Не возвращай меня

      Пожалуй, это был самый нормальный день за последние несколько недель. Даже несмотря на то, что Игорь порядком подзадолбался разбирать показания, пытаясь сообразить, как это всё связать и найти хоть одну зацепку. Над глазами угнездилась боль, несильная, но намекающая, что пора бы на этом остановиться. Он с силой вдавил подушечки пальцев в веки и потёр, испытывая болезненное облегчение, потом проморгался, отгоняя цветастые разводы перед глазами и обвёл взглядом комнату, чтобы окончательно снять напряжение. Который раз случайно заметил, что Разумовский украдкой на него поглядывает, но потом неизменно утыкается в свой альбомчик. — Слушай, — Игорь развернулся к нему, сев к столу полубоком; один локоть он положил на столешницу, а другой на спинку стула, сцепив руки перед собой в замок. — А чё ты там рисуешь? Можно посмотреть-то? — Нет! — Получилось слишком резко, поэтому Сергей кашлянул и попробовал ответить мягче. — Тут… н-ничего интересного. Просто дурацкие зарисовки. Я не умею рисовать, но чем-то же надо руки занять?… — Ну дай посмотреть, чё ты? — подначивая улыбнулся Игорь. Вообще, будь это Дима, Гром бы просто подошёл и взял у него скетчбук, невзирая на протесты. Но с Серёгой так нельзя было. В его случае это, почему-то, выглядело бы грубостью, почти насилием, а вовсе не дружеским ребячеством, да они и не друзья, как с Димкой. — М-можно я… как-нибудь потом покажу? — Осторожно поинтересовался парень, сильнее сжимая в пальцах бумагу. — Да ладно, расслабься, — фыркнул Игорь, сгрёб все листы со стола и аккуратно сложил их в стопку ближе к краю. Потом поднялся и сладко потянулся с хриплым стоном, приятно похрустев всеми позвонками. На сегодня осталось только одно важное дело: распределить, наконец, таблетки и разобрать, что и когда Рыжему надо пить по рецепту. Можно было ему это и поручить, но что-то после инцидента с неудавшимся суицидом очень уж не хотелось давать ему в руки неограниченное количество психотропных препаратов. Он вообще решил каждый раз самостоятельно выдавать порцию, а блистеры и баночки хранить высоко в шкафчике за мотком фольги и двумя металлическими чашками. Если только он туда попытается залезть, то шум на всю квартиру обеспечен. На дешифровку почерка с карикатурными каракулями в рецепте, а также на составление расписания и фасовку таблеток ушло добрых тридцать-сорок минут. Судя по всему, сейчас он сможет выпить на ночь только одну таблетку, потому что две другие нужно было принимать до ужина. Итого: две с утра, три в обед и еще три вечером. Пришлось несколько раз перепроверить рецепт, а потом и распечатку выписки (про которую он благополучно успел забыть), чтобы убедиться — ошибки нет, Разумовскому действительно назначили восемь таблеток в день. Одни до еды, другие после, но… Игорь никак не мог взять в толк, на кой чёрт ему столько. Он шуганный, конечно, но как-то… не на восемь таблеток в день. Но от медицины, а тем более от психиатрии, он был так далёк, что оставалось только просто выполнить указания. Поэтому он взял белую продолговатую таблетку и стакан воды, направляясь к Разумовскому.       В гостиной царила довольно уютная, какая-то особенно домашняя атмосфера. Свет падал только от тусклой лампочки в кухне, а еще от настольной лампы, которая добавляла сумрачной комнате тёплых оттенков, отражаясь от стопки белой бумаги, оставленной Игорем рядом с её ножкой. Телевизор периодически расцвечивал пространство резкими вспышками в такт незатейливого кулинарного шоу, которое почему-то показывали на музыкальном канале. Сергей, как обычно завернувшись в плед, сидел на диване, приноровившись рисовать на коленках. Он выглядел расслабленным и спокойным. Даже слегка приподнял уголки губ в улыбке, когда заметил, что Гром поравнялся с диваном. Но тут же сник, увидев как майор ставит на столик перед ним стакан воды и комично большую таблетку. Едва зародившаяся улыбка увяла в горестную гримасу. Он неуютно поёрзал окинув таблетку таким взглядом, словно на ней красовалась надпись «мышьяк». Потом голубые глаза бросились к Игорю, как будто тот сейчас скажет: «Да лаааадно, шучу я! Это конфета мятная, будешь?». Но губы Игоря не кривились в усмешке, а в покрасневших от усталости глазах вовсе не было искорок веселья. — Серёг, ну чё ты, в самом деле, — рассудительно заметил Гром, садясь рядом. — Не капельница, не укол, просто колесо. В аптеке купил, значит не отрава. Дозировку я несколько раз проверил, всё как прописали. Меньше дёргаться будешь, может руки перестанут трястись, да челюстью щелкать по ночам… — …ч-что я делаю по ночам? — опешил Разумовский. — Ну… ты спишь капец беспокойно иногда. Так зубами скрежещешь, да стучишь, что даже я тут иногда слышу. — Ох… извини, — растерянно откликнулся парень. Он знал, что Игорь это не в укор говорит, но всё равно было за себя неловко, что не может такие вещи контролировать. Зато понятно теперь, почему у него иногда по утрам так болит челюсть или зубы. — Да какой «извини», я ж не ради этого сказал, — пошел на попятную Гром. А то ещё чего доброго вовсе спать перестанет. Он взял стакан и таблетку и поднёс их к Сергею. — Давай, Серёга. Разумовский вздохнул, обречённо взял таблетку двумя пальцами и закинул в рот, зажмурившись, когда она с трудом протиснулась в горло. Её жесткие края больно прошлись по стенкам, оставляя неприятное ноющее ощущение. Мужчина хотел было уже унести стакан, который он забрал из подрагивающих рук, но застопорился, когда Сергей будто опомнившись распахнул глаза, потом поспешно широко открыл рот, показал язык и продемонстрировал ему пустые ладони. — Это что сейчас было? — медленно спросил Игорь, настороженно глядя на Разумовского. Он аж завис на мгновение со стаканом в руке. — Я… я в-выпил таблетку, — будто опасаясь его реакции уточнил Серёжа. На скулах выступили розовые пятна, стало почему-то опять стыдно за себя. — Ну я видел… это вас в больнице так заставляли? — дошло до него наконец. Разумовский пристыжено кивнул, не поднимая глаз. — Короче, давай так… мне ничего показывать не надо, ты сам взрослый мальчик и понимаешь, что тебе надо пока пить таблетки, чтобы быстрее восстановиться. Ты это не ради меня делаешь, а ради себя, усёк? Он чуть склонил голову, заглядывая в лицо Рыжего, которое тот упорно прятал за волосами. Сергей всё-таки встретился с ним взглядом, по губам пробежала тень улыбки, и Игорь заулыбался в ответ, потрепав его по волосам. Это был самый спокойный приём таблеток в его жизни. Игорь даже потратил время на уговоры. Мог бы просто схватить за лицо, запихнуть в рот пилюлю, залить сверху водой и зажать нос, чтобы проглотил, а потом намотать длинные волосы на кулак и заставить продемонстрировать рот, как только он не выдержит и закричит… Серёжа тряхнул головой, пытаясь отделаться от наваждения в виде непрошеных воспоминаний. Губы открылись, и он окликнул Игоря раньше, чем успел обдумать. — Игорь, а можно… можно мне ножницы? — Ножницы? Тебе зачем? — непонимающе обернулся мужчина. — Не меня ли прирезать хочешь? — Нет, себя… эээ… — он запнулся и, раздражаясь на себя, зажмурился, формулируя мысль, под обалдевшим взглядом Грома. — В смысле волосы. Себе. — Путаетесь в показаниях, молодой человек, — всё ещё недоверчиво хмыкнул майор, упирая руки в пояс. — Да Игорь! — взмолился Серёжа и дернул с волос резинку, расплескав тусклый огонь волос по плечам. — Надоели, хочу отрезать. — Так короткие ещё больше мешаться будут, — хмыкнул Гром, но отправился искать ножницы в ящике стола. — Как постричься-то хочешь? — между делом просил он, с грохотом перекладывая какую-то мелкую канцелярию внутри грязного, заляпанного пролившимися некогда чернилами, росчерками карандашей и стружкой от них же, ящичка. — Как… как было, — тихо, неуверенно ответил он. — Ну нифига ты!… О, нашёл!… Я говорю, нифига ты чё удумал. Там тебя ж, поди, стилисты-парикмахеры-бьютиблогеры стригли, а тут ножницами, которыми даже бумагу тяжело нормально порезать. — Игорь, какие ещё… кто? — Разумовский прыснул и покачал головой. Потом немного погрустнел, неуверенный до конца, можно ли это говорить вслух. — Меня… меня Олег стриг. Он говорил, что мне так идёт больше, и я ему доверял. Но… Оказалось ведь, что никто меня не стриг, я сам, — он горько хмыкнул, потешаясь над собой. — Поэтому и пряди такие неровные были, где как дотянулся… — Кхм… — Грому стало неуютно при упоминании этого имени, но он постарался опустить этот момент. Тем более по факту никакого Олега ведь реально и не было. — Ну а чё ты к парикмахеру не ходил? Или там… на дом? — Я… я не люблю, когда чужие волос касаются, меня это нервирует, — доверительно сообщил Разумовский. — Бля, ну на… — он протянул ножницы, почесав пальцами в затылке. — Осторожно только давай. — Я?… — растерялся Серёжа. — Я не помню, как это делал… и руки дрожат… — Так, Серый, я нифига не понял… — вздохнул Гром. — Ты сам ножницы попросил, а теперь отказываешься. Не будешь стричься-то по итогу? Разумовский замялся, потом поднял на него несчастный взгляд: — Игорь? А можешь ты? — Что? — Ну… постричь меня… — нервно наматывая на палец нитку от рукава спросил он. На пережатом пальце оставались белые полосы, превращаясь потом в бордовые и снова бледнели. — Стоп… ты ж только что сказал, что не любишь, когда тебя за волосы трогают, — Гром потёр переносицу. — Ну да, когда чужие… — окончательно стушевался Сергей и добавил совсем-совсем тихо, себе под нос. — Ты же не чужой… У Грома медленно приоткрылся рот. Он даже забыл, что хотел сказать, может предложить отвести его к тёте Люде, которая в парикмахерской «Стриж-Париж» в соседнем дворе всегда отлично стригла самого Игоря, и всего за 200 рублей. Но… тут пришлось осознать, как быстро у Разумовского можно попасть в «не чужие». Когда это произошло? Он-то думал, что у парня броня ещё толще, чем у него самого, но что это получается? — он доверял свою нервную голову этому выдуманному дружку и ему?… Ну нихрена, простите, себе! Пора было уже что-то на это ответить, а то пауза затянулась и с каждым мгновением Разумовский всё ожесточённее наматывал нитку на палец, ещё немного и перережет к чертям. — Нннууу, — начал Игорь, давая себе ещё секунду. — Мне-то что? Я обкорнаю, только скажи. Но претензии потом не принимаются! — Претензий не будет, — немного просиял лицом парень. Вообще, он больше ожидал услышать резкий отказ. Но на удивление Игорь согласился довольно легко.       И вот он уже сидит в кухне, на табуретке, прямо под лампой. Игорь понятия не имел, с чего начинать и как это вообще делать. Да и, почему-то, такие длинные волосы было страшно отрезать. Дёрнул же чёрт согласиться… Но он пригладил отросшие пряди, отметив, как Серёжа невольно вздрогнул от касания, и дав ему пару секунд на размышление, приступил к делу. Ножницы были туповатые и пряди скорее пилили, чем резали. А ещё, сколько не равняй, всё равно откуда-то появлялись неровные тычинки рыжих прядок. По итогу, когда Игорь достиг с левой стороны до правой, выяснилось, что от затылка и к лицу одна из сторон «пошла на взлёт»… — Так… ага… — задумчиво произнёс майор. — Надо было уровень брать. Сергей подошёл к небольшому зеркалу над раковиной. Гром напряженно проследил за ним. Ну всё, сейчас он пожалеет, что попросил. Но Гром-то предупреждал! Вместо этого парень совершенно неожиданно фыркнул и издал тихий смешок. — Почти ровно, Игорь, — улыбаясь заключил Разумовский. — Если ещё слева чуть уберёшь, то будет точно та же длина, что раньше. И послушно сел обратно на табуретку. Гром пожал плечами и попытался сделать, как просят. Вроде бы даже вышло нечто похожее. — Спасибо огромное, Игорь! — Серёжа запустил пятерню в полегчавшую шевелюру и немного взлохматил, правда волосы сами улеглись на косой пробор, будто только этого и ждали. — А я думал ты психанёшь, — честно признался Игорь, стряхивая мелкие волоски. — Я? Почему? — искренне удивился парень. Потом взял веник и принялся сметать нападавшие на пол волосы. — Ты думал, я как Хаул начну истерить из-за волос? — Кто? — Ну, Бродячий замок Хаула, не смотрел разве? — позёвывая продолжал мести Серёжа. — Это японский мультик который? — Аниме, — уточнил Разумовский. Гром оперся бедром о холодильник и лениво захрустел печеньем. — Ну видел как-то по телеку, но не помню что там к чему. — Мне он нравился до тех пор, пока случайно не перекрасился в рыжий и не впал в истерику, типа «зачем жить, если ты не красивый», — усмехнулся парень и закончил с уборкой. — Да чё там эти японцы понимают, — махнул печеньем Игорь, поморщившись. Сергей с тоской проследил, как на пол упало несколько крошек, тихо вздохнул и снова взял веник.