Слуга сердца градоначальника

Хуа Чэн, по обыкновению скучающе, сидел на кровати в своих покоях, вот уже несколько суток он пребывал в забытье на пару с несколькими (более чем несколькими на самом деле) пустыми кувшинами от вина. Все вокруг изводили его бесконечным потоком просьб, которые он с удовольствием переложил на плечи Инь Юя. Иногда ему действительно приносило удовольствие помогать своему народу, который по крупицам собирался в Призрачном городе. Демоны здесь из нищих, никому ненужных тварей, превращались в действительно зажиточных обитателей мертвого мира. Все это благодаря их дражайшему градоначальнику. Они не просто боялись его, а искренне уважали. Каждому, кто пришел сюда с настоящей бедой, всем, кому требовалась защита или приют, он обязательно помогал. И помощь его была бескорыстной, он не искал награды за свои деяния. Этому мышлению он научился у Наследного принца. Все его мысли, практически всегда, были заполнены им. Он хотел, он отчаянно желал это, чтобы Бог, которому он поклонялся и так любил, гордился им. Но все еще его поддержка местным была и не по этой причине. Казалось это желание шло от души, но было не таким ярким, чтобы стать его отличительной чертой. Князь демонов также славился жестоким и довольно резким нравом. Конечно, все знали о том, с какой легкостью он разгромил 33 небожителей: одолев одной рукой богов войны; а также с какой легкостью ему далась победа и над богами литературы. Если что-то касалось красноречия здесь Хуа Чэну не было равных, он спокойно мог заткнуть за пояс каждого и это не стоило ему ничего. А уж по силе не было никого, кто мог бы его превзойти — поистине Непревзойденный. Он не боялся никого во всех трех мирах, выставляя на посмешище даже небесного Владыку, не скрывая своих речей ни от кого. Цзюнь У же старался игнорировать свою головную боль в виде Хуа Чэна. Все небожители не рисковали больше переходить ему дорогу, им по сей день было непонятно, чем так насолили Градоначальнику те 33 небесных чина, но никто так и не рискнул спросить. Им оставалось только строить догадки, тихо перешептываясь между собой, как будто на небесах демон мог их услышать. Поэтому все его деяния спускались ему с рук, небеса не желали наживать такого врага. Казалось, что Хуа Чэн относится к ним с таким пренебрежением и, даже, раздражением, как будто они были назойливыми мухами в его доме. Сам он никак не брал во внимания, сокрушающиеся на него, проклятия небес, смеялся над их страхом перед ним и этим лишь подтверждал свое отношение. Его абсолютно не волновали все те пересуды о нем, которые разносили по свету с неимоверной скоростью. Из уст в уста переходила информация о Красном Князе, его репутация укреплялась даже среди людей, он обрел огромное количество последователей, которые после проигрыша небес, отреклись от своих богов и стали поклоняться Хуа Чэну, умоляя теперь его защитить их от врагов, даровать богатство, исполнить желания. В отличии от равнодушных к своим многочисленным верующим богов, Князь старался уделить внимание своим приверженцам. Но все еще они дрожали перед ним, это внушало ему чувство власти над ними, которым он упивался. Ему нравилось, как все теперь смотрят на него. Прошлое, такое далекое, но все еще отдающее в душе тяжестью и мерзким чувством. Он хотел доказать всем, чего он стоит. Всем тем людям, что попирали его ногами, унижали и избивали его, когда он загнивал в бедности и боли. Никого не было рядом, никого, кроме принца. Конечно, главной целью Хуа Чэна было доказать Своему Богу, что он смог несмотря ни на что жить ради него и достичь того, чего достиг. Он хотел показать, что теперь то уж он сможет защитить того, кого любил всем сердцем, душой и все своим составляющим. Хуа Чэн считал, что плоть в которой он теперь существовал была соткана из любви к Его Высочеству. И, если бы не он, то он бы давно сгинул со свету, еще тогда, в своем детстве. Но ценил он свою продолжающуюся жизнь только потому, что мог тешить хотя бы маленькую толику надежды снова встретить принца, взглянуть в его глаза, наполненные всепоглощающим прощением, коснуться его божественности, его восхитительных волос, рук, губ? Он винил и бесконечно корил себя за эти мысли. Хуа Чэн пытался бороться с ними, наказывая себя различными способами. Чего бы он не достиг, каких бы высот, он мог иметь все богатства мира, быть самым сильным, самым умным, самым красивым, но он все еще был недостойным. Этим недостойным последователем. Если бы Его Высочество не был против поклонению своему образу, он бы проводил в коленопреклоненной позе перед его изваянием свой каждый день, каждый час, минуту, секунду. Он бы отбивал свой лоб в кровь, лишь бы принести все свое уважение, восхищение, верность Его Высочеству. Ему хотелось верить, что он снова встретит Его… Очень хотелось. В ожидании, длинными днями и еще более длинными ночами, в голову закрадывались мысли, что если Принц слышал о нем, знал все слухи, что разносились по свету. Молва действительно шла впереди него, Хуа Чэн это знал. Он пытался представить, с каким выражением лица будет слушать о нем Принц. Это будет отвращение? Может пренебрежение? Или он просто возненавидит его. Демон принижал абсолютно все свои достоинства, зато возводил в абсолют все то, что он считал недостатком. Он стремился, старался стать лучшей версией себя, но каждый раз был недоволен. Тогда как мог быть доволен им дорогой его сердцу человек. Так он считал. Поэтому любой его шаг, любой облик, любое слово, было после подвержено его личному анализу. Он был готов встретиться с принцем в любую секунду времени, не позволяя расслабиться даже наедине. Конечно, со стороны всем казалось, что князь всегда расслаблен, настолько он был самоуверен. Но это была лишь оболочка, внутри все разрывалось от терзаний. Хуа Чэн ненавидел себя, когда вспоминал через какие ужасы пришлось пройти Его Высочеству, ощущая каждую его душевную и физическую рану будто на собственной шкуре. Он бесконечно презирал себя за то, что не смог помочь ему в тот момент, он был ничтожен, слаб. Теперь никто не посмеет обидеть его Золотую ветвь с яшмовыми листьями. Только вот… Где же он? Хуа Чэн прикрыл единственный глаз и поджал ноги под себя, обхвативши колени руками. Приближающаяся ночь уже была шумной. Днем Призрачный город замирал в своей мертвой тишине, гасли фонари, жители разбредались кто куда, место принимало вид …обычности. А с заходом солнца, под довольный вой и радостные песни и пляски, снова начинал бурлить в своей демонической страсти. Огни наполняли город дыханием жизни, хоть все и были здесь мертвы, а его душой был всеми уважаемый градоначальник Хуа. Демон услышал звуки хлопушек и шумного гогота и развернулся к окну, бросив раздраженный взгляд, но затем смягчился. Что же теперь, если у него плохое настроение, жителям приказать молчать и попрятаться по своим норам, да не вылезать, пока у градоначальника сердце не придет в покой. Тут же еще один удар, кто-то ударил в гонг, послышался ужасно грубый смех, а затем еще раз и еще раз. Смех нарастал. Хуа Чэн вскочил с кровати и щелчком зажег фонари. Звуки все разрастались, сильнее оглушая туманный разум Хуа Чэна, с треском отражаясь в его голове, драконя его все сильнее. Если бы он мог дышать, то глубоко вздохнул, чтобы не злиться. Но шум все рос и рос, а гогот превращался в завывание кого-то умирающего. Умирающего от смеха. Князь демонов принял один из своих непревзойденных обликов, надел по обыкновению кроваво-красные одежды, пустив по ней россыпь серебряных нитей, украшенных бабочками. Закатное солнце обожгло его лик лучами в последний раз на сегодня, освещая все великолепие образа и скрылось, оставив только ночь, фонари и нескончаемый шум. — ИНЬ ЮЙ! — Громко позвал демон, обходя все препятствия в виде пустых кувшинов, направляясь к выходу из комнаты. — Градоначальник. — Двери распахнулись и в них тихо вошел Посланник убывающей луны, он глубоко поклонился и ждал указаний. — Чего это они там разорались? Ночь ведь только наступила, неужели успели надраться так быстро. — произнес он, сам оглядывая комнату. — Кхм, кстати, прибери здесь. — Да, господин. — Снова поклонился Инь Юй. Подол ханьфу разрубил воздух, остающийся позади звенящих шагов Хуа Чэна. Демон уверенной походкой стремился к центральной улице, чтобы понять, кто посмел потревожить его покой в такую рань. — Никчемные твари! Что вы здесь устроили! Надоело носить головы на плечах, так я разложу их по мешкам и развешу по вашим поясам! — Ой-ой, градоначальник. — Тише все, тише. — Т-И-И-Х-О!!! Но звуки сумасшедшего гогота не прекратились. Неизвестный в черном вбивал в гонг голову главной головной боли Призрачного города — Ци Жуна. Когда-то градоначальник пожалел скитающегося по миру жалкого демона, которого все прогоняли из своих шаек и банд. Горожане знали, как щедр был градоначальник, когда чем-то помог каждому из них, а главное позволил жить в такой полной чаше, как Призрачный город. Но в отношении Ци Жуна никто не понимал, чем руководствовался Хуа Чэн, когда пускал этого идиота в их пристанище. Он постоянно устраивал драки, ссоры, склоки, бранил даже самого Хуа Чэна, не стесняясь выражениях. Все вокруг поражались его решению, потому что низший демон явно пользовался благосклонностью Непревзойденного. Князь демонов же испытывал к Ци Жуну самую сильную неприязнь, какую только мог. Но на одной из своих многочисленных битв повстречал демона, которого забивали до состояния трухи. И он не смог пройти мимо. Какого было его удивление, когда он узнал в лице пострадавшего Ци Жуна… Да, карма и вправду настигает человека неожиданно. Когда он помог ему встать и привел в чувство, то в первую очередь спросил имя. Никакой ошибки быть не могло, это был он. Первым делом он хотел раскрошить это ничтожество на мелкие кусочки, вторым растоптать, а зная, что он не умрет и после этого, затолкать в холщовый мешок, привязать к телеге и прокатить по Призрачному городу на потеху люду. Но… глядя на его лицо, он увидел знакомые, схожие черты. Перед глазами встало лицо Бога, окруженное божественным сиянием, он нахмурил лицо и вздохнул, глянув на Хуа Чэна разочарованно. Тогда демон расслабил напряженный кулак на рукояти своей серебряной сабли — Эмина. Он прикрыл единственный глаз, сдерживая порыв избить не затыкающегося Ци Жуна, который своими криками поносил и обвинял всех, кроме себя. Хуа Чэн предложил демону перебраться в Призрачный город, где его никто не посмеет тронуть. Так низший демон ощутил на себе чувство собственной важности. Он прогуливался по улицам города с надменным видом, задрав нос, не забывая каждому ежедневно напоминать, в каких хороших он отношениях с Градоначальником. Все демоны ежедневно тайно молились богам, чтобы Ци Жун поскорее провалился сквозь землю, конечно, город был богат на разного рода баламутов, но от этого выскочки всех просто тошнило. У каждого обитателя города было как минимум десять способов извести со свету этого мерзкого демона. Терпение Хуа Чэна было на пределе, сохраняя жизнь Ци Жуна, он все еще лелеял надежду о том, что этот ненормальный знал, где находится его брат, но он не знал… Тогда Князь Демонов рассчитывал, что Наследный принц сам найдет своего брата, тогда то Хуа Чэн будет рядом. Он ни в коем случае не хотел пользоваться моментом, хвастать своей помощью Ци Жуну, чтобы получить похвалу и прослыть в глазах Его Высочества героем. Он отчаянно стремился к тому, чтобы всеми способами стать искренней версией себя, а такая его сущность всеми способами хотела уберечь принца от разочарования, поэтому, если спасенная жизнь его брата будет для него радостью, то он непременно собирался сохранить Ци Жуну эту его никчемную жизнь. С каждым ударом головы, все вокруг надеялись, что этого сумасшедшего наконец убьют. Конечно, без его праха сделать этого было нельзя. Но горожане все же очень этого ждали. Человек в черном ханьфу, разбрызганными по спине длинными черными волосами, держался за волосы Ци Жуна и что-то рычал ему на ухо, пока тот не прекращая смеялся и поливал незнакомца грязью. — Что? Здесь? ПРОИСХОДИТ? — Ударил Хуа Чэн в спину неизвестного в черном. Кажется, того не особо заботил, явившийся глава города, но он все же развернулся, показав свою истощенное лицо и впалые глаза, глядя мутным и холодным взглядом на Хуа Чэна. Градоначальник вскинул бровь, он никогда до этого не видел существа, который с таким безразличием окинет его взглядом и в его же владениях продолжит избивать, хоть и самую мерзкую, но все же часть его народа. — Отпусти его. — Прорычал Хуа Чэн. — Нет, он еще не ответил. — Безучастно кинул нападавший. Толпа вокруг них разрасталась, создавая толкучку и перекатывающийся шепот. Каждому было интересно, почему Князь еще не порубил этого нахала, но также, они были уверены, что Хуа Чэн сам наслаждается этим представлением. Наконец-то кто-то преподаст урок наглецу, раз Градоначальник, по неведомым, но, наверняка, очень важным причинам, как заключили демоны, не мог сделать того же. — Что он натворил? — Произнес Хуа Чэн, занося саблю перед лицом неизвестного. — Хм… — человек в черном кинул на него тяжелый и очень уставший взгляд. Лезвие клинка приблизилось к шее, беспристрастно избивающего демона, человека. — Он мешал мне есть тупой болтовней. Я голоден, я очень голоден. Я безумно го-ло-ден. На последнем слове он вбил череп Ци Жуна особенно сильно, тот растекся по гонгу кровавым следом, наконец замолчав. Его тело тяжело рухнуло на землю, замерев в неестественной позе. Гонг сотрясался еще несколько секунд, эхом разнося отголоски своего грохота. — Теперь успокоился? — Не отнимая сабли от шеи неизвестного, спросил Хуа Чэн. — Пфф. — Бросил он и пальцем отодвинул лезвие в сторону, развернулся и пошагал в другую сторону от толпы. Его абсолютно черное ханьфу выглядело на нем неестественно большим и пышным. Кисти рук были бледными и костлявыми, а пальцы длинными, на ногах не было обуви и выглядели они также, как и руки. Скулы были крайне острыми и выпирали сильнее над впалыми щеками. Глаза, эти глаза таили в себе непонятный гнев, но были застланы пеленой усталости и нескончаемого мучения, а также голода. Тонкие черные брови подчеркивали его ужасный истощенный вид, а несобранные, растрепанные черные волосы предавали образу хаоса. Он постоянно покусывал губу, как будто нервничал или его сильно что-то злило. Неизвестный направился к ближайшему трактиру. Хуа Чэн решил вернуться в свою резиденцию. Когда он достиг дверей и был готов щелкнуть пальцами, чтобы двери отворились. Раздался грохот. И утопающие в ужасе крики. — Помогите, демонов убивают!!! Хуа Чэн знал, что горожанам свойственно преувеличивать проблемы, ведь наверняка ни один идиот не носил при себе своего праха, поэтому убить их было невозможно. Но его начало порядком нервировать то, что сегодняшняя ночь была особенно громкой. Тогда как он пребывал не в самом лучшем расположении духа. Он хотел было отправить разобраться со всем своих бабочек, но кто-то завизжал: — ГРАДОНАЧАЛЬНИК, УМОЛЯЮ, СПАСИТЕ!!! Это явно был не Ци Жун, в этот раз волнение затронуло кого-то простого, чья жизнь в этом городе обычно сопровождалась спокойствием, а теперь кто-то пытался его отнять. Что ж, в таком случае, Хуа Чэн преподнесет урок этому невеже. Не стоит распускать руки в отношении его народа в его же собственном городе. Когда Градоначальник снова вышел на центральную улице, его глазу предстала такая картина: посреди утопающего в красных огнях города, черное пятно бегало по стенам и крышам таская за ворот толстого хозяина местного трактира, который вопил и когтями цеплялся за черную черепицу, отдирая ее с треском. Иногда он подлетал и кидал несчастного о землю, но тут же возвращался и принимался раздавать тумаки снова и снова. Тело прилетало в стены ближайших построек, снося их, оставляя пыль, стоящую столбом. Неизвестный держал его как мешок и с легкостью крутил в руках, сгибая пополам. На его лице застыла маска кипящего гнева, в этот раз глаза были не уставшими, они полыхали огнем, или же это было отражение всего красного в этом городе. Но они все еще выражали голод и он только рос… Хуа Чэн не стал медлить, он выдернул из ножен Эмина, который беспрерывно крутил глазом в поиске своей новой жертвы. Князю надоело терпеть, настроение становилось лишь хуже, хотелось отыграться на ком-то, кроме себя. Этот наглец заслужил. И Хуа Чэн ринулся в бой. Видя, как на него несется красное нечто, черное пятно отбросило тело своей жертвы в сторону и разрушило еще несколько домов. Демоны разбежались в разные стороны, крича и вопя. Они восхищались своим Градоначальником и были уверены в его победе, им безумно хотелось посмотреть. Поэтому, отбежав на безопасное расстояние, они принялись с упоением наблюдать за развернувшейся бойней. Хуа Чэн выпустил бабочек, которые окружив человека в черном кинулись на него, но тот был также безразличен к ним, он вскинул холодный пронзительный взгляд, развел руки всю стороны и мощной волной откинул их от себя, разбивая тонкие серебряные крылья. Градоначальник лишь заинтересованно вскинул бровь. Он вскинул лезвие Эмина и беспристрастно занес его над головой соперника. В глазах неизвестного вспыхнули фиолетовые огни, он занес ладони к верху и в его руках возникли сферы в цвет внутренней энергии, мгновенно он направил их в сторону Хуа Чэна. Два шара пролетели мимо, Князь, особо не прилагая сил, отошел в сторону. Следом полетели еще несколько, тут же из серебряных наручей выскочил поток новорожденных малышек, с еще более острыми крыльями, чем у предыдущих. Сферы пролетая мимо, с грохотом вздымали вверх постройки, распыляя их в воздухе на тяжелую пыль. Лицо Хуа Чэна покрылось липким гневом. Он сам мог пренебрежительно относиться к своим богатствам, но если это делали другие, то это непременно злило его. На висках Князя вздулись вены, давненько ему не бросали вызов. Что ж, теперь он может задействовать свою силу хоть немного. В небе грянул гром. Неизвестный вскинул голову вверх, глядя как прямо над ним сосредоточились багровые тучи. Казалось, он был немного озадачен. Сверху посыпались тяжелые кровавые капли, окропляя длинные черные волосы черного демона. Хуа Чэн слегка улыбнулся. Но это отвлекло незнакомца ненадолго, он махнул рукой и капли взорвались в воздухе. На лице градоначальника отразился вопрос. Он кинулся на противника и, прихватив его за грудки, взмыл вместе с ним в небо. Рой бабочек взлетел за ними. Малютки атаковали того, кто пытался выпутаться из лап разъяренного Хуа Чэна. Он разбрасывался потоками магической энергии и в небе взмывали лучи, похожие на стадо башенных молний, на фоне кроваво-красных густых облаков фиолетовые прожилки создавали завораживающую картину, а посреди них в схватке сражались Хуа Чэн и демон в черном. Градоначальник выпустил Эмина, но защитное поле, которое создал вокруг себя противник не подпускало ни его, ни бабочек, которые отчаянно пытались разрезать его, ломая, недавно обретенные, крылья. Им пришлось сразиться на руках, отталкивая друг друга, походя на детей не поделивших что-то, играя. Казалось, для каждого это было чем-то новым. Хуа Чэн наконец встретил противника с похожим количеством сил и пока не знал с какой стороны подступиться, а незнакомец, похоже, не преследовал цели сразить Градоначальника. Когда князь осознал это, то схватился за ворот одежд черного демона и с силой бросил его вниз, тот растерявшись на мгновение кубарем полетел к земле и с грохотом разбился о землю, создав яму в форме человека на несколько десятков чи. Демон в черном кое-как выбрался из-под земли, волосы его были в грязи, как и одежды. Он бросил уставший взгляд на, стоящие перед ним, идеально блестящие, кожаные сапоги, украшенные цепочками и бабочками по краям, а затем поднялся глазами снизу вверх. Хуа Чэн стоял, сложив руки на груди, и улыбался одним уголком рта. — Закончим на сегодня. — Пожалуй. Градоначальник, под удивленный вздох всех, толпившихся за уцелевшими постройками, демонов, протянул сопернику руку. Тот ухватился мертвой хваткой, тогда Хуа Чэн выдернул его за собой. Когда оба стояли на земле, черный отряхивал одежды, а красный, сложив руки за спину, со звоном, разбивающим минутную тишину шока городских жителей, отправился в сторону игорного дома. Удаляясь, он крикнул: — Идешь? А ему ответили: — Иду.

В залах Игорного дома

Двое демонов, красный и черный, сидели, за скрывающими их красными занавесями. Перед одним из них стояло множество разносортных деликатесов, источающих горячий аромат самой вкусной домашней еды. Блюда обновлялись с немыслимой скоростью. Служанки смотрели на гостя их господина с неподдельным интересом, удивлением и, даже, страхом. Весь город гудел о ком-то, столь же сильном как и градоначальник. Но ведь Хуа Чэн победил. Поэтому их души были спокойны. Ведь победил?.. — Так чем тебе не угодил тот трактирщик? — Он просил заплатить. — ХА-ХА-ХА. Привык получать все бесплатно, имея свою силу? Человек в черном переживал и проглотил, а затем посмотрел в глаза Хуа Чэна, отложил ногу какой-то демонической птицы на тарелку и ответил: — У меня нет денег… — Хм, интересно, зачем же ты тогда пошел в трактир? — Я БЫЛ ГОЛОДЕН, ОЧЕНЬ ГОЛОДЕН. Я не ел нормально 12 лет. Хуа Чэн на мгновение завис, 12 лет… 12 лет назад открылась гора Тунлу. В схватке он ощутил насколько бурлил поток сил в этом оголодавшем, но он и не думал, что это новый Непревзойденный князь демонов! Тут же сменив маску изумления, на привычную ему расслабленную улыбку, он прищурил глаз и произнес: — А как собираешься платить? Ты мне вообще-то город разнес. Я понес бо-о-ольши-и-ие убытки. Черный демон от неожиданности подавился, ударив кулаком в грудь несколько раз, он отуплено пялился на красного, пытаясь понять не шутит ли он. Хуа Чэн не шутил… Он подпер рукой подбородок и двумя пальцами постучал по своей глазной повязке, в ожидании, еще больше расплываясь в улыбке. — Так какое имя мне вписать в свой список должников? — Хэ… Хэ Сюань. — тихо ответил демон, в лице побелев, казалось, еще сильнее. — Замечательно. После Хуа Чэн узнал, что по дороге от Тунлу до Призрачного города, все заведения, подававшие хоть какую-то еду, были разворошены. Небесные чиновники хотели найти виновного именно в Призрачном городе, но почему-то очень побоялись тревожить его хозяина. Хотя тот, в последнее время, прибывал в приподнятом расположении духа.