быстро переоделся и прилёг на кровать. Кофе нисколько его не взбодрил, а впереди ещё целых две тренировки. Не надо было никуда ходить! У него с верёвками пока только неудачный опыт общения. Он тряхнул головой, чтобы не думать эту мысль дальше, быстро поднялся, взял телефон с наушниками и заткнул слуховой канал восприятия привычным музлом. Хорошо. И внутреннему монологу не пробиться через плотную читку андер-рэперов. Слава и не заметил, как задремал. Проснулся от того, что в его комнату ввалились Петя с Яшей. Петя смотрел взглядом строгой учительницы: — Пора на тренировку. — Я знаю! Я как раз собирался вас всех позвать. Молодцы, что следите за временем! — Ну да, ну да! — тихо и язвительно. Слава против воли улыбнулся, вспоминая свои моменты, когда решался что-то ответить старшим. Современным деткам это как-будто бы легче даётся.