Жёлтые розы тоже пахнут

      А что Гук? А он банально испугался. Перед ним, недавно натуралом, стонет прекрасный парень, готовый с ним на всё, а он, даже купивший презервативы, почти готов был войти. Ему страшно. Страшно подумать, что ему это нравится. Ему тоже понравились связывания, и вот, сейчас он сидит в ванной, тихонько рыдает и завязывает себе руки той же резинкой с трусов. Забыл совсем, что Чимин то рядом.       Послышался шум. — Чонгук? — постучался омега в ванную комнату, ведь уже не слышал, как бежит вода.       В панике Гук пытается развязать узел, но у него не получается. Чимин зовёт вновь. Один, два, три раза. А потом просто открывает дверь, и видит такую картину: Чон сидит на полу, в порваных трусах, с завязанными руками и плачет. Вот это вид, я понимаю… — Ты что делаешь? — смотрит он на связанные руки альфы и делает шаг к нему.       Тот судорожно пытался развязать руки, поэтому Чимин присел возле него, решив, что сначала нужно ему помочь.       Пак вытёр слёзы альфы. Он тоже может быть слабым, и тоже имеет право на слёзы. Только в чём причина? — Почему ты ушёл? — он присел рядом с ним на пол.       Чимину обидно, ведь думает, что сделал что-то не так, что Чонгуку с ним не понравилось. Вот и в голосе слышится та грусть. — Не смотри! — сначала альфа пытался отвернуться, закрыться, но в итоге сдался. — Мне стало страшно и противно от своих же мыслей. Всё из-за тебя. Ты сносишь крышу.       Только Чимин хотел сказать «ясно», как услышал «ты сносишь крышу.» — Ты уже давно лишил меня разума.       Пак рискует, берёт руку альфы и кладёт на свою щеку, целуя скромно в губы. — Ты знал, что бесишь меня? Я хочу, что бы ты принял меня, а не убегал и боялся своих мыслей.       Этот омега чувствует себя альфой. Он надеется, что в будущем будет наоборот, и Чимин сможет быть тем хрупким омегой, которого успокаивают и целуют в лобик, шепча что-то приторно-успокаивающее.       Чон чувствует поддержку. Обычно Сабрина в подобные моменты давала время. Уходила, а потом возвращалась, когда тот уже был спокоен. Но Чимин. Он ломает все рамки в голове Чонгука. Ради него хочется думать и меняется… — Извини… Я не могу представить, насколько сильно я тебя бешу, и я принял тебя, причем давно, а вот себя не могу. Мне настолько страшно, что я не могу с этим справиться… Я правда стараюсь, но как видишь, у меня не всегда получается…        Они встают, не без помощи Пака, и Гук все же говорит то, что пришло ему в голову. — Раз у нас там не получилось, давай просто примем душ вместе? Без подтекста. — Душ?       Чимин улыбнулся, принимая предложение Чонгука. Он расстегнул рубашку, скидывая её на пол. А под ней… Ничего. — Я люблю горячий душ… Кипяток.       Уточнил омега, когда Чон включил воду. Он потянулся к шампуню, выдавил себе немного на ладошку и вспенил. — Чонгук, — позвал его Чимин и дунул, что бы лёгкая пена взлетела. Ребёнок, ей богу. А та даже не долетела до лица альфы, упав на пол пути. Хотя испугать его смог. — Я сделаю всё, что бы ты перестал бояться. я помогу тебе справиться. Наклонись немного. — попросил Чимин, что бы перенести пену на волосы Чонгука. — Я тоже люблю горячий душ, — почти себе под нос сказал Чон.       «Я сделаю всё… Я помогу тебе справиться…» Такое ощущение, что это Пак альфа, а не он. Но ему хочется покориться. Гук наклоняет голову, кайфуя от массажных движений пальцев Пака, продолжая смотреть прямо в глаза. Как бы это не было странно, ему не стыдно за всё, что произошло. Возможно потому, что он действительно доверяет…       Когда пальцы остановились, по голове потекла вода. Чимин смывает шампунь. — Обходительный. — не смог удержаться.       Захотелось вновь взглянуть в глаза. Они не море, они океан. Чон неспеша подымает руку, прикладывая её к лицу омеги и бережно целует. Он извиняется за всё. За то, что иногда глуп. За то, что не многословен. За все ошибки. Поэтому теперь вкус губ не так сладок, но такой же пленительный…       Чимин уже давно простил Чонгука. Он накрывает его ладонь своей, более уверенно отвечает на поцелуй, становясь ближе к альфе. Его лицо размыто из-за пара, но Чимин видит чётко, потому что успел запомнить каждую родинку на лице Чона.       Когда рука альфы прокралась к светлым прядям, поглаживая, Чимин тихонько, ели слышно простонал, потому что как котёнок, любит, чтобы его гладили по волосам.       Пак понимает, что если ещё на секунду затянется поцелуй, может всё зайти намного дальше, и, чтобы этого не случилось, он отстранился. Омега облизал влажные от воды губы. Привкус моря. — Каким бы ты ни был, чтобы не делал, я всегда прощу и всегда буду рядом, потому что ты мой альфа.       На последних словах щёки натянулись красным цветом. Чимин с огромным трудом вытягивает из себя такие слова, потому что Чонгук должен это слышать, и кто-то должен ему напоминать, что у него уже есть омега. — Я люблю тебя, — придерживая за талию омегу, сказал Чонгук. — Ты знаешь, что я не люблю эти слова, но раз они для тебя так важны, я буду стараться говорить их тебе, потому что это то, что я чувствую.       Внутри странное чувство. Вроде бы он сказал всё, что думал и чувствовал, а с другой стороны, это ощущение того, что он поспешил, нагнетает.       Чимин только глазками хлопает, пытаясь осознать сказанное. Это ведь не шутка? Ему не послышалось.       Внутри странное чувство тепла. Ему сказали то, что он так хотел услышать. Как долго Чимин ждал этих слов.       Пак обнял Чонгука, уткнувшись в его шею своим маленьким носиком, пытаясь скрыть широкую улыбку и капельки слёз. Слёз радости. — Ты не представляешь, как много эти слова значат для меня…       Потому что это для него поддержка. Омега, который не верил в существование своего истинного, не верил в то, что он хоть кому-то нужен, нашёл это всё в Чонгуке. И… Неужели это знак того, что дальше всё будет хорошо?       Парни вышли с душа. Чимин скинул махровое полотенце, в которое его укутал Чонгук и сел на свою кровать, что бы одеться. Теперь ему одиноко на этой односпальной кровати, поэтому он подсел к Чону. Когда и альфа оделся, Пак сказал: — Я тебя тоже люблю. Ты не представляешь, насколько ты мне важен… — он опять обнял его, положив голову на плечо, — Я тебя очень сильно люблю…       Ты скажи ему хотя бы раз то, что ему так нужно слышать, и получишь в ответ намного больше. Этому малышу многого не нужно.       Парни легли на кровать, всё так же обнимаясь. — Нужно написать Намджуну…       Чонгук не хочет. Почему, когда вроде бы все налаживается, приходят новые проблемы? — Подай телефон, пожалуйста.       Вот чёрт. Чимин уже и позабыл о нём. Тянется к телефону, что бы отдать его Чону. Когда тот что-то печатал, Пак сказал: — Я очень боюсь… — он начинает перебирать в руках одеяло, растягивая пододеяльник. Кто знает, насколько он делал с ним ужасные вещи, что при одном упоминании Чимин сразу же сжимается в комочек и закрывается в себе. — Что же он с тобой сделал, бейбик?.. — заглядывает в глаза, и держит за щёчки, единственное пухлелькое местечко, кроме губ. Он правда переживает. Ему страшно даже думать о этом. — Много чего… — Чимин держит его ладони, смотря вниз, вспоминая тот ужас. — Тату на щиколотках… Я с их помощью скрыл шрамы от ожогов сигарет. Даже не знаю, за что он сделал это.       Чимин взял его за запястье, поднося к своему носу, чтобы вдохнуть такой любимый запах, а затем вернул на свою щеку, начиная немного тереться об неё. — Он говорил мне ужасные вещи… Заставлял делать ужасные вещи… — уже на шепот перешёл он. — Я слишком слаб против него, Гук-а…       Чимин прижался своей щекой к его груди, прикрывая глаза. Слёзы уже закончились, и Пак говорит спокойно, потому что сил уже попросту нет. — Теперь ты не слаб. Теперь у тебя есть я, — Чон сильнее прижал омегу к себе. В голове только одно. «Защитить!»       Он сам не до конца понимает, когда это произошло. Это самое ощущение заботы, рвения помочь и главное — защитить. Это его омега. А за своё Чон порвёт.       Не отпуская Пака, Гук находит диалог с Намджуном. Нужно переименовать на «Мудила». Не, не так. На «мудила». Слишком много чести, с большой буквы подписывать. «Привет. Так когда мы сможем встретиться? Мне скоро на лечение.» «Привет, малыш. Папочка немного занят, но если ты хочешь, мы можем встретиться завтра) Где-то в 11 вечера. Подойдёт?;)»       Фу блять, фу нахуй. — Ох, малыш, ты не понимаешь правил игры. Ставишь встречу на позднее время, тем самым помогая нам тебя закопать без свидетелей, — нервы Чонгука на исходе. «Хорошо.» «Только не бери с собой того пса вшивого. И не думай, что я не узнаю, Чонгук. Я умнее. И на твоём месте, я бы не дёргался. Ты не знаешь, кто вокруг тебя)» — Чего? Что он имеет ввиду? — Чон хмурит брови, ожидая ответов от Чимина, но тот только и пожимает плечами. «Попрошу не называть моих друзей «вшивыми псами». И если ты не хотел идти со мной поужинать, мог так и сказать. Не стоило скидывать это на Чон Чонгука. Ведь то, что мы дружим, ничего не значит.»       Тут и Чимину не далеко до нервного срыва… Что этот Намджун задумал? Чимин так и не читал переписки, а по выражению лица Чонгука понятно, что там полный пиздейшн. — Отложи телефон, — Чимин забрал твой смартфон, не хотя сейчас думать про это. Сейчас ему хочется просто насладиться временем с Чонгуком.       Чимин пересел на его колени, немного поёрзал своей попой, что бы принять удобное положение и обнять его. — Гук-а, — зачем-то позвал омега, поглаживая мочку уха альфы. Ему просто понравилось так называть своего Чонгука.       Пак водит своими руками, изучая тело.       «Такие крепкие плечи…»       Он останавливает пальцы на тату, которое Чонгук недавно набил. Почему-то ему захотелось укусить шею. Не подумав, он сделал это. Чону, наверное, было щекотно, потому что больше похоже на укус маленького котёнка.       Отстранившись, Чонгук увидел полностью красное лицо. Кажется, что это уже привычный цвет кожи Чимина. — Сделай так ещё раз, пожалуйста.       Когда красный, как рак, Чимин прильнул обратно к шее, Чон подтянул его ближе к себе за попу. А когда омега немного прикусил тонкую кожицу, то послышался тихий низкий стон. — Давай на этот раз без связывания? Нам стоит лучше подготовиться — сказал альфа, навалившись на Чимина сверху.       Он нежно, почти невесомо, касается губами к проколу, ключицам, груди. Особое внимание уделяет своему имени, набитому на ребре. И трётся бедром о пах Пака. — Скажи чего ты хочешь, Чим-Чим… — Тебя… В себе.       Пак вновь отвернулся. Чонгук снова унёс его далеко. И Чимина как подменили. Хотя по секрету, он маленький извращенец. Смотря в зеркало на Чонгука, он добавил: — Только нежно… Пожалуйста, — прошептал омега, когда повернулся к Чону и закинул ноги на талию альфы, что бы чувствовать трение, на которое Чимин подымает бёдра на встречу. А затем царапает спину мужчины сверху, из-за приятного ощущения. — О боже. Гук-аа…       Чон снимает с омеги шорты, под которыми тоже ничего нет, и с себя боксёры, если эту рваную тряпку ещё можно назвать трусами.       Он нежен настолько, насколько нежна душа его омеги. Он мягок с ним настолько, насколько мягки губы его омеги. Сейчас есть только они. Их мысли. Их тела.       Гук бережно приподнимает бёдра Чимина, и неспеша вводит палец. Входит он легко, так как он недавно почти розтянул его. В ход идёт второй, но уже не так легко. А третий вообще с трудом входит, и Чимин уже скулит, от неприятных ощущений. А альфа только и выцеловывает щёчки, губки, носик. Он боится сделать что-то не так, боится сделать больно.       Через несколько минут пальцы входили на всю длину, а красный Пак немного постанывал. Поэтому Чон вытаскивает пальцы, размазывает естественную смазку по своему члену, и неспеша входит.       Чимин зажмурил глаза. Это… Так больно, но Чонгук делает всё бережно, из-за этого и приятно.       Пак пока не готов к чему-то более пошлому, жёсткому. Он только может ноги сильнее раздвинуть, показывая свою хорошую растяжку. Чимин слышит, как шипит Чонгук из-за того, что он сжимает его. Расслабиться пока что сложно.       Чон, по ощущениям, ускоряется. Как же он хорошо раздражает нервные окончания. Чимин выстанывает его имя, забыв про стеснение и про соседей. — Можешь немного быстрее.       Омега дал зелёный свет. На бёдрах остались красные следы. Завтра они будут синими. Жопой чувствует. — Ещё немного быстрее, — через тяжёлые вздохи шепчет Пак, откидывая голову назад. А открыть глаза не насмеливается.       Теперь Чонгук отдал ему часть своего запаха.       Тонкие кисти омеги сжимает Чон над его головой. И буквально ещё пару минут, и, кажись, кончили оба. И в этот момент никто не думал про презервативы.       Пак закрыл своё красное личико. Как же стыдно. Стыдно вспоминать эти движения навстречу, стыдно вспоминать, что Чонгук был в нём. Он уткнулся лицом в подушку, что бы на него не смотрели. — Это было… Слишком… Хорошо, — прошептал, так ещё и в подушку. — Ты слишком хорош, — ели отдышавшись, сказал в ответ Чон. Он услышал, потому что слушал.       Гук бережно притягивает к себе Чимина, прижимая к груди. — Я понимаю, что возможно ты хочешь теперь поговорить о чём то высоком, но давай лучше поспим. У нас ещё целая вечность. День слишком насыщенный. Я засыпаю… — на последних словах, кажется, он уже дремал. — Люблю тебя…       Даже во сне не отпускает. Хорошо, что в номере есть кондиционер, потому что в объятиях Чонгука жарко. Плечи широкие. — Я тебя больше, — сказал Чимин, когда Чонгук, кажись, и вправду уснул. Быстро же.       Пак повернулся к нему лицом, прижимаясь к его груди и закидывая ногу, обнимая. Так тепло. Чимин улыбается, потому что впервые за очень долгое время засыпает довольный, в объятиях любимого.       И как же утром не хотелось вставать. После такой жаркой ночьки только и хочется поваляться в кроватке, но нужно готовить Чимина к встрече с Намджуном.       Пак открывает глазки. Дышать было сложно, потому что он уткнулся носом в изгиб шеи Чонгука.       «Что это?»: Пронеслось в голове омеги.       У Чона на шее фиолетовый след. Это он так укусил его вчера? Как же стыдно, как же стыдно.       А ещё стыднее стало, когда это заметили остальные за завтраком. Юнги сидел довольный, как слон, обнимая свою Сабрину, и такие же сидели Хосок с Тэхёном. Хо приехал ещё вчера, и сидя в номере, он, со своим омегой, всё прекрасно слышали.       Чимин только и смог спрятать своё красное лицо за широкими плечами Чонгука…

***

— Я не хочу идти, — в сотый раз повторяет Пак, ведь время уже близится к одиннадцати вечера. Он только впивается короткими ноготками в ладонь Чона.       Он уже достал всех своим нытьём. Но только Юнги его понимает лучше всех. — Чонгууук, точно всё будет хорошо?       Он не знает, станет ли ему лучше от ответа, или наоборот — хуже. Даже не дослушал, развернулся, потому что они уже пришли. Чимину хочется убежать, и как можно скорее.       Чон даже не пытался ответить. Он знал, что кто-то точно выйдет отсюда живым. И он знал кто именно. Как бы это не было эгоистично с его стороны, он сможет оставить свою мать без сына, но не сможет жить без того омеги, что буквально только что отпустил его руку.       Сокджин уже на связи. — Не волнуйтесь, почти весь персонал в ресторане наши люди. Держите оружие на чеку. — Джин, роза уже внутри, — Гук выключил громкую связь и взял телефон к уху. — Нахер там столько мусора? Я собирался его прикончить. — Мне похуй, честно. Хоть на котлеты пусти. Защита не помешает. Искать его всё равно не будут. Будьте бдительны. На связи.       Сабрина с Юнги уже сидели за дальним столиком. Заходит Намджун. Но происходит непредвиденное. Он идёт в их сторону. — Всё окей. — Юнги в прослушку. И вырубает её. — Он чё, ёбнулся?! — орет Гук. В ответ получает просьбу Чимина не орать. — Да как тут блять не орать? Мы нахуя прослушку поставили? Что бы он её вырубил? Пизда!

***

— Ну здравствуй, Юнги. Рад видеть. — гадкая улыбочка, и пожатие руки. — О, Сабрина, и ты тут. Неужто малыша прикрываете? — Он побоялся брать Гука, даже не сказал ему, нас попросил. — Не делайте лишних движений. В твоём положении нельзя волноваться, — разворачивается на пятках и идёт в сторону Пака.       У Сабрины чуть челюсть не отпала. — Какого… — она медленно переводит взгляд на Юнги. Теперь ей страшно. Откуда он может это знать?       Чимин сидит за столиком и перебирает подол кофты, и голову поднял только тогда, когда Намджун подошёл к нему.       «Пизда» — П-привет. — снова устремляет взгляд куда-то в даль, но не на Намджуна.       А тот, как обычно, подымает его за подбородок и напоминает, что он должен поцеловать его в щеку, когда здоровается.       Очень сильно нехотя, пришлось это сделать.       А в голове: «Чонгук…»       А Чонгук кажется понимает, что происходит. — Веди себя непринуждённо, играй в его игру. Не думай. Он всё равно последние часы живёт.       Чон готов прикончить его уже сейчас.       Чимин услышал, и мило улыбнулся Намджуну, который сел напротив. Ему сложно выдавливать улыбку, ведь от Чона идёт сильная агрессия и беспокойство. Поэтому Намджуну хочется расцарапать лицо.       В это время Юнги мотылял ногой под столом, попивая свой кофеёк. Время для него замедлилось, и тиканье настенных часов его напрягало. Поэтому Мин подвинулся ближе к Сабрине. — Может домой пойдёшь? Не хочу, что бы с тобой и малышом что-то случилось, — говорит нервно, поглаживая ещё совсем плоский живот.       Тут его внимание привлекли быстрые шаги, а затем Чимин, который бежал, в сторону уборной.       Паку стало плохо, как только он посмотрел на еду в витрине.       Омега с самого утра неважно себя чувствовал, отказывался от любой еды. И натощак выпил таблетки, которые прописал Чонгук.       В области груди начало жутко жечь, и розы на плечах огнём горели. Но как внезапно это началось, так внезапно и закончилось. Взяв себя в руки, Чимин вернулся обратно к Намджуну. — Прости, — извинился он. — Эта болезнь…       Спёр всё на неё. В сторону еды больше смотреть не будет. Хотя теперь жутко напрягает запах Намджуна, который уже полностью пропитан сигаретами. — Всё так плохо? Этот докторишка только и делает, что тянет с тебя деньги! Почему ты не используешь карту, что я тебе дал? У меня денег побольше твоего.       Если не знать, что этот человек делал с Чимином, можно было бы подумать, что они пара. — Ты же знаешь, — Ким ладонью взял лицо Чимина, — как сильно я за тебя переживаю. И на счёт истиного, — он сложил руки в замок, и стал серьёзнее, — я же говорил, что ты ему не нужен. Так давай просто вырежем эти ебание цветы, и будем жить счастливо вместе! — безумный взгляд и оскал. Вот и возвращается тот Намджун. — Всё нормально… но. их нельзя так просто вырезать…       Зачем-то выпалил Чимин, хотя сам не знает, как это вообще происходит. Пак потёр свою щеку, где прикосался Намджун, как будто пытаясь стереть его след с себя. Кажется, из-за его слов он будет сейчас плакать. Так ещё и у Тэхёна не получилось прийти с ним, как задумывалось ранее. — Нам, разве тебе нужен бета? Так ещё и с такими проблемами… Я не хочу напрягать тебя.       Чимин пытается быть спокойным, пытается контролировать свой голос и при разговоре смотреть в глаза Намджуну, как тот учил… Даже не просил, а учил. тварь. — Не смей такого говорить. — прошипел Нам, стиснув зубы. Грубо взял одной рукой Чимина за щёки. — Ты не бесполезен, пока рядом есть я.       В прослушке послышался рык и удар о что-то железное. Чон зол как никогда.       Чимин испугался неожиданного звука в подслушке, из-за чего он дёрнулся. — Намджун, — Чимин положил свою руку на его кисть, немного придерживая, — Я рад, что ты есть рядом, только не злись, ладно?       Пак делает всё, что бы его отпустили.       Сзади послышался шум. Это Юнги разбил чашку, когда увидел, что Ким уже протягивает руки. Нужно быть спокойным и не выдавать ничего. — Прости, — Это больше было сказано Чонгуку, — не злись. — и это тоже. — Ты же знаешь, что я очень переживаю по этому поводу… — Перестань говорить такое, и я перестану злиться. Ты же знаешь, КАК я тебя люблю.       После этих слов в наушнике послышалось: — Darned condom.       Чонгук неймоверно зол. А Сабрине весело. Её смех послышался из прослушки. — Завались, тупица. — Ты кого тупицей назвал, ссыкун. — Сабрина не даст себя в обиду. — Заткнулись оба, я нихера не слышу, — терпение Юнги на приделе. Он не знает за кого волнуется больше: за беременную женщину, что сидит напротив, или за омегу, что непонятно кого боится больше, Намджуна, или своего альфу. — И… КАК же ты меня любишь?       Чимин изогнул бровь, кусая прокол в губе. Подпёр свою щеку ладошкой, пытаясь не смотреть в эти дикие глаза. Не человеческие вовсе. — Вот так.       Намджун берёт руку Пака, что ранее подпирала лицо, и тянет её к ширинке. А Чимин знает, что в такие моменты на людях перечить ему нельзя. — Ну всё, сука, — терпение Чона лопнуло, — тебе пизда. Мать родная не узнает. Помним и придерживаемся плана. — последнее было сказано в прослушку.       Как только Чон сорвался с места, к ресторану подъехала машина. Тэхён с Хосоком. — Сидите там и ждите. Хосок, не глуши машину, нам стоит поторопиться.       Лицо мужчины покрыла ненависть. — Эй, сукин ты сын, а мой хер полапать не хочешь?! — Оу, Гукки… Я ждал тебя, — гадкая улыбка хоть на немного покидает его лицо?