ARS MENTIENDI

      Шестьдесят четыре года назад в этот самый день Бранди, девушка-трибут из Дистрикта-10, перерезала горло восемнадцатилетней Арахне Крэйн.       В раннем детстве Кассандра заметила показавшуюся ей интересной параллель с Арахной, высчитав на пальцах разницу в возрасте между ней и её старшим братом – своим дедом. Разница составляла десять лет, и пальцев для счёта хватило.       Кассандра тоже была младше своего брата на десять лет. В четыре года это казалось достаточным основанием, чтобы убедить себя, что ему уготована судьба преданно почитаемого ей Элагабала Крэйна, а ей – судьба его мёртвой младшей сестры. Но благоразумная девочка решила, что ничего страшного в этом нет. В конце концов, fata viam invenient. И раз это так, хорошо, что такая доля выпала ей, а не Сенеке. Она умрёт и станет заплесневелыми костями в семейном склепе, зато её любимый брат и дальше будет жив, счастлив, силён и уважаем. Довольствуясь этим, девочка безропотно смирилась с напророченной самой себе смертью от руки уроженца какого-нибудь Дистрикта и принялась ожидать её со стоическим спокойствием. Прождала пару лет, растеряла мнительность и поняла, что умереть смертью, которую она себе загадала, нужно ещё постараться: жители Дистриктов в Капитолии не водятся.       Спустя почти двадцать лет, находясь на одной из безлюдных улиц Четвёртого Дистрикта без какой-либо охраны, Кассандра вдруг вспомнила о давно позабытых детских размышлениях и поняла, что все старания оказаться второй Арахной были ей ненароком приложены.       Так подходите, господа рыбаки, и проткните её острогой! Найдётся отчаянный, который посмеет поднять на руку на капитолийку?       В любом случае, девушка слишком хотела увидеть океан, и сопутствующий риск считала вполне этого стоящим.       Ровный стук каблучков по разбитому асфальту отдавался тихим эхом и поглощался тяжёлым влажным воздухом. Дистрикт ещё спал, предвкушая рассвет и скорую жатву, и Кассандра искренне хотела снять туфли, чтобы не будить жителей расположенных вдоль её пути домов, но побоялась загнать в стопу рыбью кость или рыболовный крючок – или что ещё может валяться здесь под ногами?              Далеко внизу белёсо блеснула длинная полоса воды. Кассандра сняла красные лаковые лодочки и побежала ей навстречу по грязному неровному асфальту.              Наконец она остановилась, немного опасливо ступив на холодный пляжный песок, массировавший сбитые во время бега ступни. Если они болели, девушка не чувствовала.       Ветер, подгоняя волны, дыхнул ей в лицо прохладой и свежестью. Вода, вздымаясь и пенясь, шумела печалью и радостью, принятием и яростью, тревогой и спокойствием. Всё было в ней.       Кассандра прикрыла глаза, неподвижно стоя на пустующем пляже с туфлями в руках.       Солнечный диск, ещё не налившийся жаром, сонно поднимался над просмоленными крышами рыбацких домов за её спиной, едва ощутимо касаясь её плеч тёплыми лучами и привнося тёплых оттенков в небо. Кассандра обернулась, чтобы посмотреть на солнце – здесь оно казалось более близким, чем в Капитолии. Его рассеянный свет медленно подполз к пульсирующей кромке воды, и Кассандра последовала за ним.       Она много раз видела море на картинах: из всех пейзажей марины она любила больше всего, и нередко выступала меценатом начинающих маринистов. Практически все они умудрялись талантливо писать море, ни разу в жизни его не видев – Капитолий был окружён горами, и далеко не все жители могли себе позволить покинуть их пределы ради поездки к океану. Крэйны, конечно, не принадлежали к их числу, но Кассандре доводилось бывать лишь на горнолыжных курортах, куда в детстве ей приходилось ездить за компанию с родителями и братом. Взрослой она могла бы, конечно, отправиться к океану, но всегда находились дела поважнее, чем торчать на застроенной территории яхт-клуба, которую отдыхающим строго запрещено покидать. Здесь же, в Дистрикте, океан был каким-то первобытным, свободным, настоящим, и Кассандра тоже чувствовала себя такой.       Глубоко вдохнув бодрящий морской воздух, она вдруг спиной почувствовала чей-то пристальный взгляд. Пляж казался ей пустым, а выстроенные на нём в аккуратный ряд одинаковые коттеджи – безжизненными. Кассандра всё же пригляделась, пытаясь увидеть в не затянутых занавесками панорамных окнах хоть какое-то шевеление, но, как ожидалось, никаких свидетельств жизни она так и не заметила.       Ох, ну конечно. Кассандра, надеясь не ослепнуть от солнечных лучей, прищурилась, чтобы в подтверждение своей догадки посчитать коттеджи, которых оказалось ровно двенадцать даже при втором пересчёте. Большинство этих домов действительно нежилые, но четыре из них принадлежат местным победителям.       Наверное, это Мэгз из окна своей спальни осуждающе смотрит на вторгшуюся в Деревню Победителей чужачку, сидя под десятью пледами в скрипящем кресле-качалке и пережёвывая беззубым ртом переваренную кашу – этим ведь обычно занимаются её ровесники? Никто из родственников Кассандры не дожил до такого преклонного возраста, но девушка слышала, что все старики рано встают и целыми днями сидят у окна или телевизора, не в силах часто менять дислокацию.       Или это старина Рон, рано проснувшийся для пробежки, выбирает подходящий момент, чтобы наброситься на гостью сзади и напугать до смерти – так этот шут случайно убил мальчишку-сердечника на своих Играх.       А возможно, что это недалёкая Энни в ужасе наблюдает за незнакомой ей капитолийкой и ждёт, когда та достанет из кармана мачете, чтобы отрубить головы парочке её друзей на её глазах.       А если это Финник? Если он смотрит на неё сейчас и думает: «И что ты здесь забыла, Кассандра?»       Нет, едва ли это он. Финник спит до обеда и явно придерживается лучшего мнения о Кассандре.       Рон, Энни, Мэгз – особой разницы для себя Крэйн не увидела. Качнув плечами, она снова повернулась к океану, который занимал её больше выяснения личности наблюдателя. Девушка пошевелила босыми пальцами, с наслаждением подгребая холодный песок. Вода растягивалась на влажной полосе в попытке лизнуть её ступни, и Кассандра наконец решилась ступить ей навстречу.       Почти до колен подобрав широкие штанины красных брюк и надеясь их при этом не помять, по-детски взволнованная, она сделала первый боязливый шаг. От близости со столь сильной природной стихией её сердце пропустило несколько ударов. Невообразимо: прохладные волны, рождённые где-то далеко за горизонтом, умирали у её ног, радушно приветствуя её, потрясённую и смущённую, на чуждой ей земле.       Девушка опустила голову, рассматривая свои ступни в кристально-чистой воде: она была такой прозрачной, что было возможно различать песчинки отдельно друг от друга. Маленькие серебристые рыбки, видового названия которых Кассандра не знала, суетливо шныряли около её ног. В Капитолии она видела множество ярких и причудливых аквариумных рыб, но местные неказистые рыбёшки вызвали у неё куда больше восторга.       Кассандра расслабленно прикрыла веки, но непроизвольно поёжилась: от пристального взгляда у неё буквально зачесалась спина. Лениво обернувшись, она вскрикнула и уронила приподнятые штанины в воду, схватившись за сердце. На расстоянии вытянутой руки стояла низкая рыжеволосая девушка с таким мрачным лицом, будто намеревалась утопить потерявшую бдительность капитолийку. Переведя дух, Крэйн резюмировала, что Энни Креста на своих играх ни разу не подняла руку на соперников, поэтому она вряд ли способна причинить кому-нибудь вред.       – Доброе утро, – Кассандра улыбнулась ей во все отбеленные зубы и на всякий случай вышла из воды, держа руки перед собой ради собственной безопасности и также давая победительнице понять, что при ней нет мачете и дурных намерений; насквозь промокшие в воде штанины неприятно липли к голеням.       – Ты приехала на жатву? – Настороженно прищурилась Энни. – Ты сестра главного распорядителя, да?       – Да, – капитолийка протянула руку для рукопожатия. – Меня зовут Кассандра. В этом году я буду сопровождать трибутов Четвёртого Дистрикта.       – А в Деревне ты зачем? – Поинтересовалась Энни, с нескрываемым подозрением глядя на протянутую руку и не решаясь её пожать. – Трибутов всегда выбирают на Трезубце, и все собираются там. Или ты пришла сюда за мной?       Энни попятилась, ведомая очередной навязчивой мыслью, поразившей её нездоровый мозг, и прижала ладони к ушам, затравленно глядя на Кассандру из-под отросшей рыжей чёлки.       – Я больше не поеду!       Кассандра могла бы пожать плечами и просто уйти, не продолжая беседу с этой психопаткой, которая вполне могла выкинуть что-нибудь опасное, однако не посмела оставлять её в таком состоянии. Может быть, она об этом пожалеет.       – Тебе не придётся. Я пришла сюда не за тобой. Никуда ты не поедешь. Тебе не нужно никуда ехать, Энни.       – Откуда ты знаешь, как меня зовут? – Энни вдруг рассвирепела, оскалившись, кинулась на Кассандру, сжав её предплечья до синяков, и неожиданно сильно тряхнула её, как тряпичную куклу, несмотря на разницу в росте и весе не в свою пользу. – Ты прочитала моё имя на карточке! Зачем ты вытащила мою карточку?       Игнорируя непрошенный испуг, Кассандра желала скептически переглянуться с кретинками Мойрами: они явно под крэком, если действительно решили, что натравить на неё дикарку из Дистрикта, как на Арахну, будет смешно. И, главное, кто бы мог такого ожидать?..       Благо, истерических припадков не было достаточно, чтобы деморализовать Кассандру. От Энни она этого терпеть не станет.       – Убери руки немедленно, – процедила Крэйн сквозь зубы, и, когда хватка смутившейся Энни ослабла, она смогла вырваться из неё.       Креста стушевалась, как провинившийся ребёнок. Управиться с ней намного проще, чем ожидалось.       – Послушай меня внимательно, Энни, – начала Кассандра, убедившись, что собеседница больше не представляет опасности; она была невыразимо зла, но старалась говорить ровно. – Ты не участвуешь в жатве. Во-первых, ты уже взрослая для этого. Сколько тебе лет, напомни?       – Двадцать.       – Вот именно. Во-вторых, ты победительница, а победители?..       – Не участвуют в жатве?       – Да. Помнишь, как победила на Играх четыре года назад?       Энни отстранилась и закивала лохматой головой, соглашаясь с мыслями в ней.       – Я просто плыла. Я хорошо плаваю. Нужно плыть снова?       Вопросительно взглянув на капитолийку, она, не дожидаясь ответа, скинула с ног потёртые замшевые полуботиночки и предприняла суетливую попытку стянуть через голову огромный голубой свитер.       Этого ещё не хватало.       – Никуда плыть не нужно, – успокоила её Кассандра, осторожно взяла пловчиху за плечи и развернула спиной к океану. – Лучше иди домой.       Креста нехотя послушалась и надела свитер обратно, сильно наэлектризовав и без того находящиеся в беспорядке волосы.       – Понятно, почему ты никогда не приезжаешь в Капитолий, – вздохнула Кассандра, поправляя чёлку Энни; девушка сильно напряглась, но не возразила.       – Мне нечего там делать, – отозвалась она без особой убеждённости в своих словах, будто зачитав заученную речь.       Приведя её волосы в приемлемый, насколько это возможно на ветру, вид, Кассандра уселась на песок, вытянув перед собой босые ноги. Пляж еще не прогрелся, но Крэйн не увидела для себя опасности застудиться.       Энни явно не собиралась уходить и затопталась на месте, видимо, раздумывая над тем, чтобы присесть рядом. Прежде чем она это сделала, Кассандра молча сняла пиджак и расстелила для неё на песке. Заболеет ещё. Во-первых, правило «Mens sana in corpore sano» работает и в обратную сторону, поэтому насчёт физического здоровья Энни гадать не приходилось; во-вторых, это самое insanus corpus было одето в короткие джинсовые шорты – не самую подходящую одежду для сидения на холодном песке.       – Нравится большая вода? – Участливо поинтересовалась Энни, расположившись рядом с капитолийкой.       Кассандра кивнула. Кажется, в их отношениях наблюдается прогресс.       – А ты умеешь плавать? – Продолжила Креста, исподтишка бросая на чужачку пытливые взгляды.       – Нет, не умею.       – Надо было толкнуть тебя в воду.       Что ж, до прогресса ещё далеко.       – Что-то мне подсказывает, что я тебе не нравлюсь.       – Да, ты же приехала забрать наших детей. Меня тоже однажды забрала женщина из Капитолия. У неё такое имя смешное было… Как же её звали, я не помню…       – Перпетуя.       – Точно! – Энни захохотала и по-дружески похлопала Кассандру по плечу, будто минуту назад не сожалела об упущенном шансе её утопить. – Перпетуя!       Больше ничего не сказав, Энни уставилась вперёд, на линию горизонта, словно пытаясь понять, что такого там рассмотрела Кассандра, раз не отводит взгляд. Кассандра же, обняв согнутые колени, упорно старалась преисполниться умиротворения в единении с водной стихией, игнорируя беспокойную победительницу. Та, скоро устав молча смотреть на океан, пальцем расчертила на песке поле для игры в «крестики-нолики» и нарисовала крестик в квадратике посередине.       – Ты будешь ходить? – Раздражённо спросила Энни, в течение минуты нетерпеливо дожидаясь появления нолика на поле.       Кассандра думала, что Креста собирается играть сама с собой или с воображаемым противником – да с кем угодно, только не с ней. Поэтому приглашение присоединиться, хоть и не самое доброжелательное, было встречено с искренним энтузиазмом и благодарностью за доверие. Девушки разыграли двадцать две партии, при этом не говоря друг другу ни слова, пока их не прервал мужской голос, доносящийся с порога одного их коттеджей:       – Энни!       Кассандру не звали, но она всё равно обернулась. Прикрывшись ладонью от едкого солнечного света, Крэйн с одного взгляда на приближающийся точёный мужской силуэт узнала его обладателя.       Сколько лет она не видела его воочию? Семь? Лучше бы всё сложилось совсем иначе, и семь лет назад они не оказались вместе в одном месте в одно время. Лучше бы его там не было. Или пусть там был бы кто-нибудь другой – кто угодно.       С тех пор Кассандра ежегодно видела его лишь на фото вездесущих, будь они прокляты, папарацци, и на всех снимках Одэйр был неизменно подшофе и окружён толпой конкурирующих друг с другом за его внимание поклонников. Он выглядел расслабленным и счастливым, но Кассандра, когда его свежие снимки попадались ей на глаза, испытывала смешанные чувства. Тревога была доминирующим.       Кассандра, засуетившись, поднялась с песка под разочарованным взглядом Энни, расчертившей ещё одно поле для игры, и уставилась на освещённого утренним солнцем победителя, хлопая глазами. Одэйр, сонный и помятый, тоже растерялся, и смотрел на Крэйн, как на выброшенную на берег сирену. Обоих спасла Энни:       – Доброе утро, Финник! – Она помахала ему рукой, не поднимаясь с пиджака Кассандры. – Это Кассандра. Она как Перпетуя, только не визжит и не брюзжит.       – Мы с Кассандрой уже знакомы, – отозвался Одэйр, и девушка сдержанно кивнула в подтверждение.       Если бы он сделал вид, что в жизни не имел возможности с ней познакомиться, она бы поняла и даже подыграла бы ему.       – Я рада тебя увидеть, – раз уж не нужно подыгрывать.       – Я тебя тоже, – а Финник подыгрывает ей? – Думал, мы увидимся раньше.       – Наши пути разошлись, к сожалению, – сожаление не было канцеляризмом. Кассандра сохраняла о Финнике исключительно хорошее мнение, игнорируя его репутацию распутника и кутилы, пронюхавшего все мозги в компании таких же прожигателей жизни, как он сам.       – Но сейчас ты в Четвёртом.       – Да.       Пизда.       «И что ты здесь забыла, Кассандра?»       – В Капитолии новая мода? – Финник критично осмотрел девушку с ног до головы, задержав взгляд на мокрых ниже колена штанинах, помятых и облепленных песком, и, довольный своим ехидным замечанием, улыбнулся капитолийке своей прекрасной фальшивой улыбкой.       Кажется, подыгрывать всё же придётся. Придётся делать вид, что она верит в такого Финника – самодовольного, нахального и показушного. Или таков он и есть на самом деле? У него было достаточно времени, чтобы измениться. Или же он был таким всегда, а она не заметила – выяснение его личностных качеств её тогда совсем не заботило.       – Я успею привести себя в порядок перед эфиром, не сомневайся, – девушка поджала губы и бросила многозначительный взгляд на его растрёпанные выгоревшие волосы и недельную щетину. – Надеюсь, ты тоже.       – Мне это не нужно, – хмыкнул Одэйр, подмигнув ей, как какой-нибудь безымянной девице из его фан-клуба.       Вот ублюдок.       Кассандра не хотела признавать, но насчёт своего внешнего вида он был прав: Финник принадлежал к числу людей, которых лёгкая небрежность только красила, а опрятность же лишала всякого шарма. Растрёпанный после сна, Одэйр выглядел как древнегреческий бог в своей помятой то ли пижаме, то ли – что вообще на нём надето? – хотя наверняка при этом не успел даже умыться. Даже некоторую болезненность – сухие губы, неровный цвет лица и синяки под глазами – было тяжело заметить с первого взгляда.       И всё же в ответ на его раздутое самомнение девушка лишь скептически вскинула бровь. Она смирилась бы с высокомерным повесой, только если это образ жизни, а не диагноз, но пока Кассандра рассматривала это явление как второй вариант. В любом случае, она надеялась, что за ближайший месяц Одэйр сможет прожить без обострений нарциссизма и не станет ей этим докучать. Не хотелось провести предстоящий игровой сезон как, например, бедняжка Эффи Тринкет, которая стабильно вынуждена тратить время на выяснение отношений с охамевшим ментором вместо плодотворной работы.       А ведь Кассандра правда была уверена, что сможет с ним сработаться.       – Мне обязательно идти на жатву? – Напомнила о себе Энни Креста, о которой Кассандра уже успела забыть, глядя на новоиспечённых коллег снизу вверх с непосредственностью ребёнка.       – Ты же почётный гость, – Кассандра, увидев повод не продолжать диалог с Финником, опустилась на корточки и позволила себе ободряюще накрыть руку победительницы своей. – Это не займёт много времени. Ты появишься на сцене и пойдёшь домой.       – Трибуты появляются на сцене.       – Не только трибуты. Я тоже там буду. И Финник. И даже мэр Глендауэр. Правда, Финник?       Серые глаза смотрели на него требовательно и вопрошающе, ясные голубые – с беззаветным доверием. Кассандра, успев прочитать это в взгляде победительницы, устало вздохнула. Финник, будь он поверхностным павлином, каким стремился себя показать, не заслужил бы такого отношения Энни. Абсурд какой-то. Может, у его сущности две крайности? Кассандра ненавидела это в людях – ей и без того нелегко в них разбираться.       – И моего имени не будет на карточках? – Энни снова обратилась к Кассандре, дождавшись от Финника кивка головы, и растрогала капитолийку желанием продолжать с ней разговор.       – Клянусь! – Подтвердила она, с театральным драматизмом положив руку на сердце, и Энни улыбнулась ей кривоватой десневой улыбкой.       – Тогда я схожу? – Победительница поочерёдно посмотрела на Кассандру и Финника, будто спрашивая одобрения; когда последний снова одарил её молчаливым кивком, засобиралась домой. – Мне нужно переодеться и расчесаться, наверное.       Забыв отряхнуться от песка, Энни, легко ступая по пляжу и почти не оставляя следов, скрылась в одном из дальних коттеджей. С собой она прихватила пиджак Кассандры, на котором всё это время сидела, но вряд ли сделала это нарочно. Крэйн не стала окликать её.       Проводив победительницу взглядом, Кассандра обратила его на Финника: тот, скрестив руки на груди, задумчиво смотрел на расчерченное на песке поле для крестиков-ноликов.       – Я тоже пойду, – поднявшись с песка, отчиталась Кассандра, хотя не была уверена, что Финнику до этого есть дело.       – До жатвы ещё пять часов.       И эти пять часов Кассандра лучше проторчит в коридоре местного дома правосудия, чем проведёт на этом пляже хотя бы ещё минуту. Ей не хотелось покидать океан, однако ещё меньше хотелось оставаться тет-а-тет с раздутым самомнением Финника. Рано или поздно он доконает её своим поведением, перечеркнув все добрые воспоминания Кассандры о нём, но девушка надеялась поберечь их подольше, даже если ради этого придётся держаться подальше от Одэйра – точнее, от нелепого нарцисса, которым он стал.       – Это пляж победителей, мне действительно лучше уйти.       Финник ничего не сказал, бессмысленно пялясь на линию горизонта, а Кассандра не особо хотела что-то слышать.       – Это не сравнится с видом из твоего пентхауса на Корсо, – сказал он задумчиво, когда Кассандра бросила последний взгляд на океан, прежде чем его покинуть.       Это нелепый способ дать ей знать, что она может остаться? Или даже попытка продолжить с ней диалог?       – То был пентхаус тёти Конни, – уточнила Кассандра. – После совершеннолетия я переехала оттуда в родительский.       – Переехала в другой пентхаус на Корсо? – Скучающе усмехнулся Финник, будто подначивая её; сухая кожа его обветренных губ, казалось, вот-вот треснет.       – В небоскрёб напротив, – Кассандра невозмутимо подтвердила его язвительное предположение: Финник был далеко не первым, кто пытался упрекнуть Крэйн её богатством, но к подобным замечаниям от плебеев у неё выработался иммунитет лет в девять.       Финник снова замолчал, и находиться на пляже стало намного приятнее, хотя отторжение сконцентрировалось в йодированном морском воздухе, лишая его всяких целебных свойств. Причем по большей части это было отторжение Кассандры – спровоцированное и несдержанное.       – Спасибо за твою доброту к Энни, – произнес Финник с некоторым усилием, будто всё это время он собирался с силами, чтобы сказать эти слова.       Пожалуйста!       Я всегда рада!       Она хорошая девушка и не доставила мне особых неудобств.       Было интересно познакомиться с ней.       – Работа такая.       Слишком грубо.       Отлично.       – Какие люди!       Кассандра вздрогнула, испугавшись мужского горлового вопля за своей спиной и доброжелательной интонации, от которой уже успела отвыкнуть.       – Стаффорд! – Ответила она ему в той же манере, заметно взбодрившись.       Рон Стаффорд победил на Шестьдесят Восьмых Играх, вместе с привилегиями и славой заработав прозвище «Аллигатор» за свою тактику: не получив оружия у Рога Изобилия, он подстерегал участников в прибрежной растительности пресных водоёмов, и голыми руками топил их, когда те спускались за водой. Ближе к концу Игр, забрав у одной из жертв гарпун, который ей достался от его убитой землячки, он всё же покинул своё убежище для охоты на оставшихся трибутов.       Он был одним из любимейших победителей Кассандры, хотя её оценка была не самой популярной в Капитолии. Возможно, Стаффорд сам в этом виноват: не имея обязательств ментора, там он появлялся от силы пару раз и едва ли завёл влиятельных друзей в отличие от, например, Мэгз, которую даже в гробу не перестанут привозить в столицу для скучающих по ней поклонников.       Кассандра не была в их числе, а вот Рон «Аллигатор» Стаффорд произвёл на неё хорошее впечатление: простодушный, даже непосредственный, он при этом оставался галантным джентльменом, и общаться с ним было весьма приятно. А темы для разговоров нашлись: как и Крэйн, Стаффорд оказался увлечённым коллекционером и ценителем живописи – они познакомились на аукционе.       – Роскошно выглядишь! – Возможно, Стаффорд не был восторжен в той степени, какую демонстрировал, но прелесть его обаяния заключалась не в честности. – Покрутись-ка! Но что случилось с твоими брюками?              – Хотела помочить ножки, – Кассандра с досадой поджала губы. – Я уронила штанины, когда меня напугала Энни.       – Ты напугала её сильнее – это Деревня Победителей, посторонние здесь не появляются. Не сердись на неё. Ты обсохнешь до начала жатвы.       Сердиться на Энни за её поведение было бы так же глупо, как на солнце за то, что оно светит в глаза, а Кассандра не занималась глупостями. Почему о ней думают иначе?       – Значит, в этом году ты работаешь с нами, – заискивающе продолжал Рон. – Впервые жалею, что не занимаюсь менторством.       Кассандра захотела высказаться вслух, что тоже об этом сожалеет. Часть её хотела дать знать придурку Финнику, который вёл себя так, будто делал ей одолжение, что работать со Стаффордом ей было бы в разы приятнее, чем с ним. Однако Крэйн сочла себя слишком благовоспитанной для проявления пассивной агрессии. Она всегда себя такой считала и не была склонна менять мнение.       – Ты отлично справился бы, – сказала девушка в итоге, широко улыбнувшись приятелю.       – У меня в Капитолии мало поклонников, – не согласился Стаффорд, равнодушно пожав плечами. – А популярные Финник и Мэгз как менторы могут обеспечить внимание и своим трибутам. В команде с тобой – вообще песня. Сами подумайте, – он поочередно переглянулся с молчаливым Финником и Кассандрой, которая о нём уже забыла. – В этом году Четвёртому могут принадлежать все первые полосы. У вас красивый тандем, о вас будут говорить. Да я бы сам о вас посплетничал, только дайте повод.       Кассандра задумалась не о его словах, а о том, как бы увести разговор в другое русло, и зацепилась взглядом за беговые кроссовки на ногах Рона – лимитка, не всем капитолийцам повезло их достать.       – Собрался на пробежку? А в Капитолии бытует мнение, что в Четвёртом вы ничем, кроме плавания, не занимаетесь.       – Капитолийцы, – снисходительно усмехнулся Рон. – Представь себе, Кассандра: я не люблю плавать. Дайвинг вовсе ненавижу.       – Дайвинг?       – Погружение под воду. Не смотри на меня так, я сам не разделяю восторга.       Кассандра под воду погрузилась бы только в случае, если бы Энни претворила в жизнь желание утопить её. Наверняка Энни нравится дайвинг. Может, Финнику тоже.       – А ты? – Спросила она у него, решив, что достаточно его игнорировать.       – У этого чёрта есть жабры, клянусь тебе, – ответил за него Рон, решив, что Финник предоставил ему эту возможность, не успев дать ответ за долю секунды, но всё же не выкинул его из разговора:       – Сколько ты можешь не дышать под водой? Полчаса?       – Двадцать минут, – сухо уточнил Финник.       – Я бы подох, – Рон задумчиво закивал головой. – Мне лучше оставаться на палубе.       – Часто выходишь в море? – подхватила Кассандра: если бы не скорый выход в эфир, она напросилась бы прокатиться на его яхте.       – Да, и далеко идти не надо. Смотри туда, – он указал рукой на длинный причал, у конца которого мерно покачивались на волнах три пришвартованных яхты. – Та, что ближе – моя красотка. Дальше – Мэгз. И Финника.       Кассандра пригляделась и рассмотрела движение на одной из яхт: поджарая старушка Мэгз бодро расхаживала по палубе с огромной чашкой в руке и небрежным узлом седых волос на голове. Она что, спала прямо на яхте?       Дожидаться её появления на пляже и спрашивать об этом Кассандре не хотелось: победительница была широко известна специфической манерой общения, граничащей с хамством. Поэтому Кассандра предпочла не взаимодействовать с Мэгз без острой необходимости, особенно на её территории, и в который раз засобиралась убраться с пляжа.              – Знаете, я пойду, – она подняла валяющиеся на песке лодочки от Джокасты Доусон. – Надо успеть привести себя в порядок перед жатвой.       – Давай я провожу, – предложил вдруг Финник.       Кассандра изумлённо уставилась на него, но не возразила. Видимо, не всё потеряно.       Быстро распрощавшись со Стаффордом до скорой встречи на Трезубце, Кассандра с Финником направились из Деревни Победителей, а Рон побежал трусцой вдоль полосы прибоя.       Они молча поднимались по Рыбацкому спуску – название улицы Кассандра увидела на одном домов с плотно закрытыми ставнями. Она уже не боялась наступить на рыболовный крючок и шла по улице босиком, потому что её каблуки и старый асфальт в Четвёртом оказались несовместимы.       За пятнадцать минут пути они встретили не больше десяти человек, хотя возня во дворах выдавала проснувшихся жителей. Наверняка обычно они начинали свой день раньше, но сегодня жатва внесла корректировки в их расписание. Все они провожали взглядом Финника и плетущуюся за ним Кассандру, но такое внимание не особенно льстило: четвёртые не скрывали враждебного настроя, и даже сопровождение местного победителя не спасало капитолийку, что довольно странно.       – Что это за запах? – Спросила наконец Кассандра, когда аромат чего-то съестного в воздухе стал таким сильным, что проник через ноздри напрямую в её мозг; кажется, так пахло сразу из нескольких домов.       – Рыбный бульон, – отозвался Финник и поморщился.       – Это невкусно?       – Приемлемо. Я часто ел его, пока не стал победителем. Ты что, хочешь попробовать?       – Ну… если где-то здесь рядом есть ресторан, то можно.       Финник странно посмотрел на неё, но не одарил никаким комментарием.       – Есть только таверны, где по вечерам пьют рыбаки. Идём. Знаю одну, где хозяин не плюнет нам в кружки.       Финник усмехнулся на своё же замечание, однако Кассандра не поняла его юмора. Ей здесь не рады, она это принимала и не ожидала иного. А местный победитель почему сомневается в чистоте своей еды? Это компания капитолийки способна так запятнать его репутацию?       Немного свернув с дороги, Одэйр привёл её к такому же, как все остальные, домику, но с распахнутыми ставнями и открытой входной дверью; проём был завешан старой рыболовной сетью с подвязанными на ней шнурками и бусинками. Значения этого дизайнерского решения Кассандра не поняла. Финник отодвинул сеть, приглашая девушку внутрь.       – Доброе утро! – Поздоровалась Кассандра прежде, чем обнаружила, что тёмное помещение за сетью пусто, за исключением его грузного хозяина за заставленной посудой стойкой: тот вопросительно переглянулся с Финником, вошедшим следом, и победитель оставил Кассандру, чтобы перекинуться с ним парой слов.       – Садись, где хочешь, – он не глядя махнул рукой, не потрудившись обернуться к ней, продолжая стоять у бара, пока Кассандра рассматривала висящие на стенах снасти, штурвал и чучела рыб.       Что ж, она сама позволила Финнику сюда себя привезти. Будь она дизайнером интерьера, пребывание здесь стало бы для неё настоящим мучением, но её душевная организация не пострадала. Кассандра определила поздний завтрак в этом месте как бесценный опыт погружения в местную культуру, и её примитивность и странность не делала её недостойной соблюдения.       Девушка разместилась на скамейке за столом, который показался ей наиболее чистым, и обернулась посмотреть на висящее над её головой нелепое чучелко камбалы. Через пару минут от этого занятия её отвлёк Финник.       – А ты? – Спросила она недовольно, увидев в его руках всего одну глубокую тарелку с бульоном.       – Аппетита нет.       С ехидной услужливостью официанта он поставил перед ней тарелку, в которой не было ничего, кроме мутного бульона, нескольких неаккуратных кубиков разваренного картофеля и белых волокон рыбного мяса. И кривой ложки. Кассандра решила благоразумно не комментировать местные правила сервировки. Рядом Финник оставил маленькую плетёную корзину с булочкой в форме рыбы, и Кассандра тотчас потянулась к ней. Подумать только, здесь не умеют ровно резать картошку, зато так старательно украшают хлеб. Он был размером с ладошку, довольно тяжёлый, и капитолийка разглядывала его с интересом дикарки.       – Хотя бы раздели со мной хлеб, – она разломала рыбку пополам и протянула Финнику, севшему напротив, голову.       – У нас этот жест не имеет никакого значения, – он мотнул лохматой головой и со скучающим видом откинулся на спинку деревянного стула.       – А у нас имеет, – настояла Кассандра, подавляя раздражение. – И я предлагаю преломить со мной хлеб. Просто съешь блядский кусок.       Финник недоверчиво вскинул бровь, услышав ругательство из её уст. Она и раньше при нём ругалась, но вряд ли он это запомнил.       Видимо, воздействовать на Финника можно лишь, если обложить его матом. Он взял протянутый кусок хлеба и вскинул руку, обернувшись к бару:       – Игги. Грог нам обоим.       – С утра, Финник? – Хозяин таверны одарил его добрым грохочущим смешком, неожиданно контрастирующим с его угрюмым внешним видом, и нырнул в дверной проём за своей широкой спиной.       – Что такое грог? Там есть алкоголь? – Тихо уточнила Кассандра, когда Игги пропал из их поля зрения. – Я не пью.       Финник вскинул бровь и едва заметно усмехнулся – Кассандра увидела в этом неприкрытое издевательство.              Впрочем, он ведь не знает, как сильно она изменилась за эти семь лет. Она осталась для него воспоминанием, малолетней мажоркой в жёлтом парике, с разбитым лбом и убийственным перегаром.       – Я пить не буду, – повторила Кассандра, дипломатично игнорируя издевательское сомнение Финника.       – У вас преломляют хлеб, а у нас распивают грог, – отрезал он резко. – Просто выпей блядскую кружку.       Кассандра побеждённо замолчала, поджав губы, до тех пор, пока Игги не вернулся в зал и поставил две кружки на их стол; одну из них он держал рукой с всего тремя пальцами.       – Я дрался с акулой, – рявкнул он, заметив взгляд гостьи на своих обрубках.       – Это байка, – уточнил Финник шёпотом, как только Игги вернулся за стойку. – На самом деле, на пьяную голову сунул руку в мясорубку – вот и всё.              Кассандра не знала, что такое байка, но понимающе кивнула. С недоверием посмотрела на плавающие в янтарной жидкости неизвестного состава крупные лимонные косточки, при этом самого лимона в сервировке не наблюдая. Наконец она решилась взять кружку, и тепло грога невесомо коснулось ее руки. Капитолийка хотела было поднести напиток к носу, чтобы попытаться хотя бы по запаху предположить его компоненты, но решила, что демонстрировать настороженность будет невежливо. Наблюдая за ней исподлобья, Финник нетерпеливо протянул ей свою кружку, и Кассандра звонко ударила её своей:       – Bi...       – Мы не говорим тостов на латыни, – прервал её Финник, вскинув руку, – и пьём до дна.       Кассандра, готовая к высокоградусному провинциальному пойлу и исходящей от него угрозе ожога пищевода, послушно опрокинула в себя чашку, толком не распробовав её содержимое. Что ж, ожога не случилось, лишь умиротворяющее тепло разлилось по телу.       – Это чай с ромом? – Предположила Кассандра, смакуя послевкусие крепкого сладкого чая с лимоном.       Финник кивнул, закусил грог хлебом-рыбкой, и Кассандра последовала его примеру. Местный хлеб оказался солоноватым и каким-то влажным, будто отсыревшим, совсем не похожим на капитолийский, хотя Кассандре он пришёлся по вкусу.       – Тётя Конни любила пить кофе с коньяком по утрам, и чай с ромом ей тоже понравился бы, – вздохнула она и проглотила печаль с ложкой тёплого рыбного бульона.              – Прими мои соболезнования, – Финник всё же расщедрился на них при втором упоминании тёти Конни: то, что тётя не произвела на него хорошего впечатления, не может стать причиной не быть вежливым.       – Хотя бы радует, что она протянула дольше, чем я предполагала.       – Потому что ты не давала ей пить кофе с коньяком по утрам.       Кассандра прикрыла глаза, когда перед ними возник стойкий образ тёти-алкоголички, и вымученно улыбнулась. Потом она молча доела свой бульон, закусывая солёным мякишем. Если есть его без хлеба, то получится экстремально низкокалорийный обед: рыбный бульон мог бы занять достойное место в рационе какой-нибудь авторской диеты, хотя Кассандра перестала этим увлекаться лет в пятнадцать, отдавая предпочтение спорту.       – Повторить? – Финник кивнул на её пустую кружку, когда Кассандра отставила к ней тарелку из-под рыбного бульона.       – Хочешь, чтобы я упала со сцены? – Она нахмурилась и покачала головой, немного потяжелевшей от спиртного.       – Ну уж нет, – победитель криво усмехнулся. – Разбитый лоб тебя не украшает.       Обветренная нижняя губа, всё же не выдержав активной мимики, треснула, и выступившая на ней капля крови его тоже не украсила. Финник хотел было смазать её подушечкой пальца, но Кассандра протянула ему свой носовой платок из кармана брюк. Другой рукой она коснулась кожи над своей левой бровью, будто уже разбила лоб, ударив в грязь лицом перед всем Панемом.       – Хорошо, что тебе выпал Четвёртый, – выдал вдруг Финник, убрав платок от губ.       – Да, – Кассандра сдержанно улыбнулась. – Фортуна со мной.       Философские суждения Кассандры диктовали ей не сопротивляться Судьбе, но своё распределение Фортуне она ни за что не доверила бы.       – Можешь продать на аукционе, – Финник протянул ей её платок с красным мазком над её инициалами и улыбнулся одним уголком губ, не тревожа свежую ранку.       Нормально же начали разговаривать, и что опять с ним происходит?       Наверное, Фортуна всё же справилась бы лучше.       – Прекрати уже херню нести, – угрюмо осадила его Кассандра и поднялась из-за стола, раздражённо пнув ножку скамейки. – Мне теперь ясно, почему у твоих трибутов так мало спонсоров.       В штабе это называли «феноменом Одэйра»: странно, что при зашкаливающем интересе общественности к Финнику, его трибуты были им обделены. Если лишение подопечных подарков от спонсоров было его менторской стратегией, то она вызывала очевидные сомнения в его компетенции. Сенека же прозаично полагал, что дело не в количестве, а в качестве его знакомств: среди них просто нет капитолийцев, заинтересованных в чём-то, кроме наркоты и оргий. Отчасти Кассандра была с ним согласна, считая, что окружение победителя может отталкивать достойных граждан, однако до этого момента не допускала мысли, что отталкивает их он сам.       Победа Энни Кресты, его везучей подопечной, не получившей ни одного подарка от спонсоров и не убившей ни одного трибута, до сих пор вызывала у Кассандры вопросы. Семидесятые Игры многим запомнились откровенно слитым финалом, разбавленным лишь беспомощными бультыханиями в воде и предсмертным кашлем не умеющих плавать профи. Беспрецедентно утопить участников, полюбившихся спонсорам и способных устроить зрелищную резню им на радость, Кассандра, считала самым тупым распоряжением в истории Игр. В тот год после двух лет курсов она впервые работала в штабе в качестве полноправного распорядителя и хорошо запомнила коллективное смятение при требовании затопить арену.       – Сыта? – Хмыкнул Финник, пропустив её замечание мимо ушей, задумчиво глядя на кривую ложку в пустой тарелке из-под бульона.       – По горло. Я ухожу.       Кассандра, раздражённо стуча каблуками, остановилась на полпути к выходу и, ведомая правилами приличия, обернулась к Игги:       – До свидания, Игги. Стол был чудесный.       Не дождавшись ответа, девушка, едва не запутавшись в рыболовных сетях, вышла на улицу.       – Ты бы присмотрел за своей фифой, – краем уха она услышала рокочущий голос владельца таверны, обращённый к победителю.       – Она не пропадёт, – отмахнулся Финник, однако его слова сопроводил скрежет ножек деревянного стула, и Кассандра облегчённо вздохнула.       Припоминая реакцию местных на неё, она не собиралась добираться до Трезубца в одиночестве. К тому же, она не знала, где точно он находится.       Увидев при входе Кассандру, топчущуюся на улице, Финник не удивился и молча кивнул ей в направлении вверх по улице.       По пути девушка приметила огромный высоко огороженный павильон с прилегающим к нему стадионом. Наверняка это академия профи. Капитолий, хоть это ставило трибутов в неравное положение, а его беспристрастность – под вопрос, много лет закрывал глаза на существование тренировочных центров в Четвёртом, Втором и Первом, однако местные совсем потеряли страх, построив его так близко к центру города.       – Чудесный стадион, – ехидно заметила капитолийка, хотя и пообещала себе больше не разговаривать с этим павлином. – Прямо-таки целая арена.       – Наш дворец спорта позаботился, – Финник с деланным равнодушием качнул широкими плечами и даже не взглянул в сторону павильона.       – Держишь меня за дуру? – Кассандра ощутила скорее утомление, чем раздражение: попытка Финника скрыть местную фабрику профи была умилительной, но неуместной. – Ты преподаёшь там?       – Да, – признался победитель неохотно, будто сомневаясь, что Кассандра не донесёт на него и академию, однако интересовало её другое:       – Тебе известно, хочет ли кто-нибудь вызваться добровольцами в этом году?       – Большая конкуренция среди девушек, поэтому Жатва не обойдётся без выяснения отношений. Каждый год одно и то же. Похоже на капитолийские реалити-шоу, – Финник посмотрел на Кассандру с таким осуждением, будто она в подобном снималась или имела хоть какое-то отношение к его созданию. – А из парней вряд ли кто-то вызовется.       – Почему? – Девушка просто продолжила диалог, оставив попытки понять, что у Одэйра на уме. – Юноши в Четвёртом вообще редко вызываются добровольцами, хотя они профи.       – Выбирая между возможностью победить с огромным риском не вернуться или же бесславно оставаться в семье и продолжать её обеспечивать, многие выбирают второе.       – А у вас в Дистрикте семьи обеспечивают только мужчины?       – Нет, для женщин здесь тоже много работы. Но рыбной ловлей занимаются только мужчины.       – Почему?       – Так повелось. Рыбаки суеверны, большинство из них даже не подпускает женщин к своим снастям и лодкам.       Сенека говорит, что суеверия – удел плебеев, но Кассандра благоразумно решила его не цитировать. Какая же глупость. Из-за архаичной ерунды четвёртые, не позволяя женщинам рыбачить, ограничивают масштабы промышленной ловли и понижают свой уровень жизни. Да одна рыболовная лодочка с такими же способными рыбачками, как Мэгз, перевыполнила бы план вылова на год вперёд.       Трезубец назывался так из-за трёх широких пешеходных дорог, пронизывающих город до самой площади перед домом правосудия; по одной из них Финник и Кассандра наконец на него добрались. Одэйр, немало её удивив, любезно провёл её до самых дверей, хотя на Трезубце для Кассандры уже не было никакой опасности: её капитолийские коллеги суетливо готовили площадь к эфиру под присмотром нескольких десятков миротворцев.       Каждая из трёх дорог теперь заканчивалась пунктом идентификации, где местных детей уже ждали скучающие медсёстры, а площадь оказалась разделена на несколько квадратов, согласно возрастам и полам кандидатов. Сцена была крытой, с обеих сторон симметрично увенчанная прожекторами и новыми экранами.       – Кассандра! – Крикнул звуковик Телемах Смит, подкручивая вертикальную стойку для микрофона. – Подойди на саундчек! На пять минут!

***

      Тринадцать Дистриктов взбунтовались против государства, которое их кормило, заботилось, защищало. Брат пошел на брата, и не осталось ничего.       Элагабал Крэйн в годовщину победы надевал парадный мундир и позволял маленькой Кассандре крепить к нему ордена, и, пока она возилась с застёжками, он что-то умудрённо рассказывал Сенеке, и они вместе рассматривали старые фотокарточки. Одну из них, военный портрет дедушки, после его смерти брат забрал себе и поставил на стол в рабочем кабинете.       Прадедушка Гектор по маминой линии тоже служил в армии в Тёмные дни, однако за пару месяцев до их окончания он пропал без вести. Другой прадедушка, отец матери мамы, вернулся, но после лежал в лечебнице с контузией и ПТСР и прожил чуть больше года.              Так мы вспоминаем наше прошлое. Так мы охраняем наше будущее.       Кассандра не сочла нужным что-то добавить и не хотела ничего говорить.       Сопровождаемая цокотом каблуков по деревянной сцене, она целенаправленно прошла к чаше с женскими именами и, не тратя время на интригу, извлекла оттуда первый попавшийся листок.       – Трибут женского пола – Джина Бисли, – прочла она и требовательно осмотрела толпу подростков с высоты сцены.       Названная девушка, высокая и атлетично сложенная, едва успела поднять руку, чтобы обозначить себя, как из того же квадрата раздался яростный женский рёв:       – Нет, я доброволец!       – Вот сучка! – Закричала в ответ Джина и обернулась к конкурентке.       Её гнев с наглой усмешкой на загорелом лице встретила смуглая коренастая девушка с уверенно расправленными плечами отличной пловчихи, невыгодно подчёркнутыми тонкими бретелями красного сарафана. Эти двое сцепились бы насмерть, если бы в другом квадрате не прозвучал обиженный крик:       – Я доброволец!       – Я! – Вторил ему другой женский голос. – Я доброволец!       Как и говорил Финник – каждый год одно и то же. Наблюдать за разборками профи-добровольцев в прямом эфире обычно было для Кассандры любимой частью жатвы, однако теперь галдящие девицы её раздражали.       – Мэр Глендауэр?.. – Она, обернувшись, вопросительно вскинула бровь, не желая в этом разбираться.       Финник поймал её случайный взгляд и усмехнулся раз тысячный за день. Стоящая рядом с ним Энни не разделяла его легкомыслия и вообще хоть какого-то интереса к происходящему, шёпотом бормоча что-то себе под нос. Мэгз утомлённо приложила ладонь ко лбу, словно в приступе боли, и качала седой головой, поджав тонкие бескровные губы. Рон шепнул ей что-то с развеселым выражением лица и получил в ответ недовольный взгляд, хотя ни капли не смутился и по-ребятчески вскинул тяжёлый подбородок, скрестив руки на крепкой груди.       Ну и компания.       Тем не менее, самым странным среди находящихся за её спиной людей Кассандра считала мэра Ника Глендауэра. Из трёх с половиной часов в Доме Правосудия большую часть времени она провела в его кабинете, попивая чай за учтивой беседой. Мэр услужливо следил за тем, чтобы её чашка оставалась полна, не допускал неловких пауз в разговоре и полностью соответствовал понятиям о приятном человеке. Но что-то было с ним не так. Предположить, что, не казалось возможным: за их долгую беседу Ник Глендауэр не выдал о себе вообще никакой информации, даже официозных предпочтений в погоде, хотя он говорил о местном климате минут пятнадцать. Даже возраст его было сложно определить: он держался моложаво и выглядел чуть за тридцать, хотя вряд ли в таких годах он сумел бы занять самый высокий пост в пределах Четвёртого.       – Abducet praedam, cui occurrit prior, – ответил он ей и улыбнулся одними губами, будто всё его загорелое лицо было обколото инъекциями красоты.       Ну ни хрена себе. Кассандра изумлённо дёрнула бровью в ответ на латынь из уст провинциала, однако мэр Глендауэр ничуть не оскорбился её реакцией и даже выглядел довольным произведённым впечатлением.       В Дистриктах ведь не изучают латынь, это язык капитолийской элиты и интеллигенции. Наверное, он просто прочитал эту фразу в какой-нибудь книге и, выучив её с парочкой других крылатых выражений, использовал по поводу и без, чтобы казаться умнее.       Тем не менее, мысль его была ясна: право участвовать в Играх досталось девушке, успевшей вызваться первой.       – Девушка в красном, – объявила Кассандра, и смуглая пловчиха с надменным видом покинула свой квадрат в сопровождении четырёх миротворцев.       – Ты стерва, Сиенна! – Прокричала ей вслед Джина Бисли, чуть ли не плача. – Это был мой последний год!       Кассандра молча дождалась, пока девушка поднимется на сцену, и сопровождать её комментариями у неё почему-то не было настроения и сил. Тем не менее, должность обязывала:       – Для начала, у тебя хороший вкус, – да ладно, Кассандра превращается в Цезаря Фликермана?       – Спасибо, – произнесла трибут в протянутый ей микрофон. – Это платье моей кузины.       – Тебя зовут Сиенна, я верно услышала?       – Сиенна Оушен.       – Сколько тебе лет?       – Шестнадцать.       Крэйн едва заметно поджала губы. Сиенне бы подождать ещё пару лет. В целом, она выглядела вполне способной одержать победу, однако восемнадцатилетняя Джина Бисли, случайно выбранная Кассандрой, произвела на неё лучшее впечатление.       – Готова встретить своего соперника? – Улыбнулась Кассандра заискивающе и направилась к мужской чаше.       – Мне не терпится, – отозвалась Сиенна, в одиночестве оставшись у микрофона.       – Им будет... – начала Крэйн, нетерпеливо разворачивая сложенную карточку, – Патрик Марло!       Тишина и никакого шевеления. И ни одного добровольца.       Может, она неверно прочла имя? Позорище. Нет, верно – Кассандра убедилась в этом, украдкой снова взглянув на карточку.       – Патрик, тысячи людей в прямом эфире ждут твоего появления, – поторопила сопровождающая, стараясь придать улыбке естественный вид.       Со сцены она увидела, как один из миротворцев, переговорив с медиками, по анализу крови идентифицировавших всех присутствующих детей, жестом приказал следовать за собой четверым рядовым и уверенно направился к одному из первых квадратов, занятых младшими. Плохо дело. Периодически миротворцы вмешивались, пресекая неповиновение избранных, и это не удивляло зрителей, но не приветствовалось в штабе.       – Умение прятаться скоро тебе пригодится, но пока позволь на тебя взглянуть, – мягко усмехнулась Кассандра, стараясь приемлемо обставить упрямое молчание этого маленького говнюка.       Перед ней стояла одна задача: не допустить в эфир истерик и насилия, и она вот-вот с треском её провалит. Раздражённо выдохнув, девушка сняла микрофон с прямой стойки и спустилась с ним со сцены, надеясь, что тот не создаст оглушающих помех – тогда её жатву в Капитолии точно будут обсуждать в анекдотах.       Игнорируя реакцию местной общественности, какой бы она ни была, на её выходку, она стремительно преодолела расстояние до квадрата, рядом с которым остановились озадаченные миротворцы. За ней запоздало ринулся оператор с огромной камерой наперевес.       Плотная толпа подростков с выпученными глазами податливо расступалась перед солдатами, двигавшимися в сторону кучерявого мальчишки, отличавшегося от остальных отсутствием малейшей реакции на происходящее. Да, наверняка это его имя Кассандра назвала со сцены, и он не скрывался, а просто оцепенел от шока. Может, в таком состоянии его действительно не вытащить на сцену без грубой силы, но девушка решила попробовать, надеясь, что уложится в экранное время.       – Не сердитесь на мальчика, капитан, он смущён, – со снисходительной просьбой она умудрилась вклиниться перед военным, едва тот склонился над немигающим мальчишкой, и сама присела перед ним на корточки, выключив микрофон и стерев со своего лица умилительное выражение, едва оказалась с трибутом один на один. – Патрик, ты хочешь пойти со мной или с ним? Давай мне руку.       К её облегчению, Патрик сообразил, как надо себя повести, и послушно вложил изящную, но мозолистую руку в её протянутую ладонь, вовремя выйдя из оцепенения. Не церемонясь, Кассандра поволокла его на сцену в сопровождении рядовых, и их синхронный строевой шаг заглушал цокот её каблуков.       – Жители Дистрикта-4, поддержите своего трибута аплодисментами, – мягко, но настойчиво произнесла она в микрофон, едва заметно подталкивая мальчика подняться вверх по ступенькам.       Первые размеренные хлопки послышались со сцены; подняв взгляд, Кассандра не без удивления обнаружила хлопающим странного мэра Глендауэра. Его аплодисменты были подхвачены местными и переросли в овации, которые и должны сопровождать Жатву в Дистрикте профи. Может, хоть это сгладит впечатление от затянувшегося появления Патрика.       – Сиенна Оушен и Патрик Марло – трибуты от Дистрикта-4 на Семьдесят Четвёртых Голодных Играх! – Объявила Кассандра торжественно, едва удержавшись от подражания фирменным интонациям Цезаря, эмоциональность которого, по-видимому, была призвана отвлечь от всего, что происходило на сцене не по плану. – Пожмите друг другу руки!       Сиенна разочарованно взглянула на мальчика. Патрик, так и не произнёсший ни слова, первый протянул ей руку, и девушка, обхватив своей крепкой ладонью его, тонкую и маленькую, пару раз приветственно сотрясла хилое тело своего соперника.       – Пусть удача всегда будет с вами, – успела заключить сопровождающая до того, как выйти из эфира, и выдохнула прямо в микрофон.