Не возвращай меня

      Сердце пропустило удар, когда кровать оказалась пустой. Он уже хотел наступать в атаку на санитара, но вовремя заметил шевеление в углу напротив кровати, тот самый угол, который за дверью он не сразу разглядел. Игорь прошел в центр комнатушки и остановился. Разумовский сидел в углу, кутаясь в одеяло, которое пришлось отвоевать у медперсонала в прошлый раз. Он осторожно поднял голову, с опаской глянув на того, кто пришел. Увидев мужчину он замер и приоткрыл губы. Смотрел так, словно не доверял собственным глазам. — Привет, — Гром немного нервно улыбнулся. Голос показался слишком громким в этой напряженной тишине. Секунды текли, а Сергей не двигался. Не так он представлял себе встречу. — Ты почему там сидишь? — Игорь? — слабый, сипловатый голос. Он смотрел на него снизу вверх таким затравленным, одиноким взглядом, что сердце разрывалось. — Ты правда… здесь? — Ну ты чего… — мужчина тоже начал говорить тише, пытаясь обращаться к нему с улыбкой, которая вовсе не вязалась с внутренней бурей. Он медленно присел на корточки, чтобы быть на одном уровне с его лицом. Серёжа продолжал сидеть в углу, и следил за ним, казалось, не мигая даже. Будто не до конца веря в его реальность. У Игоря тревожно засвербило в груди. Неужели он совсем лишился рассудка? — Конечно я здесь. У меня хорошие новости… — Какие? — это слово вышло почти шёпотом, потому что горло сжалось, не позволяя даже дышать нормально. Уголки губ дрогнули, угрожая опуститься, а глаза уже начали стеклянеть от подступающих слёз. — Я забираю тебя отсюда, — Игорь внимательно вглядывался в изможденное лицо. От Разумовского будто осталась лишь тень прежнего человека. В который раз внутренний голос с издевкой спрашивал, а справится ли майор с такой задачей…? — М-меня посадят? — Что? — Игорь сначала даже не понял, что именно имеет в виду Сергей, потом до него дошло. Конечно, единственный вариант, который пришел ему в голову, — что полицейский может забрать его отсюда только в тюрьму. — Нееет, мы… фух, блин, — Гром не думал, что будет так тяжело это сказать. Он даже снял кепку, утер испарину, и надел обратно. — Короче, мы поедем ко мне домой. Поживешь у меня, согласен? Игорь представлял себе, как после этих слов парень обрадуется, как оживет и улыбнется, или засыплет вопросами. Вместо этого он продолжал сидеть в своем темном углу, крупные слезы покатились из глаз по впалым щекам. И он просто качал головой, будто отказываясь. — Эй, Серёг, ты чего? — Игорь аккуратно, словно к дикому животному, протянул руку, понял, что не дотягивается и подобрался поближе. Получилось ободряюще погладить по плечу вверх-вниз. — Ты разве не хочешь отсюда уйти? Из груди вырвались глухие рыдания, он продолжал смотреть на Игоря, качая головой. Гром был в полной растерянности, пока не заметил, как губы, отчасти скрытые рваными рыжими прядями отросшей челки, шепчут «неправда, неправда, неправда». На мужчину словно ушат холодной воды вылили. Да он ведь просто не верит в его слова. Наверняка почти свыкся с мыслью, что останется здесь до конца своих дней. Гром не был тактильным человеком, но сейчас это явно было необходимо. Он опустился на колени рядом с Сергеем и притянул его к себе. Парень и вовсе затрясся в рыданиях, пальцы отпустили край одеяла и вцепились в куртку Игоря. — К… к… когд-да об-брат-тно? — заикаясь выдавил он. Игорь чуть сжал его в полуобъятии: — Никогда, я забираю тебя на совсем, это правда, слышишь? Я не обманываю и не шучу. Смотри, вот тут у нас… — он, не отпуская Разумовского, чуть подался вперед и, с кряхтением, взял пакет, доставая из него вещи, — футболка, а это штаны спортивные… должны подойти, так что давай переодеваться, м? Серёг? — М… меня н-не вып-пустят отсюда, — обречено выдохнул он. Наверное думает, что Игорь снова собрался его умыкнуть. — Выпустят, документы на выписку готовы, всё официально, — вроде бы слезы начали катиться чуть реже. Он будто начинает постепенно верить в происходящее. — Так, Серёга, отставить. Давай-ка выбираться отсюда, все вопросы потом, хорошо? Дома всё объясню. — Дома? — Разумовский осторожно попробовал это слово на языке, будто изысканный деликатес. — Дома, дома! Давай-ка, — Гром обхватил его плечи и потянул вверх, почти полностью приняв на себя его вес. У Серёжи заплетались ноги и кружилась голова, в какой-то момент он вовсе повалился рыжей макушкой ему на грудь. — Тих-тих-тих, держись, — надежные руки Грома перехватили покрепче и удержали в вертикальном положении. Потом он аккуратно усадил его на кровать. Наконец, Сергей отстранился, давая понять, что головокружение прошло. Игорь убедился, что его больше не шатает и выложил на кровать одежду. — Переодеться сможешь? Сергей кивнул и начал непослушными руками стягивать с себя рубашку. Как он ни пытался выпутать одну руку, локоть намертво застрял в рукаве, мышцы внезапно сделались желейными и отказывались слушаться. — Помочь? — Игорь не дожидаясь ответа подошел к нему и помог освободить руку. — Прости… — голубые глаза виновато глянули и опустились. — Не извиняйся, нормально всё. Ты молодцом держишься, — мужчина легонько похлопал его по плечу, заставив вздрогнуть. Наверное, пока стоит использовать только плавные движения. Это будет сложнее, чем Игорь мог себе вообразить. Придется контролировать свои слова, жесты и… да всё, короче, надо держать под контролем. Во время переодевания выяснилось, что Сергей не только болезненно худой, но еще и весь в синяках и ссадинах. Язык чесался спросить про это, но Гром решил не задавать ему сейчас сложных вопросов, которые могли бы его расстроить. У них еще будет время обсудить подробности. Разумовский всё время стыдливо не отрывал взгляд от пола. Ему было безумно стыдно за себя и своё тело. Очень странно, что он до сих пор не утратил здесь всякое чувство смущения. Игорю наверняка неприятно его касаться. Он такой грязный. Такой мерзкий. Эта комната полностью ему соответствовала. — Ну вот, почти готово, — Игорь постарался добавить в голос жизнерадостности. Косая ухмылка появилась на лице, и он чуть опустил голову, стараясь заставить Разумовского посмотреть на себя. — Ты чего приуныл совсем? Ща домой приедем, поедим, отдыхать будешь, да? Сергей несмело кивнул, будто опасаясь радоваться раньше времени. Потом Игорь надел на него худи и набросил капюшон на голову, чтобы скрыть от любопытных глаз на улице. Рано ему пока привлекать к себе внимание общественности. — Ты как? Идти сможешь? Парень постарался встать как можно скорее и даже сделать несколько шагов, но голова закружилась так, что перед глазами засверкала чернота. Он будто хотел пройти экзамен и доказать, что может. — Эй-эй, давай без резких движений, окей? — мужчина вовремя его подхватил, не давая опуститься на пол. — Сделаем так: ты держишь папку с документами, а я держу тебя и вместе потихоньку спустимся, как думаешь? Сможешь? — Смогу, Игорь, — виновато откликнулся парень и прижал папку к груди. Гром плотно обхватил его за плечи, одной рукой придерживая за предплечье, позволяя почти повиснуть на себе. Они и правда шли очень медленно. Особенно сложно было подстроиться на лестнице, но половина пути была пройдена. — Доброе утро, Игорь Константинович. О, Сергей, как себя чувствуешь? Игорь слишком сосредоточенно следил за тем, куда парень ставит ноги, чтобы не упасть, поэтому вовсе не заметил идущего навстречу Рубинштейна. Его обманчиво добродушный голос обоих пригвоздил к месту. Папка выпала из онемевших рук и документы рассыпались по нескольким ступенькам. Серёжа весь сжался и до боли вцепился в Игоря, задышал часто-часто, панически. Гром ободряюще сжал его в объятиях, позволяя спрятаться в своих руках. — Ну-ну-ну, что же вы так, — хохотнул Вениамин Самуилович и даже наклонился, чтобы собрать документы. После чего протянул их Разумовскому, но тот онемел от страха. Гром выхватил папку из рук и мрачно сказал «прощайте». Серёжу так трясло, что он с трудом переставлял ноги. — Серый, не бойся его, никто из них больше тебя не обидит, даю слово, — уверенный голос Грома прорвался сквозь панический шум крови в ушах. — Пожалуйста, забери меня отсюда, — почти шепотом попросил Разумовский и до белых костяшек сжал ледяные пальцы.