Жёлтые розы тоже пахнут

— Чонгук. какой путь отца? Не нужно, пожалуйста.       Чимин умоляет, боится. Запугали омегу до полусмерти.       Юнги в это время не слышал разговора ребят. Устремил свой взгляд на ковёр, сверля дыру в нём. Через пару секунд вскочил, говоря, что ему нужно выйти.       «Намджун, что ты собираешься делать?»       Написал он сообщение. Нервно дожидаясь ответа, когда у нему подошла Сабрина. — Пиздец, — всё, что он смог сказать.

***

      Чимин уже жалеет, что всё рассказал. Он знает, какой Намджун псих. Никто же не думал, что Чон так рискнёт. Чимин больше пить не будет, что бы не ляпать своим языком.       До сих пор укутан в одеяло, а под ним сдирает кутикулу на пальцах, наблюдая за Чонгуком. Прилетел вылечить ханахаки называется, а в итоге нашел истинного, который отправляет себя на верную смерть. — Чонгук, — жалостливо позвал альфу, — не нужно. если что-то случится, что ты прикажешь мне делать дальше? — Жить. Не бей раньше времени тревогу. Нам нужен план.       Спустя час обсуждений распределили роли: • Тэхён с Чимином «приманка». Чимин приглашает Намджуна на кофе и берёт с собой друга, Тэхёна, так как он немного приболел, и оставить его одного дома он не смог. • Чонгук с оружием на охране (позже нужно будет обсудить с Юнги, как мы прикончим этого муденя). Один из них настороже на улице, второй — рядом с парнями в кафе. • Сабрина и Юнги также в кафе, но немного дальше, на связи с Сокджином.       А Юнги с Сабриной переглянулись. Девушка махнула на дверь головой и вышла. За ней и Юнги. — Ты собираешься их сдать?       Юнги прекрасно понимает, что именно из-за Сабрины Намджун знает о Чонгуке, о их месте положения.       Мин явно переживает. Грызёт ногти, думая, что будет делать дальше. — Сука. у меня есть только два варианта, но оба закончаться одинаково.       Если не рассказать Намджуну о плане Чонгука — убьёт Чимина. Если не помочь Чонгуку — Чимин умрёт. А умрёт от рук Намджуна. Замкнутый круг. — Ты блять. ааа. — одна рука на талии, а другой трёт висок, зажмурив глаза, пытаясь думать. — из-за тебя же он знает где мы. чёрт.

***

      Чимин проследил за Юнги. Что это с ним? В таком состоянии Пак видит друга от силы раз третий. Задумчивый, от мелкого прикосновения бесится, слишком молчаливый. Как затишье перед бурей.       Омега перевёл взгляд на Чонгука. В глазах Чимина читается страх и отказ от это идеи, а в глазах Чона просьба довериться и сделать так, как он попросил.       Ничего не говоря, Пак встал, обнимая своего истинного…крепко-крепко, что бы успокоиться и знать, что он рядом. А в голове только самые страшные картинки того, что может случиться. — Только будь очень осторожен…прошу, — прошептал на самое ухо. — Это ты будь осторожен, а обо мне не стоит беспокоиться…

***

      До позна сидели и обсуждали план. На пляж решили не выходить, а вечером каждый пошёл немного развеяться.       Чонгуку же полюбилась набережная, туда он и отправился. Самому сидеть не хочется, да и скучновато, так что решил позвать Чимина. Всё равно же прийдётся рано или поздно сближаться, а вам давно пора понять, что ничто так не сближает людей, как море, его вид и запах.       Прошло около полу часа как Гук написал Паку. Он не собирается приходить? Что ж такое? Достает телефон, чтобы написать ему снова.

***

      Чимин боится, что Намджун уже где-то рядом. Кажется, что следит за ним. Паранойя. Он сначала не читал сообщения, которые приходили. Опять же. думал про Намджуна.       «Чонгук?»       Увидел он знакомое имя на дисплее.       «Хорошо. подожди, я скоро буду»       На улице прохладно, поэтому он натянул любимые широкие джинсы и водолазку, накинув лёгкую ветровку.       Постоянно оглядывается по сторонам, лишь бы не увидеть среди людей Нама.       На улице темно, но это не помешало Чимину найти Чонгука. Он был там один. Песок уже забился в кроссовки, но на него всё равно. Пак пытается бежать, но это сложно, ведь ноги проваливаются в песок, немного притормаживая. — Чонгук, — позвал он парня, — прости, что долго не отвечал. думал, что этом снова он пишет, — опуская голову вниз, прошептал омега. — Ничего. — после небольшой паузы, парень решился, — Слушай, Чимин, ты же понимаешь, что мы должны ему написать?.. Так, что бы он ничего не заподозрил.       Выжидательно смотрит, и надеется найти в глазах Пака знание того, что именно он напишет Наму, но там лишь страх, и непонимание происходящего. А Чону остаётся только надеяться, что всё пройдёт гладко.       После пары минут в тишине, Чонгук подсел ближе, открывая блокнот, получая вопросительный взгляд в свою сторону. — Шо? Просто свынку намалюй. — а в глазах Чимина слово «ИДИОТ», — Та ладно, ничего такого, мы так с мамой когда-то шутили. Я хотел попросить тебя нарисовать кое-что. Я не уверен, вернее не знаю, хорошо ли ты рисуешь, но выполни мою просьбу. Нарисуй мне розу. Я подправлю, если что, но хочу, что бы осталось немного твоего почерка. Да и так интереснее.       Он надеется, что Чимин сейчас его не пошлёт, и не уйдёт. Завтра ему понадобится этот рисунок. Осталось выпросить у Пака, что бы тот помог. — Хорошо. — Чимин взял блокнот, начиная рисовать. Штрихи уверенные, ровные. Сначала лёгкий набросок. Непонятный, но с каждой новой линией появляется очертание розы. С таким старание прорисовывает маленькие шипы, затем листочки. Больше всего потратил времени на лепестки. Кажется, в этот раз получилось неплохо.       Чимин не профессионал, но учился сам, рисуя каждый день. Лучше всего получаются пейзажи, но цветы тоже любит рисовать. Уже давно не держал в руке карандаш. А сейчас его как вернули в те дни, когда он с утра до ночи изучал теорию свето-тени, как искал референсы и как ходил по магазин в поисках любимого простого карандаша. Полностью забыл про все проблемы.       Штрихами наносит тень, в некоторых местах затемняя, а в некоторых даже не касается грифелем, что бы получился плавный переход. — Вот, держи, — протянул он рисунок. Красиво получилось, как он считает, особенно, когда ты давно не рисовал. — Ты сказал, что подправишь.  ты умеешь рисовать? — Да., отец думал, что я стану художником, но я пошёл на врача.- засмеялся низким голосом. — Знаешь, обычно рассказывают истории о том, как родители отправляли детей туда, куда они не хотели, и губили их талант, а я сам в какой-то степени его погубил. но, всё ещё помню, как держать эту штуку в руках. — подымает карандаш, смеясь уже звонко. — Но на счёт таланта готов поспорить, в универе я рисовал лучшие роботы, и на диплом красный вышел благодаря этому. В общем, супер мэн, ю ноу?       Что-то быстро черкая, и подрисовывая Чон закончил. Вот только… чего-то не хватало, и он не мог понять чего. Взглянул на Чимина. огонь. Но как с Чимином может ассоциироваться огонь? Он же не огонь. Или. Вот язык, судя по его недавним словам, огонь. Проверить бы. Или остудить его льдом. Ооо, Чонгук-и, у меня для вас плохие новости.       Но вдруг эти мысли рассеялись самим Чоном. В какой-то момент он понял, что если поддаваться своим эмоциям, можно оскорбить, или того хуже, разбить человека рядом. Поэтому, он поспешно опустил взгляд вниз, на блокнот, уже с розой, и медленно вывел очертание огня. На бумаге он может быть собой.       Чимин подвинулся ближе, что бы посмотреть, что там рисует Чонгук. Непонятные волнистые линии, из которых позже получился огонь. — У меня никогда не было любимого художника, — зачем-то сказал Чимин. — Теперь появился. — хихикнул омега.       С Чонгуком стало проще. Пак ему доверяет, поэтому раскрывается всё больше. Прям как роза, которая почти завяла, но как только за ней начали ухаживать, начала подыматься, распуская свой закрытый бутон. — А почему огонь?       Чимин пододвинул коленки к своей груди, обнимая, и смотря на Чонгука. Ох уже эта связь. Сам себя засмущал и отвернулся, ведь красный румянец коснулся щёк. — Не знаю. Просто чего-то не хватало. А при мысли о тебе, на ум пришёл огонёк. А ты меня с чем ассоциируешь? Разве не огонь? — ухмылочка.       Он опускает взгляд обратно на бумагу, всё ещё что-то черкая. — Ты.? Я не думал про это. — Чимин засмущался, когда услышал последние слова Чонгука.       Омега наблюдает за движением карандаша и думает. — С чем-то сладким и мягким? С зефиром, я думаю. не смотри на меня. — спустя длинную паузу проговорил Чимин.       Даже не посмотрел Чону в глаза, но взгляд на себе почувствовал. щеки красные. Ему стыдно, ведь он ассоциируется с огнём, а Чонгук у Чимина — с зефиром.       Но омега не забудет, что первый их поцелуй был мягким, со сладким привкусом. Точно с зефиром ассоциируется…       Зефир.Из-за этой ассоциации перехотелось достать из кармана ветровки сиги. Сладким, мягким? Разве это Чонгук? Нет. Разве что рядом с Чимином, он просто плавится. — Это конечно не зефирка, но сладкое.       Чон достаёт из кармана леденец. — Хочешь?       Когда же Пак протянул ладошку, чтобы забрать сладость, Гук быстро закинул её в рот, и начал улыбаться, как дурак. — Ладно-ладно, держи, — он быстро приближается к лицу Чимина и аккуратно передаёт в мягкие губы конфету. После ещё шире улыбается, переворачивает лист и опять что-то рисует. На этот раз это чьё-то лицо. Вернее его очертание.       Чимин закрыл лицо ладонями не от того, что засмущался, а от того, что улыбается. Это было чертовски мило. Карамелька тает во рту.       Омега услышал, как Чонгук перевернул лист, и вновь слышит, как карандашом водят по бумаге. Зачесав светлые волосы назад, он вновь смотрит в блокнот. Никак не поймёт, кого он рисует. лицо знакомое? Спустя ещё пару минут, стало яснее, кто изображён. — Чонгук-а, зачем ты так смущаешь?       Он положил ладонь на его плечо, следя за карандашом, а затем лег на него. Это так романтично. Кто бы подумал, что этот 29-летний ребёнок может быть таким милым романтиком. — Хочешь покажу, насколько изменился моя жизнь в последнее время? — выжидающе смотрит, а после аккуратно листает блокнот обратно, с начала.       На первых страницах красиво написано его имя. Дальше идут какие-то люди. Вот какая-то парочка в кафе, а тут пожилая женщина держит в руках ребенка, что счастливо улыбается, несколько пейзажей, и под каждой работой инициалы. JK.       Но где-то на середине рисунки становятся бесцветными, безликими. Пропадают лица, чаще появляются больничные койки, люди теперь не счастливы. Теперь у них есть костыли, кто-то сидит на каляске, кого-то поддерживает медсестра. А дальше становится ещё хуже. Дальше появляются дети. Они пытаются быть радосными. — Знаешь, что я заметил за год практики в детском отделении? — переводит взгляд в даль, на море. — Дети — намного сильнее взрослых. Большинство пытается скрыть боль от родителей. Были случаи, когда ребёнок умирал в мучениях, но родители узнавали об этом в самом конце. Ты можешь сказать, что взрослые делают так же, они не плачут при детях, а сначала идут домой, а уже там выпускают эмоции. Знаешь, одна девочка однажды мне сказала: «Она не плачет при мне, но я знаю, что она плачет без меня. Но о том, что плачу я, знаешь только ты». Те времена. они знатно показали мне мир. Мир без розовых очков, без сладких выполнений надежд. Ни одна из моих надежд не исполнилась за тот год.       Переворачивая страницу, Чон немного остановился. — А это мой отец. Правда похожи? Я часто его рисовал раньше, но после моего поступления. его не стало. — немного помолчал и продолжил. — С тех пор, я только однажды его нарисовал. Вот этот портрет. Его лицо здесь кажется болезненным, но именно таким я его и запомнил. Он умирал у меня на глазах, а я винил себя за то, что пошёл на никому не нужного врача, а не хотя бы хирурга. — опять переворачивает лист. — Поэтому я начал изучать хирургию, что бы больше такого не происходило, что бы больше не быть беспомощным в таких ситуациях, думал я.       На страницах было много органов, потом пошёл скелет, но вдруг. — Тут я познакомился с Сабриной. Она была очаровательной девушкой. Я хотел с ней познакомиться, но был трусом, поэтому просто немного рисовал её. Как видишь, она вывела меня из этого состояния. — опять показались кафе, парки, люди. — А это месте, где мы впервые поцеловались. Я думаю ясно почему он не закончен. — низкий смех. — Позже, она уехала, а я продолжал изучать медицину. О, а вот это СокДжин. Он старше меня на пять лет, но уже тогда носил эту дебильную бородку. — опять смех. — Мы тогда пытались раскрыть дело, связанное с моим отцом. А когда раскрыли. — Чон медленно перевернул страницу, где показался черный разворот. — Это были тяжёлые времена.       Несколько пустых разворотов и. роза. Просто одинокая роза. На следующей странице тоже. Чем дальше, тем больше роз было на странице. А потом этот сад резко прерывается портретом женщины. — А это мама. Она не любила, когда я её рисовал, незнаю почему. Но мне так захотелось её тепла. В общем, она не знает, что я её нарисовал, поэтому не сдавай меня.       А на следующей странице роза с огоньком. Возвращаясь к последней странице, он быстро дорисовывает портрет, что бы было понятно, кто это, и. отдает блокнот в руки Пака, преждевременно вырывая лист с розой. — Он закончен, так что мне больше нечего его хранить, можешь забрать. Но если вдруг соберёшься его сжечь, забери хоть свой портрет. Это, скажем так, комплимент от художника.       Чимин рассматривал рисунок несколько долгих секунд. И ему даже показалось, что он на нём красивый. Немного помешкавшись, Пак быстро поцеловал Чонгука в щеку, улыбнувшись, отводя взгляд в сторону. — Я уже года четыре так не веселился, как после знакомства с тобой. Это были постоянные истерики и срывы. даже сейчас родители не знают про Намджуна. Я улыбался только для них. но как только наступала ночь, я плакал. или же, — отложив рисунки в сторону, он поднял рукав ветровки, показывая кисть, — Вот. эта привычка до сих пор осталась. Но когда я так делаю, мне становится легче.       Руки в ужасном состоянии. Множество маленьких царапин, содраная кутикула, которая в нескольких местах с засохшими капельками крови. И на левой руке пара тоненьких шрамов. Когда-то Чимин пытался вскрыть себе вены. Не получилось. Он показал их Чонгуку. — Юнги меня остановил. он помогал мне с Намджуном. который всё время давил на меня. Он говорил мне, что у меня нет истинного, и даже если есть, то я нужен только ему. и больше никому. Он говорил, что я не красивый. постоянно унижал меня. и один раз. — Чимин сглотнул слюну, которая комом в горле застряла, — изнасиловал меня, — шепотом произнёс омега, смотря на свой портрет, сразу же закрывая блокнот.       Чонгук пытался быть спокойным, пытался придумать, как успокоить Чимина, и пытался придумать, как оторвать яйца Намджуну. — Да я ему пистолет в жопу засуну, и выстрелю столько раз, сколько он посмел к тебе притронуться.       Его злости не было придела. С каких пор он начал настолько беспокоиться о Чимине? С каких пор он даёт парням себя целовать в щёку? И вообще целовать? С каких пор его начали успокаивать нежные поглаживания руки человека рядом? Жесть. Дожили. — Извини. За всё извини. Я целовал тебя, ну думая о твоих чувствах. Я дотронулся до твоего тела не зная, что, возможно, мог тебя этим сломать. Извини.       Опять плачет? Да. и в который раз ему не стыдно за слёзы, ему стыдно за то, что он сделал, чтобы пролить эти слёзы.       Да. Чимину было страшно, когда его косались, когда впервые поцеловали. И сейчас он готов тоже плакать, но сил на это уже попросту не осталось. — Чонгук-а, ты не знал про это. но ты только помогаешь мне. Рядом с тобой так спокойно и кажется, что всех тех проблем нет или они настолько незначительны, будто выдумка. Я бы хотел повторять все те моменты. поцелуи, объятия но только зная, что мы по-настоящему любим друг друга.       Он смотрит на Чонгука. и тот плачет, устремив взгляд на него. Чимин вывалил всё, что у него было на душе, ведь посчитал, что это хороший момент. Сжимает в руках блокнот, затем прижимая его к себе. Даже от этого предмета чувствует некое тепло. И пахнет морем.       Пак случайно поддаётся вперёд, утыкаясь носом в его шею и заполняя лёгкие таким любимым запахом. Перед ними море, в котором отображаются первые звёзды, которые размываются из-за волн, что бьются об берег, выбрасывая ракушки на белый песок.       Чимин совсем немного отстраняется, смотря куда-то вдаль. Мысли смешались и он чувствует как бьётся пульс на шее. как бьёт в висках. И это чувство такое приятное и новое. Тело наполняется мелкой дрожью, сразу сменившейся теплом. Он так и сидит рядом, ничего не говоря, впитывая в себя все больше различных эмоций.       Вот у вас когда-нибудь было такое, что вы рыдаете, но при этом у вас стоит? А у Чонгука было. Поэтому пришлось быстро искать выход из ситуёбины, пока его БОЛЬШОЙ секрет не раскрыли. Решил думать про мёртвых кроликов. начал ещё больше рыдать. На вопросительный взгляд Чимина, альфа только и выдавил из себя: — Кролика. жалко.       Просидели так ещё около часа. Когда появилось ощущение, будто пальцы на ногах уже можно ампутировать, сошлись на мнении идти в отель. — Завтра важный день. — начал Чонгук, подставляя руку, мол: бери, не стесняйся. — Не потому, что мы напишем Намджуну, а потому, что я сделаю кое-что очень важное для меня. Теперь важное. Если ты хочешь, мы можем пойти вдвоём.       Он выжидающе смотрит на Чимина, и в голову приходит мысль о том, что стоит рассказать о первом опыте в этом деле.       Чимин сначала прикоснулся пальчиками к руке Чонгука, немного помялся и всё-таки взял. Его ладони кажутся детскими, по сравнению с Чоном. — Да, хочу! — сразу же ответил омега, даже не думая. С ним — хоть на край света.       На самом деле, Пак не хочет в отель. Было такое прекрасное чувство. а тут его прийдётся оборвать. Почему они не в одном номере, крутится в голове Чимина. — А ты не скажешь, что хочешь сделать, м? — смотрит омега снизу вверх. в глазах Чонгука как будто море, усыпанное отражением звёзд. загляденье. — Кароче, дед начинает свой долгий рассказ о гуляниях, — засмеялся Гук. — Это была первая и последняя такая пьянка в моей жизни. И слава Богу, потому что вторую такую я бы не пережил. Проснулись мы тогда на границе с Северной Кореей, в обезьяннике. Всех событий точно не помню, но было херово. Как бы это странно не было, отпустили нас быстро. А по пути в город, где я учился, мы поняли одну вещь — на мне есть тату.       Чон отпускает руку, немного отходит к свету фонаря, разворачивается спиной, и приспускает штаны. Чуть ниже линии трусов виднеется надпись: «FUCK U PAY ME»       Немного посмеиваясь, Чон продолжил: — Я всю жизнь мечтал о тату со смыслом, а в итоге сделал это. Когда-то у меня даже были такие носки, по-моему. Незнаю, какой гений решил, что именно эта фраза, будет выглядеть круто именно на моей жопе, но это моя самая большая ошибка. Но завтра. завтра будет что-то легендарное, только в другом смысле. — они опять смеются. — Знаешь, — после небольшой паузы, — рядом с тобой я чувствую себя 15-летним парнишкой. А парадокс в том, что я не хочу, чтобы было по другому. Не то чтобы ты даришь мне молодость, я не стар, но в моем возрасте уже есть семья, а я в плавках с железным человеком, ХОТЯ ОНИ ПРОСТО ВЕЛИКОЛЕПНЫ! Я просто надеюсь, что доживу до того момента, когда смогу принять себя полностью. — Ты и правда как 15-летний ребёнок. Мне стало жалко тех парнишек, которые могли бы себе их купить. Кто вообще делает плавки с железным человеком на мужчин? — задал он вопрос скорее себе, нежели Чонгуку. — Я рядом с тобой чувствую себя защищённым. и так спокойно. Мне нравится это чувство. Мне нравится быть рядом с тобой. — после небольшой паузы подал свой голос Чимин.       Они так и идут, держась за руки. Ладони уже давно нагрелись, а луна спряталась за облаками. Облачно. — Принять себя… — всё это время Чимин думал над этими словами. — Даже не знаю. просто скажи себе «да, я такой и никакой больше.» Примерно так я себе всё время и говорю. Не обманываю себя, от этого мне только хуже.       Уже виднеется отель, а его хочется обойти стороной. В эту секунду Чимин заполняется большими эмоциями. Влюбляется в Чонгука сильнее. Про это говорят ладони, которые вспотели, и румянец на щёчках. Чимин не помнит, как прижимался ближе к альфе, как остановил его, вновь прильнув к его шеи. — Прости, — тихо сказал Пак, отходя немного назад.       Чонгук аккуратно касается губами к губам Чимина. Не спеша. Он даст себе обещание, что больше не будет так делать, ведь ещё не уверен в себе, но потом. Сейчас есть только он, и зефирно сладкие губы напротив. Поцелуй совсем лёгкий и быстрый, а после него: — Ты прости. Иди в отель, тебе стоит отдохнуть. Я не долго, одна сигарета и тоже пойду.       А в голове лишь: «Останься. Ещё немного и рассвет. Наш первый. Ну же.»       Чимин прикладывает ладонь к щеке, отводя взгляд. Улыбку скрыть анриал. Пак не хочет давать себе обещаний. Он просто хочет делать то, что хочет, что просит сердце. Поэтому подходит ближе, обнимая Чонгука, как любимого плюшевого мишку. — Тебе не стоит за это извиняться.       А в голове: «Хочу ещё. повтори, пожалуйста»       Пак уже всем своим видом сказал, что останется и подождёт. Облака медленно из серых превращаются в розово-оранжевые. Солнце начинает вставать. Медленно, но совсем скоро будет светло.       «Неужели мы просидели всю ночь на пляже?»       Омега спрятал свой носик в изгибе шеи Чонгука, медленно втягивая морской аромат. — Это наш первый рассвет, — шепчет возле самого уха.       Чимин ещё не знает, может ли использовать слова «мы» и «наш.» Но они так круто звучат и прямо говорят " я не один, у меня есть истинный.»       А от этих слов плакать хочется. Чонгук счастлив, но пока только на половину. Позже, он поймёт, что все его старания принять себя не напрасны. — Да… красиво, правда?..       Смотрит в даль и не представляет, как можно оторвать от этой красоты взгляд, а потом на секунду переводит его на Чимина и тонет. — Пусть он будет не последним. давай?..- глаза светятся, то ли от солнца, то ли от счастья.       Гук аккуратно касается губами лба Пака и обнимает ещё сильнее. Тепло.       Спустя пару минут он немного отстранился. — Пойдем во внутрь?.. — шепотом, — Нужно немного поспать.       А в ответ тишина. Уснул что-ли?       Чимин притворился, что заснул, ничего не отвечая. Нарушать сейчас тишину и такой момент не хотелось от слова совсем.       Омега уже не чувствовал тепла Чонгуковой груди на своей щеке, потому что он взял его на руки. Чимин только прижался сильнее.       Ещё бы вчера утром он не подумал, что такое вообще может быть. Неужели это медленное, но уверенное начало отношений, думает Пак. Сегодняшний рассвет один из самых красивых и особенных. Ни один бы художник не смог передать его красоту и ни один фотограф бы не запечатлил. только Чимин запомнил своего альфу на фоне оранжево-розовых облаков и будет прокручить это мгновение каждый вечер, перед сном. — Я хочу ночью покупаться в море…       Тихо сказал Чимин, когда они на секунду остановились. Кажется, Чонгук всё понял?       Чон понял что Пак не спит, ещё с той секунды, как поднял, но всё равно продолжил нести парня. В один момент послышались тихие слова омеги. — Сейчас не ночь, и у меня совсем не осталось сил, так что давай сделаем это завтра?..       Пак только кивнул в ответ. — Пообещай мне, что вне зависимости от того, буду я рядом, или нет, ты будешь жить на всю катушку. Купайся ночью, скушай за один присест большой торт, ходи гулять с кем и куда захочешь. Не отказывайся от прелестей жизни, что она тебе даёт.       Его речь закончилась уже у входа в номер Пака. Теперь он не кажется настолько тяжёлым…       Слова Чонгука испугали Чимина… Жить на полную катушку круто, но только в том случае, если рядом с тобой истинный.