Wanna play?

GingerFox: у меня к тебе вопрос ian2anean: слушаю) GingerFox: у тебя большой опыт с омегами? ian2anean: нуууу можно и так сказать ;) Чонгуку аж самому смешно. Опыт, конечно, большой, но не самый лучший. Тем не менее, он не может отказать своему другу, которому всё еще должен по гроб жизни. ian2anean: а что? Нужна помощь? GingerFox: у меня просто не очень и моя подруга-омега спрашивает кое-что ian2anean: ну давай помогу чем смогу GingerFox: вкратце опишу ситуацию GingerFox: у неё было очень много альф, но все они бросали её GingerFox: не помню точно из-за чего но что-то им в ней не нравилось GingerFox: и у неё на работе уже довольно давно работает один альфа GingerFox: вроде бы и хорошо общается, и он ей даже нравится, судя по её словам GingerFox: но она боится что если сделает первый шаг GingerFox: и они вдруг начнут встречаться GingerFox: то он тоже её бросит, как и все остальные GingerFox: к тому же как она говорит у этого альфы было достаточно омег GingerFox: она еще говорила что он цитирую “невероятно красивый и притягательный” GingerFox: и если у тебя тоже было много омег то вот тебе вопрос от неё GingerFox: как понять, что он не обманывает и честен с ней? То есть не ради какой-нибудь ачивки хочет переспать ian2anean: Ачивки? GingerFox: ну знаешь переспать с одноклассницей на выпускном или на спор ну что-то короче типа такого Знал Чонгук одного такого альфу, противнейший человек, но, спасибо ему, что был примером, как не нужно вести себя с омегами, каким бы идеальным ты ни был. ian2anean: Никогда таким не страдал :| так что даже не знаю ian2anean: как помочь я имею ввиду ian2anean: пусть она подробнее узнает про его бывших ian2anean: почему встречались, почему расстались ian2anean: типа если он только спит со всеми то ответ очевиден ian2anean: а если просто не сошлись характерами – то значит действительно что-то в нем есть GingerFox: хм хорошо спасибо GingerFox: не против если скину ей прямо скринами? ian2anean: да пожалуйста Чонгук крутится на стуле, скрестив руки на груди. У него вообще редко спрашивали советов, ведь, обычно, все его друзья имели успех с любыми омегами, а некоторые даже больше предпочитали бет. Но сам Чонгук… разве он может давать хорошие советы, если у самого проблемы? Он долго смотрит в экран, затем подвигается ближе, хрустит пальцами и вздыхает. ian2anean: а у меня тоже к тебе вопрос ian2anean: если можешь спроси у своей подруги-омеги а то у меня их не особо много ian2anean: точнее я мало кому могу доверить секрет ian2anean: та и вообще так я для тебя аноним ахаха GingerFox: понял-понял) GingerFox: Что за вопрос? ian2anean: ну смари ian2anean: я очень люблю одну омегу и не просто люблю а НУ ОЧЕНЬ ЛЮБЛЮ ian2anean: у меня в жизни никогда никто таких чувств не вызывал ian2anean: и это было что-то необычное вот с первого взгляда я как посмотрел на неё – всё, пропал на*** GingerFox: Ахахаха) ian2anean: ВОТ ian2anean: но есть просто огроменное НО ian2anean: я очень боюсь высказать чувства потому что все мои партнеры меня бросали( ian2anean: практически по одним и тем же причинам GingerFox: уф… мои соболезнования GingerFox: а что за причины? ian2anean: ну как сказать не удовлетворял я их аахха GingerFox: Как-то расплывчато :) GingerFox: типа секс плохой? ian2anean: НЕТ ian2anean: Ахахаха не хочу хвастаться но тут всё схвачено ;) Господи, Чонгук, не кринжуй, пожалуйста. Ты только нашел нормального альфу, который может выслушать, не издеваясь над тобой, и не ведет себя, как мудак по отношению к омеге, а ты вот это вот начинаешь писюном махать. ian2anean: в общем просто не нравлюсь я им и всё ian2anean: такое ощущение что меня используют( GingerFox: Ахахах и такое бывает?) ian2anean: ДА!!! GingerFox: ну что я могу сказать GingerFox: ты вроде нормальный альфа а таких довольно мало можно встретить GingerFox: особенно в вов ахаха ian2anean: приятно-приятно) GingerFox: советую тебе разве что признаться GingerFox: если она тебя любит или неравнодушна – то конечно же не будет молчать ian2anean: а если я её потеряю после этого?( ian2anean: так мы хотя бы дружим GingerFox: тогда очаруй её своей харизмой настолько что она сама не сможет удержаться) ian2anean: НО ЭТО ВЕДЬ И ЕСТЬ МОЙ ПЛАН!!!! GingerFox: тогда ты всё делаешь правильно!!! :) ian2anean: Ладно ты придал мне уверенности спасибо GingerFox: и тебе спасибо GingerFox: если что обращайся GingerFox: и думаю я буду отключаться уже три ночи ian2anean: да согласен я тоже сейчас пару квестов закончу и пойду спатоньки GingerFox: хороших снов и не смей сомневаться в себе) ian2anean: Т3Т ian2anean: Спасибо… ian2anean: И тебе хороших снов! Удачи твоей подружке ;)

• • •

Чонгук практически не мог уснуть. Он думал, и думал, и думал. Неужели ему и вправду остается только надеяться, что его методы подействуют? Что Хаюн, в конечном итоге, сама подойдет к нему и признается в чувствах? Он просто на секунду представляет, как она краснеет и смущается, как она нервно мнет пальцы и боится посмотреть ему в глаза, и… Чонгук очень сомневается, что так и будет. Но попытаться стоит! Он перерывает весь свой шкаф и меряет образов десять, подбирая штаны и джинсы, рубашки и футболки, пояса и галстуки, куртки и кожанки, боты и кроссы. Даже думает скинуть все варианты либо Хосоку с Чимином, либо Юнги, но знает, что все будут ржать над ним, так что остается положиться на внутреннее чутье, которое подсказывает, что ему стоит пойти в черном и дерзком, в убийственном и цепляющем. Да, так, что Хаюн просто взгляда своего оторвать не сможет! Чонгук, первым делом, натягивает чистые Кляйны. Можно было бы, конечно, и обычные трусы надеть, но мало ли! Он, всё-таки, оптимист, хоть и дурак. Хаюн ведь точно не полезет к нему в штаны при первом же корпоративе, так зачем стараться?! Надежда всегда умирает последней. Все черные носки, как назло, в стирке, так что приходиться взять ужасно неловкие, но невероятно удобные и мягкие, с изображением железного человека. Чонгук надеется, что им не нужно будет разуваться, а то неловко-то как будет… Широкие штаны с множеством карманов, пояс и полупрозрачная майка, которая стоит дороже, чем весь игровой ПК Чонгука. Он даже не помнит, когда купил её. Тэмин точно заценит. Но дело не в ценности и Тэмине! Дело в том, что, когда он снимет кожанку, то Хаюн сможет насладиться забитым рукавом Чонгука, который она никогда полностью не видела. Если она засматривается на его пирсинг, то, он готов поспорить на Лук Сильваны, что татуировки сведут её с ума. Осталось всего ничего – красиво уложить волосы, поправить брови, добавить пирсинг в уши, цепочку на шею и спрятать эти чертовы носки в мощных ботах на толстой подошве. Да. Он – неотразим. Чонгук делает несколько фоток в зеркале, затем репетирует приветствие с Хаюн, думая, что же будет лучше: надменная ухмылка или ослепительная улыбка? Но затем он видит в чате “Пельмешек”, что все уже на пути в бар, а он даже еще не вышел из дома, хоть и отписывает “через десять минут буду”. Чонгук приезжает через сорок три минуты, и его встречают целой стопкой текилы, которую гордо держит коварно улыбающийся Юнги. Ебанный Гринч. — Давай. Штрафная. — Но это всё пробка! Здесь нет моей вин… — Никаких оправданий, — мотает головой Юна. — Приказ от старших. — Это нечестно, — хмурится Чонгук и принимает наказание с рук альфы. У Чонгука есть одна, так сказать, особенность, которую он ненавидит. Чонгук может выпить много, очень много, иногда даже больше, чем Юнги, но проблема в том, что… чем больше он напивается, тем меньше он помнит, и та тонкая грань между сознательным и бессознательным очень хрупка. Хватает буквально одной стопки соджу, чтобы её сломать и потеряться в темноте до завтрашнего утра, а он так не хочет. И Юнги знает об этом. Чонгук тяжело вздыхает и осматривает столик, за которым не было Хаюн, и он хочет спросить, почему не хватает человека, ради которого он брил подмышки и выщипал брови, как Юна подначивает и требует выпить, иначе даст еще одну штрафную. Какие все нетерпеливые… Чонгук пьет одним глотком, чувствуя, как жжет изнутри. Хмурится, шипит и вытирает тыльной стороной ладони губы. Никакой соли и лимона, вообще. Такое ощущение, что он оплошал с главным проектом, а не просто опоздал. — Довольны? — Вау, Гукки, сильно. Выражение лица у Чонгука сразу же разглаживается, когда он слышит Хаюн и замечает её совсем рядом, вот тут, прямо справа. Он не слышал, как и откуда она вообще пришла, но… Господи Иисусе, как же чертовски мило она выглядит. Чонгук никогда не видел, чтобы она носила какие-либо юбки. Никогда. Она всегда была в джинсах или штанах. Но длинные юбки… так ей идут. Молочный цвет прекрасно сочетается с её кожей, а нежный, небесного цвета свитерок делает из неё зефирку. Белая сумочка через плечо, белые кроссовки, маникюр аккуратный, светлый. Волосы распущенные, красиво уложенные, и макияж… так непривычно видеть Хаюн с макияжем. Чонгук сглатывает, ведь за любованием не замечает, как она взгляда оторвать не может от его волос и кольца на губе, которое он нервно покусывает, чувствуя остатки текилы. Хаюн старается не сильно пялиться, поэтому резко смотрит вниз и словно зависает, когда видит обувь Чонгука. Интересно, о чем она думает? — Вы все так вырядились, словно мы тут собрались не бухать, а на конференцию Эпл приехали, — бурчит Юнги и забирает стопку у Чонгука, который приходит в себя. — Неизвестно, когда мы в следующий раз попадем в офис, — жмет плечами Тэмин. — Так что, я считаю, что мы имеем полное право! Тэмин поэтому и подписан у Чонгука, как “Моднявый”. Офис, прогулка, дом – неважно. Даже в бар он приперся в солнцезащитных очках от Гуччи (хотя на улице уже темно) и в штанах от Луи Виттона. На черно-белом свитере не было никаких опознавательных знаков, но он явно стоит где-то на уровне майки Чонгука, если не дороже. Тэмин всегда выделялся, будучи блондином и альфой в одном паке от рождения, но у него уже очень давно есть истинная, так что никто в офисе не переходит границы. — Ну, да, а то ты по дому не ходишь в стиле Наоми Кэмпбелл, — ухмыляется Чживон. Она была очень худой, с узкими бедрами и почти плоской грудью, но никогда не комплексовала по этому поводу, поскольку была твердой бетой. У неё строгое каре с челкой, маленькие ручки и длинные ноги. Несмотря на подколы в сторону Тэмина, она тоже пришла в стильных, черных, расклёшенных брюках и облегающей белой кофте с длинными рукавами. Рядом с ней лежал пиджак в черно-белую клетку и черная сумочка. — А чего ты возникаешь? — хмурится Юна. — То, что ты пришел в каких-то трениках и худи, которая, наверное, застала Большой Взрыв, то это не означает, что все остальные тоже должны так прийти. Юна никогда не стеснялась своего тела, поэтому смело подчеркивала свои сильные стороны: грудь и бедра. Красное, облегающие, короткое платье привлекало многих альф в баре, но ей было всё равно. Чонгук никогда не заглядывался на неё, ведь не любит постарше, но знает многих людей в офисе, которые не прочь бы провести с ней хотя бы одну ночь. Просто не все могут управиться с её характером, а уж тем более, когда лажают с проектом. — Потому что я знаю, что такое тусовка в баре, — кривится Юнги и садится рядом с Тэмином, притягивая Чонгука к себе. Он отвлекается от разговора, когда видит, сколько же алкоголя на столе. Он, значит, мчал сюда сквозь пот и слезы (почти), а все уже выпили, судя по всему, как минимум по одной бутылке пива. Одна только Хаюн сидела с бокалом вина, закусывая сыром, а Юнги решил сразу же пойти во все тяжкие – текила. И одна пустая бутылка просто лежала, горлышком указывая на старшую омегу. — Так-так-так, надо что-то и Гукки заказать, — говорит Юна, прерывая спор. — Что ты хочешь? — Я думал ром-колу или бренди. — Вот это у тебя разброс, — ухмыляется Хаюн. — Но лучше возьми что-то, что будешь пить долго. — Да-а-а, — тянет Тэмин, щелкая пальцами. — Мы тут играли в игру, пока тебя ждали. — “Правда или действие”, — говорит Чживон, делая несколько глотков пива. — Знаешь же? — Конечно! Классная игра. Ужасная игра. Чонгук каждый раз вспоминает, и… не может вспомнить, потому что он убухивался, как свинья, и ведь не хотел! Но ему давали такие задания, что он пил, и пил, и пил, и даже когда он выбирал “правду”, то жалел почти так же, как и на “действии”. — Класс! — Хаюн выглядит неожиданно радостной. Судя по её слегка розоватым щечкам, это точно не первый бокал. — Так что лучше возьми ром-колу. — И можешь еще заказать пять бутылок пива, три бутылки соджу, бокал вина для Хаюн, а лучше вообще сразу бутылку, и какие-нибудь закуски, — лепечет Тэмин. — А еще, что-то по закускам, но мы тебе доверяем, — этот чудик приспускает очки только для того, чтобы подмигнуть Чонгуку. Он тяжело вздыхает, понимая, что выхода нет, и ловит на себе слегка виноватый взгляд от Хаюн. Почему-то ему кажется, что она хочет пойти вместе с ним, но, скорее всего, причина как раз в штрафной стопке текилы, ибо Чонгук уже ощущает легкое опьянение и удивительную уверенность в сегодняшнем вечере. Как только заказ выполнен, он садится напротив Хаюн. Как-то так получилось, что мальчики напротив девочек, и Чонгук даже не знает, как было бы лучше: соприкасаться с ней коленками или, как сейчас, нечаянно врезаться носком ботов в её подошву. Ах… — Ну, поскольку, Гукки у нас опоздавший, то выбирай, — ухмыляется Юна. — Правда или действие? — Правда. — Скажи-ка мне, Гукки, почему это у тебя до сих пор не было серьезных отношений? Вот так сразу?! Чонгук хмурится, даже теряется. Он ожидал чего угодно, но не вопроса о своих бывших. Сглатывает и сразу начинает нервничать, ведь Хаюн смотрит, она неотрывно смотрит, подперев голову рукой, пока пальчиками второй трет ножку бокала. — Кхм… потому, что меня все бросали. — А почему бросали? — Это уже на другой круг, — защищает коллегу Тэмин. — Давай, Чонгук, крути. Горлышко попадает на Юнги, который моментально цыкает и кривится, прекрасно зная, что младший покоя не даст. — Действие, — сразу же отвечает и скрещивает руки на груди. — Ближайший час ты на всё отвечаешь “да”, — с широкой, чертовски довольной ухмылкой говорит Чонгук. Может, он сегодня и не поцелуется с Хаюн, но зато от души оттянется на хёне, который сам напрашивался уже очень и очень давно. Юнги смотрит так, словно мысленно пытается скрутить дизайнеру шею. — Хорошо, — шипит сквозь зубы и наливает себе еще текилы. — Юнги, я ведь лучшая PM-менеджер в офисе, да? — Юна улыбается, словно лисица. — Да. — Юнги, ты девственник? — смело спрашивает Тэмин, но у Юнги ведь нет выхода. — Да…, — он тяжело вздыхает и берет в рубки стопку. — Юнги, ты бы усыновил Чонгука? — хихикает Хаюн. — Да, — он опрокидывает в себя алкоголь, даже не кривясь. — Юнги, ты пьешь, потому что одинок? — в своей безразличной манере спрашивает Чживон, и Юнги на секунду зависает, но затем спокойно жмет плечами. — Да. — Гукки, лучшее задание, — подытоживает Юна, которая явно будет еще долго пользоваться положением альфы. Юнги крутит бутылку, которая попадает на Хаюн. Кажется, Чонгук сейчас очень сильно пожалеет. — Правда или действие? — Правда. — Тебе кто-то нравится из нашего офиса? Хаюн выгибает бровь, пока Чонгук напрягается и смотрит себе в бокал. Вот же Юнги засранец. Прямо по больному. Заставляет переживать, нервно ёрзать. Чонгук пытается не выглядеть так, словно сдохнет, если не узнает ответ, но он ведь действительно сдохнет, если не узнает ответ! Он внимательно наблюдает за Хаюн, покусывая кольцо в губе. Интересуется не только Чонгук. Все сидящие за столом уставились на омегу, которая задумчиво нюхала вино, пытаясь строить из себя загадочную, что выглядело забавно. Она то вздыхала, то неуверенно зачесывала волосы назад, то хлопала глазками… — Ну, допустим, да. Чонгук сглатывает. Сердце дрогнуло. Юнги ухмыляется, Юна тоже, Тэмин свистит, а Чживон занята тем, что открывает всем бутылки пива. Кто это? Кто ей нравится? Это же Чонгук, да? Да?! Хаюн нравится Чон Чонгук из офиса, да??!! За волнующими душу вопросами он не замечает, как горлышко вновь указывает на него. Черт. — Действие, — прочистив горло, отвечает и смотрит прямо в глаза Хаюн. Она не загадает ничего рискованного. Ей можно доверять. Она же не заставит его танцевать на столе или петь на сцене хит Джастина Бибера. К тому же, Чонгуку хотелось показать собственную смелость и бесстрашие. — Отожмись десять раз и, между отжиманиями, произноси моё имя. Ха. Ха-ха. Ха-ха-ха. Что-что, блять? — Эм… — Ахуенно, давай, — Юнги смеется, аж давится, и хлопает младшего по спине. Кому-то уже очень хорошо. Зато Чонгуку не хорошо. Ему плохо. Ему очень плохо, потому что с какого черта Хаюн дала ему именно это задание? Он облизывает губы, дергает бровями, встает и скидывает с себя кожанку. Конечно же, многие сразу начали рассматривать его забитый рукав, и, он клянется, что видел, как Хаюн аж изменилась в лице, когда увидела татуировки. Чонгук потирает ладонями, с улыбкой просит посетителей освободить место, которые с интересом наблюдают. Все коллеги ржут, опустив головы, кроме виновника торжества. Она тоже хихикает, но взгляда не отрывает, даже наоборот, словно пытается удостовериться, что Чонгук сделает всё так, как она и сказала. Он опускается и начинает отжиматься. Произносит имя Хаюн, и на пятом жиме понимает, в чем, черт возьми, тут дело. Хоть и для Чонгука подобное упражнение просто ничто, дыхание всё равно нарушается. Он всё равно хмурится, когда пытается сосредоточиться на мышцах и балансировке тела. Поэтому, вместо того, чтобы просто говорить имя, он шипит его, тяжело выдыхает и… стонет. Она специально попросила так сделать? Специально!? Боже, как же стыдно. Чонгук встает, отряхивает ладонями и принимает баночку санитайзера от Тэмина, который хихикал и показывал большой палец. — Всё, довольна? — хрипит, смотря на Хаюн, которая закусывает щеку изнутри и выглядит уж очень радостной и взволнованной. Видно, что ей понравилось, и видно, что она ничуть не жалеет. — Да. Молодчина. Пиздец просто. Чонгук залпом выпивает ром-колу, заказывает себе вторую и, стоя, крутит бутылочку, руками опираясь о стол. Таким образом, татуировки прекрасно видны Хаюн, которая со всех сил пыталась не смотреть, пока допивала очередной бокал вина. — Чживон. Правда или действие? — Та давай действие, — жмет плечами, готовая ко всему. Так, Чонгук, если честно, даже не знает. Мозг соображает всё хуже и хуже, поэтому ему приходится вспомнить что-то из старых, когда они бухали бандой. Так еще и на губах остатки имени Хаюн, которое он бы хотел стонать при слегка других обстоятельствах. Он оглядывается и указывает на высокую девушку-альфу, которая болтала с бетой, сидя через столик. — Подойди к ней и убеди её, что вы знакомы с детства, а затем попроси её купить себе пиво. Все за столом смеются и охают, с сожалением смотря на Чживон, которая, наверное, меньше всех вообще страдает социофобией. Она беспечно фыркает, встает, просит Хаюн дать ей пройти и вразвалочку подходит к указанной девушке. Наблюдая за сценой, вся команда “Пельмешек” хохочет так, что на них все оглядываются. Юнги радуется своему наказанию, понимая, что Чонгук может придумать что-то и похуже, Тэмин снимает на телефон, Юна мотает головой, говоря, что не зря Чживон является тим-лидом, а Хаюн периодически комментирует, говоря: “Она засмущалась!” или “Она поверила!” или “Сейчас Чживон договориться за всех.”. Да, Хаюн была права. Через десять минут им приносят не только ром-колу Чонгука, но и целый сет из шотов. — Как ты это сделала?! — поражается Тэмин. Чживон жмет плечами, улыбается и загадочно подмигивает. Затем, она оборачивается, еще и посылает воздушный поцелуй альфе, и все коллеги пытаются сделать вид, что вообще не знают бету. — Моя очередь, — Чживон крутит и попадает на Юну. — Правда. — Онни, есть ли у тебя нюдсы? Все распахивают глаза от удивления, а Хаюн вообще прикрывает рот рукой, не сдерживая смущенного смеха. Чонгук подносит кулак ко рту, сложив губы трубочкой, а Тэмин мотает головой и вообще отказывается следить за происходящим – он просто пьет. Один только Юнги как-то таинственно тихо сидит и внимательно слушает. Юна тяжело вздыхает, закатывает глаза и, гордо подняв подбородок, тихо отвечает: — Да. — ДА?! — крикнули все, кроме, опять-таки, Юнги. — Ничего больше не говорю, — поднимает ладонь, останавливая, и крутит дальше, попадая на Тэмина. — Правда-правда-правда…, — он куда-то торопился, и Чонгук понял, что он задумал. — Если бы ты встретил джина, то какие бы три жел… — Стать миллионером, есть и не толстеть, бессмертие. Я кручу, — Тэмин каким-то образом делает так, что он попадает на Юну, которая тяжело вздыхает, понимая, как же она прошутилась. — Правда или действие? — Давайте уж лучше действие. — Покажи нюдсы! — крикнул не один Тэмин, но и Хаюн с Чживон. Чонгук бы тоже крикнул, но ему очень не хочется портить о себе впечатление. — И зачем я вообще согласилась с вами играть… Конечно же, Юна показала не самое пикантное, что у неё имеется. Просто фотография в красивом нижнем белье. У Чонгука было слишком много девушек-омег, поэтому он не увидел ничего особенного, но комплимент сделал. Зато Юнги как-то тихо сказал краткое: “Красиво” и налил себе еще текилы. Кажется, кому-то будет несладко следующий месяц, и его счастье, что в офисе сгорела проводка, иначе Чонгук бы живого места от него не оставил. Юна крутит бутылку и попадает на Хаюн, которая выбирает правду. — Кого из нас ты бы поцеловала, за кого вышла бы замуж, кого бы убила, кому бы оставила засос и с кем бы переспала? — невинно хлопая глазками, спрашивает менеджер, на что программист цыкает. — Все имена должны быть разными. — Повтори, но медленнее… — Поцелуй? — Чживон. Чживон улыбается и выпрямляет спину. — Вышла замуж? — Юнги. — Юнги?! — громче всех крикнул Чонгук, но Хаюн не замечает и мотает головой, как будто все ослышались. — Мне просто жалко Юнги, он же пьет от одиночества, а так я вылечу его, — на полном серьезе кивает, и… да, кажется, она уже достаточно пьяная. Чонгук расслабляется, выдыхает и сам себя ругает за такую излишнюю эмоциональность. Она же могла понять. Да не только она… Так стоп. Кто там еще остался? — Убить. — Тэмин. — Да почему я?! — Ты загадал себе бессмертие, а как же твоя истинная? — хмурится Хаюн. — О ней ты не подумал. Тэмин закатывает глаза, но всё равно смеется и допивает очередную бутылку пива. — Оставить засос. — Юна, — Хаюн широко улыбается и смотрит на менеджера. — Чтобы никакой альфа не распускал руки в твою сторону. Юна широко улыбается, радуется буквально одну секунду, и нараспев спрашивает последнее, кидая взгляд на Чонгука, который нервно сглатывает и широко раскрытыми глазами смотрит на Хаюн. — Переспать? — Гукки. …бо-же… Чонгук покрывается красными пятнами, отводит взгляд, не в силах смотреть в глаза подвыпившей Хаюн, которая произнесла его прозвище слишком… спокойно и умиротворенно, слишком уверено, как будто ей не нужно объяснять свой выбор. Держи себя в руках, Чонгук, не выдавай себя! Он выдыхает, прочищает горло, жмет плечами и отмахивается, фыркая. — Я и не удивлен. Удивлен! Он пиздец как удивлен, но он не может ударить в грязь лицом! Хаюн ухмыляется. Хаюн… ухмыляется?! Что происходит вообще?! Слава Иисусу, она крутит бутылку, и игра превращается в обыкновенную попойку. Чонгук надеялся, что такого не будет, но он рад, что так и получилось, иначе он бы просто не выдержал. Хаюн больше не давала ему заданий, но он успел поменяться кожанкой с пальто Юны, Тэмин прошелся по бару и сделал селфи с пятью разными людьми, Чживон показала скрытый талант и станцевала бровями, а Хаюн призналась, что страдает талассофобией. А Юнги решил отомстить. Отомстить так, что Чонгук теперь будет сначала десять раз думать перед тем, как насолить старшему. Он заказал Чонгуку самый крепкий напиток, который только был в меню, и заставил выпить его с закрытыми глазами. И после того, как самбука, смешанная с водкой и ликером, достигла желудка, Чонгук стремительно прорвался сквозь тонкую грань и перестал соображать… Но Чонгук не был единственным, от кого несло алкоголем за километр, и кто был чертовски громким и веселым. Такими были все, кроме Юнги. Он не знает, сколько еще они играли, и когда всё перетекло в сплетни и разговоры про компанию, но Чонгук точно помнит прекрасное чувство единения с коллегами. Было безумно комфортно, хорошо, классно! Он вообще не помнит, когда в последний раз сидел в столь теплой компании, когда так громко смеялся и наслаждался временем, когда расплывался в улыбке и не ограничивал себя ни в чем. И когда все вышли на улицу проветриться, а Юна с Хаюн перекурить, он тоже попросил сигарету, но омеги ему отказали, уверяя, что ему станет еще хуже. Тэмин вообще с трудом стоял на ногах, а Юнги потянуло на философские рассуждения, и через пять минут он уже стоял в группе незнакомых людей, вовлекая тех в разговор. — Наверное… нам пора бы уже разъезжаться, да? — хрипит Юна и поправляет кожанку Чонгука, а затем понимает, что ей нужно забрать пальто, поэтому они снова меняются. — Так… все ж на такси, да? — Мы с… с Гукки вместе… нам же в одну сторону, да? — Хаюн тяжело вздыхает, роется в сумке, пока зубами держит сигарету, и Чонгук слишком долго пялиться на неё, думая, каковы же, всё-таки, на вкус её губы? — Блять, да где этот тупой телефон?! Чонгук улыбается. Он почти не слышал, чтобы она ругалась. Так мило выглядит, так красиво и нежно одета, и так смешно материться. Он находит себе увлекательное занятие. Чонгук засовывает руки в карманы кожанки, облокачивается о фонарный столб и просто любуется Хаюн, которая всё время что-то делает. То она помогает Юне найти такси, то они запихивают Тэмина в машину, то они переговаривают с Юнги, который решил продолжить вечер, но уже с другой компанией, с которыми он уже, судя по всему, чуть ли не породнился. И Чонгук замечает, что Хаюн очень… заботливая. Она отказывается уезжать, пока всех не рассадит, хотя она одна из самых младших в группе. Она уговаривает Тэмина отписать в чате, как только он доберется, а еще отправляет сообщение его истинной, наверняка с ошибками, но Хаюн должна была уведомить омегу о пьяном альфе, который вряд ли сможет сам выйти из машины. Она ругает Юнги, что тот отсоединяется и так смешно угрожает четырем альфам, предупреждая, то если с Юнги что-то и случится, то она обязательно разберется со всеми. А затем, она указывает на Чонгука и уверенно говорит: — Вот это – мой тренер! Видите?! Так вот он научил меня так драться, что… — Всё будет хорошо, — Юнги хмурится, успокаивающе гладит Хаюн по плечу и… когда он успел найти сигару?! — Ты лучше позаботься о Гукки. О своём тренере, да? — Точно! Гукки! Мы же с тобой даже такси не вызвали! Она подлетает к нему, между пальцев всё еще тлеющая сигарета. Хаюн такая невозможно прекрасная, с распахнутым пальто, с выходящим паром со рта, с покрасневшими от вина щечками и слегка спутанными волосами. Она шатается, продолжает говорить про такси, пытаясь вспомнить адрес… Чонгук не может. Он просто не может сдерживаться, ведь… как? Она стоит перед ним, такая настоящая и уютная, такая чудесная и пьяная, такая близкая и завораживающая, такая… Он берет её за кисть, заставляет посмотреть на себя, заставляет опустить телефон. Хаюн затихает и молча поднимает взгляд. Чонгук не знает, что его подталкивает, что ведет, но слова сами собой всплывают в голове, и он не хочет останавливать неожиданный поток необузданных и глубинных чувств к единственной омеге, которая, даже сама того не подозревая, открыла в нем нового человека, новое “я”. Чонгук хочет, чтобы Хаюн, наконец-то, услышала его и поняла, и он… он никогда не был настолько готов. — С того момента, как мы… встретились, за все эти годы не прошло и дня, когда я не думал бы о тебе. И вот сейчас, когда мы снова вместе... Я как в агонии, — он хмурится, сглатывает, говорит уверенно и удивительно четко, но очень пьяно. — Чем ближе я к тебе, тем мне тяжелей. При мысли о разлуке с тобой я задыхаюсь. Ты запала ко мне в душу, мучаешь меня... что я могу поделать? Я готов выполнить все, что ты попросишь. Если ты тоже страдаешь, прошу, скажи мне, — он переходит на шепот и слышит, как оглушительно громко стучит его сердце. Хаюн застыла. Они стояли в тишине, не обращая внимания на пьяных людей, которые выходили из бара, на звук машин, на ветер и шум города. Чонгук всё еще держал её за кисть, сигарета всё еще тлела, но что-то… менялось. Что-то между ними менялось, и Чонгук это чувствовал! — Гукки… это что… речь Энакина Скайвокера для Падме? Она просто… идеал. Ничего не говоря, он падает на колени и, не отрывая взгляда, просит: — Выходи за меня. — Чонгу-у-ук, встань! — она улыбается, пытается поднять его, и когда он вновь на ногах, она тяжело вздыхает и выкидывает окурок к столбу. — Я… ты что такое вообще говоришь? Ты такой же пьяный, как и… — Нет. Нет, Хаюн, ты мне нравишься, ты мне очень нравишься. Вот, послушай! — он берет её ладонь и прижимает к своему сердцу, на что она ощутимо вздрагивает и несколько испуганно смотрит ему в глаза. — Слышишь? Да? Тук-тук, тук-тук, тук-тук. И так постоянно, когда я вижу тебя, когда… — Чонгук, — она выдыхает, пытается собраться с мыслями. В отличие от Чонгука, она понимает, что пьяная, хотя бы немного понимает. — Я… не знаю, что… ты так… внезапно и… — Ты сказала, что тебе кто-то нравится из офиса. — Да, но… пойми, мне нужно время, — она говорит так, будто не хочет, будто через себя, будто врет самой себе. — Пожалуйста, дай мне отрезветь и… и тебе тоже надо отрезветь, и… прости. Ты – милый, смешной и классный, но… прости. Чонгук сглатывает, чувствует что-то колючее, что-то сдавливающее и гадкое. Сердце всё еще бьется, но уже в более тягучем и отдающем в голову вязкой печалью ритме. Он пытается сдерживать эмоции, пытается контролировать, но он пьян, он не соображает, поэтому хмурится, выдыхает и отпускает Хаюн. Он злой, но не на неё, а на самого себя, на то, что он такой, какой он есть. — Могу я… просто обнять тебя? — спрашивает, смотрит ей в глаза, и она кивает. Чонгук облизывает губы и слабо радуется, когда Хаюн поднимает руки, чтобы окутать его шею. От неё ничего не исходит, она словно поставила барьер, что мешает другим проникнуть, что мешает ей самой показывать то, что творится внутри. Даже если она отказала… Чонгук всё равно любит её, и это ужасно больно. Он обнимает её, крепко-крепко прижимает к себе и утыкается носом в её волосы, чувствуя кончиком ушко. Хаюн такая легкая, такая приятная, такая комфортная. То, как её тело касается тела Чонгука, как она встает на носочки, как она пытается удержать равновесие – всё это до ужаса трогательно и нежно. И Чонгук так не хочет отпускать её. Он чувствует её руки на своей спине, её дыхание. Она с не меньшей силой прижимает Чонгука к себе, как будто ей тоже приятно, как будто она тоже этого хотела, но... почему тогда она не подпускает его? А затем… затем что-то щелкает… …и Чонгук ощущает до одури сладкий запах карамели. Он хмурится, принюхивается, думая, что это шампунь, думая, что это духи или остатки бара, но… нет. Он ведет носом по волосам, затем спускается ниже, и, что самое странное – Хаюн не против. Она словно сама не понимает, что происходит, и он слышит, как она сглатывает. У Чонгука выделяются слюни, когда он вжимается носом в чужую шею. Боже, блять, как же сладко она пахнет. Карамель. Много карамели. Такой тягучей и приторной. Горячая, золотистая, тает во рту. Карамель. Чонгуку хочется карамели. Чонгуку хочется попробовать её, укусить, присвоить… Он не понимает, что делает, не контролирует, но ему нравится. Ему пиздец нравится вкус, когда он проводит языком по её шее, когда он чувствует, как в его руках дрожит омега, как она словно зовет его и всё сильнее и сильнее выделяет запах. У неё шея покрывается мурашками, она слабеет и становится такой податливой, желанной и… Чонгук ослеплен и покорен. — Гукки, стой. Тело не слушается, он сам себя не слушает, и останавливается, как и просит Хаюн. Чонгук тяжело дышит, хмурится, сглатывает и закрывает глаза, всё еще чувствуя остаток сладкого привкуса во рту. Но затем, он видит не то, что напуганную, но шокированную Хаюн, которая прижимает ладонь к тому самому месту, где был язык Чонгука. Она не контролирует запах настолько, что другие, проходящие мимо альфы, оглядываются, но как только видят Чонгука, то сразу же уходят. Но запах резко исчезает, как только они теряют физический контакт. Чонгук приходит в себя, насколько это возможно в его алкогольном опьянении, а Хаюн всё еще хмурится и смотрит перед собой. Он не знает как, но он четко слышит её нестабильное сердцебиение, её страх. Она не понимает, что произошло, и не понимает, что делать. Подъезжает машина, которая сигналит. — Прости. Чонгук, прости… — Хаюн. — Я вызову тебе машину, пока буду ехать домой. Прости. Прости… И Чонгук отпускает её. Она уезжает, оставляя его наедине, под фонарным столбом, шокированного и голодного, влюбленного и расстроенного, пьяного и потерянного. Чонгук не знает, сколько прошло времени. Он просто стоял и думал, вспоминал вкус карамели и пытался успокоить бешеное сердцебиение. Было такое ощущение, что всё это была слишком хорошая иллюзия, слишком соблазнительная и быстро растворимая в воздухе мечта… Через несколько минут за ним, всё-таки, приезжает машина и забирает на указанный адрес. Хаюн не знала точного, поэтому вызвала примерно в тот же район, где живет сама. Несмотря на всё то, что случилось между ними, она всё равно сдержала обещание и позаботилась, и… и… Он едет, смотрит в окно, всё еще ничего не может понять. Чонгук ужасно пьян, и Чонгук боится, что всё забудет на следующее утро, но не додумывается сделать себе пометки в телефоне, не додумывается написать ни Хаюн, ни Юнги, ни Чимину или Хосоку. Он просто поглощен мыслями и забывает обо всём, кроме запаха карамели.