Ревность Шестого Предвестника.

Мона сидит на холодном полу у двери и раздраженно смотрит на Предвестника, который удосужился сидеть на ее же кровати и также раздраженно покачивать коленом, стуча пальцами по скрещенным локтям. Взгляд был отведен в сторону, а точнее, на полку с книгами. Мегистус тяжело вздохнула и, собрав все силы в кулак, решила серьезно поговорить с ним насчет его поведения за целый день. Когда же она тихонько присела, что кровать под ними немного подогнулась, то наклонила голову в бок, пытаясь увидеть лицо юноши, но все ее попытки были напрасны, что он так и не повернулся к ней. Мона снова вздохнула, только уже с нотками раздражения и окинулась на стенку кровати, тем самым отдаляясь от фатуйца. — Скарамучча, ничего не хочешь мне сказать? — астролог смотрела куда-то в потолок, и за все слова даже не взглянула на него, оставив эти безуспешные попытки достучаться. — Что я должен сказать? Сказать, почему ты увязалась за мной, оставив своего ненаглядного алхимика- — Скарамучча быстро останавливается в своих словах и, фыркнув, продолжает. — Неважно, забудь. Девушка все же перемещает свой взгляд на него, направляя бровь вверх, совершенно не понимая, к чему он клонит. Однако, раз он настолько нервный, что совершенно не хочет сознаваться в своем странном поведении, то темноволосая просто прикладывает тыльную сторону ладони на лоб и шумно выдыхает, вновь продолжая наблюдать за непонятными узорами на потолке. Сказитель удивляется такому безразличию девушки, что не сдерживается и потихоньку поворачивается к ней, а на лице читались немые вопросы. Астролог даже не посмотрела на него, прикрывая глаза. — Смотрите-ка, обернулся все же, — говорит Мона с усталой улыбкой на лице, — может без шуток объяснишь свое поведение? — она приоткрывает свои серые глаза, направляя взор наверх, а колени подгибает к себе, и опираясь на них, кладет свои руки. — Вот заладила со своими объяснениями… К чему они тебе сдались? — парень поворачивается к ней на сто шестьдесят градусов и садится в позу лотоса, но руки находятся все еще в скрещенном положении. — Ты издеваешься?! — все спокойствие и усталость улетучиваются с лица Мона и она начинает грозно смотреть Предвестнику в глаза. — Почему ты именно сегодня решил показать свой вспыльчивый характер?! Почему тогда, когда мы одни, ты хоть и язвишь, но заботливо и добро ведешь себя?! Почему тебе приспичило так плохо показать себя пред Альбедо?! Почему… — Мегистус резко замолкает, когда слышит громкий грохот стены, а когда поднимает свой поникший взгляд на правую руку парня, которая была в паре сантиметров от лица, то шокируется. Она даже и не заметила, как быстро придвинулся Скарамучча, ударяя ладонью по стене. Он был так близко, что у Моны перехватило дыхание. Его левая нога находилась меж бедер астролога, а их носы чуть ли не соприкасались друг с другом. От всего этого лицо колдуньи пылало красным пламенем, от которого не понимала, как избавиться. Зато сам виновник этого огня и потушил его. Своим взглядом. И не просто обычным взглядом, в его глазах виднелись недобрые искры, само лицо словно потемнело. Мегистус сглотнула появившейся ком в горле, однако этого парень совсем не заметил. — Почему, спрашиваешь? — юноша скалит зубы, опуская взгляд, но через секунду быстро возращает, резко поднимая и впиваясь им в лицо девушки. — Хватит. Про. Него. Говорить. — Скарамучча произносит эти слова по слогам таким томным и низким голосом, что становится не по себе. И если в одно время девушка боится этого поведения Скары, то в другое ее заводит это, хоть она и пытается подавить это странное чувство. Если быть верной некоторым романам из библиотеки Лизы, которые она время от времени читала, то это чувство описывалось как: «бабочки в животе». Ей всегда казалась эта фраза несуразной, говоря, как такое вообще может быть. Однако в этот момент девушка и ощутила это чувство, когда внутри тебя будто пархали бабочки, расправляя свои изящные крылья, да так пархали, словно желали вылететь из твоего тела, стучась по стенкам. И ей было приятно это чувствовать, но и непонятно, будто тебя щекотят. Однако, разве это должно появляться при таких словах и взгляде? Тогда, когда понимаешь, что тебя ревнует человек? Да, Мона поняла, что все странное поведение Сказителя было основано на ревности. И ей, скорее всего, было приятно от мыслей, что он хочет, чтобы она была только его. А астролог и не против, даже наоборот, желает стать его единственной. — Почему, почему, почему… Да потому, что он хочет украсть тебя у меня, как ты не понимаешь этого?! Хотя, ты же даже не против, раз влюблена в него, верно?.. — Скарамучча устало улыбается, а взгляд смегчается на смешливый. Однако, это просто защитная реакция. Он просто не хочет показаться слабым в глазах девушки, хоть и сделал это единожды. На лице темноволосой появляется неописуемый шок и она начинает быстро хлопать ресницами, пытаясь понять то, что он только что сказал. — Почему ты влюбилась в него? Чем я хуже? То, что я не такой гениальный и спокойный? Тем, что язвлю? Я могу этого не делать, ты только скажи… — как бы не хотелось Скарамучче скрыть слабину, у него ничего не получилось. Чем больше он говорил эти слова, тем больше ломался с каждым разом. — Мона, пожалуйста… выбери меня… не его… — взгляд синеглазного очень подавленный и опущенный вниз, однако через считанные секунды от него не остается и следа, и возращается грозный, но уверенный взгляд. — Я не хочу отдавать тебя ему. Никому, — девушка лишь тихо вздыхает, после чего хочет успокоить фатуйца, что она и так его, а насчет Альбедо он просто не так понял и все выдумал, как ее рот быстро затыкают поцелуем, что астролог не успевает и пискнуть. Скарамучча по-собственнически проникает в ее рот, исследуя все места языком. Запястья девушки придавлены к стене и сжаты руками фатуйца. Щеки обоих начинают пылать, однако юноша не собирается останавливаться. С каждым порывом и углублением он просовывает свой язык, проводя по белоснежным зубам астролога своим розовым язычком. Она мычит от удовольствия и начинает ерзать коленями. И когда та самая колдунья крепко обхватывает его плечи, и, заметьте, не для того, чтобы оттолкнуть, а для того, чтобы наоборот притянуть его к себе как можно ближе, то Скарамучча расширяет глаза от приятного шока. Он ведь думал, что она влюблена в этого алхимика. Однако, разве сероглазая говорила об этом? И только сейчас Сказитель осознает, что сам себя и накрутил, хотя не оставит девушку наедине с блондином. Ни за что на свете. Если про астролога все понятно, то фатуец совершенно не знает умыслов Альбедо. При этих мыслях Скарамучча злится и отрывается от вкусных, и так желанных губ юной особы, плавно перемещаясь к гладкой шее. Глаза Моны затуманены, и она даже не успевает спросить, в чем дело, как быстро ощущает болезненные, но в тоже время приятные засосы Предвестника. Хотя это больше походило на укусы, нежеле на метки. Однако парня это не интересовало, укусы или засосы он ставил, главное, чтобы оставались пятна. И когда фатуец будет не рядом, этот алхимик точно заметит следы, если конечно девушка не прикроет шею. А этого, темноволосый, точно не позволит сделать. Он всем докажет, что она — только его. И раз Мегистус не оттолкнула его, значит, будет не против. Скарамучча ухмыляется и ловким движением руки валит астролога на кровать, нависая над ней. Мона тяжело дышит, пытаясь ухватить частичку кислорода, и Сказитель проделывает тоже самое. После, он замечает, как слетела ее шляпа и ее резинки с хвостиков, оставляя только длинные, темные — словно звездное небо, волосы девушки. Юноша бережно захватывает локон волос и подносит к губам, целуя их. От такой картины Мегистус краснеет, а Предвестник коварно ухмыляется, после чего вновь нависает над ней. Его глаза наполнены хитростью и коварством, а самое главное — удовлетворенностью. Он получил то, что давно желал и хотел. — Теперь ты только моя, надеюсь ты это понимаешь, Мона Мегистус, — томно выдыхает Скарамучча в лицо девушки, вгоняя ту в краску. — Ха-ха, каков хитрец, — говорит она сквозь тяжелые вздохи, — конечно, я — твоя, не волнуйся, — ухмыляется астролог, продолжая краснеть и тяжело дышать, как вдруг ее снова целует Скарамучча и она обвивает его спину руками, из-за чего тот усмехается сквозь поцелуй. — Этот ответ меня полностью удовлетворяет, — отвечает юноша, слегка прерываясь, и только сейчас Мона разглядывает, как его лицо светится от счастья, а на губах играет не усмешка, а та самая искренняя улыбка, которую он показывает только ей. — И пусть этот чертов алхимик только посмеет… — Ха-ха, успокойся, ничего он не сделает, ему нравится вовсе другая девушка, — в этот раз усмехается темноволосая, замечая шокированный взгляд Предвестника. — Что? — спрашивает он, но ответа не получает, так как сероглазая уволакивает его за собой. А в это время, где-то в своей лаборатории, чихает один алхимик и, потирая рукой нос, продолжает писать свои заметки про исследование, под названием: «ревность», попутно попивая горячий кофе, сделанный Сахарозой.