Ученье – свет...

             — Антон, имей совесть, отложи телефон, — фыркнул Темный. — Что ты по делу скажешь?       — А? — поднял голову Антон.       — …нтон, — любезно продолжил Темный.       — Завулон!       — Вопросы надо слушать.       Антон вздохнул раздраженно. Что он думал? Он думал, что хочет в отпуск.       — Я думаю, что тебе надо лучше следить за подчиненными, Завулон, а не тратить рабочее время на… — Антон усилием воли закрыл рот, чтобы чего-нибудь не ляпнуть. Потянулся убрать телефон в карман — не хотелось продолжать, а то конфликтовать в кабинете начальства всегда чревато.       — А я и не трачу рабочее время, Городецкий, — оскалился Завулон в ответ с ехидным намеком. Мурашки непроизвольно побежали по телу — Антон не мог знать, когда именно Завулон решит поделиться Антоновым грязным секретом с общественностью. Но становиться из-за этого удобным и послушным Городецкий точно не планировал. Темнейший перебьется.       — Уймитесь оба, — осадил их Гесер, не дожидаясь, пока Антон снова откроет рот. — Давайте по делу.       Как-то резко повисло неожиданное молчание, а Завулон будто даже дышать перестал.       — Да… — протянул Гесер укоряюще спустя десяток секунд неловкой тишины. — Хороши. Как ругаться так первые, а как дела обсуждать…       — Мне доставляет особенное удовольствие интеллектуально унижать твоих подчиненных, и делать я это предпочитаю в споре, — хмыкнул Завулон.       — До меня уже не дотягиваешь? — беззлобно уколол Гесер.       — Тебя уже неинтересно, сто раз видел, — вернул ему шпильку Темнейший.       Городецкий неловко кашлянул, прерывая этот поток чего-то, чему свидетелем становиться не хотелось:       — Так о деле будем или нет?       Пресветлый отвернулся от Завулона, глянул со всей строгостью учителя:       — Понял? — весомо спросил он, будто весь диалог с Завулоном доселе был Антону уроком. В каком-то смысле это и было… Городецкий нехотя кивнул.       Городецкий, правда, совершенно не считал, что их с Завулоном взаимные обвинения можно принять за флирт, но с Гесером лучше сказать, что усвоил урок.       — Или ревнуешь? — поддакнул Завулон, которому преподавать урок было ещё бесполезнее, чем Антону.       — Окстись, — не выдержал Городецкий.       — В общем, оборотни, — поставил точку в пространственных диалогах Гесер. Обратился к Темному подозрительно: — Ты поэтому с профсоюзом вампиров все в ускоренном темпе решил? Я чуть не поседел, когда увидел уведомление о нем.       — Спасибо, я старался, — хмыкнул Завулон. Посерьезнел: — Пришлось.       Гесер кивнул понимающе. Кажется, всем тут было все понятно. Кроме Антона.       Нет, он конечно не настолько мозги в дежурке пропил, чтобы не понимать, что профсоюз вампиров лишь яркий прецедент, чтобы отвлечь чужое внимание… только вот…       — Разве Инквизиция поведется на это? Она не знает о оборотнях? — задал интересующий его вопрос Городецкий.       Завулон ехидно улыбнулся. Кажется, вопрос показался ему невероятно смешным и глупым. Ответить Темнейший не успел — его перебил Гесер:       — В моем кабинете надо молчать, пока я не прикажу обратного, Завулон, — сказал Пресветлый веско. Завулон, мерзко хихикая, поднял обе руки в капитулирующем жесте:       — Слушаюсь и повинуюсь, мой господин.       Гесер повернулся к Антону, пропустив мимо ушей слова Темного:       — Слушай и запоминай. Инквизиция тоже не особо жалует Низших, и ко всем их инициативам по защите прав относится посредственно. Договор — не Конституция, там права на социальную защиту нет, а значит и реализовывать его и не обязательно, — с подозрительным равнодушием отчеканил Гесер. — Но сугубо в отношении Низших, конечно. Так что профсоюз вампиров это серьезное нежелательное давление, но оснований для прекращения деятельности профсоюза нет. Поэтому сейчас, как я подозреваю, Европейское бюро будет занято вопросом юридических уловок, чтобы легально запретить такие образования, — Гесер кинул взгляд в сторону Завулона. Тот кивнул. — У нас есть время разобраться с оборотнями, пока Инквизиция занята вопросом очередного принижения вампиров.       Антон против воли скривился.       Ему никогда не были близки вампиры — по понятным причинам, но почему-то ему всегда были близки либеральные идеи. У Белого Дома он в свое время, конечно, не стоял, но слова Гесера почему-то его как-то странно задели. Противно было осознавать, что даже Светлые относятся к каким-то очевидным трудовым правам, как к шутке… Причем Антон был уверен — относится это только к Низшим. Будто у них нет никаких прав по факту рождения. И самое страшное — в этом мире по сути так и было.       — Что, Антош, альтруизм в одном месте зудит? — мерзко похихикал Завулон, любуясь кислым лицом Городецкого. — Либо привыкай, либо отбрось от себя эту дрянь. Нет среди Высших Светлых альтруистов.       — Завулон, — тяжело сказал Гесер. Завулон изобразил, как в детском саду, будто закрывает рот на ключ и выбрасывает его. И посмотрел после этого на Гесера максимально невинным взглядом, даже глазами похлопал, для большей убедительности.       Городецкий за время этой небольшой пикировки глубоко вздохнул и выдохнул — нет смысла сотрясать воздух, все равно это ничего не изменит. По крайней мере, в этой ситуации.       — В общем, ситуация мне понятна, — кивнул Антон. — В общих чертах.       — И что думаешь? — учительским тоном спросил Гесер.       Антон постучал пальцами по креслу.       — Тридцать дней в запасе у Дневного Дозора есть, потом отправить отказ из-за несоответствия направляемого запроса официальной статистике. Пока они будут давать по шее бухгалтерам и предоставлять новые документы, пройдет ещё дней, ну, допустим, десять, а потом ещё тридцать дней на обработку нового запроса. Итого семьдесят дней на решение проблемы. Но с учетом нестабильных переменных в виде новой Главной Волчицы, Инквизиции и профсоюза, выйти из ситуации без потерь можно при решении проблемы не позже, чем дней за… тридцать пять.       — Превосходно, — с ядовитой иронией сказал Завулон. Городецкий спросил в том же тоне:       — Что ты от меня хочешь? Я могу дать вам с десяток возможных решений проблемы, но все из них вы отвергнете из-за того, что мне просто не хватило информации отсечь их самостоятельно. Поэтому, чтобы не сотрясать воздух попусту, опишите мне свои соображения и шаги по решению нашей проблемы.       Завулон после небольшого молчания, к удивлению, хмыкнул даже не ехидно. Скорее невесело.       — А ты неплох. Теперь бы тебе научиться заворачивать такой посыл в речи на несколько часов и будет у Гесера достойная замена, — было видно, что он не хочет распространяться о внутренних делах Дневного Дозора.       — Антон прав, — поддержал Гесер. — Мне бы кстати тоже не помешала информация. Если ты хочешь моей помощи.       Завулон вскинулся:       — Я хочу помощи Ночного Дозора, а не твоей, Гесер.       — Хорошо. Тогда покиньте кабинет и ждите письменный ответ в течение тридцати дней, — ядовито заявил шеф.       — Зараза, — беззлобно рыкнул Завулон, что-то обдумывая. Посмотрел на Антона, заставив того напрячься. А потом заявил неожиданно легко: — Ладно. Я буду ещё пытаться поговорить с Волчицей, но не уверен что это поможет…       А дальше Завулон не затыкался целых полчаса. И если сначала Антон пытался что-то понять, то к концу речи Городецкий оставил эти попытки, решив, что Гесер ему потом все объяснит. Тем более, вряд ли это понадобится — посыл у этой большой речи был один: нет никаких лазеек и способов, как бы Завулон смог решить проблему просто и без потерь. Главная Волчица по описанию была пробивной, уверенной в себе и упрямой девицей, которой статус Завулона был побоку. Что, конечно, не могло не удивить Городецкого.       В общем и целом: надо было придумывать что-то необычное для решение этой проблемы, причем межведомственное.       Когда Завулон завершил свою речь, Гесер повернулся к Антону:       — Ты половину хотя бы понял?       Антон пожал плечами:       — Что-то понял, а что нет — было очень познавательным, спасибо.       — Всегда пожалуйста, — буркнул Завулон.       — Что есть у нас в сухом остатке? — поинтересовался Гесер вникуда.       — Чего только нет, — махнул рукой Темный. Кажется, ему надоело ходить вокруг да около.       — А ты не боишься, что донесут твои Темные в Инквизицию? — спросил Антон, чуть погодя, когда ещё раз прогнал информацию в своей голове. Это было бы логично — чем быстрее Инквизиторы прознают, тем быстрее наступят санкции. А свято место пусто не бывает.       — Мои Темные не донесут, — опасно улыбнулся Завулон, заглядывая Антону в глаза. — Они у меня ручные.       — Великолепно, — вздохнул Антон, пытаясь перестать чувствовать холод, что пробирался по спине. — Значит, это сделаем мы. Мы не ручные.       Это было странно — смотреть так долго в глаза Завулону. Тем более когда тот заставлял их вспыхнуть демоническим светом.       — Прекратите. Никто ни на кого доносить не будет, — отрезал Гесер. Уточнил: — Пока что.       Городецкий отвернулся от Завулона, что продолжил сверлить его взглядом. Кажется, Городецкий только что нажил себе по-настоящему личного врага…       — Может пойти по-другому пути? — предложил Антон, пытаясь отвлечься от зуда в собственном теле — именно так ощущался взгляд чужих глаз.       — Завулон не может никак влиять на выбор или перевыбор Главного Волка. Так же, как на выбор Мастера или Бабушки, — объяснил Гесер, даже не выслушав Городецкого.       Антон даже слегка обиделся: это-то он, вообще-то, понимал!       — Я слегка про другое.       — Вещай, — приказал шеф.       Городецкий вздохнул. Начал максимально аккуратно:       — Нет на посту Главного Волка — с вероятностью в пять десятых, нет и проблемы.       — Городецкий..! — начал было Гесер зло, но Антон его перебил под хохот Завулона:       — Я не говорю ничего о том, о чем вы подумали! Наверняка вы можете придумать несколько ненасильственных способов выдворить Главную Волчицу из Москвы. Без неё оборотни наверняка будут сидеть тихо.       — Обычно Главные не покидают свою территорию. Особенно — оборотни, которые повязаны со своей Стаей больше, чем кто-либо, — как маленькому, объяснил Завулон.       — Сделайте так, чтобы она покинула, — настаивал на своем Антон. — Даже я могу сейчас назвать несколько способов…       — Светлых? — спросил Гесер подозрительно.       Антон сделал непозволительное — задумался над этим вопросом. Потом честно ответил:       — Ну, смотря с какой стороны посмотреть.       Завулон захохотал уже в открытую.       — Как Светлый аналитик, скажу, что мне надо больше времени на анализ ситуации и поиск возможных Светлых решений. Как просто аналитик… — Антон запнулся. Предлагать свою версию вдруг стало неловко. Она и правда звучит ужасно… возможно, даже для Темных. Куда это его так занесло… неужели несколько суток без сна способны повлиять на цвет?       — Продолжай, коль начал, — подтолкнул Завулон, искренне веселясь.       — Воздержусь, — буркнул Городецкий. — Идею я вам дал. Уверен, у вас получится лучше.       — Ты и так два года воздерживался, — поддел его Завулон.       Антону не дал ответить шеф, который настолько глубоко погрузился в свои мысли, что даже не обратил внимания на очередную пикировку подчиненного и Темнейшего.       — Действительно… в этом направлении можно поработать, — вздохнул он, потирая ладонью подбородок.       — Если что, исполнять это будет Ночной Дозор. Ты сам знаешь, Гесер, если подумают, что я причастен… — опасно начал Завулон.       — Все и так подумают, что ты причастен, — отрезал Гесер беспощадно. — Будто ты не знаешь.       — Знаю. Но будет лучше, если это будут слухи, не подкрепленные фактами. Мне надо, чтобы все сделали Светлые.       — Ты в своем репертуаре. Делать все чужими руками.       — Будто ты меня не знаешь. Зато я готов пойти на уступки кое-где.       — Обойдусь. Я хочу, чтобы ты признал долг.       — Только после выдвижения плана действий. А там посмотрим.       Гесер задумался. А Антон вздохнул, откинувшись в кресле. Если Великие начали торговаться, значит все уже решено. Осталось по мелочи — переиграть оппонента на поле торга.       — Хорошо. Тогда сейчас ты отзываешь половину своих протестов за прошлый месяц, а когда дойдем до дела, поговорим о долге.       — Четверть, — настоял Завулон. — Инквизиторы поймут, что что-то тут не так, если я отзову столько претензий разом.       — Инквизиция этим не занимается, — брякнул Антон первее, чем успел подумать.       — Да, но чует мое несуществующее сердце, они наведаются с проверкой в связи с профсоюзом. А мне хочется, чтобы у меня была чиста документация везде, — невинно улыбнулся Завулон.       — Четверть отзываешь в этом месяце и после завершения дела — ещё четверть. Список тех претензий, что надо отозвать, я составляю сам.       — Составь, — любезно согласился Завулон. — Но отзывать я буду по своему усмотрению.       — Минимум пятьдесят процентов от моего списка ты обязан отозвать.       — Тридцать.       — Сорок.       Завулон задумался.       — По рукам.

***

      Договорившись встретиться через неделю на том же месте в то же время, Завулон ушел — пешочком, к удивлению. Светлые проводили его только взглядами. Много чести провожать его до дверей лично.       — Коль уж вы меня учить начали, — начал Антон, откидываясь на стуле, как только дверь захлопнулась с обратной стороны. После ухода Завулона он начал чувствовать себя чуть лучше. — Объясните мне, несведущему, зачем Ночному Дозору, да конкретно вам обоим что-то решать с оборотнями? Ну будут у Завулона проблемы и будут, вам-то что?       — Мы как-то это уже обсуждали, — вздохнул Гесер, уподобляясь Антону. Пресветлый почесал подбородок и привольно расположился в своем кресле, закинул голову в задумчивости.       Сейчас бы чая…       — Старый друг лучше новых двух? — понимающе кивнул Антон. — Но неужели заварушка с оборотнями так серьезно угрожает Завулону?       Гесер кивнул в потолок. Пояснил только спустя минуту — медленно, наверняка уже составляя очередную многоходовку внутри своей головы. В последнее время Антона этот факт почему-то совсем не пугал. Наверное потому, что Надя училась в Праге, Света была с ней, а на себя Антону было плевать чуть больше, чем на своих девочек.       — Статус Главы Дозора означает, что мы отвечаем за Иных своей стороны. Мы с ними связаны взаимными правами и обязательствами. Так, мы, как главы, представляем их интересы и так далее, но они взамен дают нам право на это представительство. Теория общественного Договора в чистом виде, как у Спинозы. У Завулона ситуация чуть сложнее, чем у меня или любого главы Ночного Дозора — мы держим в узде Иных одной породы… — Антон слегка скривился от такого определения. Гесер продолжил, не обратив на это внимания:       — А он держит под своей фактической опекой несколько видов тварей — вампиры, оборотни, и каждый — со своими особенностями вида. И как только станет известно, что он не справляется со своей основной задачей — держать Темных в узде, пойдут проблемы. Свои же могут посчитать его не достойным этого звания, коль Главная Волчица к нему так относится… уважение могут потерять и все оборотни вслед за ней, а за ними — вампиры. Про простых Темных и говорить не надо. А ты знаешь, что Темные делают в таком случае… — Антону не следовало это пояснять. Темные были падки на власть, особенно молодняк, который наверняка давно уже метит на такую лакомую должность, как главенство в одном из сильнейших Дневных Дозоров. — И ещё Инквизиторы с другой стороны. Напрямую ему ничего не грозит… но с него могут взыскать, если оборотни начнут нарушать Договор.       — Понятно, — кивнул Антон, анализируя сказанное Гесером. — Если мы не разберемся с оборотнями — Завулон может потерять место.       — Да. А нам обоим этого не хочется, — кивнул Пресветлый. — Заварушка с вампирами отличное средство отвлечения. Думаю, я смогу посодействовать ему в этом, направив Дневному Дозору несколько ящиков протестов.       Городецкий хмыкнул. Только Гесер может помочь, создавая еще больше проблем. Но это было логично — реакцией Ночного Дозора на создание профсоюза и должны быть протесты. А если этого не будет, Инквизиция вполне может подумать, что что-то тут не так.       — Борис Игнатьевич, — аккуратно позвал Антон. — А оборотни не могут быть средством отвлечения нас? Тройная игра.       — Могут, — без промедления ответил Гесер, как будто это было чем-то само собой разумеющимся. — Именно поэтому продолжаем работу в прежнем темпе, но с большей внимательностью. Надо проследить за тем, чем Завулон занимается помимо оборотней и вампиров.       Антон прикусил губу. Он, к сожалению, знал, чем Завулон занимается помимо работы… или наоборот, на работе…       — У тебя есть мысли, — скорее утвердил, нежели спросил Гесер.       Городецкий кивнул — скрывать не было смысла.       — Скорее их обрывки, — признался он. — Не могу сказать ничего внятного пока, может, если я смогу их упорядочить, я доложу. А пока — на что делать упор?       Гесер на минуту задумался.       — На оборотней, — наконец ответил шеф. — Наблюдать будем исподтишка. Если что, всегда сможем сдать назад.       Городецкий вздохнул. Что же… ладно.       — Я пойду. Завтра на работе не ждите.       Гесер не стал спорить.       — Отчет чтобы был у меня завтра вечером, — сказал он, продолжая сверлить взглядом потолок. Городецкий поднялся. — И ещё кое-что.       Антон обернулся у самой двери.       — Если что — звони.       Городецкий кивнул.

***

      По итогу расклад был такой: оборотни взбесились с помощью новой Главной Волчицы, под которую точно стоит покопать, профсоюз вампиров — прикрытие, а Завулон что-то забыл в БДСМ-клубе. Все очень сильно пахло жареным, а причину дыма было пока найти невозможно. Негусто.       Оставалось только рыть носом землю. Впрочем, как и всегда.       Антон направился в столовую, на ходу раздумывая.       Получалось не так хорошо: несколько суток без сна давали о себе знать. Но ехать домой уже было бесполезно. На часах — день, а вечером у него встреча в Истоках, тем более как только его голова коснется горизонтальной поверхности, он точно вырубится минимум на сутки. А значит выбор действий у Антона был невелик.       Городецкий затуманенным взглядом посмотрел на буфет.       — Антон Сергеевич, у нас сегодня рыбка, возьмите. Там белка много, а вы бледный такой, — заботливо прощебетала Анечка, указывая на тарелки с первым и вторым.       Городецкий что-то промычал, пусто глядя на эти тарелки. Переключаться с вещи на вещь стало слегка затруднительно, поэтому тошноту от взгляда на рыбу он почувствовал чуть погодя. Зато она помогла ему проморгаться и посмотреть на Аню.       — Может, йогурты есть какие?       — Ну есть, — неохотно кивнула девушка. — Но может обед сначала?       — Я дома пообедал, — соврал Антон, улыбаясь ей. Она улыбнулась в ответ, но пригрозила ему пальцем, будто пытаясь донести до Высшего мага пользу обеда.       В компании персикового йогурта и маленькой ложечки Антон вернулся в кабинет, клятвенно пообещав Ане занести столовый прибор попозже.       Светлый сначала задумчиво смотрел в окно, и, наверное, выглядел очень забавно, держа маленький персиковый йогурт в одной руке и ложку, находящуюся во рту, второй. Он так и стоял минут пятнадцать, медленно поглощая свой молочный перекус — думать он предпочитал, больше ничем не занимаясь, даже процессом жевания.       После того, как йогурт был успешно поглощен, Антон покурил, наплевав на все запреты Гесера, в открытое окно, через которое проникал холодный октябрьский ветер, шевеля документы и холодя тело, да и сел в своей теперь уже холодной каморке за отчет для Гесера. У него было несколько свободных часов и полное понимание того, что завтра он не встанет, даже ради отчета для шефа.

***

      Истоки встретили Антона новой порцией рока по ушам и множеством людей. Нельзя сказать, что он был против.

«I'd rather burn than to be with you!»

Я лучше сгорю, чем буду с тобой.

      Браслет он не стал брать — он не собирался тут ни задерживаться, ни тематить. Ему предстояла работа, а не отдых. К сожалению.       Городецкий прошел в сторону бара, аккуратно огибая людей на своем пути и аккуратно сканируя пространство сквозь Сумрак. Иных тут не было, а судя по линиям вероятностям — и не предвиделись, к большому счастью. Антон выдохнул спокойно.       Он чувствовал себя в Истоках на своей территории, и чужаки, к списку которых относились Иные, его справедливо напрягали. Тем более, Великие.       Антон шел на встречу с хозяйкой Истоков, испытывая смесь раздражения и страха: всё, чего касался Завулон, переставало иметь хотя бы малейшую надежду на покой, а именно об этой вещи Городецкий грезил больше всего на свете. И коль уж по жизни и на работе ему покой не светит, он не хотел терять единственное место, где он сможет получить его хотя бы на короткое время.       Так получилось три года назад, когда, находясь в отпуске, Антон взял почитать случайную книгу у дочери. Кто же знал, что она окажется про… Тему. Диалога с дочкой так и не состоялось — во-первых, ей было девятнадцать на тот момент, во-вторых, оглядываясь назад, Антон мог с уверенностью заявить, что Тема в книге была отражена практически правильно, так что опасности как таковой она не источала.       Ну и к тому же, сексуальная жизнь — это дело каждого. Особенно только начинающего входить во взрослую жизнь подростка. Антон лишь на правах отца провел лекцию о методах контрацепции, которую практически сразу оборвала Надя одним-простым: «Я и так всё знаю, пап, может быть, даже больше твоего». Антону этого хватило — дочь у него была разумная.       Потом на горизонте появились Истоки и там Антон нашел то, чего искал — возможность прийти и отдохнуть. Примерно в это время он и познакомился с Ириной.       Не так много Тематиков в Истоках практиковали сессии без секса, а Антон, на тот момент ещё женатый, да и более того - действительно верный муж, был категорически против любых сексуальных действий (Стояние на коленях — не измена, считал Антон.) Так и сошлись.       То, что девушка является не только хозяйкой Сабов, но и клуба в целом, Антон узнал лишь спустя какое-то время, когда, стоя перед ней на коленях с завязанными за спиной руками, наблюдал, прислонившись туловищем к чужой голени, как она возится с документами. Его никто, кроме неё, не использовал в сессии, как калькулятор, чтобы посчитать что-то для налоговой. Однако это был весьма интересный опыт.       У них было в общей сложности всего-то меньше десяти сессий, потому что спустя год Антон развелся, и необходимость в супружеской верности пропала. Только вот Иру это не привлекало, и они разошлись, как в море корабли, оставаясь неплохими знакомыми. Иногда Ира подкидывала ему данные хороших доминантов, а за это получала помощь с документацией и наборы хороших чаев, которые привозили Антону коллеги из-за границ и которые уже некуда было складывать на полках дома.       В Истоках Антон доверял Ире, а Ира — ему. Наверное именно поэтому она не стала задавать вопросы по переписке и согласилась на эту встречу, даже не зная до сих пор, кем именно Городецкий работает.       Антон подошел к бару, кивнул Кириллу. Патлатый и кудрявый, похожий на Иисуса, парень был в клубе чисто ради рока и алкоголя. БДСМ его интересовал слабо, а вот возможность спокойно таскать алкоголь домой, думая, что Ира этого не замечает, очень даже.       — Есть что слабоалкогольное? — спросил Городецкий, демонстрируя отсутствие браслетов на своих руках.       — Смотря в чьем понятии слабоалкогольное, — пожал плечами бармен, внимательно осмотрев чужие руки. — Для меня все, что не водка — слабоалкогольное.       — Меньше пяти градусов, — хмыкнул Антон.       — Так бы и сказал — воды тебе налить, — в шутку возмутился Кирилл. Потом перечислил, оглядываясь на бар: — Могу предложить пиво, могу пивные напитки. Из коктейлей слабенькие только коньяк с колой в отношении один к десяти и ещё несколько сладостных гадостей. Какие запросы?       — Чтобы много, не горько, и не слишком в голову давало. Я не спал долго и не ел, — признался Антон.       — Могу «Аквариум» тебе сделать. Более нежная версия голубой лагуны, — Кирилл прокашлялся и начал, как лектор или как рекламщик на улице в минус тридцать у МЦД: — Голубой коктейль на ликере Блю Кюрасао в честь группы Гребенщикова, с прозрачными воротами и яркою звездой в виде легкого флера цитрусовых во вкусе. А огнегривых львов и синих волов можно встретить на танцполе позади тебя, — он хмыкнул.       — С каких пор в баре коктейли в честь рок-групп? — действительно удивился Антон.       — Давненько, — пожал плечами Кирилл. — Мы с Ирой их лично разрабатывали. Захаживал бы в бар почаще — знал бы.       — Спасибо, мне тут не до баров было, — хмыкнул Антон, веселясь. — Давай твоего Гребенщикова. — Потом спросил ради интереса: — А что-то с Пикником есть?       — Есть конечно, — кивнул Кирилл, принимаясь за работу. — Слегка жесткий коктейль на Лондонском сухом джине с лимоном и грейпфрутами. С первого же глотка создается ощущение, что с тобой и солнце, и зной, будто ты египтянин. И легкий сфинкс стоит за спиной, — Кирилл кивнул Антону за спину. Но Светлый знал, кого увидит.       — Привет, Ира, — кивнул Городецкий, оборачиваясь.       Девушка улыбнулась.       — Рада видеть тебя, — искренне заявила она, обнимая Антона. — Царапать небо когтями не буду, — хихикнула она, отстраняясь.       — Хорошая идея с коктейлями, — оценил вслух Светлый, наблюдая, как хозяйка клуба присаживается за соседний стул. Выглядела она бодро и лучше, чем в последний раз. Наверное, только пришла.       — Спасибо, — кивнула она. — Ты бы знал, с каким скрипом я заставила Кирилла в этом участвовать.       — Потому что она решила, что коктейли обязательно должны быть по русским рок-группам, — обиженно прикрикнул Кирилл с другой стороны барной стойки, наливая в стакан что-то голубое.       — Мы добавили коктейль «Whispers in the dark», не ной, — отмахнулась Ира.       Кирилл что-то проворчал, на что девушка лишь хихикнула. Сегодня на её руках тоже не было особого браслета. А так-то они были — силиконовые, с разными надписями, и большинство — рокерские. Но ни один их них не светился красным или синим.       — Мы надолго? — спросила Ира, резко меняясь в лице. Это всегда выглядело эффектно — то, как она умела меняться в лице по щелчку пальцев.       — Надеюсь, нет, — честно признался Антон, вздыхая.       — Поняла, — кивнула она. — Кирилл, тогда мне… — она на секунду задумалась. — Тогда мне «Канатами». Сделаешь?       — А у меня есть выбор? — посмотрел грустными глазами Кирилл.       Ира на него строго посмотрела.       В этом клубе не любили шутки про отсутствие выбора.       — Сейчас все будет, мать, — махнул патлами Кирилл, примирительно улыбаясь.       — Спасибо, — вздохнула она, поворачиваясь к Антону. — Ну, выкладывай, енот.       — Енот? — не понял Антон, сразу же теряя рабочий настрой.       — Ты синяки свои под глазами видел? — в ответ спросила хозяйка Истоков. — Ты когда спал в последний раз?       Антон задумался.       — А какое сегодня число?       — Да иди ты, — засмеялась Ира, не поняв, что Антон не шутит. — А теперь давай серьезно.       — Давай, — согласился Городецкий.       Он долго думал над тем, что ему стоит сказать. Но решил, что лучшая информация — это правдивая. Истоки — единственное место, где Антон считал кощунством врать. Он бы с большей вероятностью, наверное, соврал бы в Дозоре, чем в Истоках. Точно так же он не хотел использовать магию в этом месте, считая внушение ещё одной формой обмана.        — В общем, я работаю… в какой-то степени в правоохранительных органах, — Антон замолчал, ожидая какой-то реакции. Её не было.       — Ты думаешь я у тебя удостоверение попрошу? — поинтересовалась Ира.       — Может быть.       — Зря. Пока что я тебе верю.       — Пока что?       — Посмотрим что ты скажешь дальше, — пожала она плечами.       Антон вздохнул.       — Так вот, я стараюсь не афишировать то, что посещаю Истоки… сама понимаешь.       — Как и все из нас, Городецкий, — сдержанно засмеялась Ира.       — Да… Так вот, недавно я увидел тут человека… можно сказать, с работы, но с противоположным направлением.       Ира подняла брови:       — Типа прокурор и адвокат?       Антон нервно хмыкнул.       — Да, типа того. И этот… — Антон запнулся. — Человек очень неприятная личность. Мне не нравится то, что он находился здесь, потому что, как мне кажется, Тема — не его. Он тут ищет что-то… или кого-то.       — Когда кажется, креститься надо, ты же знаешь? — спросила Ира, принимая от Кирилла свой темный коктейль. Рядом с Антоном возник голубой «Аквариум».       — Знаю. Но тут эта мера не требуется, не поможет просто, — Антон аккуратно отпил из трубочки. Коктейль был ледяным, и за вкусом льда чувствовалось что-то мягкое и цитрусовое. Алкоголя там Городецкий не заметил.       — Я не могу запретить кому-то посещение Истоков без веских причин, ты знаешь, — твердо заявила Ира.       Антон постучал пальцами по стойке.       — Знаю. Точно так же, как и знаю его. Он пойдет по головам, он эгоист и циник, и не думаешь, что это не те качества, что нужны в Теме?       — Ты видел его только на работе? — вдруг спросила Ира, будто игнорируя все, что Антон сказал до этого.

«I'd rather burn than to be with you!»

Я лучше сгорю, чем буду с тобой.

      — Ну… да? — не понял Антон.       — Тогда откуда ты можешь знать, что он такой и в жизни? — подняла брови Ира. — Может быть, холодный и циничный образ — не более, чем просто образ. Может он вообще Саб?       Антон подавился своим коктейлем от нервного смеха. Светлый запретил себе думать о Завулоне-Сабе, чтобы не выглядеть как паникующий придурок со своим истеричным хохотом от этой мысли.       — Нет, Ира, нет, — прокашлялся Антон, пытаясь сдержать смех. — Точно нет.       — Это ты так думаешь, — веско заявила Ира. Антон запоздало подумал, что да, кому, как не ей знать, что такое быть Сабом, когда все думают о тебе иначе. — Но даже если так — если вдруг он будет нарушать правила клуба, Рома всегда рядом и выдворит его. В чем проблема?       Проблема была в том, что Рома — человек, а Завулон — Великий Темный. Вслух этого Антон говорить не стал.       — Не получится, — покачал Антон головой. Углубляться не стал, перевел тему: — Но ладно, я пришел поговорить не об этом.       — Я слушаю?       — Мне надо знать, с кем он общался в тот день. Могу я посмотреть камеры с видеонаблюдения?       На этот раз подавилась Ира.       — Антон. Ты понимаешь, как это выглядит со стороны? — строго спросила она, когда смогла прокашляться. — Ты приходишь, говоришь, что тебе нужны списки Тематиков клуба и требуешь записи с камер. Я даже не знаю, что думать.       Антон качнул головой и неловко улыбнулся. Да… иногда он забывал о том, что существуют такие мелкие проблемы, где надо что-то доказывать человеку. Обычно Иные решают это легкими воздействиями… но Городецкий не будет этого делать.       — Понимаю, — вздохнул Светлый.       Видимо, он тут надолго. Придется привести много аргументов, чтобы добыть себе право посмотреть записи с камер. А значит - прощай надежда на скорый сон!