Пеккатофилия

***

      Понедельник, 11 сентября 1995 года              Гермиона затаила дыхание, когда зазвонил телефон, зажав трубку между ухом и плечом, пока ее пальцы крутили пластиковый шнур.              Она мысленно отсчитала.              Три.              Два.              Один…              — Говорит Том.              Она с шумом выпустила воздух из легких.              — Ты всегда отвечаешь после третьего звонка, — прошептала она, закрыв глаза.              Короткая пауза.              — Что случилось?              Она прикусила губу, поджав пальцы ног в поношенных кроссовках. — Ничего.              — Не лги мне. Я прекрасно слышу по телефону, как ты ерзаешь.              Ее глаза расширились, руки дрогнули, хрустнув суставами. — Я просто… это было… –Гермиона судорожно сглотнула, ковыряя ногтями в канавках шнура. — Очень тяжело.              Она услышала его приглушенный вздох.              — Гермиона, я говорил с тобой в субботу, и все было хорошо.              — Я знаю. Но сегодня… — она замолчала, горло сжалось.              — Что сегодня?              — Ничего.              — Что случилось сегодня, Гермиона?              Каждый раз, когда он произносил ее имя, электрический ток пробегал по ее спине, вызывая головокружение.              — Полиция была в школе.              Она смотрела, как мимо проезжают дети на блестящих велосипедах, смеясь и крича. Вдалеке женщина выгуливала своего миниатюрного терьера, пожилой мужчина поливал лужайку с цветами из шланга, помахав симпатичной незнакомке, когда та прошла мимо.              Гермиона видела все это сквозь грязное стекло телефонной будки, как будто смотрела на экран телевизора. Внешний мир был фальшивым сценарием, живой уловкой, которую она могла наблюдать, но никогда не являлась частью целого.              — Хорошо. — Его голос казался спокойным. — А с вами они разговаривали?              — Напрямую нет.              — Тогда в чем проблема?              Она стиснула зубы и, прищурившись, посмотрела на свое отражение в стекле. — Проблема в том, что полиция расследует убийство Кормака, Том.              — Его исчезновение, Гермиона. И не произноси его имя по гребаному телефону.              Ее мышцы напряглись. — Я…              — Мы говорили об этом. Наконец. Мы знали, что в какой-то момент вмешается полиция. Но им нечего… — он вздохнул. — Черт. Подожди. Раздался приглушенный звук, а затем наступила абсолютная тишина, за которой последовал громкий щелчок.              — Куда ты идешь? — спросил кто-то на другом конце провода далеким голосом.              — Я вернусь через несколько минут.              — Это твоя девушка?              — Нет, моя сестра.              Она моргнула, не отрывая взгляда от своего бледного отражения. Мгновение спустя Гермиона услышала в трубке его дыхание.              — Я вышел из общежития. Мы не должны говорить об этом по телефону.              Нет, моя сестра.              Его ответ снова и снова звучал у нее в голове. Она помотала головой, пытаясь прогнать назойливое эхо.              — Они отправили письмо домой.              — Что?              — Школа. Чтобы сообщить семьям, что их выпускник пропал без вести, и полиция беседует со студентами. Они призывали родителей разговаривать с детьми, задавать вопросы. — Она облизнула губы. — Узнать о их жизни. О их интересах.              Том с шипением выдохнул. Она почти слышала, как он трет глаза. — Ты на меня злишься, Гермиона? Это что, какое-то неуместное чувство вины?              — Я бы не назвала это неуместным.              — Сколько раз мы… Господи, мы не можем говорить об этом… Ты дома?              — Я говорю по телефону-автомату.              — Хорошо. А теперь слушай…              — Это не вина, Том.              Удар.              — Гермиона.              — Это не чувство вины. — Она быстро заморгала, слезы наполнили глаза, окружающий ее мир исказился. — Опять начинается, — прошептала Гермиона, прижимаясь лбом к стеклу.              Она услышала, как он шумно сглотнул.              — Прошло уже три недели. — Гермиона вытерла слезы, прежде чем они успели скатиться по щекам. — Двадцать три дня. Я все прекрасно понимаю.              — Пожалуйста, скажи мне, что ты не записывала это.              — Это ты ведешь дневник.              — Смею заверить, там полно куда более тривиальных анекдотов.              — Я ничего не записывала, Том! Я веду счет в своей голове, хорошо? Каждый божий день я прокручиваю это снова и снова.              — Черт возьми, Гермиона.              Слезы потекли по ее щекам.              — Я не… я не могу… — она подняла голову и с силой ударилась о стекло, зажмурив глаза. — Я не могу остановить это, Том! Я не знаю как!              — Успокойся… Что это за шум?              Она покачала головой.              — Ты снова делаешь себе больно, Гермиона?              — Нет.              — Прекрати делать то, что ты делаешь. — Глубокий вздох. — Я возвращаюсь домой.              Она резко открыла глаза. — Что? Нет!              — Ты собираешься что-то сделать, я слышу это по твоему голосу.              — Я обещаю, что ничего не сделаю. Ты не можешь вернуться, у тебя только начался семестр.              — Я снова начну в январе.              — Как ты объяснишь это своему отцу? Моей маме?              — Мне плевать на то, что…              — Мы оба знаем, что тебя больше всего волнует, что думает о тебе отец, Том.              Наступившая тишина была поистине зловещей.              — Сделаю вид, что я этого не слышал, поскольку знаю, что ты не в своем уме.              Ее ответный смех был едким. — Ты преуменьшаешь.              — Я вернусь домой на День благодарения. Ты сможешь потерпеть?              Она прикусила губу.              — Гермиона?              — Да.              — Я серьезно. Ты должна дождаться меня. Если ты попытаешься сделать это в одиночку, тебя поймают.              — Я не буду ничего делать без тебя, Том.              — Пообещай мне.              Она с несчастным видом вытерла мокрые щеки. — Обещаю.       

***

      Среда, 15 ноября 1995 г.              Гермиона проснулась с тяжким вздохом. Она резко выпрямилась в постели, покрытая тонкой пленкой холодного пота, сердце бешено колотилось в груди, заставляя все ее тело пульсировать.              Она моргнула в тусклом свете, рассвет пробивался сквозь прозрачные занавески, солнце вставало. Во рту у нее пересохло, а голова была будто набита ватой. Гермиона провела ладонью по лицу, медленно приходя в себя.              И отпрянула назад, ударившись телом о металлическую спинку кровати. Она поднесла дрожащую руку к лицу, широко распахнув глаза в ужасе.              Ее кожа была покрыта засохшей кровью.              НЕТ…              Она судорожно отбросила одеяло и вскочила с кровати на ноги. Только для того, чтобы беспомощно осесть на пол. Ее оторопевший взгляд был прикован к испачканным простыням. Босые ноги покрылись бурыми пятнами крови и грязи.              О боже.              О боже…              Гермиона бросилась через всю комнату и замерла у двери, прислушиваясь к любому движению в коридоре. Она нервно облизнула губы, мышцы напряглись.              В родительской спальне было тихо.              У нее еще есть время.              Гермиона бесшумно выскочила в коридор в одном нижнем белье и ночной рубашке, на цыпочках проскользнула в ванную и быстро заперла за собой дверь. Она включила обжигающе горячий душ — густой пар быстро поднимался, упершись обеими руками в туалетный столик.              Я смою это.              Все будет хорошо.              Все будет так, как будто ничего и не было…              Тому не обязательно знать.              Она закрыла глаза, опустив голову. Нет. Он прочтет всю правду по ее лицу.              Он всегда так делает.              Гермиона подняла глаза, наконец — то столкнувшись с неизбежной реальностью своего отражения. И ахнула, попятившись.              На левой щеке ярко красовался кровавый отпечаток ладони с идеально очерченными пальцами. Она боролась со слезами, когда включила напор на полную мощность и набрала в ладони лужицу воды, брызгая на кожу, в надежде содрать это.              Кровь и грязь окрашивали воду в неприятный коричневый цвет, случайные травинки падали с ее спутанных волос и кружились в канализации. Гермиона смотрела, как исчезают улики, с оцепенелой отрешенностью, тупо глядя на воду, пока она наконец не стала прозрачной.              Что, черт возьми, произошло?              Она не знала, что хуже — голод или амнезия. Руки вцепились в край раковины, костяшки побелели, руки судорожно тряслись.              Он прав.              Меня поймают.              Я даже не помню, замела ли я следы…              Глухое рыдание наконец вырвалось наружу, когда она снова посмотрела на себя в зеркало. Образ, который Гермиона сотворила, являлся воистину жутким.              Потому что это было ее настоящее «я».              Зверь в человеческой шкуре. Он постоянно держал ее в поле зрения, всегда настороже. Всегда следил.              Гермиона снова задрожала, преследуемая его диким взглядом, угрожающей пастью, узкими зрачками. Но больше всего ее пугала безумная хищная улыбка, медленно расплывшаяся по его морде.              Облако пара поднялось, поглотив их обоих.              

***

      Гермиона возилась с феном, когда раздался стук в парадную дверь. Тяжелым эхом он прокатился вверх по лестнице и вниз по коридору.              Она вздрогнула, выключила фен и швырнула его на кровать, откинув с лица завесу влажных волос. И открыла дверь, когда стук стал настойчивее и громче.              О нет.              Вот оно.              Она все испортила. Оставив дорожку из «хлебных крошек» прямо к ее двери. Гермиона покосилась на закрытую дверь в родительской спальни и заколебалась. Руки зависли в воздухе, сердце билось где-то у горла, когда стук становился все громче и громче.              Она отступила назад и побежала по коридору, так быстро поднимаясь по лестнице, что ей пришлось ухватиться за перила, чтобы сохранить равновесие. Может, и к лучшему, что они еще спят. Гермионе было невыносимо видеть, как мать наблюдает за ее арестом, видеть боль и опустошение в родных глазах, когда ей предъявят обвинения.              В тот момент, когда она осознает, что ее любимая дочь-настоящее чудовище.              Гермиона мельком взглянула на свой наряд.              Меня арестуют за убийство в спортивных штанах и замызганной старой футболке.              Она покачала головой при этой непристойной мысли. И тут же увидела в окне черный седан, припаркованный сбоку от дома. Дурное предзнаменование.              Они собираются увести меня отсюда на глазах у всех соседей… все встают на работу… это будет в вечерних новостях…              Гермиона шла к входной двери в оцепенении, разум и тело онемели от ужаса сегодняшнего утра.Этот неожиданный поворот событий не укладывался в ее некогда рациональной голове.              Она открыла дверь. Перед ней стоял мужчина в джинсах и темном пальто, сжав кулаки. Его карие глаза скользнули вниз, поймав ее взгляд.              — Привет. Вы мисс Грейнджер?              Она заморгала, качнувшись на босых носках. — Д-да.              Он напряженно кивнул. — Меня зовут Сириус Блэк. Я детектив из графства Чешир. Можно мне войти?              Гермиона в замешательстве отшатнулась, паника нарастала. — Войти?              Он наклонил голову, и длинные темные волосы упали ему на глаза. Он смахнул их назад. — Да. Поговорить.              Она коротко кивнула.              Дыши. Просто дыши.              — Конечно. Пожалуйста, входите.              Нет никакого повода отказываться от хороших манер только потому, что она оказалась в ловушке своих кошмарных снов наяву.              Гермиона затаила дыхание, когда следователь вошел внутрь, грозно возвышаясь над ней, когда она вцепилась в дверь, пойманная между ее закрытием и стремлением к свободе.              И вдруг голос Тома прошептал ей на ухо, низкий и повелительный:              Закрой дверь, Гермиона. Перестань вести себя как чертова преступница. Ты невиновна, пока это не доказано.              Она медленно выдохнула, закрывая дверь с оглушительным щелчком, руки теребили нижний край ее ночнушки, когда Гермиона повернулась лицом к незнакомцу. Ее голос был неестественно высоким, будто скрежет гвоздя по классной доске. Она откашлялась. — Вы хотели поговорить с моей мамой? Я могу ее разбудить.              И все же она молча умоляла его оставить женщину в стороне от этого зрелища.              Я несовершеннолетняя. Он обязан привлечь родителей…              Но в ответ на ее предложение детектив глубоко вздохнул и устало провел рукой по лицу. — Можно я буду называть вас Гермионой?              Она молча кивнула.              — Боюсь, у меня для вас ужасные новости. Мы должны присесть.              Ее сердце дрогнуло. Может быть, дело вовсе не в прошлой ночи. Но тогда что это могло…              Гермиона быстро шагнула вперед, прижав кулаки к бокам, когда ужасная мысль пронзила ее сознание удушающими щупальцами.              — С Томом все хорошо?              Детектив моргнул. — Том?              — Мой… — она покачала головой. — Мой сводный брат.              Мужчина кивнул. — С ним все в порядке, Гермиона. Но…              — Мне надо позвать маму. — И все же она не двинулась к лестнице, какое-то далекий шепот в пустой комнате ее сердца говорил ей, что в этом нет никакого смысла.              — Гермиона, боюсь, что машину твоей матери нашли сегодня рано утром неподалеку от Бромли. — Он осторожно шагнул к ней и положил большую руку ей на плечо. — Произошел несчастный случай.              Он выдержал ее взгляд. В ее висках зашумело. Все громче и громче — ее тело не завибрировало.              — Внутри было обнаружено двое человек.              Его слова начали растворяться в воздухе, как и лицо, белая пелена просачивалась в уголки ее зрения.              — Мне так жаль, малыш. Твою мать нашли мертвой.              Детектив поймал ее прежде, чем она упала на пол. Гермиона потеряла сознание еще до того, как его руки обхватили ее.       

***

      Пятница, 28 августа 1998 года              — Еще раз спасибо, Виктор.              Он улыбнулся, старательно отводя взгляд, щеки его пылали. — Конечно, Гермивона.              Она легко рассмеялась, и по панели заплясали колокольчики. — Мне нравится, как ты произносишь мое имя.              Он нервно сглотнул, крепче сжимая руль. — Я… это…              Гермиона снова рассмеялась и наклонилась к нему. — Не стоит так нервничать, Виктор. — Ее глаза и зубы влажно блестели в свете уличных фонарей. — Я не кусаюсь.              Он повернул голову и наконец встретился с ней взглядом. — Гермивона…              Она любезно склонила голову набок.               — Ты… — Виктор облизнул губы. — Все в порядке?              Гермиона отстранилась, ее челюсть дрогнула, прежде чем она широко улыбнулась. — Конечно. Почему ты спрашиваешь?              Его глаза медленно блуждали по ее лицу. — Ты просто кажешься… другой.              Она сжала кулаки, впиваясь ногтями в кожу на ладонях. И тут зазвонил телефон, мелодия громко зазвенела в замкнутом пространстве, хлыстом пронзая неловкое напряжение.               — О, ты не возражаешь?              — Вовсе нет. — Она смотрела вперед, пока Виктор возился с кусочком пластика.              — Алло?              Гермиона устало откинула голову на спинку сиденья, встретившись взглядом со своим отражением в боковом зеркале. Существо, уставившееся на нее, кричало в безмолвном отчаянии, колотя кулаками по стеклу, широко раскрыв глаза и умоляя.              Жалкая.              Она отвела взгляд, не обращая внимания на призрака.              — Ладно, тогда увидимся позже. Пока. — Виктор отключился и положил трубку обратно.              Она жадно облизнулась, его терпкий мужской запах густо витал в воздухе, заставляя ее сгорать от голода. — Надеюсь, я ничем не помешала?              — О нет, вовсе нет. Это был всего лишь Оливер.              — Напомнил тебе по дороге домой взять молока? — поддразнила Гермиона непринужденным тоном, пока ее рука тайком скользнула к сумке, лежащей на полу.              Виктор ухмыльнулся. — Скорее водку.              — Водку? Пожалуйста, только не говори, что он смешивает ее с утренними хлопьями.              Их общий смех разнесся по машине. Она просунула пальцы к расстегнутому замку, ощупывая содержимое.              — Я не стану это отрицать.              Ее ладонь обхватила рукоять ножа.              — Но это для вечеринки. Он хочет, чтобы я сбегал за выпивкой, прежде чем отправиться туда.              Гермиона моргнула. Отпустила клинок, невозмутимо откинувшись на спинку сиденья и сложив руки на коленях.              — Вечеринка?              — Хм? — Виктор оглянулся, когда они остановились на красный свет. — О, да, в нашем братстве сегодня праздник в честь начала семестра. Просто повод поиграть в пинг-понг и напиться.              Она провела языком по тыльной стороне зубов, обводя их кончики. — Звучит забавно.              Он приподнял густую бровь. — Правда?              Гермиона кивнула. Виктор откашлялся, устраиваясь поудобнее и поглядывая вперед, когда загорелся зеленый свет. — А ты бы… хочешь заскочить?              Она снова кивнула, подпрыгивая от волнения. — Да!              Он рассмеялся, его глаза сверкнули. — Хорошо. Мы можем заехать, а потом я отвезу тебя к тетушке.              Она положила руку ему на плечо. — Ты такой замечательный парень, Виктор.              Последовавшая за этим искренняя улыбка превратила его лицо во что-то действительно красивое. Гермиона сделала глубокий вдох, сладкая победа витала на кончике ее языка, и снова откинулась назад, бросив последний взгляд на своего двойника в зеркале.              Девушка отчаянно рвала вязкие путы, обвивающие ее конечности, затыкая ей рот и закрывая глаза. Она смотрела, как сорняки затягивают хрупкое создание под землю, пока вскоре Гермиона полностью не исчезла из виду.              

***

      Виктор широким жестом распахнул перед ней дверь, как истинный джентльмен. Гермиона слегка прижалась к нему и выскользнула из машины. Его дыхание сбилось, когда он встретил ее пылкий взгляд.              Она самодовольно ухмыльнулась, проходя мимо него и оглядывая внутреннее убранство дома братства. Гремела музыка, люди толпились на обоих этажах, с перил и лестничной площадки свисали оборванные ленты. Виктор взял ее под локоть, и наклонившись, заговорил ей прямо в ухо, стараясь перекричать окружающий их гул и смех. — Могу я предложить тебе выпить?              Гермиона нетерпеливо кивнула, получив в ответ еще один глубокий смех, прежде чем Виктор отправился на кухню. Она смотрела, как он повернул за угол и исчез из виду.              Дружелюбное выражение слетело с ее лица мертвым грузом.              Она разглядывала свои ногти с мимолетным безразличием, расправив плечи. Напряжение нарастало.              Скучно. Тревожно.              Какофония криков привлекла ее внимание. Гермиона покинула фойе и направилась в гостиную, осторожно обходя пирамиду из пивных банок, и остановилась за диваном, наблюдая за оживленной игрой в пинг-понг, происходящей в нескольких футах от нее. Пьяные игроки и зрители кричали и аплодировали, как будто смотрели настоящий олимпийский матч.              Ее глаза горели в жгучем предвкушении.              — Пойдем, детка, — раздался знакомый голос у нее за спиной. Она резко обернулась, прищурившись при виде Оливера, ведущего за руку хорошенькую блондинку в темный коридор. Гермиона наклонила голову, внимательно следя за ними, пока те не завернули за угол.              Интересно.              Разве он не должен был встречаться с надоедливой подругой Гермионы?              Она облизнула нижнюю губу, пульс забился, и начала шагать вперед.              Не надо!              Она попятилась назад, дернув рукой.              Блядь.              Пожалуйста, не надо!              Она закатила глаза.              Ты бы предпочла, чтобы это была твоя русская болонка?              Пожалуйста, не причиняй вреда никому.              Ты мне надоела.              Она проигнорировала пронзительный голос, звучавший в ее голове, и направилась к коридору.              — Вот ты где!              Гермиона с досадой стиснула зубы, потом с улыбкой обернулась.              — А вот и я. — Виктор протянул ей синий стаканчик. Она всмотрелась в жидкость внутри.              — Я помню, ты говорила мне, что не любишь пиво.              Она сделала неуверенный глоток. Клюквенная водка.              Как мило.              Она встретилась с ним взглядом через край, осушая пластиковый стаканчик за один присест. Виктор недоуменно моргнул.              — Гм… хорошая работа.              Гермиона рассмеялась, аккуратно вытирая уголки рта. — Извини. Наверное, это выглядело не очень непривлекательно.              — Нет, вовсе нет! Я просто никогда не видел тебя… — он покачал головой. — Я просто не привык видеть тебя на вечеринках. Но если уж на то пошло, я впечатлен.              Она поставила чашку рядом с пивной пирамидой. С игрового стола донесся поток радостных возгласов. Виктор рассмеялся, хотя и поежился от этого звука. Гермиона прикусила губу, томно выглядывая из-под темных ресниц.              — Здесь так шумно!              Нет, пожалуйста, нет…              Он кивнул и наклонился ближе. — Я знаю, у меня такое чувство, что на нас пожалуются из-за шума!              Гермиона облизнулась, наслаждаясь моментом, когда его глаза скользнули вниз и проследили за ее движением.              Пожалуйста, не делай этого!              — Хочешь выйдем на улицу?              Его зрачки расширились.              — Гм…да. Да! — Виктор улыбнулся и покраснел, когда она потянулась вперед и схватила его за руку.              Он долго смотрел на их переплетенные пальцы, прежде чем сглотнуть. В его глазах отразился каждый отблеск комнаты, когда Виктор снова поднял глаза.              — Давай прогуляемся вокруг квартала.              Гермиона медленно вдохнула, и из ее груди вырвалось приглушенное урчание. — Мне бы этого хотелось.              Она позволила ему вывести себя из комнаты, хаос вечеринки медленно затихал за их спинами, а отчаянный крик в ее голове усиливался с каждым шагом.       

***

      Понедельник, 4 декабря 1995 года              Том неспешно спускался по ступенькам, пытаясь закончить страницу, которую читал.              — Иду!              Черт возьми.              Он закатил глаза, используя палец как закладку, когда поворачивал дверную ручку.              — Ты что-то забыла?              Но лицо, ожидавшее его по ту сторону двери, не принадлежало его сестре. Мужчина был такого же внушительного роста, что и Том, и, небрежно засунув руки в карманы пальто, повернулся к нему.              — Добрый день, Том.              Он стиснул челюсть. — Детектив Блэк.              Мужчина улыбнулся. — У тебя есть несколько минут, чтобы поболтать?               — Амелии здесь нет.              — Все в порядке, я пришел поговорить с тобой и Гермионой. Особенно с ней.              Рука Тома вцепилась в край двери, ногти вонзились в дерево. — Они убежали по делам.              — А. Есть идеи, когда они вернутся?              Он изо всех сил старался сохранить невозмутимое выражение лица. — Что вы хотите от моей сестры?              Блэк наклонил голову, его глаза пристально изучали лицо Тома. –Любопытно, что ты считаешь ее своей сестрой. Ваши родители прожили вместе так недолго.              Том напрягся. — Они встречались и до этого.              — Меньше года, верно?              — Похоже, вы эксперт.              Детектив усмехнулся. — Я не хотел обидеть. Я думаю, это здорово, что вы так близки. Мы с братом постоянно ссоримся, я знаю этого ублюдка всю свою жизнь.              — Возможно, именно поэтому.              Блэк расплылся в вежливой улыбке. — Наверное, ты прав. Так ты знаешь, когда девочки вернутся?              Том отрицательно покачал головой: — Они, вероятно, уехали почти на весь день. Амелия пытается отвлечь Гермиону, вытащить ее из дома.              Блэк кивнул. — А как же ты?              — Что я?              — Разве тебе не нужно отвлечься?              Том сделал глубокий вдох. — Амелия мне не тетя.              — У тебя есть еще родственники?              Том взглянул на черный седан, выпрямив спину. — Может быть, вам стоит зайти в другое время, детектив?              Блэк испустил долгий вздох, и облачко его дыхания появилось белым облачком на фоне холодного воздуха. — Вообще-то я хотел бы обсудить с еще кое-что. Ты не возражаешь, если я зайду на несколько минут?              Они пристально смотрели друг на друга.              Том улыбнулся. — Конечно, нет. Пожалуйста, входите. — Он отступил в сторону, когда Блэк стряхнул снег с ботинок и переступил порог.              — Я видел во дворе вывеску «Продается».              Том кивнул, закрывая дверь и держа руку на замке. Он опустил руку и попятился. –Мы выставили дом на продажу на прошлой неделе.              — Значит, Гермиона собирается жить со своей тетей?              — По идее да. По крайней мере, пока она не закончит школу.              — А как насчет тебя? Ты взял отгул в этом семестре?              Том скрестил руки на груди. — Я нужен здесь. Что вы хотели обсудить?              Блэк ухмыльнулся. — Прямо к делу. Ты напоминаешь мне моего племянника. Он примерно твоего возраста. Конечно, у него нет таких хороших оценок, как у тебя. Он скорее спортсмен.              — Это действительно интересно.              Детектив добродушно усмехнулся. — Хорошо, тогда я перейду к делу. Мы получили дополнительную информацию о происшествии.              Пальцы Тома сжали книгу. — Что вы имеете в виду?              — Ну, судя по следам шин на дороге, машину все-таки не занесло. Скорее, этот поворот был совершен намеренно.              — Вы хотите сказать, что мой отец специально врезался в дерево?              — Конечно, нет. Но он нарочно свернул с дороги. Возможно, на дорогу кто-то выскочил.              Том моргнул. — Может быть, это был олень.              Детектив кивнул. — Я тоже так подумал. Особенно учитывая, что машина находилась возле леса. Но затем на свет появилась еще одна улика.              Его сердцебиение отдавалось эхом в каждой конечности.              — После дальнейшего анализа следователи пришли к выводу, что обнаруженные нами человеческие следы, ведущие к машине и от нее, были свежими. Кто-то подошел к пассажирскому сиденью, потом к водительскому, а потом направился в лес.              Паника взорвалась в его голове.              И все же одна мысль поднялась на самый передний край шторма с ошеломляющей ясностью.              Блядь.              — Может быть, кто-то услышал шум и хотел проверить, живы ли они. — Он медленно провел языком по нижней губе. — И найдя их мертвыми, испугался и убежал.              Блэк наклонил голову, не мигая. — Очень правдоподобно. Думаю, мы не узнаем наверняка, пока не найдется свидетель. — Пауза. — Но присутствие следов говорит нам об одном.              У Тома заходили желваки на скулах.              — Огонь вспыхнул не сразу, как предполагалось вначале. В противном случае данный гражданин не смог бы подобраться так близко к обеим сторонам автомобиля.              Том сделал глубокий вдох, борясь с желанием скрестить руки. — Вы намекаете, что этот человек устроил поджег?              — Довольно серьезное обвинение. Но оно может оказаться правдой. Конечно, может быть, пожар разгорелся сам по себе естественным путем. Но передний удар не попал бы в бензобак, и нет никаких признаков возгорания электрической панели.              Том моргнул.              — Мне очень жаль… что вы еще нашли?              — Пока ничего. Я просто пытаюсь собрать всю возможную информацию, чтобы собрать данную головоломку воедино.              Его грудная клетка медленно треснула по центру, каждое ребро сломалось с оглушительным треском.              — Я не понимаю… почему все это только сейчас всплыло наружу? Они погибли почти три недели назад.              Блэк наклонил голову, с подозрением прищурив глаза. Том тут же отругал себя за легкомысленный тон.              Не дай маске соскользнуть.              Не тогда, когда ты ей нужен больше всего.              — Я хочу сказать… — его голос смягчился, плечи расслабились. — Эти последние несколько недель стали очень тяжелыми для нас… больно вскрывать эти раны. Не хочу, чтобы Гермиона расстраивалась еще сильнее.              Наступившая тишина давила тяжелым грузом. Пока, наконец, Блэк не прекратил его мучить. — Представляю. Но я уж точно не хочу причинять вашей… сестре… еще больше боли. — Детектив засунул руки в карманы пальто.              — На первый взгляд это можно было расценить как несчастный случай и закрыть дело, но в свете недавних событий, связанной с пропажей человека, я был вынужден вернуться к ночи смерти ваших родителей.              — Пропажа человека? — Том изо всех сил старался оставаться неподвижным и невозмутимым, но его тело предательски гудело.              Блэк кивнул. — Полагаю, вы были слишком заняты, чтобы смотреть новости… молодая женщина пропала с той самой ночи, когда произошла катастрофа. Я вернулся к делу твоих родителей, чтобы выяснить, есть ли здесь какая-то связь. Вот тогда-то мне и стали бросаться в глаза все остальные детали.              Том удивленно покачал головой, в его голове быстро разгоралась электрическая буря. — Подождите… а кто пропал?              — Местная девушка. Мариетта Эджкомб. Старшеклассница с курса Гермионы. Это одна из тех вещей, о которых я хотел спросить ее, может быть, она знает, где именно…              — Они не дружили.              Блэк моргнул. — Прошу прощения?              Сердце Тома екнуло. Опять нахуй. Он попытался исправить свою ошибку.              — То есть я знаю большинство подруг Гермионы, и она никогда не упоминала о Мариетте. Сомневаюсь, что от нее будет толк.              Проницательные глаза Блэка внимательно изучали его лицо. — Понятно… Ну, я все же хотел бы поговорить с ней, просто чтобы составить отчет. Кроме того, мне интересно знать, догадывается ли Гермиона, почему Джин и Томас ехали по проселочным дорогам в два часа ночи в среду.              Том сжал книгу так сильно, что корешок согнулся. — Мы с ней сами пытались это выяснить.              Следователь сунул руки обратно в карманы. — Я знаю, это должно быть очень болезненно для вас обоих. Мне жаль, что я снова все это выкапываю. Но если есть хоть малейший шанс, что это не был несчастный случай, я знаю, что хотел бы знать правду, если бы это были мои родители.              Том впился пальцами в обложку так глубоко, собирая каждую унцию силы, для сохранения своей решимости, что его костяшки побелели. — Да. Верно. Я рад, что вы этим занимаетесь. — Его сломанные ребра вонзились внутрь, разрывая сердце. — Надеюсь, вы будете держать нас в курсе расследования. Мысль о том, что это могло быть актом чьей-то жестокой бессовестной игры, ужасна.       Блэк кивнул. — Обязательно. — И тут уголок его рта приподнялся. Он поднес руку к лицу, стирая ухмылку. — Извини, я просто подумал о Гарри.              Том вопросительно приподнял темную бровь.              — Племянник, о котором я упоминал ранее, — быстро продолжил Блэк, печально качая головой. — Ну, формально он мой крестник. Я только что понял, что вы двое совсем разные. Сомневаюсь, что он даже смог бы произнести слово «бессовестный», не говоря уже о том, чтобы использовать его в предложении.              Нос Тома дернулся.              — Это ни в коем случае не оскорбление. Вы, очевидно, очень умный молодой человек. — Его темные глаза блестели в солнечном свете, проникающем сквозь окна. — Если я правильно помню, и ваша сестра тоже блестяще учится.              Том стиснул зубы, зверь поднял голову и зашевелился в его разбитой груди.Держи себя в руках.              — Так и есть. Она всегда мечтала поступить в Йель.              Блэк наклонил голову. — Вот как? Он облизнул губы, и с непринужденным тоном поинтересовался. — Напомни, в какой школе вы учитесь?              Глаза Тома настороженно сузились.              Мы не играем в эту игру.              — Мне жаль, что ты не застал Гермиону. — Он вымученно улыбнулся, сверкнув зубами. — Но я обязательно передам ей, что вы заходили. Она позвонит.              Блэк сухо улыбнулся в ответ. — Замечательно. Спасибо, Том. Что ж, полагаю, я оставлю вас отдыхать. — Он направился к двери, шагая неторопливо и лениво, заставляя кровь Тома закипать с каждым замедленным шагом.              — Знаешь, не часто встретишь, чтобы в смешанных семьях возникали такие тесные узы. Я думаю, это здорово, что вы с Гермионой так заботитесь друг о друге.              — Вы уже говорили.       Блэк коротко рассмеялся. — Прошу прощения, начинаю забываться на старости лет. А потом выражение его лица снова изменилось, глаза стали жесткими и твердыми, как алмазы, когда он оглянулся через плечо. — Вы были так же близки с Джин?              Том моргнул. Он порылся в своем мысленной записной книжке, пытаясь определить, какой ответ ему нужен. И выбрал что-то нейтральное.              — Да, я заботился о Джин.              Самое главное — это самоконтроль. Необходимо оставаться спокойным и невозмутимым, пока этот дотошный человек внимательно изучал его лицо, все время улыбаясь, как глупая дворняжка.              — Хорошо, что вы есть друг у друга. — Блэк снова повернулся лицом к выходу. — То есть ты и Гермиона. Вы не должны переживать это в одиночку. Вы так понимаете друг друга.              Том напрягся, что-то другое скрывалось под поверхностью слов детектива, просто вне досягаемости.              Блэк открыл дверь, остановился на пороге и обернулся еще раз, порыв неумолимого зимнего ветра пронесся мимо. — Обещаю тебе, Том, если кто-то виновен в том, что случилось с твоими родителями, я обязательно найду его.              Мир превратился в дым, пол превратился в пепел, оставив Тома висеть над огненным озером.              — Я ценю это, детектив.              Блэк снова ухмыльнулся. — Я буду на связи.       Он вышел с легкой грацией, не оставив после себя ничего, кроме горького холода. Том еще секунд тридцать смотрел на закрытую дверь, дрожа от сдерживаемых эмоций.              А потом седан уехал. Цепь оборвалась.              Его плоть разорвалась в клочья, когда разъяренный зверь вырвался на свободу, запрокинув голову с кровожадным ревом.              — Черт!       

***

      Пятница, 28 августа 1998 года              — Нервничаешь из-за учебы?              Она оглядела темную дорогу, слегка пожав плечами, их соединенные руки мягко покачивались между ними, когда они шли в свете уличных фонарей.              — Не особо.              Виктор рассмеялся, качая головой.              — Что?              — Ничего, просто… — он искоса взглянул на нее, широко улыбаясь. — Я никогда не встречал такого человека как ты.              Гермиона наклонила голову, и коварная ухмылка изогнула ее губы. — Почему ты так говоришь?              — Ты просто… гениальна. Спокойная. И уверенная. — Его щеки порозовели, когда Виктор отвел взгляд на тротуар. — Но ты одновременно с этим такая скромная и… искренняя. Такое редко встретишь.              Ее улыбка стала натянутой. Внутренняя Гермиона безжалостно царапала стены, раздирая ногти в кровавые клочья.              Когда ты уже, черт возьми, заткнешься?              Я так никогда не получу никакого удовольствия.              Виктор бросил на нее еще один косой взгляд. — Я переборщил? Я не хотел, чтобы ты чувствовала себя неловко.              Гермиона покачала головой, тошнотворный голос набирал громкость, вызывая головокружение.              Пожалуйста, не убивай его!              Она громко вздохнула.              Виктор в замешательстве сдвинул брови. Позади послышались шаги, и предательское чувство, что за ней наблюдают, пробежав мурашками, заставило встать дыбом тонкие волоски на шее и руках.       Гермиона резко обернулась. И вздохнула с облегчением.              До них донесся низкий смех, сопровождаемый неровным шарканьем ботинок по мостовой.              Виктор проследил за ее пристальным взглядом и тоже оглянулся.              — Это всего лишь Олли.              Она облизнула губы. — А с кем он?              — С Флер.              — Я думала, он встречается с Лавандой.              Виктор почесал затылок, опустил глаза и снова посмотрел вперед. — Ну что ж… Олли… — он обреченно вздохнул, опустив руку. — Он может быть хорошим актером.              Сердитое пламя вспыхнуло в глубине ее живота, извергая облако удушающего дыма, который заклубился вверх по пищеводу.       — Я не согласен с ним, — быстро добавил Виктор, сжимая ее руку. — Но в целом он неплохой парень… просто глупый. — Он неловко рассмеялся. — Я говорил ему, чтобы он не лгал Лаванде, пока все не зашло слишком далеко.              Гермиона кивнула. — Это объясняет, почему я тогда нашла ее в ванной плачущей.              Выражение его лица застыло в искреннем беспокойстве. — С ней все в порядке?              Ее улыбка снова стала настоящей, угрожая расколоть ее лицо пополам.              — Так и будет.              Нет.              Я подумала, что это тебя обрадует.              Обрадует меня?              Он отвратительная свинья, которая довела твою подругу до слез. Ты хочешь сказать, что не желаешь, чтобы я его убила?              Да! Именно это я и говорю!              Она отрицательно покачала головой.              Я просто не понимаю тебя.              Взаимно, поверь. Я не хочу, чтобы мы кому-нибудь причинили вред.              Я уже это слышала. Но кто-то должен умереть сегодня ночью, Гермиона, или тебе станет еще хуже.              Мне все равно, что со мной будет.              А как же Том?              Тишина зазвенела в ее голове.              Ты бы не стала…              Разве нет?              Ты тоже заботишься о нем. Ты не навредишь ему.              Ты напрасно принимаешь мою терпимость за любовь.              Ее глаза сузились.              Он сдерживает нас.       — Гермивона?       Ее взгляд метнулся вверх.              Виктор усмехнулся. — Похоже, ты глубоко задумалась.              Она захихикала, мило покраснев. — Иногда я разговариваю сама с собой. Ты когда-нибудь это делал?              — Все время. Я думал, что я один такой. Иногда я чувствую себя немного сумасшедшим. — Виктор рассмеялся.              Гермиона провела языком по зубам. — Я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду. Ее пальцы сжались в кулак.              Решай сейчас, Гермиона.              Кто это будет?              Я не могу.              Тогда я решу за тебя.              Она тепло прижалась к нему, невинно хлопая ресницами. — Виктор…              Он сглотнул от ее хриплого шепота. Она облизнула губы. — Давай…              Оливер! Голос звучал отчаянно и обреченно. Оливер… просто… пожалуйста, оставь Виктора в покое…              — Да, Гермивона?              Она подпрыгнула. — Становится прохладно. Давай вернемся на вечеринку.              Его плечи слегка опустились, но он все равно кивнул. — Хорошо.              Виктор положил руки на руль.              — Вообще-то, — Гермиона сунула руку в задний карман и достала телефон. — Иди вперед, я догоню тебя через несколько минут. Мне нужно срочно позвонить.              Он кивнул, сверкнув красивой улыбкой. — Скоро увидимся.              Она подмигнула и проводила взглядом его широкую фигуру, идущую обратно по улице. Адреналин бурлил в каждой поре.              

***

             — Черт, детка, ты так хороша.              — Я вляпалась во что-то скользкое!              — Ух!              — Оливер, блядь, отойди, я стою в птичьем дерьме.       — Что?              — Я сказала, что стою в чертовом птичьем дерьме, подвинься!              — Расслабься. Скорее всего, это просто оленьи какашки.              — Что? Это еще отвратительнее! Отвали от меня!              — Успокойся, детка, я шучу!              — Ну, а я нет! Так… погоди, что это?              — Подними ногу!              — Оливер, я что-то слышала!              Оливер тяжело вздохнул и покачал головой. — Мы же в лесу, это наверняка какое-нибудь животное.              — Типа медведя?              — Нет, типа кролика или мыши.              — Ненавижу мышей!              — Сука! — Он продолжил вдалбливаться в нее, руками упираясь в дерево за спиной.              — Ну вот опять! — Она вгляделась за его плечо, и ее глаза расширились, и ее зрачки расширились, отражая скудный лунный свет.              — Держись, я скоро кончу!              — Мне плевать! Мне кажется, здесь кто-то есть!              — Ш-ш-ш, подожди.              — Оливер!              Она толкнула его прямо в грудь, заставив того отшатнуться назад. Он запутался в собственных штанах, спущенных до лодыжек, и потеряв равновесие, грохнулся на мокрые листья.              — Блядь! — разозлился Оливер, прикрывая руками член. — В чем, черт возьми, твоя проблема?              Она подтянула трусики, и опустила юбку. — Я же говорила тебе, что кто-то следит за нами, придурок! Я не собираюсь устраивать бесплатное шоу для твоих друзей-извращенцев.              — Здесь никого нет! — Он развел руки в стороны. Она раздраженно закатила глаза, поправляя лифчик.              — Если я узнаю, что кто-то нас заснял, я отрежу тебе яйца.              Она оттолкнулась от дерева и направилась вверх по склону, твердо скрестив руки на груди.              — Флер! Подожди, детка! Мне очень жаль! — Оливер суетливо натянул штаны. — Черт!              Когда он, спотыкаясь, поднялся на ноги, она уже скрылась из виду. Он пнул комок грязи, ударившись при этом ногой о камень. — Сука! — Он отшатнулся с гримасой боли, крепко зажмурив глаза.              — Бедный малыш.              Оливер резко распахнул глаза и обернулся. — Господи, Грейнджер! Ты меня до смерти напугала! — Он схватился за грудь. — Какого хрена ты здесь делаешь?              — Судя по всему, наблюдала, как ты избиваешь камень. — Она прислонилась к ближайшему дереву, небрежно склонив голову набок, ее глаза влажно блестели из тени.              Он моргнул, потом неловко рассмеялся, потирая шею. — О, черт, ты все видела, да?              Гермиона что-то тихо промурлыкала, делая медленный шаг вперед.              — Я не… я имею в виду, я знаю… все не так.              — Дай угадаю, это не то, что я подумала?              Его брови сошлись на переносице, когда она продолжила свое неторопливое приближение, скрестив руки на груди.              — Гм… — он несколько раз моргнул, неуверенно оглядывая ее фигуру.              — Потому что я подумала… — Гермиона остановилась прямо перед ним, подняла руку и положила ладонь ему на грудь. — Что ты трахал Флер. — Она насмешливо наклонила голову, ее пальцы ласково пробежали по его груди. — Пока она не прервала это увлекательное зрелище.              Оливер тяжело сглотнул, широко раскрыв глаза. — Что? — Он смотрел на ее руку, не предпринимая попытки отодвинуться. — Грейнджер, ты что, пьяная?              Она улыбнулась. — Почему ты спрашиваешь об этом, Олли?              Он медленно покачал головой с ошеломленным выражением. — Не знаю. Ты просто кажешься… другой.              — В хорошем или плохом смысле?              Ее рука продолжала свое игривое движение, задержавшись на поясе его джинсов. Кончики ее пальцев задели кожу его живота под рубашкой, заставив его резко вдохнуть.              — Смотри, — он громко сглотнул. — Я не знаю, чего ты добиваешься, но Вик убьет меня, если я притронусь к тебе, так что…              — А если я дотронусь до тебя? — Ее рука скользнула в его джинсы. Все его тело дрогнуло, но ноги застыли на месте, а взгляд был жадно прикован к ее ладони.              — Грейнджер… — Оливер наклонился, вдыхая аромат ее волос. — Не буду врать, я фантазировал несчетное количество раз. Но мой лучший друг без ума от тебя. Я… я не могу.              Гермиона подняла голову, и их носы соприкоснулись. Она томно прошептала ему в губы: — А что, если я не Грейнджер?              Он тупо моргнул. — В смысле?              Она облизнулась, коснувшись языком его нижней губы, и заставив его снова вздрогнуть.              — А если бы я не была Гермионой?              Оливер с интересом поднял бровь. — Ты имеешь в виду ролевые игры?              Гермиона улыбнулась. — Конечно. Ролевые игры.              — Я не… ух! — Он задохнулся, когда она полностью проникла ладонью в штаны, касаясь его эрекции.              — Ты только посмотри. По-прежнему твердый, как скала. Флер не позаботилась о тебе, — она хмыкнула ему в рот, подстраиваясь под его неровное дыхание. — Ну и сука же она.              Он начал тяжело дышать, зрачки расширились. — Я никогда не видел тебя такой, Герм…              — Не-а-а… — прошипела она, подняв другую руку и приложив палец к его губам. — Я не Гермиона, помнишь?              Оливер быстро кивнул, прижимаясь к ней тазом, и она обхватила пальцами его член. Гермиона по его губам кончиком пальца, соблазнительно улыбнувшись, когда он приоткрыл рот и слегка прикусил палец.              — Хороший мальчик.              Он застонал, когда Гермиона начала медленно поглаживать пенис, задерживаясь на головке. — Блядь! — прошипел Оливер, закрыв глаза. — Ты чертовски горячая штучка, детка.              В ее глазах сверкнула молния.              — Я не твоя детка.              Он откинул голову назад, теряясь в ощущениях, но ее слова не доходили до его ушей.              — Я не твоя детка. Я не твоя девушка. Я не твоя шлюха. — Она крепче обхватила его член, заставляя его вжаться в нее.              Гермиона убрала руку с губ Оливера и завела ее за спину.              — Я не твоя боксерская груша. Я не твоя идеальная дочка.              Его брови в замешательстве сошлись на переносице, глаза снова распахнулись.              — Подожди, что?              — Я не твоя гребаная младшая сестренка. — Гермиона вытащила нож из-за пояса, держа его над своей игрушкой.              — Ого! — Оливер попытался отступить, но она удержала его на месте смертельной хваткой на члене. Он задохнулся от боли.              — Черт возьми, Грейнджер! Что, черт возьми, с тобой происходит? Отпусти меня, ты, сумасшедшая сука!              Она облизнулась, обнажая острые зубы. Глаза адским пламенем засветились в темноте. Глаза Оливера в ужасе расширились, но осознание пришло слишком поздно.              — Фу! — Он рухнул тяжелой кучей в тот момент, когда клинок резко вошел ему в грудь.              Она была опытным стрелком, когда дело касалось неподвижных мишеней.              Нож аккуратно проткнул легочную артерию. Он корчился в судорогах, сминая под собой мокрые мертвые листья. На футболке медленно образовывалось темное пятно, растекаясь чернилами из раны. Оливер попытался что-то сказать, но смог выдавить из себя только нечленораздельное мычание и хрипы, когда его рот наполнился багровым, струи которого потекли по щекам и вниз по шее.Его руки лихорадочно цеплялись за рукоять ножа, слабо сжимая его, испуганный взгляд устремился к верхушкам деревьев, в то время как его ноги беспорядочно елозили по рыхлой грязи.              Гермиона медленно опустилась на колени и, откинув растрепанные волосы назад, склонилась над ним, с притворной нежностью глядя ему в глаза.              И улыбнулась.              — Все в порядке, Олли. Очень скоро все закончится. Через минуту ты потеряешь сознание.              Она обернула свою руку вокруг его, сжимая рукоятку ножа. — Если я вытащу это, все закончится еще быстрее. — Гермиона наклонила голову, ее глаза сверкали. — Как ты хочешь?              Оливер открыл рот, и из него вырвался поток крови. Он закашлялся, давясь.              — Если бы я ударила чуть выше, все уже было бы кончено. — Она успокаивающе погладила его влажным от пота волосам, все еще сжимая клинок другой рукой. — У меня мало времени. У меня нет с собой никаких инструментов. Но я все равно хотела сделать нечто особенное для тебя. Я хотела подарить нам это время. Этот сладкий момент.              Она схватила его за волосы на затылке, заставляя его смотреть прямо ей в глаза. — Это наш момент, Оливер. Самая сильная связь между двумя людьми. И мы занимаемся этим прямо сейчас. Разве это не заставляет тебя чувствовать…              Гермиона глубоко вздохнула, вся дрожа, и ее улыбка стала ярче. — Я ученый, а не поэт. Жаль, что я не могу найти слов, чтобы описать это.              Она наклонилась и поцеловала его в окровавленные губы. — Как будто новая Вселенная рождается внутри тебя. Как смерть, секс, религия, грех, конец и начало всего, чем мы являемся или когда-либо будем.              Она тяжело сглотнула, и глаза ее наполнились слезами. — Разве ты не чувствуешь?              Его взгляд потерял фокус, а радужка подернулась туманной пеленой. С каждой секундой он бледнел все больше и больше, постепенно превращаясь в белого мертвеца.       — Ты чувствуешь это, не так ли? — В ее голосе послышались истерические нотки. Гермиона схватила его за волосы и ударила его головой о землю. — Ты чувствуешь это?              Его рука ослабла под ней, дыхание становилось все медленнее и неровнее.              Она с недоверием покачала головой. — Я не могу быть единственной…              Опустив Оливера, Гермиона устало откинулась назад, на листву, и невидящим взглядом уставилась на темные верхушки деревьев.              Гермиона думает, что Том это чувствует… Но он ей врет.              Она тяжко вздохнула, лениво ковыряя пальцами пропитанную кровью траву. — Она думает, что он такой же, как мы. — Гермиона опустила голову, разглядывая одуванчик. — Это не так.              Она сорвала его и поднесла к губам.              — Он пытается контролировать нас, потому что ревнует. Ему нужно то, что у нас есть. Хочет подмять под себя. Хочет испытать то, что мы чувствуем.              Она облизнулась. — Но не может.       Гермиона резко выдохнула, и серебристые семена разлетелись в воздухе легким шлейфом, рассыпаясь на прохладном ветерке. Она взглядом проводила их последний путь. Часть их опустилась на истерзанное тело рядом, пропитываясь ярко-алым. Гермиона вздохнула, подтянула ноги и обхватила колени руками.              — Именно поэтому я и должна его убить.       Громкий плач в ее голове становился все отчаяннее. Она раздражено закатила глаза, с досадой стиснув зубы.              — Я делаю все это для тебя, Гермиона. — Ее глаза хищно сузились. — Для нас.              Но единственным ответом оставался прилив тихой черноты. Она затягивала ее в свою трясину, утаскивая в склизкую темноту.              Обратно в клетку.       

***

      Воскресенье, 31 декабря 1995 года              Том вздохнул и покачал головой, прочитав сообщение на своем телефоне. Еще один пропущенный звонок.              Довольно маленькая неприятность.              Он сунул телефон в задний карман, снова отводя взгляд.              — Пожалуйста! Пожалуйста, не надо! — Девушка металась в плаче и крике, запястья и лодыжки уже посинели и болели от многочасовой борьбы с оковами.              Он подошел к ней, нежно положив руку ей на шею и приподняв большим пальцем ее подбородок. — Ш-ш-ш, — прошептал Том, наклонив голову и глядя на нее сверху вниз. — Не бойся.              Она тряслась так сильно, что ножки стула стучали по полу.              — Обещаю, больно не будет.              Девушка крепко зажмурилась и, всхлипывая, отвернулась, освобождаясь от его прикосновения. Он отступил назад, направляясь к столу в противоположной части склада.              — Уверяю вас, обычно я действую по-другому, но из-за сжатых сроков мне нужно срочно импровизировать.              Том поднял руку, регулируя верхний фонарь, чтобы лучше видеть свои припасы. –Я не выбираю молодых девушек в качестве жертв. Слишком напоминают мне кое-кого. Отнимая острые ощущения.              Он облизнул губы, хватая рулон клейкой ленты. — Я предпочитаю убивать мужчин. Обычно крупных. Чтобы борьба была более сложной, захватывающей. Честно говоря, не вижу смысла убивать ядом или оружием, ведь ты не чувствуешь, как жизнь ускользает у тебя между пальцев.              Том повернулся на каблуках и быстро подошел к ней. Добыча съежилась, дергая веревки связанными руками.              — Увы, это не для удовольствия. — Он вздохнул, встретив ее налитый кровью взгляд. — Это сугубо деловой разговор. Мне нужно повести полицию по другому следу. Подальше от нее.              Он протянул руку, заправляя прядь мокрых от крови волос ей за ухо, заставляя ее вздрогнуть.              — Ты понимаешь?              Она приоткрыла рот, прерывисто всхлипывая.              Том молча кивнул.              — Вот именно.              А потом натянул ей на голову полиэтиленовый пакет.              Она начала биться, но он легко удержал ее на месте. Откусив конец изоленты, вытащил длинную полоску из рулона и плотно обернул ее вокруг ее шеи.              Том слегка задыхался, отступая назад, пока жертва продолжала трястись на стуле, цепляясь пальцами за пакет.              В заднем кармане зажужжало.              — Прошу прощения, Кэти. Я сейчас вернусь.              Он снова вытащил телефон и направился к двери.              Он отодвинул металлический засов и вышел на заснеженную стоянку. Над головой сияло чистое серое небо. Том несколько секунд смотрел на ее имя, высветившееся на экране, потом нажал зеленую кнопку и поднес телефон к уху.              — Говорит Том.              — Я знаю, что у тебя есть определитель номера, и что ты избегаешь меня!              — И тебе привет, сестренка.              — Где ты, Том?              — Я же сказал, что нахожусь в кампусе и решил пораньше перевезти свои вещи.              — Ты лжешь.              Он улыбнулся, прислонившись к металлической панели, и скрестил ноги в лодыжках.              — И что ты собираешься с этим делать?              Раздраженное фырканье Гермионы было музыкой для его ушей. — Просто… — ее голос смягчился, заставив его сердце сжаться. — Пожалуйста, скажи мне, что ты сейчас делаешь.              Том стиснул зубы, глядя на пустую дорогу и бесконечную полосу заснеженного поля. — Наслаждаюсь пейзажем.              Пауза.              — Ты… — Он услышал, как она ерзает. — Делаешь… это без меня?              Он усмехнулся, и этот звук эхом отозвался в пустоте его груди. — А если и так?              — Мы пообещали друг другу, что будем делать это только вместе.              Его плечи напряглись.              — И ты сдержала свое обещание, Гермиона?              Еще одна пауза. Его сердце замерло.              — Конечно, Том.              Он закрыл глаза.              — Том? — Она повысила голос. — Том?              — Я все еще здесь.              — Просто… пожалуйста, возвращайся домой, Том.       — Скоро начнется учеба.              — Мы оба знаем, что ты не в Йеле. Сомневаюсь, что ты вообще в Коннектикуте. — Он провел кончиком языка по ровному краю своих безупречных зубов.              — У меня важные дела.              — Важнее, чем твое будущее? — грубо оборвал ее Том.              — Да. — Гермиона глубоко вздохнула. — Мы — все, что у нас осталось. Пожалуйста. Не оставляй меня.              — Не буду. — Его руки затряслись.              И не позволю им забрать тебя у меня.              — Мне пора идти, Гермиона.              — Подожди!              Мгновение оглушительной тишины.              — С Днем Рождения, Том.              Мрачный смех наполнил его голову. Он снова закрыл глаза       — Спасибо, сестренка.              Том представил, как она кусает губы и теребит длинные рукава.              — Будь осторожен.              — До свидания, Гермиона.              Он повесил трубку, изо всех сил сжимая телефон и напрягая шею, пытаясь сохранить контроль. Оттолкнулся от стены и зашагал обратно в сарай.       Бездыханное тело искривилось в неестественной позе. Его плечи расслабились.              Все, что я делаю, я делаю для тебя.              Том закрыл дверь.              Для нас.       

***

      Суббота, 29 августа 1998 года              Сириус допил остатки кофе, прежде чем вылезти из седана и со стоном встать.       — Господи, — пробормотал он, глядя сквозь темные очки на обугленные останки грузовика на дне оврага. Детектив осторожно спустился вниз, показав значок офицеру, охранявшему место преступления, и нырнул под ленту.              — Что это у нас тут? — задумчиво протянул он, ни к кому конкретно не обращаясь. Он хватил пару латексных перчаток с тележки криминалиста и надевал их.              — О, Его Величество прибыло. Как мило, что вы пришли.              Сириус ухмыльнулся. — Ты надеялся, что я буду в стороне и позволю тебе одному наслаждаться этим, Снейп?       Главный судебный следователь недовольно нахмурился, отступая от грузовика с камерой в руке.              — Единственная жертва, найденная на водительском сиденье. Сгорел до неузнаваемости. Мы проверили VIN-код машины, она зарегистрирована в Нью-Йорке на Фенрира Грейбека.              Сириус демонстративно подавил зевок тыльной стороной ладони, заработав еще более кислый взгляд от человека рядом с ним.              — Это убийство не дает вам покоя, детектив?              Сириус моргнул. — Убийство?              Снейп откинулся назад, задрав крючковатый нос. — Возгорание было обнаружено на заднем сиденье. Химическое вещество, вероятно, использовалось в качестве катализатора. Сомневаюсь, что водитель поджег свой грузовик, а затем забрался обратно на водительское сиденье, так что да, это, скорее всего, убийство.              Сириус тяжко вздохнул, пощипывая переносицу. — Хорошо, повтори все, что ты сейчас сказал, еще раз, только без своего нудного тона.              Снейп покачал головой, шагнув к задней части машины и поглядев в видоискатель камеры.              — Какой же ты грубиян с самого утра. — Он нажал несколько кнопок, выводя изображение обугленного трупа спереди и в центре. — Мне нужно будет осмотреть тело в лаборатории, но, судя по тому, что я вижу невооруженным глазом, похоже, что вдоль грудины и грудных позвонков имеются зубристые порезы.              — Мне нравится, когда ты говоришь такие непристойности. Это заводит.       — Если же изрекаться профессиональным языком, что, вероятно, слишком сложно для вашего незаурядного ума, то на теле присутствуют отметины, соответствующие колотой ране в груди. Возможно, длинным зазубренным лезвием, которое вошло спереди и перерезало позвонки сзади.              Сириус съежился.              — Черт.              — Вот именно.              Он потер шею. — Хорошо, значит, кто-то пырнул ножом жертву, а потом поджег грузовик, чтобы замести следы. — Блэк оглядел цементное сооружение. — Нам нужно расширить место преступления.              — Пока вы стояли в очереди за пончиком и кашей, я приказал своей команде тщательно прочесать окрестности.              Сириус поднял бровь. — Я впечатлен, Нюнчик.              У Снейпа задергался правый глаз. — Некоторые из нас должны быть особенно бдительными, чтобы компенсировать некомпетентность других. Так уж получилось, что агент Нотт нашел следы ДНК на насыпи выше.              Сириус сделал глубокий вдох, задержав его в легких, внезапная мысль прошептала из глубины его сознания. Он погнался за ним, пытаясь крепко ухватиться.              — Не могу понять, у вас несварение, или вы думаете?              Блэк ухмыльнулся. — Я просто припоминал, когда в последний раз встречал нечто подобное…. — Он провел языком по нижней губе, щурясь за стеклами очков и глядя на почерневшую раму грузовика. — Когда я еще работал в Чешире, почти в таком же состоянии была найдена супружеская пара. Автомобиль сожжен к чертовой матери, тела почти кремированы на переднем сиденье. — Он склонил голову набок. — Но причину пожара так и не установили.              Снейп продолжал просматривать снимки на своем фотоаппарате. — Я почти не вижу взаимосвязи. Являлись ли они жертвами ножевых ранений?              Сириус отрицательно покачал головой. — Первоначальное расследование стало провальным. Я не вмешивался до тех пор, пока тела не были возвращены семье. — Его грудь тоскливо сжалась. — Но что-то с ними явно не так.              Снейп непонимающе моргнул и поднял глаза. — С трупами?              Блэк покачал головой, встретившись с его темным взглядом. — С их детьми.              Снейп вопросительно склонил голову набок. — Я не понимаю. На что вы намекаете? Что Грейбэк был убит тем же нападавшим, что и предыдущие жертвы, или на схожесть мотивов?              — Я сам не знаю, на что, черт возьми, намекаю. — Сириус раздраженно провел пальцем по своим длинным волосам, почесывая голову. — Мне нужна, по крайней мере, еще одна чашка кофе, прежде чем я начну соображать.              Снейп еще раз посмотрел на камеру. — Я не сомневаюсь, что именно виски, которое вы добавляете в кофе, приводит в действие вашу продуктивность.              Сириус сверкнул глазами. — Я перестал пить после Джеймса и Лили.              — Довольно.              Глаза Снейпа сщурились до смертельных щелочек. Блэк сжал кулаки в ответ, но Северус перебил его.              — Вместо того, чтобы выводить людей из себя, копаясь в их грязном белье, вам лучше начать составлять список подозреваемых. Если это действительно Грейбек, то у него был довольно длинный список врагов.              — Враги, которые выстроятся в очередь, чтобы убить его?              — Его подозревали в изнасиловании и убийстве молодой девушки в Сиракузах. Ее звали Луна Лавгуд. Обвинения были сняты из-за халатного обращения с уликами. Какой-то интерн, назначенный на это дело, неправильно собрал ДНК, и, следовательно, Грейбека освободили. Это вызвало огромный скандал в городе, что, вероятно, объясняет его переезд на север.              Сириус потер затылок. — Отлично. Гребаный подонок.              — Кроме того, эта машина связана с недавним ограблением и убийством служащего бензоколонки примерно в двух часах езды к западу отсюда. Свидетелей на месте преступления не было, но кто-то сообщил, что видел грузовик этой марки и модели, выехавший на служебную дорогу примерно в то же время, когда произошло убийство. А под пассажирским сиденьем лежит пистолет.              — Подожди, кто-то ударил жертву ножом, когда под сиденьем все это время лежал пистолет?              — Возможно, они не знали об оружии. Или решили заколоть его в любом случае. Возможно, преступление на почве ревности или в состоянии аффекта.              Сириус наклонил голову, пристально глядя на обуглившийся труп.              — Чувствую, будет весело.              Снейп покачал головой, натягивая ремешок фотоаппарата на шею и отступая. — Я чувствую, что можно уверенно заявить, что мир не омрачился из-за смерти Грейбека.              Сириус упер руки в бока, мысли стремительно проносились в его голове, смешиваясь с кусочками настоящего и будущего. — Вопрос в том, кто убил его-заблудший линчеватель, нацелившийся на него из-за его поступков, или маньяк, выбравший его наугад?              Из-за затянувшегося молчания следователь покосился на своего собеседника, но Снейп уже ушел.       

***

      Вторник, 25 августа 1998 г.              Гермиона положила руки на бедра, изо всех сил стараясь закрыть обзор на плоть, открывавшийся из-под шорт. Но это мало чем помогло. Ничто не могло отвлечь плотоядный взгляд огромного существа, грузно восседавшего за рулем.              Гермиона слегка сглотнула, отвернувшись к окну, уже сожалея о своем решении сесть в его грузовик. Она так хотела сберечь свои деньги до тех пор, пока не окажется ближе к Вашингтону, что последние несколько сотен миль отважилась проехать автостопом.              Не ври.              Ты знаешь, почему согласилась сесть в его грузовик.              Она закрыла глаза, желая, чтобы этот голос был услышан.              Ты не можешь игнорировать меня, Гермиона.              Уже нет.              Она с несчастным видом смотрела в окно, наблюдая за пролетающим мимо пейзажем, и боролась со слезами.              Другая становилась почти неуправляемой. С того самого момента, как Гермиона лишила Маклаггена жизни…              Мы оба знаем, что я проснулась задолго до этого, мышонок.              Гермиона прикусила внутреннюю сторону щеки, надеясь, что боль отвлечет ее от саморазрушительных раздумий. Она приняла решение покончить со своей жизнью почти год назад, когда не могла контролировать яркие кровавые фантазии, которые ночь за ночью возникали перед ее глазами.              Пробраться в спальню Амелии и перерезать ей горло…              Заманить Лаванду в лес и привязать ее к дереву, срезая с нее скальпель…              И Том.              Другая обожала мечтать о Томе.              Такие видения пугали ее больше всего.              Потому что она уже не понимала, где кончается ее воображение, и начинается Другая. Гермиона не могла сказать, что являлось ее собственными скрытыми желаниями, а что работало против ее воли и разума. Она чувствовала отвращение к самой себе. И боялась.              Поэтому она решила убрать угрозу из уравнения.              Гермиона не знала, как изгнать Другую из своего мозга и искоренить ее существование, поэтому она отстранила саму себя от тех, кто был ей дорог.              Только…              Том так просто ее не отпустит. Она знала, что уйти от него будет труднее всего.              И она сбежала.              И она знала, что никогда не сможет остановиться.              Вот только в ней шевелился голод. Проедая рваную язву в желудке. Другая была голодна… и Гермиона страдала от боли.              Поэтому, когда огромный пикап остановился рядом с ней на грязной дороге, решение было принято еще до того, как он выкрикнул свое приглашение в окно.              И вот она сидит, выползая из своей кожи, дрожа от едва сдерживаемого напряжения и непреодолимой жажды крови.               — Итак, — громадный зверь рядом с ней оторвал ее от размышлений, обнажая желтые зубы и крепко сжимая руль. — Откуда ты, сладкая моя?              Гермиона подавила дрожь.              — Коннектикут.              Ее сердце дрогнуло от этой лжи. Том не выходил у нее из головы, даже когда его не было рядом…              — Неужели? И что такая милашка одна здесь забыла?              Она глубоко вздохнула. И почувствовала, как когти мягко царапают стены ее разума и живот.              Довольно с меня этого извращенца.              Позволь я возьму все на себя.              Ее руки сжались в кулаки.              Нет.              Что значит «нет»? Разве это не единственная причина, по которой мы прыгнули в машину для изнасилований?              Гермиона тревожно облизнула губы.              НЕТ… То есть да… но… — пока нет.              Другая взвизгнула, высоко и скрипуче, заставив Гермиону съежиться и потереть ухо.              — Ты там в порядке, сладкая моя? Холодно? Хочешь, я тебя немного согрею?              Ее пульс участился.              Лучше выпусти меня, Гермиона. Если ты будешь долго выжидать, то это плохо кончится для нас обоих…              Ее сердце болезненно сжалось, когда он начал сворачивать с главной дороги.              — Куда мы едем? — спросила она напряженным от страха голосом.              — Не забивай свою хорошенькую головку, дорогая, я знаю короткий путь. Короткий и живописный. — Он сверкнул волчьей ухмылкой. — Тебе понравится. Я обещаю.              И вдруг она уже не сидела в прокуренном грузовике с каким-то поддатым мужиком.              Нет.              Она сидела на переднем сиденье «Хонды Цивик» с худощавым подростком, который нетерпеливо лапал ее за грудь и бедра, отчаянно стаскивал с нее одежду, постанывал ей в ухо, заламывал руку за спину…              Ты нуждалась во мне той ночью, разве не помнишь?              Я ударила этого ублюдка ножом в ногу ради тебя.              Гермиона моргнула, зрение помутилось по краям.              Я снова могу спасти тебя, Гермиона.              Но ты должна меня выпустить.              Она начала задыхаться.              Грузовик подъехал к оврагу и остановился.              — Ну вот.              Он быстро повернул ключ зажигания, заглушил двигатель и потянулся, чтобы расстегнуть ремень.              Выпусти меня, Гермиона!              Ладно, ладно!              Гермиона крепко зажмурилась, внезапная головная боль захлестнула ее чувства, делая ее конечности невесомыми. Она ощутила, как массивная рука грубо схватила ее за локоть, сильно сжала, потянула через сиденье.              Сорняки зазмеились по полу. А потом не было ничего, кроме темноты.

***

      Гермиона очнулась с громким всхлипом.              Она моргнула, и белое море, закрывшее ее зрение, медленно расступилось.Чтобы открыть океан красного.              Она вскрикнула, отпрянув назад и ударившись о пассажирскую дверь.       Гермиона боролась с ручкой, отчаянно дергая ее, и упираясь плечом в дверь, пока та не поддалась, распахнувшись и позволив ей упасть в траву.              Она перекатилась на четвереньки, борясь с рвотными позывами.              Не смей! Ты оставляешь после себя много улик!              Гермиона вздрогнула, вытирая рот тыльной стороной ладони.               Что ты сделала?              А на что похоже?              Беззвучное рыдание вырвалось из уст Гермиона. Слезы сбегали по носу, капая с кончика на землю.              Где ты взяла нож?              Низкий ехидный смех.              В бардачке. Он убийца. Я полагаю. Напомнил мне клинок, которым мы снимали кожу.              Хватит.       Вздох.              Возьми себя в руки и позаботься о теле.              Гермиона перевернулась на спину, тупо глядя в ясное голубое небо и наблюдая за дикими свободными птицами, прорезавшими свой воздушный путь.              Пусть они придут за мной…              Я больше не могу.              Не будь дурой.              Мы обе знаем, что ты этого не допустишь.              Тяжелый удар тишины.              Ты все еще ждешь Тома.              Она закрыла глаза.              Я больше никогда его не увижу.              Зачем ты лжешь самой себе, Гермиона?              Она тяжело сглотнула, желая, чтобы земля разверзлась и поглотила ее.              Хватит терять время и займись делом.              Гермиона горестно шмыгнула носом, уже прокручивая в голове лучшие сценарии поджога машины.              И обязательно загляни в его бумажник. Нам нужны деньги.       

***

      Суббота, 29 августа 1998 года              Первое, что ощутила Гермиона, это холод. Она вздрогнула, постепенно приходя в себя.              Второе — это ослепляющий солнечный свет, окружающий ее со всех сторон.              Третье — громкое карканье птиц и хлопанье крыльев над головой, шум которых полностью привел ее в чувства.              Она моргнула, озираясь в замешательстве.              Я сплю?              Только когда Гермиона посмотрела вниз на пожухлую листву, окружающую ее, она поняла, что это был просто еще один кошмар. Темные чернила разлились по траве, по ее джинсам и рубашке, бледная плоть покрылась красными пятнами.              Грязь под ногтями. Конечности болели.              Во рту пересохло, и она слабо сглотнула, откинув голову назад и прислонившись к дереву.              Интересно, как глубоко я вырыла могилу…              А потом она отшатнулась.              О боже мой.              Виктор!              Но даже когда она мысленно выкрикнула это имя, перед ее мысленным взором промелькнуло лицо другого мужчины.              Господи.              Она сморгнула слезы.              Оливер.              Гермиона прижала руку к груди в тщетной попытке удержать бешено колотящееся сердце внутри грудной клетки.              Я приговорила его к смерти.       Далекое эхо сытого мурлыканья отдавалось в ее черепе, вибрируя в конечностях. Другая была довольна ужином и счастливо дремала в темных закоулках их общего сознания.              На данный момент Гермиона благополучно была одна.              Но передышка не продлится долго. Так никогда не бывает.       Она заставила себя встать, покачиваясь на ногах и тяжело прислоняясь к дереву.              Это не жизнь…              Гермиона обреченно закрыла глаза.              Это живая смерть.              Гермиона начала свой долгий путь из леса обратно к главной дороге.       Нельзя, чтобы меня видели в таком виде.              Она вздохнула, меняя курс и прорубая себе тропинку через глубь леса. К счастью, она знала эту глушь как свои пять пальцев.              

***

             Гермиона была так поглощена своими мыслями, что не понимала, куда идет.              Или, возможно, она действительно знала и сосредоточилась на своих темных внутренних размышлениях, чтобы отвлечься. Она замедлила шаг и остановилась у гнедого американского каштана, массивный ствол которого треснул посередине.              Жуткая тишина окружала все вокруг.Как будто даже животные боялись призраков и духов, обитавших здесь.              Гермиона опустилась на землю около дерева, свернулась калачиком и заплакала.       

***

      Вторник, 14 ноября 1995 г.              Гермиона застонала, в голове звенело. Начиналась мигрень. Она закрыла глаза и потерла виски, пытаясь избавиться от слабого шепота, который шелестел у нее в голове.              — Гермиона…              Он звучал странно, как ее собственный голос.              Она тяжело сглотнула, тряхнув головой, чтобы прогнать странное наваждение, и оглянулась через плечо на рыхлую землю.              Как далеко я зашла?       Нельзя допустить, чтобы лесные животные учуяли труп и раскопали его, прежде чем тот успеет разложиться.С другой стороны, в том, что она похоронила, уже было сложно признать некогда живого человека.              Она вздохнула.              Это уже неважно. Мариетту скоро объявят в розыск, и лес начнут прочесывать.              Ее сердце неприятно сжалось.              Я полная идиотка.              И все же… Она не могла отрицать, что чувствовала глубокое удовлетворение, отдавая должное своему давнему обидчику.              Это не имеет ничего общего с местью, и ты это знаешь.              Гермиона подпрыгнула, крутанувшись на месте. — Что? — Она ошеломленно моргнула, когда сильная волна головокружения заставила ее пошатнуться.              Гермиона…              Она громко ахнула, прижимаясь руками к ближайшей березе, и чувствуя отвратительную тошноту. — Том! — беспомощно закричала Гермиона на уровне испуганного инстинкта.              Тома здесь нет, Гермиона.              Голос зазвенел в ее голове максимально громко, заглушая все остальные посторонние звуки в известной вселенной.              Теперь остались только мы.Он тебе больше не нужен.              Гермиона согнулась пополам, подавившись, и закашлялась.              Теперь у тебя есть я.              

***

             Она тихо шла к главной дороге.              Это не по-настоящему.              Прозрачные ручьи беззвучных слез текли по ее щекам.              Это просто галлюцинации, вызванные стрессом. В больнице мне могут выписать рецепт. Ее колени опасно подкосились, когда она вышла из-за могучих крон деревьев на мощеную тропу.              Дорога вела через лес, и на ней не было уличных фонарей. Единственным источником света являлись луна над головой и далекие огоньки жилых домов.              Она нашла утешение в темноте.Пока вдруг на нее не упал яркий слепящий луч фонарика.              Гермиона ошеломленно застыла, прищуриваясь и вглядываясь свет, который все сильнее и сильнее надвигался на нее. Она испуганно съежилась, закинув руки за голову, когда звук визжащей резины заполнил бесконечную пустоту в ее голове.              

***

             — Это так на нее не похоже.              — Я уверена, что она просто у подруги.              — У нее нет друзей, Томас.              Он вздохнул и включил левый поворотник. — Ну, может, она у Лаванды.              — Не могу поверить, что она могла вот так улизнуть. Через окно!              — Ты сама говорила, что хотела бы, чтобы Гермиона вела себя как все подростки. Что ж, тайком выбраться из дома, чтобы пойти на вечеринку, — это самое обычное дело.              Скрестив руки на груди, Джин покачала головой. — Я надеялась, что она начнет ходить в кино по выходным, а не лазать ночами по стенам дома!              Ее глаза сузились, когда она посмотрела в лобовое стекло. — Она никогда так себя не вела, пока… — она резко замолчала, громко щелкнув зубами.              Томас свернул на мощеную дорожку, идущую через лес, чтобы срезать путь через город.              — Пока что? — Он вытянул шею, напрягая плечи.              — Ничего.              — Просто скажи.              Скулы Джин дрогнули. — Пока не появился Том, хорошо?              Его руки крепче обхватили руль. — Тома здесь даже нет!              — Ну, он все еще занимает важное место в ее жизни! Они постоянно болтают друг с другом по телефону. Чаще, чем с нами.              — Ты ведь хотела, чтобы они подружились.              — Этого хотел ты, Томас. Ты ведь хотел, чтобы Гермиона повлияла на Тома, не так ли?              — А что в этом плохого?              Она грустно усмехнулась. — Очевидно, все получилось наоборот!              Томас обернулся, чтобы посмотреть ей прямо в глаза. — Ты хочешь сказать, что это я во всем виноват?              — Это точно не я!              — Позволь не согласиться!              Женщина отпрянула. — Гермиона была идеальным ребенком, пока не появились вы! — Она покачала головой, и выражение ее лица приобрело скорбный вид. — Ее не устраивал наш брак. Я знала, что что-то не так, и я не… — она изнеможденно закрыла глаза и прижала руку к груди. — Мне следовало поговорить с ней об этом. Надавить на нее.              Томас устало вздохнул, еще раз взглянул на нее и положил руку ей на бедро. — Джин…              — Берегись! — она в ужасе закричала, широко распахнув глаза.              Его взгляд метнулся вперед, и в поле зрения появился силуэт человека.              — Черт!              Он дернул руль.Последнее, что увидела Гермиона, это яркий свет.              Врата в Рай?              Конечно, нет.              Монстры не попадают в Рай. Все это знают.              

***

             Она нырнула с дороги в последнюю секунду, скользнув по грязи и врезавшись головой в массивный багажник машины.              Она не смотрела на обломки.              Она смотрела на руки. Они дрожали, когда она держала их перед глазами, лунный свет отражался на бледной коже. Гермиона прижала их к груди, впервые почувствовав, как бьется ее сердце.              Ее пальцы скользнули вниз по телу, по бедрам, по коленям.              Она начала смеяться. А потом плакать.              Легкие наполнились сладким, свежим воздухом, и Гермиона произнесла вслух свою первую благоговейную молитву тьме.              — Я свободна.       

***

             Джин медленно открыла глаза. Ее зрение затуманилось.              И тут она поняла, что ее окружает дым.Отдаленное шипение наполнило воздух, привлекая ее внимание.Она попыталась повернуть голову, чтобы найти источник шума, и вскрикнула, когда острая боль пронзила ее шею и плечо.              Женщина шумно сглотнула, глядя вперед на разбитое ветровое стекло, осколки которого блестели на приборной панели и ее коленях.Она попыталась повернуть голову в другую сторону.              — Томас!              Он обмяк в кресле, ремень по — прежнему висел поперек его туловища, подушка безопасности была развернута. Но его голова упиралась в водительское окошко, и паутина треснувшего стекла исходила ровно из точки удара его черепа.Его глаза были закрыты. Но, к ее огромному облегчению, его грудь продолжала опускаться и подниматься в размеренном ритме.              Джин попыталась дотянуться до него, но ремень безопасности крепко удерживал ее на месте. Она возилась с застежкой, руки дрожали так яростно, что она не могла отцепить пуговицу.              А потом что-то мокрое попало ей в глаза, заставляя их жечь и затуманивая зрение. Она протянула руку и вытерла капли, кончики пальцев заблестели красным.              Ой…              Она ощупала лоб в поисках источника крови. А потом испуганно вскрикнула, когда дверь резко распахнулась.              Джин обернулась, моргая сквозь красную пелену, и увидела смутный силуэт человека, стоящего перед ней.              — О, слава богу! — Она повернулась к нему лицом, все еще пристегнутая ремнями. — Пожалуйста, мой муж ранен! Вызовите скорую!              Человек наклонился, протягивая руку внутрь машины, чтобы нажать кнопку на ее ремне. Когда он расстегнулся, зрение Джин достаточно прояснилось, чтобы разглядеть, кто это.              — Гермиона!              Она обняла ее за плечи и притянула к себе.              — О, слава богу, дорогая! — Слезы наполнили ее глаза, когда она вдохнула успокаивающий аромат своих кудрей. — Мы тебя везде искали! О боже, о боже! Томас чуть не ударил тебя! Что ты здесь делаешь?              Она отстранилась, обхватив лицо дочери дрожащими руками, и прищурилась, чтобы лучше видеть в темноте. — Гермиона? Дорогая, ты в порядке? Ты ранена?              Джин растерянно захлопала ресницами, когда Гермиона вырвалась из ее объятий.              — Гермиона?              Теперь, когда ее движения не были скованны ремнем, Джин смогла поддаться вперед. — Что случилось? Нам нужна помощь! Томас действительно ранен.              Она снова протянула руку, но девушка отступила, оказавшись вне досягаемости.       — Мне жаль.              Джин недоумевающе моргнула, кровь застыла в жилах от незнакомого голоса родной дочери.              — За что? — Она съежилась от боли, шея пульсировала. — За то, что улизнула? Это не важно сейчас, дорогая, нам нужно получить…              — Мне жаль, что ты не можешь попрощаться.              Джин снова моргнула и непонимающе покачала головой. -Гермиона, ты говоришь какие-то глупости. Ты ударилась головой?              Она замолчала, услышав резкий глухой смех, сорвавшийся с губ дочери.              — Я не понимаю, — прошептала Джин, откидываясь назад в машине и стараясь не обращать внимания на леденящий душу звук.              — Я знаю. — Гермиона наклонила голову и снова помрачнела. — И никогда не понимала. — Она облизнулась, и ее глаза заблестели. — Никогда не поймешь.       — Гермиона?              — Ты что, не видишь?              Гермиона придвинулась ближе. — Я не Гермиона.              Джин молча открыла и закрыла рот, слезы текли по ее щекам, смешиваясь с кровью. — Я не… что ты говоришь? Что происходит?              Гермиона улыбнулась. Жестоко и смертельно. И в этот момент Джин в глубине души осознала, что человек, стоящий перед ней, не ее дочь.              — Кто… — ее бешено трясло, — кто ты?              Девушка опустилась на колени рядом с ней, встретившись с матерью взглядом. — Я — та, кем могла бы стать Гермиона намного раньше, если бы не ты.              Джин сглотнула, горло сжалось, перекрывая дыхательные пути.              — Ты ведь любишь эту игру, не так ли? С твоим мужем? — Ее взгляд метнулся к другому пассажиру машины, прежде чем вернуться к лицу Джин. — Тебе нравится делать вид, что ты лучше, чем есть на самом деле.              Женщина молча смотрела на нее широко распахнутыми глазами, онемев от ужаса.              — Я — это нечто лучшее. — Она наклонилась вперед, ее лицо было так близко, что слова коснулись теплым воздухом влажных щек Джин. — Я — версия, не запятнанная твоим пренебрежением, ожиданиями Томаса и одержимостью Тома.              Она прижалась лбом к лбу матери и прошептала: — Я та, кто спасет жизнь вашей дочери.       Гермиона коснулась губ Джин нежным поцелуем и медленно отстранилась. — А чтобы мы жили, ты должна умереть.              Джин не заметила, как рука дернулась. Она лишь уловила блеск металла за мгновение до того, как жгучая боль отразилась в ее сознании. Женщина широко открыла рот, но отчаянный вопль заглушила река крови, хлынувшая из перерезанного горла.Она схватилась за шею обеими руками, безнадежно пытаясь остановить поток, но это уже не имело никакого смысла.              Она быстро ослабела и остекленевшим взглядом смотрела на Гермиону — не на Гермиону, представляя, что на месте этого чудовища рядом с ней сиди ее родная дочь.              Джин протянула дрожащую окровавленную руку и положила ее на щеку девушки, отчаянно желая передать последнее сообщение.Ее посиневшие губы попытались вымолвить хоть слово, но из глотки вырвались только мокрые булькающие звуки.              Поэтому она мысленно произнесла эти слова, надеясь, что где бы ни была ее дочь, она услышит. Что она поймет.              Я люблю тебя.              А потом темнота унесла ее в море.       

***

      Суббота, 29 августа 1998 года              Гермионе показалось, что она окончательно убила в себе все эмоции, которые еще метались в ней, когда она сидела на той самой земле, где ее мать испустила свой последний вздох.              И все же прогулка по парадному крыльцу дома ее тети и последнего настоящего убежища Гермионы заставила ее содрогнуться.              Она постояла несколько минут у входной двери, глядя на потемневшую древесину. И тут заметила трещину в раме и сломанный замок. Гермиона легонько толкнула дверь. Та без малейшего сопротивления качнулась на петлях.       И она вздрогнула, увидев, кто ее поджидал.              Том сидел у подножия лестницы лицом к входной двери, положив руки на колени.              Он впился в нее жестким взглядом. — Я уже подумал, что ты планируешь заночевать на веранде.              Гермиона застыла на месте. Том встал, и грациозно пересек холл в несколько шагов и прислонился к сломанной раме.              — Входишь?              Она снова вздрогнула. Напряжение в его глазах завораживало, как жаркое слепящее солнце.              Том молча протянул руку. Гермиона тупо уставилась на его длинные, изящные пальцы, слишком безупречныеи идеальные по сравнению с тем, что он этими самыми руками делал.              Она демонстративно скрестила руки на груди и перешагнула через порог, глядя в противоположную сторону, и перед ее глазами появились нервные пятна.Он глубоко вздохнул и закрыл за ней дверь, прижав руки к бокам и внимательно наблюдая за ней.              — Зачем ты это делаешь, Том? — Гермиона остановилась, глядя на портрет матери, висевший над входом.              — Ты знаешь почему.              Она отрицательно покачала головой. — Нет. Я действительно не знаю.              Гермиона услышала у себя за спиной ровный шелест мягких шагов. Он медленно кружил вокруг своей жертвы, будто коршун.              — Ты знаешь. Ты просто запуталась. Я могу тебе помочь.              Она горько рассмеялась, и слезы выступили у нее на глазах. — Помочь мне… — Гермиона сглотнула тяжелый ком в горле. — Ты опоздал.       Она оглянулась через плечо, встретив его неумолимый взгляд. — Я убила их.              Он остановился, как вскопанный, выпрямив спину. — Я знаю.              Она моргнула, слезы скатились с ее подбородка, впитываясь в пропитанную кровью рубашку.              — Почему ты ничего не сказал?              Том глубоко вздохнул, выпячивая грудь. — Я думал, что ты не помнишь, что сделала.              Она повернулась всем телом к нему лицом. — А я и не помнила.              Он наклонил голову, ища ее взгляд. — Но теперь ты все знаешь.              Гермиона всхлипнула и отвела взгляд, чувствуя, как непослушно подкашиваются ватные ноги. — Я…       Том подхватил ее прежде, чем она осела на пол, притягивая к себе. Он усадил ее к себе на колени и успокаивающе гладил, пока Гермиона громко рыдала и кричала от горя, уткнувшись лицом в его грудь.              — Ш-ш-ш, — прошептал он ей в висок, проводя пальцами по ее спутанным грязным волосам. — Все в порядке, Гермиона. Все будет хорошо.              Она отрицательно помотала головой, слишком глубоко погруженная в свои душевные страдания, чтобы произнести хоть слово.              — Я знаю о Мариетте, я знаю о Джин и Томасе, я знаю обо всем. И я позабочусь о тебе.              Гермиона отпрянула, подняла глаза и удивленно посмотрела ему в глаза. — Мариэтта?              Он осторожно заправил окровавленный локон ей за ухо. — Ты ее тоже не помнишь?              Она моргнула. — Я… Я не знаю…              Ты помнишь.              Она поморщилась, отворачивая лицо.              — Гермиона?              Ты помнишь все, что случилось той ночью, Гермиона. Не строй из себя невинную овечку. Только не для него.              Она схватилась за голову. — Прекрати!              Том схватил ее за руки и встряхнул. — Гермиона! Посмотри на меня!              Она смотрела на него полными ужаса глазами.              — Гермиона. — Он прижался лбом к ее лбу. Этот жест вызвал в ее сознание еще одно ужасающее воспоминание, и она ахнула. — Послушай меня, — Том облизнул губы. — Я обо всем позаботился. Я сбил детектива с твоего следа. Я продал свой патент, распустил компанию, обналичил деньги. У нас достаточно денег, чтобы начать все сначала.              Он обнял ее за шею, приподнял ее голову и заговорил прямо в губы. — Мы можем покинуть это место и начать все сначала, где захотим.              Гермиона быстро заморгала, зрение затуманилось от слез. — Начать все сначала?              — Да.              — И что мы будем делать?              — Все, что захотим.              Она облизнула губы. — И чего же ты хочешь, Том?              Его челюсть дрогнула. — Ты знаешь, чего я хочу.              Контролировать тебя. Владеть тобой.              НЕТ… он любит меня.…              Он не знает, что такое любовь.              Тяжелая пауза.              И мы тоже.              — Гермиона… — его глаза подозрительно сузились. — Что было, когда тебя не было?              Она попыталась высвободиться, но его хватка усилилась, рука на ее шее предупреждающе сжалась.              — Что случилось?              — Я… Я убила человека.              Он приподнял бровь. — Он сделал тебе больно?              Гермиона нервно сглотнула, обмякнув в его объятиях. Том покачал головой, и его глаза потемнели.              — Ты ведь этого не помнишь, правда?              Приглушенный стук заставил ее поднять взгляд. Том нахмурился. Ее глаза расширились.              — Она еще жива?              — Похоже, что так.              — Пожалуйста, Том, мы не можем ее убить.              — Сейчас у нас нет выбора. — Он схватил ее за руки и начал поднимать на ноги. — Она слишком многое знает.              Том потащил ее вверх по лестнице. — Но это не имеет значения. Она должна была умереть в любом случае.              Гермиона не пыталась сопротивляться, зная, что это только подпитает его темноту и распалит агрессию.              Что только разбудило бы ее.              И она отчаянно хотела сохранить контроль.              — Но почему, Том?              — Почему? — зло выплюнул он, бросив на нее убийственный взгляд, когда поднялись наверх. — Почему?              Гермиона в испуге попятилась назад, но он просто дернул ее обратно, обхватив рукой за талию.              — Чтобы мы выжили, она должна умереть.              Гермиона вздрогнула. Слова эхом отдавались в ее голове, приглушенно искажаясь, пока не стали ее собственными словами, произнесенными ее же голосом. Другая едва шевельнулась, проведя заостренными когтями по тонкому барьеру их сознания.              — Что ты только что сказал? — прошептала она.              Том раздраженно склонил голову набок. — Почему ты всегда такая рассеянная?              Гермиона сглотнула. — А я и не знаю.              — Ты хочешь быть со мной, Гермиона?              Она резко вдохнула.              Гермиона…              — Я…              Ты знаешь, что должно произойти.              — Том…              Мы должны это сделать.              — Да, конечно.              Его глаза жадно скользнули по ее лицу, прежде чем он рванулся вперед, впиваясь в ее губы обжигающим поцелуем.              Том прижал ее к стене, и она врезалась спиной в стол сзади, что вызвало шипящий вздох боли из ее распухших губ. Рамка с фотографией упала на пол и разбилась. Его язык нагло вторгся в ее рот, обводя кончики ее зубов. Пальцы запутались в ее волосах, потянув ее назад и обнажая бледную колонну ее горла. Она застонала, когда его клыки царапнули нежную плоть, оставляя за собой два рубца.              Руки скользнули дальше вниз по телу и обхватили бедра, приподнимая ее и прижимая к своему тазу. Твердость в его брюках безжалостно давила и возбуждала ее самые чувствительные и сокровенные клетки. Том грубо раздвинул ее ноги, заставляя обхватить бедрами его туловище, пока нес ее по коридору в спальню.              Они не услышали ни стук незваного гостя в разбитую входную дверь, ни шаги, последовавшие за этим.              

***

             С бешено колотящимся сердцем в груди Виктор постучал в парадную дверьи растерянно моргнул, когда та легко распахнулась под его рукой.              Он удивленно приподнял обе брови, заглядывая в прихожую.              — Um… — эй?              Его встретила лишь тишина. Виктор осторожно шагнул внутрь.              — Мисс Эпплгейт? — позвал он. — Я ищу Герми… — он замолчал, услышав приглушенный стон. Его взгляд метнулся к лестнице.              

***

             Том зашипел, когда ногти Гермионы царапнули его обнаженную спину. Он приподнялся на коленях, торопливо стягивая с себя рубашку.              А потом снова набросился на нее.              

***

             Сириус провел рукой по губам, сворачивая с главной дороги в неприметный район. Прошло уже почти два года с тех пор, как он последний раз ехал по этому пути. Какая-то часть его задавалась вопросом, почему он делает это снова сейчас.              И все же…              Интуиция подсказывала ему, что нужно заскочить в старую резиденцию Риддла.              Что-то в убийстве Грейбека просто… пробудило старые воспоминания и заставило сжиматься его желудок. Но инстинкты шептали ему, что лекарство от несварения можно найти где-нибудь на этой дороге.              И он узнает, когда найдет его.              

***

             Гермиона билась и извивалась, как одержимая, пока он торопливо стаскивал джинсы с ее бедер. Ткань была жесткой и тяжелой от засохшей крови.              Он обхватил руками ее колени и потянул, потянув ее через матрас и дальше под собой. Ее маленькие руки обхватили его грудь, лицо раскраснелось от жара, глаза дико сверкали.              Он нырнул вниз, снова захватывая ее губы, когда потянулся к ее нижнему белью, потянул за резинку, срывая ткань с ее тела голыми руками.              — Том, — выдохнула она ему в рот. Все его тело пульсировало.               — Еще раз, — прорычал он ей в горло.              — Том…              — Еще.              Она застонала. — Трахни меня, Том.              Он вздрогнул. А потом замер. В комнате не было слышно ничего, кроме их тяжелого дыхания. Том медленно поднял глаза и встретился с ней взглядом. И облизнул губы. — Что ты сказала?              Ее брови сошлись на переносице. Гермиона выгнулась навстречу ему, и кончили пальцев заскользили по напряженным мускулам его рук, пока он оставался нависшим над ней.              — Я хочу, чтобы ты трахнул меня.              Желваки заходили на его лице. Ледяной взгляд изучал ее лицо. Кровь застыла у него в жилах.              — А как ты меня убьешь?              Она недоуменно моргнула, опустившись на кровать. — Что?       Том сжал ее запястья. — Нам так и не удалось закончить ту игру в лесу. Как ты меня убьешь?              Гермиона открыла и закрыла рот, как рыба, судорожно впившись ногтями в его кожу на бицепсе. — Я… Я не…              — Скажи мне, Гермиона. — В его голосе прозвучало опасное предостережение.              Она насторожилась. — Я не убью тебя, Том, — Гермиона наклонила голову, глядя на него бесхитростными глазами невинной лани. — Я слишком люблю тебя, чтобы…              Том молниеносно схватил ее за горло. Она ахнула, вцепившись руками в его запястье. Но его железная хватка оставалась непоколебимой. — Кто ты?              Она быстро захлопала ресницами, извиваясь, как змея, и пытаясь высвободить ноги из-под его веса. Низкий рык вырвался из глубины его груди и с шипением сорвался с губ. — Кто ты?              — Гермивона?              Том вздрогнул и оглянулся через плечо. Сердце тяжело сжалось, когда большая тень появилась на стене коридора, неуклонно увеличиваясь по мере того, как шаги приближались по лестнице.              А потом комнату наполнил низкий зловещий смех.              Том перевел взгляд на распростертую под ним фигуру. Она обмякла в его объятиях, горящие глаза сщурились, как у кошки, и вся наивная шкура несчастной жертвы была сброшена. Гермиона жадно облизнула губы, прижимаясь к нему обнаженными бедрами.              — Кто я? — повторила она нараспев. — Я твой самый жуткий кошмар.              Том моргнул, его мысли лихорадочно забегали. А потом выражение ее лица снова изменилось, превратившись в идеальную подделку жалкого испуга.              — Виктор! — Она пронзительно закричала и снова забилась. — Помоги мне! Он пытается меня изнасиловать! Он напал на Мию!              Том зашипел с досадой, спрыгивая с нее и ныряя к двери как раз в тот момент, когда неуклюжий олух бросился по коридору, широко раскрыв глаза и сжав кулаки.              Том захлопнул дверь прямо перед его носом, ударив кулаком по замку, и тонкая дверь задребезжала на петлях, когда волосатый мамонт навалился на нее всем своим весом, выкрикивая имя Гермионы, как душевнобольной.              Том печально вздохнул, оглянулся через плечо и снова натянул рубашку. Она натянула простынь до обнаженной груди.              — Ты еще не победила, — сухо сказал он, подходя к тумбочке и открывая ящик.              — Гермивона!              — Помогите! — воскликнула она, подмигивая Тому. — Он сумасшедший! Он хочет меня убить!              Том вытащил заточенный нож, припрятанный накануне вечером. При виде этого зрелища Гермиона усмехнулась. — За этим будет забавно наблюдать.              Он пригвоздил ее к месту сардоническим взглядом.              — Не волнуйся. Ты следующая.              Она облизнулась и расслабленно откинулась на матрас. — Лжец. Мы оба знаем, что ты никогда не причинишь ей вреда.              Том прищурился. — Ты не она.              — Нет, конечно, нет. — Она лениво рассматривала свои ногти, когда дверь начала трещать посередине. — Но у нас одно тело на двоих. Если ты убьешь меня, то умрет и она.              Том подбросил нож в воздух, лезвие бешено завертелось, прежде чем он ловко поймал его за рукоять. — После того как я выпотрошу этого идиота, мы с тобой познакомимся поближе.              Она вздохнула и закинула руки за голову. — Посмотрим. — Она заговорщицки взглянула на дверь, почти сорвавшуюся с петель. — У этого немецкого Шепарда довольно сильная челюсть.              Том покачал головой, собираясь с силами, когда дверь наконец-то поддалась, и нелепый рыцарь с грохотом прорвался в комнату, споткнувшись и упав на комод, прежде чем удержаться на ногах.       Том воспользовался заминкой в своих интересах и бросился вперед, полоснув мужчину по предплечью. Широкая алая дуга расцвела на коже. Виктор зашипел, отпрянув назад, а затем замахнулся массивным кулаком.              Том едва успел увернуться, перекатился по ковру и полоснул мужчину по бедру.              — Виктор! — Она закричала, вскочила на колени, все еще сжимая простыню. — Убей его!              Том закатил глаза, увернувшись от мощного пинка под ребра. И все же носок кроссовка задел его бедро, лишив равновесия.              — Беги, Гермивона! — Его противник тяжело дышал, весь в поту и свежей крови. — Убирайся отсюда! Позови на помощь!              Она быстро кивнула, даже не вставая с кровати.              Конечно, нет. Она хочет посмотреть шоу.       Том облизнул губы, еще раз взмахнул ножом, прежде чем перекатиться и ловко пригнувшись, рвануться вперед всем своим весом и опрокинуть Виктора, рухнув на пол.              Он услышал, как она раздраженно вздохнула, когда Том оседлал соперника.              — Гермивона! — Мужчина тяжело и прерывисто дышал, упираясь руками в плечи Тома, когда тот пытался вогнать клинок ему в грудь. — Убирайся!              Том оскалился и опустил нож.              — Только не говори, что этот акцент сводит тебя с ума.       Краем глаза он заметил, как Гермиона неторопливо соскользнула с кровати, наклонилась, схватила джинсы и натянула их с мрачным выражением лица.              Он широко улыбнулся, сверкнув зубами, наблюдая, как лицо его жертвы покраснело от напряжения, а на шее и лбу вздулись вены.              — Она дуется.              Виктор растерянно заморгал. Она громко вздохнула с другого конца комнаты.              — Бесполезный, — зло прошипела она, натягивая босоножки. — Столько мускулов, а он даже не может нанести приличный удар.              Том подмигнул мужчине, лежащему под ним. — Не обижайся, она сегодня не в себе.              — Ха-ха, блядь, — Она поправила рубашку.              Нож медленно прижался к груди Виктора. Его глаза расширились от ужаса.       Том услышал, как она направилась к двери, и рявкнул через плечо: — Даже не думай!              Она насмешливо наклонила голову, быстро накинула куртку и высвободила волосы из-под воротника. — До свидания, старший братик.              Она подмигнула и исчезла из комнаты.              Том снова посмотрел вниз.              — Как бы мне ни хотелось исполосовать тебя от шеи до паха, сначала мне нужно поймать маленькую сучку.              Он скатился с Виктора, оставив его в полнейшем шоке. Прежде чем тот успел подняться, Том схватил учебник Гермионы по химии с верхней полки ее комода и обрушил ее на череп неудачливого героя.              Его тяжелое тело обмякло, голова склонилась набок, тонкая струйка крови побежала по его виску. Том выронил книгу и, тяжело дыша, осел на пол, уставившись в потолок.              Он тяжело сглотнул и со стоном выпрямился. А потом вылетел из комнаты, как фурия.              

***

             Сириус выхватил пистолет из кобуры, когда увидел, в каком состоянии находится входная дверь-рама откололась от стены.              — Эй! — Он нажал на кнопку звонка. — Детектив Блэк заходит внутрь, просьба жильцам дать о себе знать!              Его встретила гробовая тишина, от которой по коже побежали мурашки. Он шагнул внутрь, правив пистолет в пол и чувствуя себя в полной боевой готовности.              — Есть кто-нибудь? — крикнул Блэк, держась спиной к стене и направляясь в гостиную.              Низкий стон достиг его ушей. Он посмотрел на потолок.              Раздался грохот, за которым последовал глухой удар.              Он поднялся по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и остановился в конце коридора, держа оружие наготове.              — Кто здесь?              Еще один стон.              — Помогите…              Сириус помчался по коридору в комнату в дальнем конце, осознав, что дверь не просто открыта, а обломками валяется у входа.              Он моргнул, глядя на смятую постель, но тут его внимание привлекло движение рядом.              — Черт.              Блэк сунул оружие в кобуру и поспешил к окровавленному человеку, который лежал на полу, пытаясь встать. — Подожди, парень, дай-ка я тебя осмотрю.              Сириус опустился на корточки, прижимая руку к груди человека. — Ну и шишка у тебя там. — Он настороженно прищурился. — Помнишь, как ты ее получил?              Незнакомец слабо сглотнул. — Он напал на нее.              Сириус резко вдохнул. — На кого напали?              — Гермивона… — Парень снова попытался сесть прямо. — Мне нужно ей помочь.              Сириус отпрянул. — Кто напал на Гермиону?       Тот вытер кровь со лба тыльной стороной ладони, рассеянно оббегая следователя взглядом. — Ее брат.              

***

             Она задыхалась, пробираясь между деревьями, зная, что сам дьявол преследует ее по пятам.              Какой же дерьмовый день.              Виктор должен был прикончить его, позаботиться о ее благополучии и безопасности.              Она так хорошо все продумала.              Том был бы идеальным козлом отпущения за убийство родителей. Амелия могла бы из первых рук засвидетельствовать его буйную, жестокую и вспыльчивую натуру, а то, что Виктор вошел к ней, считалось бы нападением…              Детская игра, правда.              Ее Золотой билет на свободу был прямо здесь.Только для того, чтобы снова ускользнуть от нее.              Гермиона судорожно сглотнула, сдерживая громкий вопль, когда услышала, как что-то несется позади нее.              Черт!              Она искала последние резервы своих сил, но Гермионавнутри начала шевелиться, колотя по лианам, связывающим ее конечности и отвлекая ее отчаянными криками.              Гермиона ахнула, когда что-то массивное и тяжелое толкнулоее в спину, сбив с ног. Она больно ударилась о землю, воздух вырвался из ее легких с шипящим свистом. А потом чьи-то руки схватили ее за бедра, грубо перевернули, острые камни и ветки впились в кожу.              Лик зла смотрел на нее сверху вниз.              

***

             Сириус навалился на дверь изо всех сил, и рама наконец треснула под его натиском. Он ввалился в комнату, едва держась на ногах и хрипло дыша. И тут же побледнел, когда увидел распластавшееся тело на кровати.              Руки были прикованы к изголовью кровати, ноги связаны, рот заткнут кляпом.              — Господи. — Он бросился к ней, стягивая повязку с ее посиневших и потрескавшихся губ. — Мисс Эпплгейт!              — Гермиона, — хрипло прошептала она. — Где она?              Блэк моргнул, протягивая руку, чтобы развязать узлы на ее запястьях. — Я собираюсь ее найти.              — В лесу.              Он отстранился, встретив ее налитый кровью взгляд. — Что?              Амелия попыталась облизнуть пересохшие губы, но внутри ее рта была бесплодная пустыня. — Я слышал…она бежала… — ее лицо исказилось, словно от острой боли. — Она наверняка скрылась в лесу.              Сириус молча кивнул. — Я найду ее. — Он решительно стиснул зубы. — Я найду их обоих.              

***

             Том навалился на нее, схватил за запястья и прижал их к ее голове.              Перед его мысленным взором промелькнула картина: заснеженная поляна, более юная версия той же самой девушки, пойманной в капкан, с широко раскрытыми от страха глазами и умоляющая отпустить.              Одержимое животное, которое он удерживал сейчас, не имело ничего общего с тем хрупким и нежным созданием.              Том глубоко вздохнул, оставаясь невозмутимо спокойным, когда она продолжила брыкаться и вырываться.              — Ты пыталась меня подставить.              Она откинула голову назад в траву и безумно расхохоталась, обнажая ряд острых зубов. — Ты сам расставлял фигуры, Том. Я просто опрокинула их.              Он поднял бровь. — У тебя есть имя?              Она усмехнулась, пытаясь оттолкнуться ногами, но пока ей удавалось только раскидывать рыхлые комья влажной земли. Том наклонил голову, внимательно изучая ее лицо.              — А где Гермиона?              Она закатила глаза. — Гермиона сейчас не может подойти к телефону, пожалуйста, оставьте сообщение после сигнала.              Он с силой сжал ее запястья, заставив ее вскрикнуть от боли. — Где Гермиона?              — В безопасном месте. Там, где ты не сможешь до нее добраться.              Том моргнул. — Ты думаешь, она нуждается в твоей защите?              Ее челюсть сжалась, глаза гневно сщурились, вспыхнув недобрым огнем. — Ты только пытаешься контролировать ее. Ты всегда хотел контролировать ее.              — А как ты называешь то, что делаешь с ней?              — Я освобождаю ее.              — Ты освобождаешь себя. Гермиона заперта где-то внутри. Я чувствую ее.              Она отчаянно завопила, как дикий зверь, и снова забилась в цепкой хватке. — Ты ей больше не нужен! У нее есть я!              Том содрогнулся. — Когда ты появилась?              — Я всегда была здесь. — Она облизнула губы, подняла голову и улыбнулась ему в лицо. — И всегда буду здесь.              — Ты всего лишь иллюзия. Паразит. Выводящийся простой таблеткой.              Она клацнула зубами у него перед носом, заставив его отпрянуть назад, чтобы сумасшедшая не отхватила у него кусок шеи. — Я никуда не уйду, — ядовито прошептала она. — Ты по другую сторону. Каждый полицейский в штате будет искать тебя еще до захода солнца.              Она злобно рассмеялась. — Тебе лучше бежать, Том. Ты теряешь драгоценное время.              Он отрицательно покачал головой, сверкая глазами. — Хорошая попытка. Но я не уйду без нее.              Том улыбнулся, подняв ее запястья высоко над головой, чтобы обхватить их одной рукой, а другую освободил, чтобы схватить ее за шею. Она зарычала, брыкаясь, как раненый зверь в предсмертной агонии.              От недостатка кислорода ее глаза закатились, и конечности постепенно стали слабеть, и, в конце концов, она обмякла на его руках. Он тяжело дышал ей в лицо, плотно прижимаясь к ней, пока та теряла сознание.              — Гермиона!              Том вздрогнул, оглядываясь через плечо. Он узнал этот голос.              — Черт возьми.              Он быстро поднялся на ноги, бегло оглядывая ее изящную худощавую фигурку.              Такая идеальная маскировка.              Прячется на виду.              Том наклонился, просунул руки под безжизненное тело, и со стоном встал, прижимая ее к груди. — Пора идти.              Сириус рванулся вперед сквозь густые деревья с оружием наготове, разинув рот, задыхаясь и выкрикивая ее имя. Он не видел ничего, кроме бесконечных кустов, травы, ветвей, листьев, грязи.              Он кружил по лесу, и окружающий его зеленый пейзаж расплывался перед его глазами.       — Гермиона! — Блэк остановился и внимательно прислушался, глядя в голубое небо, но услышал в ответ только глухой шум крови в ушах.       — Гермиона.       

***

      Понедельник, 26 апреля 1999 г.              — Что с моей племянницей, детектив?              Сириус тяжело вздохнул, откинувшись на спинку стула и наблюдая, как посетительница нервно нарезает круги по кабинету.       — Мисс Эпплгейт.              — Прошло восемь чертовых месяцев! — Она прошествовала к его столу, хлопнув рукой по столешнице. — Восемь месяцев прошло с тех пор, как этот чокнутый ублюдок схватил меня в заложники в моем собственном доме и сбежал с ней! Как, черт возьми, вы до сих пор их не нашли?              — Мисс Эпплгейт, мы проверили каждую зацепку.              — Не кормите меня своими расплывчатыми доводами! Должно же быть что-то, что вы упустили.              — Амелия. — Блэк встал, обошел стол и приблизился к разъяренной женщине. — Мы имеем дело с двумя очень умными и хитрыми личностями.              — Вы намекаете, что моя племянница должна была уже найти способ вырваться из его лап?              Сириус изо всех сил старался говорить ровным тоном, и его прежде сжатые кулаки расслабились. — Я допускаю мысль о том, что ваша племянница знала…              — Не смейте продолжать! — Амелия ткнула пальцем ему в лицо, яростно дрожа всем телом. — Гермиона ни в чем не виновата! Она жертва! Она не просила этого сумасшедшего убивать ее мать и похищать ее! — Она отрицательно покачала головой. — Как вы вообще могли подумать, что Гермиона с ним заодно?!              — Я знаю, они были очень близки до того, как произошел этот инцидент. Знали интимные подробности жизни друг друга, расписание…              — Том был просто одержим ею.              — Я считаю, что не только он, — Следовать устало вытер испарину со лба. — Мы изучили их переписки. Мы вытащили текстовый разговор между ними. Ваша племянница… — он вздохнул. — Встревожена. Намного страшнее то, что мы обнаружили ДНК на другом месте преступления — жертва с ножевым ранением, которую затем подожгли.              Женщина попятилась. — Что?              — Я не хотел расстраивать вас раньше времени, но думаю, пора смириться с тем, что ваша племянница, скорее всего, в бегах. Причина, по которой мы не можем ее найти, заключается в том, что она не хочет, чтобы ее нашли.              Она бесшумно открыла и закрыла рот, прижимаясь спиной к столу и схватившись за его край, чтобы не упасть из-за подкосившихся коленей.              Сириус шагнул вперед и схватил ее за руку в качестве жеста поддержки. — Но уверяю вас, — мягко сжал он ее ладонь. — Ничто не помешает мне разыскать Тома Риддла и Гермиону Грейнджер. — Его глаза хищно блеснули. — Ничто.       

***

      Воскресенье, 31 октября 1999 г.              Том весело насвистывал незатейливую мелодию, поднимаясь по ступенькам с сумкой в руке и почтой под мышкой. Его пульс забился чаще в предвкушении, когда он начал открывать замки, начиная снизу и продвигаясь к вершине.              Всего дюжина засовов, установленных им лично.              Не многие лицензированные профессионалы согласились бы на установку замков снаружи двери. Пожарная безопасность и все такое.              Кроме того, Том не хотел, чтобы у кого-то возникли странные подозрения.              Он толкнул металлическую дверь плечом и, удовлетворенно вздохнув, вошел в гостиную. — Милая, я дома!              Том закрыл дверь, достал из кармана ключи и снова защелкнул каждый замок. До его ушей донесся приглушенный стон.              Он отошел от двери, пересекая путь на кухню, скинул сумку и почту на стол рядом с миниатюрным сейфом. Том быстро набрал код и положил ключи внутрь, прежде чем захлопнуть толстую дверцу, сигнал закрытия которой отразился гулким эхом.              Он открыл шкафчик и достал огромную миску, ухмыляясь про себя, когда высыпал содержимое сумки внутрь. Том ловко схватил свою добычу и пошел прямо по коридору, остановившись у двери в конце.              И начал отпирать и эти замки.              

***

             Гермиона застонала в подушку, и скрежет металла вырвал ее из дымного тумана. Она моргнула, когда дверь открылась. Затем последовали гулкие уверенные шаги, приближающиеся к кровати.              — Привет, красавица.              Она вздохнула, перекатываясь на спину, волосы золотистой занавесой рассыпались по лицу. Гермиона вытянула руку, пытаясь оттолкнуть его, но ее руки неуклюже налились тяжелым свинцом. — Чт… — во рту у нее пересохло. Она попыталась сглотнуть. — Что случилось?              Он убрал ее ноги в сторону, уселся рядом, положил руку ей на плечо и снисходительно посмотрел вниз. — Сегодня утром она немного переусердствовала.              Гермиона покачала головой, закрыв глаза. — Насколько… сильно?              Она почувствовала, как его пальцы мягко прошлись по ее голове, начиная от массирования затылка и заканчивая откидыванием непослушных прядей с ее лба. –Собиралась перерезать мне горло осколком разбитого зеркала. Она спрятала его в наволочку.              Гермиона резко открыла глаза. — Как?              — Шшш. — Том помог ей сесть, взял стакан воды с прикроватного столика и поднес к ее губам.              — Как ей удалось сохранить это в тайне от тебя? — Что-то мелькнуло в его глазах, хищное и опасное, но в следующее мгновение исчезло. — Вот в чем вопрос.              Она жадно пила, закашлявшись, когда он убрал стакан. Гермиона облизнула губы, и вода потекла по ее подбородку. Он вытер ее большим пальцем.              — Я не знала, Том.              Он склонил голову набок, глаза его лукаво блестели. Она больше не могла выносить тишину, глядя на кровать. Взгляд задержался на линиях под одеялом.              — Том… — Гермиона попыталась пошевелить правой ногой, морщась от неприятных ощущений. — Ты можешь снять цепь?              Он отвел взгляд.              — У меня для тебя сюрприз.              Она тяжело вздохнула. — Том.              — Ты знаешь, какой сегодня день?              Гермиона откинула голову к стене и невидящим взглядом уставилась в потолок. — Я даже не знаю, какой сейчас месяц.              Он ухмыльнулся. — Не драматизируй.              Том сел на кровать, обняв ее за талию, и притянул ее к себе на колени. Цепь заскрежетала о спинку кровати, ограничивая движения Гермионы, и он придвинулся ближе. — Сегодня Хэллоуин. — Он поставил перед ней тарелку и встряхнул шуршащим содержимым. — Это твои любимые.              Гермиона тупо уставилась на сладости, и желудок тошнотворно сжался. — Я не могу это есть.              Том вопросительно приподнял бровь, откинул ее волосы назад, припав губами к ее обнаженному плечу. — А почему бы и нет?              — От мандракса* меня тошнит. Если я еще смешаю его с сахаром будет еще хуже…              — Всего один кусочек.              Он сунул руку внутрь, схватил каплевидную конфету и помахал ей перед ее глазами.              — Том, я бы предпочла, чтобы ты…              — Паспорта скоро будут готовы.              Он начал аккуратно разворачивать серебристую фольгу, обхватив ее руками. Гермиона облокотилась на него, слишком ослабшая от снотворного, наркотический эффект которого расслаблял ее почти до состояния овоща.              — Пожалуйста.              — Я знаю, что ты мечтала о Непале, но я подумал, что в Марокко в это время года будет лучше.              Она закрыла глаза, прижавшись щекой к его сердцу.              Он поднес кусочек шоколада к ее рту, провел краем по нижней губе. Гермиона медленно моргнула, подняв голову, чтобы встретиться с ним взглядом. — Том, — умоляюще прошептала она, прижимая руки к его груди. — Пожалуйста, сними цепь.              Он посмотрел ей прямо в глаза. — И как ты меня убьешь?              Гермиона сглотнула и облизнула губы, чувствуя на них приторный вкус.              — Я бы вырезала твое сердце.              Том улыбнулся, раздвинул ее стиснутые зубы подушечкой большого пальца и положил шоколад ей на язык. Затем наклонился и прижался губами к ее губам. — Ты бы сделала это острым осколком зеркала?              Она моргнула, слезы хлынули из ее глаз.              Том обхватил ладонями ее лицо, смахивая влагу, и нежно поцеловал. — Прости, Гермиона, — прошептал он ей в рот, и шоколад растаял лужицей. — Я доверяю тебе не больше, чем ей.              Она тряслась, вцепившись руками в его рубашку, и беззвучно рыдала в его объятиях.              Я так больше не могу.              Ее Вторая, притихшая и сонная, вяло пробормотала:       Зеркало было хорошей идеей. Мы придумаем что-нибудь другое.              Том отстранился от поцелуя и прижался лбом к ее лбу. — Я умею определять, когда ты с ней в заговоре, Гермиона.              Гермиона сглотнула.              — Все в порядке. Как только мы покинем страну, то найдем лекарство. Мы вылечим тебя.              Она снова задрожала. Другая, полностью очнувшись от сна, забарабанила по стенам.              — И тогда снова будем только ты и я. — Том нежно провел рукой по ее лицу, пальцы легли на шею. — Как в старые добрые времена.              Гермиона сглотнула, и последние остатки шоколада скользнули вниз по ее горлу, когда она смотрела в его пылкие глаза, чувствуя, как темные сорняки ползут вдоль цепи, обвиваясь вокруг ее ушибленной лодыжки и неуклонно поднимаясь по ее ноге.              — Я позабочусь о тебе.              Сорняки заглушили его слова.              — Я всегда буду заботиться о тебе, сестренка.