12.16.1991

На Пеппер напала говорливость. Неподготовленный человек захотел бы немедленно сбежать подальше, но Тони к такому привык. Она годами ходила за ним по пятам и требовала подписать какие-то бумаги, рассказывала о людях, которые замучились его ждать, пока он развлекается, и о том, как непрофессионально переводить все звонки на автоответчик и забывать о них навсегда. Но такой грозной она была лишь на словах, по крайней мере, с ним. И они оба это знали. Сейчас Тони мог лишь заворожено наблюдать за её губами и за тем, как её щёки покрываются румянцем. Ему потребовалось собрать все усилия, чтобы не расплыться в глупой улыбке. В данный момент это может произвести нежелательный эффект, поэтому он прикусил язык и продолжил невнимательно слушать. Он был слишком рассеян, чтобы произнести в ответ что-то кроме пространных общих фраз. Это платье… он уже забыл, насколько она была красива, когда он первый раз увидел её в нём. Барвинкового цвета, с открытой спиной, вроде как его подарок на её день рождения. Но оно было настолько изысканным и красивым, что он, с его-то чувством стиля, совершенно точно не смог бы его выбрать самостоятельно. И это было так типично для Пеппер. Он никак не мог подобрать слова, чтобы выразить, что он чувствует по этому поводу… что он чувствует к ней. Но потом её взгляд перестал метаться между гостями на вечеринке и видом с балкона. Она посмотрела прямо на него. Её голос был тревожным и нервным, и обычно столь непоколебимый образ Пеппер Поттс начал рассыпаться. И вот тогда он всё окончательно понял. Он любил её. Он не сильно удивился, когда осознал это. Всё шло своим чередом, и это чувство постепенно росло и крепло уже несколько лет с каждым прикосновением, с каждым вечером, проведённым за совместным поеданием пиццы и работой. С ежедневными шуточками, которые всегда заставляли его улыбаться. С каждым игривым «У вас всё, мистер Старк?». Только на самом деле это чувство обрело для него болезненную ясность ещё в той пещере, когда его голову топили в ледяной воде. Он тогда слышал её голос, видел её лицо и именно поэтому обрёл новую мотивацию выбраться из этого жуткого места. Просто для того, чтобы хотя бы ещё раз её увидеть. И теперь он смотрел на неё, на её пылающие щёки, на испарину, которая появилась после их танца в переполненном зале, и это сияющее и жаркое чувство полностью захватило его, словно огонь, который сжигает всё на своём пути. Он знал, что должен делать. — … А сейчас мы здесь, и я в этом дурацком платье как идиотка, и мы танцевали как…- продолжала она, не замечая его взгляда, но потом её речь замедлилась и затихла, словно она вдруг тоже присмотрелась к нему. Её взгляд метался от его глаз к губам, она прикрыла глаза и потянулась к нему. Он был к этому готов и тоже потянулся, чтобы встретить её губы своими, представляя, насколько нежной она должна быть. Пеппер схватила его за плечо, приближаясь ещё больше, а он обнял её за талию, страстно желая, чтобы этот момент никогда не заканчивался… — Позволь прервать тебя прямо сейчас, пока оно не стало слишком наглядным. По-моему, я понял концепцию, — заговорил Говард, который отвернулся от симуляции, прикрыл глаза и помассировал переносицу. Копии Тони и Пеппер застыли в обнимку, подсвеченные огнями тестовой площадки. — Да ладно, так не прикольно, я только добрался до самого интересного, — шутливо отозвался Тони, отключая МОРГ. Его двойник и Пеппер медленно растворялись в воздухе. — Как думаешь, мне стоит опять отрастить волосы? По-моему, так мне было лучше. Говард пробормотал в ответ что-то невнятное, когда Тони подошёл и плюхнулся рядом с ним на старый кожаный диван. Они всё утро занимались тестами и сканированием, пытаясь подготовиться к тому, что Говард будет использовать МОРГ. Это был сложный процесс, включающий обработку мозговых волн, но Тони казалось, что им всё удалось. Яснее должно было стать, когда Пятница обработает все данные и загрузит их в очки. Сейчас Тони старался продемонстрировать сам процесс и то, как получить самые лучшие результаты симуляции. Первая попытка Говарда использовать очки была такой скомканной в основном потому, что устройство не было откалибровано под его мозг, но ещё одна причина состояла в том, что он не знал, как правильно сфокусироваться на нужном воспоминании. Со счастливыми воспоминаниями всегда было проще работать. Чем сильнее чувства и эмоции, тем легче воспроизвести тот момент и не мучиться потом от дискомфорта. У Тони было не так уж много счастливых воспоминаний, которые можно продемонстрировать, но тот благотворительный вечер был в его топ-5. Именно тогда он понял, что тёплое болезненное чувство, которое появлялось у него рядом с Пеппер, было именно любовью, и он был потрясён, насколько сильно это чувство захватило его. Только вот в реальной жизни, вместо того, чтобы дать ему встретить её поцелуй, его разум полностью выпал в критическую ошибку при попытке осознать, что она правда тянется к нему и испытывает похожие чувства. И тогда момент был испорчен. Но теперь он уже почти восемь лет любил Пеппер Поттс и был готов подарить ей поцелуй, которого она заслуживала. Тони посмотрел на смущённого отца и подумал, что ему тоже стоит смутиться от того, что продемонстрировал столь личные воспоминания, но он никогда не стеснялся своих отношений с Пеппер, а ещё ему очень нравилось ставить Говарда в неловкое положение. Всё его детство отец был чересчур невозмутимым, но сейчас это был новый Говард, или, возможно, он просто впервые за всю жизнь узнал настоящего Говарда. К тому же, а что ещё он мог бы показать? Не будет же он показывать более серьёзные воспоминания, те, которые он использовал для работы со своими собственными травмами, как на той демонстрации в MIT. Он мог показать отцу Пеппер, а детям в колледже — то, о чём он больше всего сожалеет в жизни, но не наоборот. Не сейчас. И, скорее всего, не в будущем. — Вот так я должен был поступить, — будничным тоном сообщил Тони. — Ты изменил воспоминание? Разве счастливые воспоминания надо менять? В этом была особенность работы с МОРГ. Не все воспоминания требовалось менять. На первых порах разработки проекта Тони для удобства использовал счастливые моменты, и именно они во многом помогли ему не забросить это дело. — Обычно нет. Но конкретно это стоило немного подправить. — Только не говори, что ты оставил её в подвешенном состоянии после того, как она тебе так открылась… — Хуже, я сначала оставил её бороться с эмоциями и сбежал, чтобы принести нам выпить. А там на меня набросился репортёр с фотографиями нашей украденной техники, и я в буквальном смысле оставил её и пошёл разбираться с Обадайей. Его отец посмотрел на него, как на последнего идиота. Тони поднял руки вверх, чтобы он не стал ничего комментировать: — Я знаю. Поверь, я знаю. Пеппер мне уже не раз напоминала об этой страшнейшей ошибке. — Ну, раз знаешь… — пробормотал Говард, потрясённо мотая головой. — Да, это точно не мой звёздный час. — Тебе повезло, что у этой женщины терпение святой. — Ой, кто бы говорил. Мама подобную хрень от тебя уже сколько терпит? Пятьдесят один год? — Да нет, меньше, — запротестовал Говард. — Мы в 65-м только поженились. — Ну. 1965, 2016. Простая математика. Говард на секунду смутился. Он сначала прищурился, а потом распахнул глаза, когда всё осознал. Увидев это, Тони тоже всё понял. У его родителей правда скоро будет пятьдесят первая годовщина свадьбы, если его расчёты были верны, а они всегда были верны. Он не учёл лишь, что для его отца прошло всего двадцать шесть лет. Половину срока своего брака пара провела в криосне, пропустив множество важных моментов. — Извини, — тихо проговорил Тони, склоняя голову. — Не извиняйся, — тут же отрезал Говард. — Ты всё правильно сказал. Прошло правда столько времени, я просто… не осознавал этого. — Представляешь, сколько подарков на годовщину свадьбы ты задолжал маме? — попытался пошутить Тони, чтобы разрядить зародившееся напряжение. Говард фыркнул. — Мне придётся позаимствовать твою кредитку, а то мой банковский счёт в данный момент немножко не существует. — Да пожалуйста, — пожал плечами Тони. — Делай, что хочешь, только не покупай ей десятифутового кролика. Оказывается, это не очень хороший подарок. — Ты же не… — Да-да. — Кто учил тебя выбирать подарки женщинам? — По-моему, какие-то байкеры. — Ну что ж, учись, Шерлок, — отозвался он. В его голосе совершенно не было негатива, поэтому Тони не удержался и ухмыльнулся, наблюдая, как он встаёт с дивана и потягивается. Тони хотел было ответить что-то соответствующее, но тут у него в кармане несколько раз завибрировал телефон. Сердце немного упало, потому что он уже знал, кто это. Питер постоянно закидывал его сообщениями, смайликами и гифками с тех пор, как последний раз побывал в лагере. Он постоянно спрашивал, когда он сможет приехать вновь (Я обещаю, мы будем работать только над тем, что вы скажете!), или рассказывал подробности последних патрулей (Остановил двух детей, которые пытались обокрасть магазин. Оказалось, они просто голодные, и я купил им сэндвичей у Делмара), или задавал вопросы по поп-культуре, которые приходили ему в голову (Кто стрелял первым — Хан Соло или Гридо? А вы знаете реально старый фильм «Ох уж эта наука!»? Они там создали женщину при помощи 3D печати. А Вижен так появился?). На большинство сообщений Тони не реагировал или отвечал очень кратко. Он очень надеялся, что скоро начнётся учёба, мальчик будет занят, и его сообщения сойдут на нет. И это не потому, что он не хотел с ним общаться, а из-за того, что его напугали слова Нат о Россе, который вынюхивает, кто такой Человек-Паук. Очень плохо, что Тони додумался взять его в Германию, привозил его в лагерь и сам ездил в Квинс. Если Росс как-то узнает про Питера, у Тони будут проблемы с комитетом по Договору за вербовку несовершеннолетнего. А вот у мальчика будет разрушена жизнь. Держа всё это в голове, Тони проверил телефон. Да, это был Питер. Здравствуйте, мистер Старк! Простите, что столько вас отвлекаю. Я просто хотел узнать… может, нужна моя помощь? Или есть какие-нибудь супергеройские дела? Человек-Паук готов! Его пальцы нерешительно замерли над кнопками, и он чувствовал, как внутри растёт страх и тревога при мысли, что ему придётся вновь проигнорировать Питера. Он мог бы ответить и просто рассказать, что происходит и почему им не стоит пока общаться, но он не хотел волновать мальчика. Да, Росс рыскал слишком близко, но основная проблема сейчас состояла в паранойе, которая одолела Тони, и он не хотел, чтобы это отразилось на Паучке. — Всё в порядке? Ты уже несколько минут без перерыва смотришь в этот экран. — Ммм? — Тони пришёл в себя и отложил телефон, оставляя сообщения неотвеченными. — Да не, просто Роуди шлёт мне видео с котиками. — Видео с котиками? — Говард, ты же проштудировал весь интернет за одну ночь, ты что, хочешь сказать, что не разу не наткнулся на отцов-основателей? Смятение Говарда сменилось скептицизмом. — Вроде нет. Мои поиски были более… прицельными. — И это, кстати, всё равно довольно стрёмно, — отметил Тони и поднялся, пытаясь придумать, что делать с Питером. Возможно, им нужен посредник. Кто-то, кто сможет передавать ему информацию о мальчике, позволяя им держать безопасную дистанцию на случай, если за ними будет следить Росс. А ещё можно было рассказать правду, что их общение может подвергнуть Питера опасности. Но опять же. Сколько там ему, четырнадцать? Точно не тот возраст, чтобы беспокоиться о подобных вещах. — Ну, или так, или пытаться выпросить информацию у её непосредственного владельца. Я пробовал, и получилось плохо. А, да. Они же всё ещё говорят о Говарде. Тони помотал головой, пытаясь очистить сознание и сфокусировать внимание на отце. — Ну, если уж быть объективными: я тогда меньше суток назад выяснил, что вы живы, а ещё трое до этого почти не спал. Ты сам как бы тоже не кладезь информации, — проговорил Тони, передёрнув плечами. — Похоже, мы оба предпочитаем хранить секреты у себя за пазухой. Это ещё мягко сказано, подумал Тони, невольно вспоминая записанное на плёнку признание отца о том, что он стал его лучшим творением. Это было неприятно и довольно смешно, но они оба, судя по всему, просто не могли действовать иначе. — Почему мы так делаем? — Чтобы защитить себя, мне кажется. — Но почему? Почему мы не можем просто сказать то, что должно быть сказано, и не ждать, когда оно нас само неизбежно шарахнет по голове? Говард вновь в недоумении почесал затылок, начиная постепенно понимать, что они, похоже, говорят в данный момент каждый о своём. — Тони, ты хочешь об этом поговорить? Отец казался сейчас таким открытым и честным, что Тони чуть было не решился поделиться тем, что его беспокоит, но всё-таки передумал. — Нет, всё в порядке. Ты не против, если мы сделаем перерыв? — спросил он, отходя обратно к рабочему месту. — Пятница, как дела со спецификациями для Говарда? — До завершения осталось приблизительно тридцать пять минут. — Отлично, — он взял очки и присоединил их к компьютеру через USB. — Загрузи их, когда закончишь, и мы сможем провести пару тестовых запусков, на этот раз без мигрени. Он улыбнулся Говарду, стараясь показать, что тот не сделал ничего плохого и не обидел его. Просто Тони надо было сначала кое о чём позаботиться. Отец, похоже, смирился и не пытался спорить. — А что, если я теперь сам попробую? Мне кажется, я понял, что нужно делать, а у тебя явно других забот хватает. Тони охватила тревога, и он вытер вспотевшие ладони о джинсы. С одной стороны, Говард спрашивал разрешения сделать это, а Говард Старк совершенно точно раньше ни у кого не спрашивал разрешения. Если надо, всегда можно попросить Пятницу следить за ним. Но если что-то пойдёт не так… — А каковы шансы, что ты в любом случае это сделаешь? — вздохнул Тони. — Я выучил урок в прошлый раз, — ухмыльнулся Говард. — Даю слово, что больше не сделаю чего-то такого, что ты запретишь. Я просто… очень хочу ещё раз попробовать, когда наконец понимаю, что это. Беспрецедентно. — Пятница, нянькой побудешь? — Конечно. А что я, по вашему, делаю весь этот год, босс? Тони оскалился, увидев, как отец улыбается, прикрыв рот ладонью. — Да чтоб я ещё раз сделал ИИ с собственной личностью, — устало проговорил он в один из датчиков Пятницы, качая головой. — Только счастливые воспоминания. Я серьёзно. Я потом помогу тебе с остальным. Договорились? — Договорились. *** — Хэп, есть минутка? — спросил Тони, приближаясь к другу. Хэппи недоверчиво посмотрел на него. — Отгадай с трёх раз. Я эту машину уже второй раз подряд мою, — ответил он, продолжая протирать одну из Ауди. — Дааа, — протянул Тони, вставая рядом. — То есть, ты сейчас не сильно занят? — А разве у меня сейчас не всё время так? Тони взял одну из тряпок, которой Хэппи протирал лобовое стекло, и начал протирать вторую сторону. Дело не в том, что Хэппи было нечего делать. Он прошёл долгий путь от личного телохранителя до начальника всей службы безопасности, но сейчас, когда Тони и Пеппер так мало выходили из дома, его обязанности отошли на второй план. Правда, сегодня Пеппер уехала в командировку в Малибу, но она предпочла не брать его с собой. Его властная дотошность была, конечно, ценной, но однажды он чуть не пришиб баристу, который просто принёс её забытые вещи. Поэтому его оставили управлять всем удалённо и выполнять поручения Тони, если потребуется. — Как насчёт нового повышения? Хэппи с сомнением посмотрел Тони в глаза с другой стороны автомобиля. Не заметив в них ничего подозрительного, он продолжил тереть лобовое стекло. — Почему мне кажется, что мне оно не понравится? — Ой, да ладно, Хэп, ну когда я тебя подводил? — Вообще-то многократно, — моментально отозвался тот. — Например, меня оштрафовали за проезд на красный свет, когда я гнался за тобой в Малибу. Или когда ты меня уговорил попробовать устрицы скалистых гор в том милом ресторане, а они оказались не устрицами, а бычьими я… — Ладно, ладно, пару раз, может, и было, но сейчас всё будет хорошо, обещаю. — Я всё равно тебе не верю. Что у тебя? — Мне нужно, чтобы ты был моим связным. — Связной, это как у мафии? — Не совсем. Просто общаться с нашим общим другом. — С кем? — Пите… — Нет. — Ой, да ладно, Хэп. — Нет. С меня хватит, я даже футболку купил на радостях, когда всё закончилось. Это невозможно, — сказал он, бросая тряпку в ведро с принадлежностями и обходя машину. Тони тоже бросил тряпку и встал перед ним, блокируя отход. — Почему нет? Хэппи вытаращил глаза, ошарашенно глядя на Тони, а потом начал перечислять недостатки Питера, загибая пальцы: — Почему? Почему нет? Он гиперактивный, он говорит обо всём подряд, никогда не затыкаясь. Я просто перестаю с ним слышать собственные мысли. А я ещё раньше думал, что ТЫ никогда не затыкаешься. Он лазает по стенам, постоянно делает бешеные сальто и везде использует свою паутину. У меня потом вся машина паутиной загажена. И он ест буквально всё, что попадается ему на глаза, даже больше, чем Роджерс. Услышав имя Стива, Тони вздрогнул. Он не говорил с ним с той первой ночи в лагере. Между ними всё по-прежнему было очень странно, хоть Кэп и согласился вроде как подписать Договор, если благодаря этому Баки будет в безопасности. Это оказалось несложно устроить, когда Т’Чалла узнал о Земо и его преступлениях, но всё равно было как-то сомнительно, пока опальные Мстители были под наблюдением, а сделка не завершена. — Извини, — пробормотал Хэппи, но Тони отмахнулся. — Да ничего. Слушай. Я бы не просил, но скоро слушания, а мне разведка доложила, что Росс со своими ищейками собирается меня под микроскопом рассматривать. Он ещё не знает, что Питер это Человек-Паук, но если мальчик продолжит проводить со мной время, сложить два и два не составит труда. А мне и так надо с родителями разбираться, я не могу сосредоточиться сразу на двух вещах, — он взял Хэппи за плечо и заглянул в глаза, стараясь говорить максимально честно и уверенно. — Я не могу доверить мальчика никому, кроме тебя. Было видно, когда мужчина начал сдаваться. Он морщился, глубоко вздыхал и смотрел куда угодно, лишь бы не на Тони. — Что ты хочешь, чтобы я делал? — наконец смягчился он. Тони не удержался и обнял его, хоть Хэппи на такое всегда ворчал. — Мне просто нужно, чтобы ты поддерживал с ним разговор. Отвечай на его сообщения, принимай отчёты о миссиях Паучка, поддерживай, если нужно. — Ты точно не можешь этим сам заняться? — Хэп… — Ладно, ладно. Прикрою паучишку от большого страшного правительства. — Я тебе страшно обязан. — Ну разумеется. Сначала я тебя готовить учил, а теперь это. — Спасибо, — искренне проговорил Тони, и Хэппи прекратил дуться. — Я на ринге отыграюсь на тебе за это, — ответил он, легонько стукнув Тони по плечу. Здоровому, не больному, потому что Хэппи всегда дрался честно. — Жду не дождусь. Но сейчас мне надо идти, пока Говард чего-нибудь не напортачил. — Что, ещё один типичный твой день? — Ха-ха, — ответил Тони, закатывая глаза. — Нет, правда, спасибо. Хотя бы один камень упал с его души. Он достал телефон и начал набирать сообщение Питеру, шагая в главное здание лагеря. Нужно было подумать, что сказать, чтобы мальчик не счёл это оскорблением или попыткой от него избавиться. Тони правда по нему скучал и хотел бы проводить с ним больше времени, но тревога не позволяла ему выбраться из круга паранойи. Привет, парень, ты не отвлекаешь, просто я немного занят с Договором, а ещё пытаюсь вернуть домой Мстителей. Какое-то время Хэппи побудет нашим связным. Отчёты о миссиях, вопросы, проблемы с костюмом — сообщай ему, он со всем разберётся. Ты всё ещё можешь связаться со мной напрямую, просто я не всегда смогу ответить. Только пожалуйста, не нервируй Хэппи. Я видел его кардиограмму. И да: все же знают, что первым стрелял Хан. Т.С. *** Счастливые воспоминания, счастливые воспоминания. Он же может вспомнить что-нибудь, верно? Говард шагал из угла в угол лаборатории. Озадаченный Дубина всё время следовал за ним по пятам. Бот был выше мужчины, но было сложно не наступить на него, потому что его основание было неожиданно широким. Очки были готовы к использованию уже полчаса назад, но выбрать воспоминание оказалось довольно сложно. Не то чтобы он страдал от недостатка хороших моментов, но хотелось выбрать что-то такое, что действительно захочется пережить вновь, как тот момент с Пеппер, что показал ему Тони. Нужен какой-нибудь особенный и счастливый момент, который он неоднократно воспроизводил в памяти. День знакомства с Марией или день их свадьбы пока были основными кандидатами. День рождения Тони тоже, что бы сын сейчас о нём ни думал. Это был один из самых пугающих и одновременно волнующих моментов в его жизни. Мгновение, когда он взял сына на руки, воодушевило его несоизмеримо сильнее, чем любое законченное изобретение или успешная миссия с Пегги. Он тогда совершенно не хотел отпускать малыша. Говард наконец прекратил шагать, и Дубина с писком остановился рядом, вопросительно клацнув клешнями. Он выбрал воспоминание. Счастливый миг, который он с нежностью вспоминал, когда жизнь становилась слишком сложной. — Да, да, оно, — сказал он сам себе и занял своё место на их тренировочной арене, надевая очки. Он нажал кнопку, как в прошлый раз, только сейчас сначала прошло сканирование сетчатки и на линзах высветилось приветствие: «Добро пожаловать, Говард. Для активации нажмите кнопку». Говард медленно перевёл дыхание и сконцентрировался на воспоминании, на том, что он чувствовал, видел и слышал в тот момент. Когда он был готов, картинка в его голове была очень чёткой, и он ещё раз нажал кнопку на дужке очков, активируя их. Теперь он был готов к тому, что мир утонет в белом сиянии. *** Это был апрель 1974-го. До Старк Экспо оставалась пара месяцев. Говард только что открыл новый элемент, но у него не было возможности его синтезировать, перенести с бумаги в реальный мир. Он сидел в своём кабинете. Его рукава были закатаны, галстук давно заброшен, а воротник расстёгнут. Окно было распахнуто, в комнату рвался весенний шторм. Мелкие капли долетали до его лица, но он не собирался закрывать окно. Он с детства обожал весенние грозы. Было что-то невероятно успокаивающее в этих освежающих потоках воды, мягком рокоте грозы и вспышках молний. Все дневные заботы растворялись, заставляя его размякнуть в кресле так, как не заставит никакое виски. Он посмотрел на наполовину полный стакан, стоявший на столе. Ему хотелось его допить и почувствовать огонь внутри, но тогда это будет уже третий стакан за сегодня. До опьянения ему ещё было далеко, ведь он годами был функциональным алкоголиком, и его переносимость была очень высокой. Просто он хотел побороть искушение. Почти четыре года назад он обещал Марии и новорожденному сыну бросить пить. Сказать проще, чем сделать, к сожалению, но он умудрялся хотя бы ограничиваться двумя стаканами за вечер, что, по сравнению с прошлым, было большим прогрессом. Но сейчас его слишком измотала работа над новым элементом. Говард был на пороге открытия, но никак не мог достигнуть чёртовой финишной прямой. Ну что плохого может быть в ещё одном стаканчике? Ярко полыхнула молния, освещая кабинет, и вскоре раздался раскат грома такой силы, что задрожали стёкла. Вдруг Говард услышал неподалёку тихий нервный вздох. Дверь в его кабинет была открыта, и свет освещал кусок коридора. Если приглядеться внимательно, можно было заметить маленькую тень, которая замерла в тёмном углу. Говард выпрямился в кресле и пригляделся. — Тони? — позвал он достаточно громко, чтобы мальчик, притаившийся за дверью, его услышал. Обычно в грозу он был с Марией или Джарвисом, но жена сейчас уехала, а комната дворецкого была дальше по коридору. То ли он остановился потому, что увидел свет из кабинета и не хотел, чтобы отец его заметил, то ли наоборот, пришёл именно к нему. Очень медленно из дверного проёма выглянула сначала копна спутанных волос, а потом и вся маленькая босоногая фигура сына, одетого в пижаму. Люди могли считать, что у Говарда каменное сердце, но это было не так. Доказательством этому было то, что он сейчас не мог не расплыться в улыбке при виде мальчика. — Почему ты не спишь, сынок? Мальчик пожал плечами и прикусил губу. Но тут вновь сверкнула молния, и Тони вздрогнул. — Шторм, да? — мягко попробовал он ещё раз. Раздался гром, и Тони кивнул так, что волосы на голове разметались. Когда вновь затряслись стёкла, он решился, побежал к отцу, поспешно забрался к нему на колени, крепко обвил шею руками и уткнулся в него лицом. На секунду Говард растерялся. Конечно, он держал сына на руках раньше, но обычно он просто носил его спящего из машины в дом или из их с Марией кровати в его собственную спальню. За таким вот утешением Тони к нему никогда не приходил. С раннего детства он был больше привязан к матери, и это было хорошо. Говард слишком много работал и не хотел, чтобы сын от него зависел. Помедлив ещё секунду, он обнял мальчика, а второй рукой осторожно потрепал спутанные кудри у него на затылке. Затем он поудобнее устроился в кресле с сыном на коленях. Говард не знал, как лучше успокоить малыша, поэтому начал с первого, что пришло ему на ум… с науки. — Тут нечего бояться, Тони. Грозы происходят из-за испаряющейся воды. Она образует большие тёмные кучевые облака, а потом, когда тёплый воздух сталкивается с холодным, пришедшим с Атлантического океана или Саунда, эти облака поднимаются выше и начинается шторм. Этот шторм уже уходит, и знаешь, как я это выяснил? — Потому что ты умный, — пробормотал малыш куда-то в его рубашку. — Немного есть, — ухмыльнулся Говард, — но ведь ты тоже, и поэтому сейчас, когда увидишь молнию, начинай отсчитывать секунды, пока не раздастся гром. Тони покорно кивнул, и они развернулись в кресле лицом к окну. Когда сверкнула молния, он заговорил: — Раз Миссисипи… Два Миссисипи… Три Миссисипи… Где-то в отдалении загрохотало, и на этот раз стёкла не тряслись. — Отлично, — похвалил Говард и потрепал мальчика по спине. — Всё запомни и повтори ещё раз при следующей вспышке. Тогда ты увидишь, что шторм удаляется. Вновь сверкнула молния, и Тони оживился, вглядываясь в ночное небо и старательно считая: — Раз Миссисипи… Два Миссисипи… Три Миссисипи… Четыре Миссисипи… Пять Миссисипи… И только тогда загремел гром. Тони обернулся к Говарду, сияя зубастой улыбкой, и тот улыбнулся в ответ. — Я же говорил. Ну вот, как я и сказал, бояться нечего, шторм уходит. Если в следующий раз станет страшно, просто начинай считать. Тони снова прижался к груди Говарда и обнял его ещё крепче, чем раньше. — Спасибо, что прогнал его. Говард хотел было поправить мальчика, но Тони не дал ему заговорить: — Я люблю тебя, папа, — прошептал он, закапываясь в него лицом так, словно никак не мог прижаться достаточно сильно. Говард второй раз за вечер потерял дар речи. Когда он наконец пришёл в себя, прошло уже довольно много времени, потому что Тони сонно сопел у него на руках, его маленькое тело мерно поднималось и опускалось в такт дыханию. Он крепче обнял сына и и наконец прошептал в ответ: — Я тоже тебя люблю, сынок. Он провёл почти всю ночь, не выпуская сына из рук и прислушиваясь, как шторм постепенно затихает вдалеке. Лишь когда спина начала выть от боли, он встал на ноги и стал ходить по кабинету, наслаждаясь весом сына на своих руках, постоянно поглаживая его по спине. Сейчас это было самым важным. Не Оби, не Щит, не этот глупый элемент, с которым никак не удавалось разобраться, и даже не его желание выпить. Лишь Говард и Тони. Он гордился, что сын пришёл к нему, что ему удалось его успокоить, стать его заступником. Говард закрыл глаза и вдохнул запах волос сына, стараясь навеки запечатлеть этот момент в памяти. *** Когда воспоминание закончилось, в комнате погас свет, и Говард медленно снял очки. Он потёр переносицу, но сейчас, судя по всему, не намечалось никакой мигрени или головной боли. Очки действительно работали намного лучше, когда были настроены на него, он не ощущал совершенно никакой разницы. Зато он осознал, что всхлипывает и утирает уголки глаз, оплакивая такой родной вес на своих руках. Он должен был всё исправить. Должен был показать сыну, что ему всегда было не всё равно. — Я люблю тебя, сынок, — прошептал он тихо, глядя, как растворяются в воздухе последние фрагменты симуляции. *** Когда симуляция закончилась, Тони отпрянул от дверного проёма с колотящимся сердцем. Он зашёл на кухню за своим любимым зелёным смузи и даже сделал порцию для Говарда. Он хотел обдумать ситуацию с Питером, Мстителями и Россом, поэтому не поехал в лабораторию на лифте, а не спеша пошёл по пожарной лестнице. Ему страшно хотелось обсудить всё с Пеппер, но у неё сегодня весь день были деловые встречи, поэтому она должна была вернуться из Малибу только завтра. И тогда он всё увидел. Воспоминание Говарда про него и про шторм. А он совсем про это забыл. Тёплые чувства переполнили его сердце, когда Говард прошептал слова, услышать которые Тони мечтал всю свою жизнь. А они, похоже, были с ними с самого начала. Он задумался, как часто отец мог также шептать ему их прямо в ухо, а он об этом просто не знал. — Я люблю тебя, папа. *** Пеппер устало шагала по тёмному лагерю. Она держала туфли в руке, потому что ноги чертовски болели после целого дня, проведённого в беготне с одной встречи на другую, а взять с собой нормальную обувь она забыла в спешке. В их спальне было темно, однако, к её удивлению, Тони был в постели и тихо сопел во сне. Она с улыбкой наблюдала за ним, пока переодевалась в пижамные штаны и его старую футболку из MIT. Она поленилась даже смыть макияж, хоть и понимала, что к утру будет похожа на енота. Она осторожно проскользнула под одеяло и обняла Тони за спину. Его кожа была горячей, как и всегда. Можно было засунуть его хоть в Арктику, он всё равно был бы всегда горячим. Но чувствовать его тепло в прохладной кондиционированной комнате было очень приятно. Она понимала, что стоит дать ему поспать. Сейчас 1:41, и, если он уже в постели, у него точно был тяжёлый день. Обычно, когда её не было, он занимался делами компании или проваливался в лаборатории. И всё же они не виделись уже четыре дня. Она и так намучилась без него за время их разрыва, поэтому сейчас не хотела терять ни единого мгновения. Пеппер придвинулась ближе, обвила его рукой и стала водить пальцами по его обнажённой груди. Она прикоснулась к его шрамам, а потом нежно поцеловала его в затылок. Лицо Тони стало постепенно приобретать осмысленное выражение, и он начал просыпаться. — Хей, соня, — прошептала она, увидев, что он несколько раз моргнул и начал осторожно оборачиваться к ней. — Ты тут, Пеп… А я думал, ты только завтра приедешь, — хрипло пробормотал он, сонно потирая глаза. — Я соскучилась, — отозвалась она. — В частных самолётах всё-таки есть свои плюсы. — Эт даааа, — протянул он, покрепче прижимаясь к ней. — Как дела? Всё в порядке? — Всё хорошо, — отмахнулся он и зевнул. — Сон странный приснился. — Для тебя же это нормально, — прокомментировала она. Время от времени Тони снились чертежи и новые идеи, не давая ему отдохнуть от работы даже во сне. Иногда он воплощал эти идеи в жизнь, и они оказывались такими же странными, как и сны, с которыми они пришли в его голову. — Как думаешь, я буду хорошим отцом? Пеппер удивлённо отшатнулась от него. С чего вдруг он это спрашивает? Он почувствовал, как она отодвигается, и сжал её руки у себя на груди. — Я не имел в виду, что у меня есть ребёнок, или что я прямо сейчас хочу ребёнка. Просто… в голову пришло. Просто кое-что видел с Говардом. Что ж, это всё объясняло. — Конечно, ты будешь замечательным отцом. Ты умеешь любить всем сердцем. Он усмехнулся, услышав столь сентиментальный ответ, но она говорила абсолютно серьёзно. Если Тони кем-то дорожил, его любовь была безгранична, и он был готов сделать всё, что угодно, ради этого человека. Его преданность была просто поразительной. А ещё она его давно знала и повидала много «благотворительных акций», когда он ездил в детские больницы, обнимался с малышами и беседовал с больными детьми, не забывая прихватить с собой горы подарков. И это давалось ему на удивление естественно. Она иногда задумывалась, что из этого он делает по наитию, а чему научился, взрослея вместе с большой семьёй Роуди. В любом случае, она была почти уверена, что любой ребёнок может вить из Тони верёвки. — Кроме того, — добавила она, легонько пихая его. — Мне кажется, нам стоит пожениться, чтобы вообще думать о детях. — Сначала свадьба, потом дети. Понял. Как насчёт четверых? Хорошее чётное число. Всегда мечтал о братьях или сёстрах, чтобы было не так одиноко взрослеть. — Тони, — прервала она его. — Ложись спать. Извини, что разбудила. Но нежность в голосе её выдала. — Уверена? А то можем попробовать с первым хоть сейчас. Ей не нужно было видеть его лицо, чтобы знать, что он сейчас вопросительно поднял брови. Её молчание сказало всё, что нужно. Тони тихо засмеялся, и вибрация прокатилась по её телу. — Ладно, я понял, я знаю, когда меня не хотят, — поддразнил её он. — Это не так, но, как я и сказала… Сначала свадьба, потом дети. — То есть, ты хочешь, чтобы мы поженились? Пеппер замерла. Он что, серьёзно? — Разве об этом не мечтает всякая девушка? — Не знаю, ты — не всякая девушка, — ответил он, умело уходя от ответа. — Я хочу… Периодически. Он улыбнулся. — Рад это слышать, — он повернулся к ней, какое-то время разглядывал её лицо, а затем нежно поцеловал в губы. — Что бы ты сделала, если бы я тебя поцеловал той ночью на вечеринке? Боже, он сегодня точно с катушек съехал. Надо будет попросить у Пятницы полный отчёт о том, что тут происходило в её отсутствие. — Поцеловала бы в ответ, — честно отозвалась она. Тем вечером она была одновременно рада и разочарована, что поцелуя не произошло. Но ещё до того, как она успела разобраться в своих чувствах, он её бросил, а потом стал летать в металлической броне и сражаться с террористами. И всё же в её снах этот пробел был восполнен, и это было изумительно. — Хорошо, — улыбнулся он и вновь поцеловал её, на этот раз чуть дольше. — А с чего ты об этом заговорил? Он помотал головой. — Завтра покажу, — он ухмыльнулся и положил голову ей на грудь. — Ты ведь знаешь, что я тебя очень сильно люблю? Прости, что не говорил… не говорю этого достаточно часто. Я всегда любил тебя. Она погладила его по волосам и улыбнулась. — Я знаю. Я тоже тебя очень люблю.