Не возвращай меня

      До клиники Сергея безумно смутила бы вот такая открытая ванна, прямо посреди кухни. Это вообще как-то странно: зайти на кухню, раздеться, и начать мыться. Наверное, Игорь довольно одинокий человек, если для него это комфортно. Спасибо хоть туалет с дверями, а то было бы совсем странно. Но сейчас… сейчас он испытал на себе столько всего, столько унижений и издевательств, что ванной в кухне его уже не смутить. Здесь Игорь хотя бы спрашивает у него, предлагает, а иногда даже уговаривает. В больнице же его собственное тело будто перестало ему принадлежать. Он больше не мог им распоряжаться, и это пугало до одури. Никто не спрашивал, прежде чем поставить укол или капельницу: просто хватали, поворачивали, как нужно, задирали одежду и втыкали. Никто не хотел ждать, пока он сам снимет рубашку или штаны, их просто грубо срывали, закатывая глаза и ругаясь на него так, будто он специально медленно двигается или не может справиться с тканью. Даже еду и таблетки зачастую в него запихивали силой. Конечно, возможно, Игорю тоже скоро надоест его заторможенность, нервозность и общая ненормальность, и он растеряет всё своё терпение. Неизвестно ещё, что страшнее — санитары или разгневанный Игорь. Санитары ни разу не забивали его до полусмерти…       Когда он вышел из туалета, Гром нёс в кухню стул. — Смотри, короче, я тебе рядом с ванной стул поставлю, сможешь на него сесть, ну или, там, опереться, чтобы переодеться и не навернуться, когда будешь вылезать из ванной, — давал инструкции Гром, с перекинумым через плечо полотенцем. — Б-большое спасибо, Игорь, — губы тронула рваная, призрачная улыбка. — Ты можешь пока на диване эту одежду оставить, я ее в стирку брошу. А я пойду кран включу, чтобы пробежала немножко, потом сам там себе подкрутишь, как надо. Даже не верилось, что сейчас он сможет просто полежать в ванне. В тёплой, может даже в горячей! Он уже больше года о таком только мечтать мог. С футболкой пришлось повозиться, потому что плечо всё-таки неприятно ныло и поднять руку стало небольшой проблемой. Потом надо будет ещё и как-то снять штаны и не завалиться. Игорь как раз проходил мимо, когда Разумовский неуклюже стягивал с себя футболку, стоя к нему спиной. Майор не мог не пробежаться взглядом по голой коже, отмечая сколько на ней ран и синяков. В больнице было не до этого, а сейчас все они явственно проступили. В глаза бросились странные точки почти сбоку, ближе к левой лопатке. — Что это у тебя? Язвы какие-то? Или… — шершавые кончики пальцев слегка коснулись странных отметин. Чего Гром не ожидал, так это того, что Разумовский шарахнется от него, падая между столиком и диваном на пол, как от удара. Он издал странный звук: нечто среднее между вскриком и скулежом, обхватив себя руками. задышал часто, словно раненное животное. — Серёга? — Игорь сам даже отпрянул на полшага от такой внезапной реакции. Потом осторожно, очень медленно опустился рядом на одно колено. — Бля, прости, болит сильно? Или просто не ожидал? Голубые глаза с опаской кинулись к его рукам, будто в поисках чего-то. Игорь показал ему свои пустые ладони. И лишь тогда парень немного расслабился и неловко перекатился на спину, привалившись к дивану. — Прос-ти… я… — Это ведь от шокера, да? Этот прямой вопрос заставил его побледнеть еще больше. Конечно майор понимал кое-что в криминалистике и быстро догадался, что это. Ну а такая бурная реакция только подкрепила его умозаключения. Разумовского этот вопрос застал врасплох, но потом он опустил взгляд и кивнул. — И часто? Кадык дернулся, снова кивок. — Кто? Рубинштейн? Санитары? Сергей помолчал, будто пытаясь заставить голосовые связки снова начать работать. — С… С-софа… — едва слышно ответил парень, по-прежнему не поднимая глаз. — Софа?… — Гром перебирал в памяти, где он слышал это имя. — Это его ассистентка, что ли? Ей-то это зачем? Они там все чокнулись, что ли? — Когда нужно было прогнать его, чтобы дать мне таблетки… она пользовалась шокером, — руки опять сильно задрожали, нервно сжимая штанины. — Е-если Вениамин Самуилович был занят… — И что? Действенно? Сергей резко вскинул на него взгляд и уставился каким-то затравленным взглядом. — Он… он больше не приходит… его нет… правда! Я буду пить таблетки… я… он ведь исчез… — Эй, ты чего? — мужчина поспешил его перебить. — Я не собираюсь херачить тебя шокером, успокойся. Рыжий нервно кивнул и потупился. Мда… с ним взаимодействовать — как по минному полю ходить. Если честно, Игорь начинал немного уставать от такого напряга. Сейчас бы сидеть одному спокойно на диване, смотреть херню по телеку, или с Юлькой в обнимку. Но раз уж, как говорится, назвался груздем… — Хватайся, — он протянул Разумовскому руку. — Там вода уже пробежала, наливай пока, а я тебе сменную одежду на стул положу. Кажется, Разумовский тоже немного выдохнул с облегчением. Он не был готов говорить сейчас об этом. Да и неизвестно, готов ли будет к такому разговору вообще. Сейчас намного приятнее было самому включить воду, выбрать температуру и спокойно улечься. До чего же блаженным было чувство, как по продрогшему телу расползается интенсивное тепло, проникая до самых костей, заставляя дрожать, а потом медленно расслаблять одеревеневшие, ноющие мышцы. Он даже не мог вспомнить, когда последний раз испытывал настолько острое удовольствие. — Слушай, — внезапно обратился к нему Игорь, будто всё ещё не мог отпустить эту тему. — Давай обратимся к судмедэкспертам, они зафиксируют это всё, и мы прикроем нахрен эту богадельню? Майор сразу заметил, как напряглись плечи Разумовского. — Да ты не бойся, там ничего страшного не будет, просто врач осмотрит и зафиксирует, тебе зададут вопросы… Но с каждым словом мужчина видел, как Рыжему эта идея вовсе была не по душе. Это ощущалось даже через его затылок. Но он молчал, ловя каждое слово. — Эй, ты чего притих-то? — Если это об-бязательно, то я… я пойду, конечно, — хотя при одной мысли об этом у него едва не сводило челюсть от нервной дрожи. Сама мысль, что снова нужно отправиться в какое-то учреждение, где будут врачи, где его снова будут допрашивать, где придется рассказать так много, к чему он вовсе не готов. Даже Игорю некоторые вещи он рассказал либо случайно, либо от безысходности. Гром решил подойти, чтобы поговорить с ним лицом к лицу. А то он не очень хорош в том, чтобы угадывать настроение по затылку. Стоило ему появиться в поле зрения, как Игоря тут же встретили полные тревожного ожидания голубые глаза. Он будто обжёгся взглядом о Грома, застигнутый врасплох. — Ты ведь не хочешь же? — вкрадчиво, но спокойно спросил он. — Никто тебя не заставляет, просто я подумал, что ты хотел бы отомстить за то, как с тобой обращались. В рамках закона, естественно. Виновных бы наказали. Тёмно-рыжие ресницы опустились, положив на острые скулы росчерки теней. Он поджал губы, обдумывая ответ, и потом всё-таки заговорил. — Я не хочу никому мстить. В конце концов, я заслужил это и куда больше. Но раз мне посчастливилось вырваться, то… я просто рад этому и бесконечно тебе благодарен. Я не хочу мести… я буду просто счастлив, если больше не придется туда возвращаться, — голос немного дрогнул, но он сдержался, пытаясь говорить уверенно. От него веяло бесконечной усталостью и каким-то смирением. — Ну как знаешь… — Гром пожал плечами. — Я в любом случае там проверку организую. Рубинштейн совсем страх потерял. Устроили там чёрт его знает что. Не должны такие условия быть в двадцать первом веке даже для психов… Ну, в смысле, для них тем более, им и так хреново. Ты понял, короче. У тебя там вода еще не остыла? Разумовский опять не поспевал за Игорем, слишком он внезапно менял темы и градус серьезности. — Д-да… я сейчас только голову вымою и выйду, — поспешно сориентировался он. — А чем можно…? — А, точняк, погоди. Ща найду, — Игорь сунулся в какой-то неприметный шкафчик над раковиной. — Тут Юлька всяких своих баночек оставила… так, вот шампунь, а это что?… Бальзам-кондиционер… Еще какая-то херня… маска для волос? Это всё сразу надо или типа по очереди? — А… Юлия на будет против? — осторожно поинтересовался Сергей. — Да у нее тут целый магазин, хоть парикмахерскую открывай. Куплю еще, ничего страшного. Ну так что надо-то? — Шампуня и бальзама должно быть достаточно, чтобы распутать волосы… спасибо, — всё еще смущаясь ответил парень. Майор поставил рядом с ним на стул указанные средства и сам пошел налить воды в чайник. Украдкой он наблюдал, как Разумовский сначала безуспешно пытался поднять правую руку, поморщившись (видать, всё-таки, сильно зашиб), а потом и вовсе попробовал помыть их одной рукой. — Слыш, Серый, давай помогу с твоей гривой, — непринуждённо предложил мужчина и подошёл к нему. — Не обольщайся, это разовая акция, пока рука не заживёт. Всё-таки по моей вине шлёпнулся. — Игорь, ты не обязан… — Да всё, короче, не усложняй. Душ сам включай, настраивай, а я с волосами помогу. Хрена ты их сам промоешь одной рукой. Пожалуй, это были одни из самых странных ощущений в жизни… Никто в сознательном возрасте никогда не мыл ему голову. Тем более не мужчина. Тем более не Игорь Гром. Поначалу от каждого прикосновения к голове приходилось подавлять желание отпрянуть. Но… хоть руки у Игоря и были грубоватые, жесткие, но при этом прикосновения были на удивление мягкими. Он не дергал его, не хватал, а в самом деле аккуратно пытался распутать порядком отросшие пряди. Но когда он нанес шампунь и начал распенивать его по голове… это настолько расслабило, что Разумовский невольно зевнул, прикрывая глаза. Он не мог вспомнить, когда последний раз прикосновения дарили такой комфорт. Любой его физический контакт с людьми, с тех самых пор, как началась история с Чумным Доктором, не давал ничего, кроме боли и страха. — Смотри не усни, — с улыбкой подколол Игорь, наблюдая, как Разумовский едва не мурлычет от удовольствия. — Нет-нет, я… я не сплю, Игорь, — тут же встрепенулся он и густо покраснел.       В итоге из ванны он едва ли мог выбраться самостоятельно. Его настолько разморило, что всё тело ощущалось свинцовым. Пришлось снова совершенно бессовестно воспользоваться помощью Грома.       Вообще, Серёжа с радостью завалился бы спать прямо сейчас, но Гром настаивал, что ему надо еще что-то поесть, хоть немного. Хотя по меркам самого Разумовского, он уже и так хорошо поел в обед. Сытнее и вкуснее, чем за всю предыдущую неделю. И даже не стошнило. А это само по себе достижение. По итогу, Серёжа вежливо отказался от плотного ужина, и Игорь предложил ему традиционное сочетание «после бани» — чаёк с вареньем. У него оказалось черничное. Он нарубал ему неровных ломтей белого батона, поставил банку варенья с ложкой и налил огромную, до комичного, кружку чая. Сам же залёг в ванну, кинув себе на лицо полотенце. Уши всё равно оставались начеку, чтобы знать, чего там делает Рыжий. А Сергей медленно жевал батон с вареньем, смакуя во рту сладкий, ягодный вкус и терпкость чая (свежей заварки Игорь налил от души). Он задумчиво смотрел в запотевшее окно, пытаясь убедить себя, что это всё правда. Это не сон. Такое ему бы даже не приснилось.