Ведьма

      — Ты уже встал?— мать заглянула к нему в комнату, внимательно оглядывая все ещё сонного сына и вытирая руки о фартук.       Пятифанов, сидя на краю матраса и залипая в одну точку вот уже минут пять, рассеянно кивнул.       Встал, только не проснулся нихера.       Небольшую комнату освещал яркий солнечный свет, пробивающийся даже сквозь шторы. Вчера погода стояла дерьмовая, а сегодня, на те, обещало быть тепло и ясно.       Как никак, третье сентября.       — Идем, я завтрак приготовила,— Елена зашла в комнату, устало присаживаясь рядом с сыном. Голого плеча коснулась мягкая женская ладонь. Карие теплые глаза взглянули на сына с неподдельной теплотой, с которой, кажется, могла смотреть только мать.       Рома даже не помнил, как отключился. Опять возился в гараже, Тимур домой ушел уже, когда он ночью дополз до кровати и еле стянув футболку завалился спать. Собирался в душ, да, видимо, не дошел.       — Покормлю тебя и мне на смену пора,— она поцеловала сына в щеку, приобнимая. Рома кивнул, позволяя матери немного повиснуть на нем.       Она скучала, почти его не видела, переживала, поэтому иногда такие приливы нежности у нее случались. Он не возражал, но все равно чувствовал себя неловко. Он же не лошара последний, чтоб к материной юбке клеиться. Да и не любил всех этих телячьих нежностей.       Мягко отстранив ее от себя, он поковылял в душ.       Курить хотелось пиздец просто, но при ней он этого делать не станет. И дела даже не в недовольных ворчаниях и лекциях, которые сидели в печенках и которыми время от времени долбили мозг.       Пятифанов искренне считал, что девушке нехер курить и даже дышать этой гадостью. В конце концов, им потом рожать, детей воспитывать. Нечего организм травить. Да и женщинам тоже. Пусть лучше от них дальше пахнет косметикой и духами.       Правда, та же баба Марфа ругалась, когда он убегал курить. Говорила, что она его столько знает и нечего от нее прятаться. Совала пепельницу и довольная шла по своим делам.       В зале тихо работал телевизор, купленный лет пять назад, может даже больше. Диктор новостей бодрым голосом что-то вещал об экономической ситуации в стране.Ромка благополучно пропускал весь этот поток информации мимо ушей.       Вчера после школы он ещё дошел до той соседки, чтоб узнать, где ей там в огороде, кроме картошки, помощь нужна. Потом встретил бабу Марфу, которая с магазина шла. Он ей пакет предложил отнести до дома, а она похвасталась, что пёс Женьки ей помогает. Тот, в свою очередь, сидел рядом, держа за ручки пакет в зубах и довольно махая хвостом.       Марфа попросила его на следующей неделе помочь с разбором хлама на чердаке, а потом так,между прочим, поинтересовалась, все ли у ее внучки нормально.       Он хмыкнул, нехотя отвечая, что он за ней не следит, но вроде никто не наезжает. Кроме него самого, но это бабульке знать не обязательно.       Тем более, он был все ещё намерен разобраться в этой ситуации. Может, не сразу, но так все он не оставит. А что Сема и Катька…там Чернова сама все себе разрулила. Повезло конечно, что Сему получилось напугать, но это уже его самого сильно не заботило.       После душа стало легче. Хотя бы вышло проснуться.       Парень лениво поплелся на кухню, где на столе уже стоял омлет. Мать суетилась около плиты, подготавливая еду на пару дней, заваривая чай, хоть он и не просил. Да и вообще, зачем так носиться?       Он вполне может сообразить себе поесть.Конечно, за вкус сварганеного им кулинарного шедевра ручаться не приходилось, но сути это не меняло. В конце концов, не безрукий же он.       Под ногами терлась кошка. Побелка. Прозванная так из-за полностью белой шкуры им самим лет так семь назад. Часто она шлялась на улице неделями, избегая участи быть разодранной собаками, а сегодня, надо же, дома оказалась. Он за нее не переживал— на руки ни к кому, кроме него, не шла. Ещё любила у Пятифана на плече кататься, но сегодня он ей такой возможности не даст— психанет ещё и все плечи ему изорвет.       — Отец со своей смены вернётся только завтра в обед,— он молча кивнул, принимаясь за еду. Если честно, голода он не чувствовал, но прекрасно знал, что к обеду желудок предательски сведёт и придется в быстром темпе разбираться с едой, а не работой.       Закипел чайник. Елена Фёдоровна, видать заспешив, дернула ручку, стаскивая его с конфорки и ненароком обожгла палец, тихо охнув.       — Да не суетись ты,— Рома нахмурился, поднимаясь на ноги и забирая у матери все из рук,— Сядь уже спокойно, чай свой допей,— он дёрнул завязки фартука у нее на шее и мягко подтолкнул к столу.       Елена слабо улыбнулась и села на стул, даже позабыв уже о пальце. Рома, хмурый как туча, уселся обратно на свое место, принимаясь за еду.       Елена Фёдоровна — медсестра, работающая посменно в больнице районного центра. Ещё когда Рома маленький был, ей пришлось устроиться на работу туда. Ездить каждый день по несколько часов на автобусе было слишком неудобно, вот у нее и вышло договориться с главврачом об индивидуальном графике. Три дня она проводила на работе, а после два дня могла провести дома.       — Сильно болит?— Рома кивнул на ее руку. Палец покраснел, кожа горела, но женщина упорно этого не замечала.       — Нет, сынок, все хорошо,— она положила подбородок на ладонь, рассматривая Рому. Взгляд зацепился за свежий синяк на скуле, костяшки у сына в принципе почти всегда были стесаны ещё с самого детства.       Что поделать, в отца пошел.       — Ты когда прекратишь себя так мучать?— она коснулась гематомы на скуле, осторожно проходясь пальцами по коже. Ромка тяжело вздохнул.       Начинается…       Одна и та же песня, из раза в раз. Сил блять терпеть уже нет. Он не попугай, чтоб ему по сто раз одно и то же талдычить.       — Ма, хватит.       — Ну что хватит?— она не кричала, даже голос ее строже не стал. Елена поднялась на ноги, встав рядом с сыном,— Драки эти твои постоянные...Учиться ехать отказался, в школу тоже ходишь кое-как, все работаешь бегаешь…нам денег не хватает?— она заглянула в серые глаза, пытаясь найти там подсказки. Сам ведь ничего не расскажет.       — Его деньги мне не нужны,— аппетит, которого и так не было видно на горизонте, окончально свалил в ебеня, махнув ручкой.       Рома поднялся из-за стола, бросая сухое "спасибо" через плечо и уходя в свою комнату.       Елена Фёдоровна проводила сына печальным взглядом, устало падая на стул. Не думала она, что ее второе замужество окажется для сына таким испытанием. Даже представить не могла, во что все это может вылиться. Надеялась, что все, наоборот, станет лучше, но видимо нет.       Рома, уже одетый и с рюкзаком за спиной, пулей вылетел из дома, даже не попрощавшись.       От хлопнувшей входной двери с крючка слетело кухонное полотенце, от чего Елена вздрогнула.

***

      — Доброе утро,— Антон махнул девочкам рукой, слабо улыбаясь.        Он возвращался, судя по всему, от раковины рядом со столовой. В руке парня была мокрая тряпка для доски.       Полина тут же двинулась к другу, чтобы обнять его, а вот Женя, прекрасно помня вчерашний день и "чудесный" разговор с Пятифановым в школьном закоулке, упрямо проигнорировала парня, обходя его и заходя в класс.       Кабинет истории оказался светлым, но ничем не отличающимся от остальных. Такие же стены, потрепанных жизнью парты и стулья, карта на доске и пару портретов исторических деятелей на стенах. На стеллаже в конце класса затерялся небольшой бюст Сталина, стыдливо прикрытый полусухим цветком.       Ещё даже половина класса не пришла, несколько человек молча сидели за своими партами, скучающе листая учебники, зато Пятифанов с Барановым были тут как тут.       Удивительно. Они, по соображениям Черновой, наоборот опаздывать должны. Такие обычно до талого курят за школой, а потом уже свои задницы до парты тащат, чтоб амбрэ табачное по всему классу разносилось.       Она молча села на свое место, игнорируя этих двух также успешно, как и их белобрысого дружка.       Пошли все они далеко и надолго.       Рома, проследив за тем, как Чернова кинула на парту учебник и тетрадку, отвернулся, укладывая голову на парту. У него тоже настроения разговаривать не было. Хотелось только спать.       Когда он пулей вылетел из дома, не желая начинать старый спор с матерью, Женя как раз возвращалась с пробежки вместе с псом. Велес, завидев хулигана, весело бросился к нему, виляя своим хвостом. Ему на секунду показалось, что псина его собьёт к чертям на землю.       Ни девушка, ни парень такого не ожидали, ведь Чернова даже не знакомила пса с Ромой, а тот в свою очередь к псу никакого интереса не проявлял. Но животное остановилось прямо около Ромки и огромными глазами смотрело на него, мол, гладь меня, чего зенки вылупил.       Чернова раздражённо позвала Велеса домой. Тот повиновался, заходя за калитку, а сама Женька даже не взглянула на хулигана, скрываясь в доме. Зато слышались недовольные бормотания на пса. Пятифанов разобрал лишь "совсем от рук отбился, я тебя за каким хреном столько воспитывала".       —Жека?— Бяша повернулся к соседке по парте. Та только повесила сумку на спинку стула, собираясь почитать книгу, что взяла с собой. Не дочитала вечером. Легла спать, надеясь выспаться. Вроде даже вышло, но пробежка не задалась вновь — она опять свернула к пролеску, словно магнитом ее туда тащило. Пёс ее потянул за штанину, когда она была на границе пролеска с деревней и Женька шустро ушла оттуда.       Чертовщина.       В класс зашли Антон и Полина, проходя на свои места. Антон перед этим оставил мокрую тряпку около доски, видимо для учителя.       Чернова медленно перевела на Бяшу безразличный взгляд, одним своим видом говоря, что общаться она не намерена. А если и придется, то не в самой приятной форме.       — Ты в истории шаришь?— она фыркнула, закрывая книгу. Нашли тоже умницу. Она, в лучшем случае, помнит даты парочки войн и имена династии Рюриковичей, и то не факт.Она обычно на уроках истории спала, закрывшись тетрадкой, чтоб учитель не докапывался.       — Бяш, я похожа на человека, который шарит за историю?— она сложила руки на груди, сверля парня пристальным взглядом.       Тот сначала хихикнул, а потом резко встрепенулся, хмурясь.       — Ты ж хорошистка,— он тоже сложил руки на груди, зеркаля ее жест.       Побесить решил, жучара.       По сути парнишка он, вроде как, и неплохой, а она все срывается на нем из-за дружка его. Нехорошо.       — И?       — Жень, у тебя нет ручки запасной?— Полина обернулась на них, шаря рукой в своем пенале.       — Да, возьми, — Евгения не глядя вытащила из пенала одну из ручек, протягивая в сторону Морозовой.        Гляделки с Бяшей она не была намерена прерывать. Баранов никогда не заводил разговор просто так— это она усвоила. Обычно Тимур вякал что-то своим шепелявым голосом, а потом случался конфликт, где он был лишь зрителем. Умно, конечно, но Женя эту схему просекла. Сама же на нее напоролась пару недель назад.       Поля подошла к ней, благодарно кивая.       Тут взгляд голубых глаз зацепился за книгу на столе. Между страницами проглядывали несколько закладок— сложенные из небольших листов цветной бумаги цветочки.       — Ого, Мастер и Маргарита,— она бережно коснулась корешка пальцами. Издание было редким, как и все книги в семье Черновых. Поэтому захотелось рассмотреть поближе.       — Ага. Вчера не дочитала просто,— Чернова махнула рукой, мол ерунда,не обращай даже внимания. У них дома книги были всегда. Папа часто привозил в подарок, да и бабушкина библиотека была немаленькой. Может, скоро пополнится книгами Жени, которые должны привезти.       — И как тебе?— Полина уселась на стул перед Женей, осторожно разглядывая обложку книги.       — Интересно,— она перевела слегка недовольный взгляд на Полю. Вечно ее все отвлекают. Она только хотела понять, что Баранов задумал, а тут одноклассница с этой книгой несчастной,— Мне там пару страниц дочитать осталось.       — Я ее летом начала, но так и не осилила,— Морозова грустно вздохнула, не спеша перелистывая оглавления.       Женя вспомнила, что именно эту папа дарил дедушке на какой-то совсем незначительный праздник. Это одно из немногих, что от дедушки осталось в ее памяти ярким воспоминанием.       Стало даже любопытно. Неужели Полина интересуется не любовными слезливыми романами, а подобной литературой.       — Не интересно?       — Нет, просто сложно как-то,— брюнетка смущённо пожала плечами.       Антон заинтересовано перегнулся через парту, смотря на девочек. Он эту книгу ещё в июне прочитал. В перерывах между ночевками в лесу с Бяшей и Ромой и бесконечными работами на огороде. В общем, пока с сестрой возился, тогда и читал.       — А чего сложного?— Женя говорила без насмешки, просто интересуясь. В конце концов, обсудить с Морозовой книгу было бы неплохо.       Как бы там не было, а простого человеческого общения не хватало. С бабушкой книжку не всегда обсудишь, особенно, когда она гоняет Велеса веником за то, что тот цыплят пытается съесть (на самом деле он просто хотел их всех собрать в одну кучу, чтоб не разбредались, но переносить их в пасти было очень сомнительным решением).       — Воланд,— Полина сложила руки в замок,— Не знаю, мне он кажется каким-то…       — Он воплощение темных сил,— Чернова закинула ногу на ногу,— Древнее существо, которому нравится наказывать грешников, а с тем, кто этого заслуживает, он справедлив,— она несколько раз перечитывала моменты с ним, пытаясь разобраться в таких банальных вещах как добро и зло.       Ещё в детстве стало ясно, что эти понятия у Черновой-младшей слегка деформировались. Потому что Кощей в сказке так и не злой совсем, а просто одинокий, а Иванушка-дурачок просто везучий балбес, который ни жены не заслужил, ни коня хорошего.       — Его справедливость странная,— не согласилась Поля, складывая руки на груди. Брови ее смешно нахмурились.       — Я бы сказала, нормальная, как для князя тьмы,— Жене нравилось, что их точки зрения не сходятся. В конце концов, это же занимательно. Никто не прав и не виноват, но зато у каждого свое мнение, а не взятое под копирку у кого-то.       — То есть тебе этот персонаж понравился?       — Да,— Чернова открыла книгу на странице с закладкой, где была иллюстрация Воланда и всей его свиты. Палец держал страницу рядом с физиономией кота Бегемота,— Он и его свита намного интереснее, чем все остальные персонажи. Может и представлены, как зло, а ведь плохого в них не так и много. К тому же, он помог Маргарите,— главная героиня показалась ей тоже очень увлекательной. Пусть многие "умники" говорили, что главным героем там являлся мастер, она была не согласна. Ну какой мастер, когда любящая его женщина пошла ради него на такие жертвы?       — Но не за спасибо.       — За спасибо в этом мире, Полин, ничего не делается,— Женя грустно вздохнула, захлопывая книгу.       Будто поставила точку в разговоре.       Суровая правда реальности. Она давно усвоила ее и принимала, как должное. У всего есть цена. Даже у дружбы, которую все так воспевают, которой все так хвастаются. Просто так можешь сдохнуть, например, сесть в тюрьму, может, нажить врагов, а за все остальное надо платить. Деньгами, временем, силами— не важно.       Ничего в жизни не получается просто так       — Ты какая-то пессимистка,— решил подытожить Бяша, про которого она успела забыть. Про историю и ее успеваемость они так и не договорили, зато было видно, что парней их с Полиной спор заинтересовал.       — Не мы такие, жизнь такая,— Чернова грустно улыбнулась. Скорей, потому что надо, чтоб все это не переросло во внезапный серьезный разговор.

***

      Учитель истории, Раиса Павловна, оказалась тёткой вредной, словно баба Яга, и древней, как этот мир. Один ее вид вызывал желание свалить из класса по тихой грусти и больше сюда не возвращаться.       По скромному мнению Бяши она застала динозавров и стала причиной их погибели.       Женя шутку оценила.       А вот дальнейшее развитие событий ей не понравилось.       — Проверим, что вы помните из программы прошлого года,— Раиса Павловна кинула увесистую стопку бумаги на стол.       Ее седые волосы, убранные в тугой длинный хвост, худое лицо и высокий рост создавали образ человека с чёрствым характером, строгими правилами и прямо таки диктаторским режимом урока. Такой бы сидеть на кафедре какого-нибудь престижного института, а не школьных балбесов к доске гонять.       И, судя по тому, как тихо сидели даже хулиганы, в том числе неугомонный Бяша, Женя все поняла верно.       Вот она встряла…       — Достаем двойные листочки,— недовольный гул голосов быстро прекратился строгим взглядом из-под узеньких стекол тонких очков.       Женя осторожно вместе с листочком достала запасной и под него спрятала тонкий листочек копирки. На всякий случай. В прошлой школе такой набор ни раз выручал. Кто знает, может и в этот раз прокатит.       — Ничего сложного там нет. Тестовая работа на сорок вопросов,— листочки с заданиями постепенно оказывались на каждой парте, пока учитель не дошел до парты Жени и Бяши.       — Ты у нас….       — Чернова, новенькая,— Евгения устало вздохнула. И так теперь на каждом уроке, пока не запомнят.       — А, ну понятно,— сказали это с явным пренебрежением. Неужели опять из-за фамилии?       Чернова проглотила резкое желание продолжить диалог и поинтересоваться, что именно этой старой кошелке понятно, но лишь стиснула челюсть, вынимая из пенала ручку.       Она в своей фамилии не виновата, черт вас подери.       А то, что тут большинство взрослых ее отца и дядю знают, так вообще не ее проблема. Они тут родились, она сама тут жила. Правда, очень давно, но какая разница.       — Так и быть, даю вам время до конца урока,— Раиса Павловна села за свой стол, поправляя оправу на носу. Ее пристальный взгляд, словно сканер, прошелся по классу.       Чернова почувствовала, как женщина остановилась на пару секунд на ней и лишь потом вернулась к своим делам. Ясно, пока эта карга в классе ей лучше даже не пытаться списать— спалит и влепет двойку, а потом ещё начнет пристальнее наблюдать.       Отлично, с учителями у нее тут не заладилось пока. Проблем же мало.       — А если времени не хватит?— Рома лениво разглядывал вопросы, не горя желанием приниматься за работу. Такой подлянки, ясен хрен, ожидать стоило, но рвение к учебе от этого не появилось.       — Договоришься, Пятифанов, и сокращу время вдвое,— как уже знал класс, это сулит ещё одной проверочной, но на следующий урок.       Знал это и Рома, поэтому вынужденно заткнулся, достав листочек. Подставлять остальных он не станет.       Женя бегло читала вопросы теста, с ужасом осознавая, что знает ответы лишь на несколько.       Вот ведь засада…       Бяша, судя по его погрусневшей физиономии, не знал ничего. Ещё, как назло, было два варианта. И у кого брать ответы? Двойку никак не хотелось. Антон и Полина сидят на втором, больше спросить не у кого. Пятифанов даже если и знал что-то, она никогда бы его не спросила. Наугад? Так она вряд ли натянет на тройку.       На удачу Женька не жаловалась, но испытывать ее лишний раз не стоило.       Хитрый взгляд серых глаз скользнул по классу. Пятифанов рассматривал вопросы своего варианта с явной скукой. Антон усиленно пытался решить хоть что-то. Полину она вовсе не видела за спинами одноклассников.       Минут за десять Чернова смогла решить от силы вопросов восемь, и то, в их правильности уверена была не полностью. А про даты она вообще молчала. Тут отличия в один-два года, как она, мать твою, помнить должна?       Баранов все крутился на месте, за что успел схлопотать выговор и предупреждение. Давящую тишину, пропитанную ученическим мучениями нарушил стук в дверь.       — Раиса Павловна, можно вас на пару минут?— в кабинет заглянула стройная молоденькая девушка. Судя по всему, практикант. Она держала в руках стопку документов и стыдливо прижалась к косяку. Прям как школьница. Учитель недовольно вздохнула, поднимая голову.       — У меня контрольная, это не подождёт?       — Директор просила зайти к ней по поводу мероприятия,— девушка пожала плечами. От нее тут, видимо, ничего не зависит. Ей, судя по всему, тоже это все не нравилось. Вряд ли она училась несколько лет в педагогическом университете или техникуме, чтоб сейчас возиться с бумажками и секретаршей работать, огребая от особо противных учителей в этой глуши.       — Ох, ладно,— Раиса Павловна строго глянула на класс.— Сидеть тихо. Я скоро приду,— она убрала какой-то листок в самый низ стопки на краю стола, старательно поправляя все листы так, чтоб они лежали ровно.       Женя тут же жадно вцепилась в стопку макулатуры взглядом. Зачем так старательно поправлять….ну теперь ясно. Можно было спорить на любые деньги, ответы были там.       Женщина стремительно вышла, громко стуча толстыми каблуками туфель. В классе тут же поднялся гул. Каждый поворачивался друг к другу, пытаясь судорожно узнать хотя бы парочку верных ответов.       Выждав пару секунд, Женя схватила чистый лист и копирку.       — Хорошая оценка нужна?— она тронула бурята за плечо. Тот удивлённо уставился на нее, но кивнул. Ну конечно, первой получать двойку не хотел никто. Бяша в том числе.       — Ты на шухере, а я за ответами,— толкнув парня, чтоб пошевеливался, она бросилась к столу, судорожно выискивая листок в стопке. Как же хорошо, что она была в ботинках, а не туфлях, чьи каблуки предательски сильно стучали по полу. Словно чувствовала.       Предсказуемо.       Ответы лежали прямо рядом с самим тестом. В самом низу идеально сложенной стопки.       Судорожно сравнив, то ли она нашла, Женя принялась переводить ответы обоих вариантов через копирку, молясь успеть как можно больше. Не только ведь для себя выискивала.       Цифры приходилось переписывать хаотично, а не по порядку, но про номера заданий она не забывала, переписывая оба варианта.       От напряжения руки подрагивали. Если застукают, она огребет просто мама не горюй. Класс немного затих, а когда кто-то особо умный решил спросить, что она ищет, Чернова не выдержала.       — Ответы, мать твою, что ещё?       Бяша нервно поглядывал то на нее, то на дверь, а когда резко махнул рукой, Евгения пулей привела стол в прежний вид, замявшись с этим проклятыми листами, которые никак не хотели ровно складываться.       Они с Бяшей рванули на свои места и успели прижать задницы и сделать вид, что решают тесты, когда учитель вернулся. Листочек Чернова еле успела сунуть под свой вариант, пряча от пристального взгляда.       Ее слишком сильно было видно— нужно переписать ответы и скорее отдать листочек Бяше, а он пусть с ним делает, что хочет. Если спалят, то пусть хотя бы не в ее руках.

***

      — Бяш, ну ебаный насос!— Рома высунул голову за ворота своей импровизированной мастерской— старого гаража, в котором хватало места не только машине, но и куча стеллажей, столу, старенькому дивану и даже столярными прибамбасам.        С последними он, как раз, и возился, собирая несколько табуретов. Попросили сколотить для работников дома культуры. Он, хоть и был старенький, а дискотеки там время от времени устраивали и праздники проводили.       Табуреты нужны были работникам тамошним. Денег мало, а сидеть не на чем. Да и ехать в город никто не хотел. Вот ему работу и подогнали. Пятифанов с техникой больше возился—любой, какую не принесешь да по хозяйству помогал, но и по дереву работать умел. Пусть и не так виртуозно, как хотелось бы. Главное, что ему работу подкинули. Он, в силу не самого большого опыта, много и не просил, а делал на совесть.       А Бяша должен был выжечь на ножках там рисунок какой-нибудь простенький. Он мог вообще целые картины изобразить, но такого выпедрежа сейчас не требовалось.       Только его не было уже хуеву тучу времени, а делать все в одну рожу Ромке не шибко хотелось.       Бяша смотрел на проделанную работу с таким выражением лица, словно бы новое топливо изобрел или ещё чего хитроумного. Пятифанов стащил с себя рабочий замызганый фартук, подходя ближе. Из магнитофона, что стоял во дворе, играла музыка. Не сильно громко, так что Баранов услышать должен был.       — Ты оглох что-ли?— он подошёл вплотную к другу, который все ещё его не слышал.       — А?— бурят часто заморгал, будто бы лишь очнулся от ступора.       — Хуй на,— на автомате отозвался Ромка, упираясь руками в бока,— Че ты тут завис?       — Да, чёт не практиковался давно. Говно какое-то вышло, на,— он грустно взглянул на незатейливый выжженный рисунок на дереве. Так, ничего сложного, но он так в последнее время забегался, что получилось не очень.       Практики мало.       — Нормально все, не бзди,— Пятифан хлопнул друга по плечу, пытаясь ободрить и вывести из внезапно наступившей хандры. С ним бывало иногда. С таким обычно Тоха помогал, да он сегодня с мелкой своей поделку в школу делает. Она на него разобиделась страшно за то, что на первое сентября ее не проводил. Вот он и оттудувается,— Не парься, пошли покурим,— Тимур вздохнул, но несчастный табурет отложил. Рома уже привычно вынул ему сигарету, даже не спрашивая о наличии у бурята собственных.       В последнее время мамаша его совсем с ума сошла. Итак нормальной не слыла, а тут вообще можно было спокойно дурку вызывать. Выгоняла, потом следом дома запирала, деньги он итак ей носил, оставляя себе немного. Так теперь отбирала все подчистую. Колотила, как псину последнюю, вон даже сейчас все руки синие были.       Парни уселись на лавочку, подпиравшую стену дома, молча закуривая.В нос ударил привычный запах табака. Магнитофон вещал песни Шафутинского, удивительно тепло для осени грело солнце. Для бабьего лета рано вроде…       — Чернова, молодец, выручила с контрольной,— Бяша весело улыбнулся, затягиваясь,— Думал, все, на. Двойка в журнал полетит,— Рома кивнул.       Признавать не хотелось, но она и правда жопы всему классу спасла. У исторички списывать вообще штука опасная. Старая грымза потом запоминает и валит постоянно.       Сам проверял.       Чернова по незнанию поступила так смело. Да и свезло ей просто нереально. С копиркой она ладно придумала, но так быстро ответы найти и не спалиться— редкостная удача. Копаться на учительском столе, да ещё успеть списать добрую часть ответов, а потом не зажать и спокойно передать по классу.       За такое стоило уважать.       — Да, эт верно,— он глубоко затянулся, выдыхая через нос. Перед глазами встала картина, как Женя, нависая над столом, судорожно списывает ответы. Рома понял, что ему нравится замечать на ее вечно холодном лице отблески хоть каких-то эмоций. Если тогда в темноте коридора это была злость, то тут— лёгкий страх и азарт.       Чернова ведь знала, что зад свой поставляет, прекрасно понимала, что влететь может, но ей явно нравилось вот так рыться в поисках ответов.       Интересно… хоть по-прежнему бесит до трясучки.       — Ты слышь, сильно не растекайся, на,— Бяша толкнул его в бок локтем, противно хихикая,— Потом о Женьке своей помечтаешь.       — Я тебе сейчас всеку,— Рома сжал зубами фильтр сигареты, хмуря темные брови.       Он, конечно, не серьезно, но такие шутки начинали подзаебывать.       — Вот не надо,— Тимур поднялся на ноги.— Я ему правду, а он мне за нее рожу бить. Не по-пацански, на!— Баранов деловито засунул руку в карманы, покачиваясь с пятки на носок.       — Не по-пацански пургу гнать,— Ромка покрутил зажигалку в руке,— Всралась мне эта Чернова,— Пятифан поморщился, глубоко затягиваясь.       — Раз не всралась, так отцепись от нее, а то прессуешь, будто сожрешь скоро,— Тимур пожал плечами, направляясь в мастерскую.— Она ещё даже понять не успела, чё почём, а ты уже воду мутишь, на. Девка непростая, проблем на жопу свою насобираешь.       — Я уже обосрался со страху,— бычок отправился в пепельницу. Рома поднялся на ноги, включая музыку громче. Хорошо, что в начале лета старенький магнитофон починил, а то иногда в тишине работать невыносимо было.       — Слыш, бессмертный,— Бяша высунулся из-за железной двери,— У нас самый умный Тоха, самый борзый ты, но оба вы не сечете, что Чернова из дома явно не просто так слиняла,— в карих глазах читалось явное беспокойство,— Аккуратней будьте, на.       — Работать пиздуй, философ,— Рома беззлобно улыбнулся, заталкивая друга в мастерскую и бросая короткий взгляд на двор Черновых. Забор у них высокий был— не разглядишь нихрена.       Бяша, так-то, прав был. У Жени батька-то был со связями, мог отправить дочку учиться за границу, а она тут, у бабки в деревне. После обычной семейной ссоры так не линяют.       В то утро, когда он ее с Марфой встречал. Перед ним стояла избитая перепуганная девушка, а не избалованная истеричка, получившая одну пощечину. Там левая часть лица была в фарш, словно хреначили с упоением и долго. Женя бежала от кого-то сломя голову.       Пятифану хотелось натурально взвыть.       Потому что как сильно эта Чернова его бесила своим ебучим характером, так же сильно ему было интересно, что она вообще за человек.       Интересно до зуда под кожей.       И вместе с интересом нарастал этот неясный гнев.

***

      — Блядство…— Женя тихо застонала, закрывая голову подушкой.       Ну это уже просто не по-человечески.       Немыслимо болела голова и хотелось лишь спать. С-п-а-т-ь. Она не так много просит сейчас от жизни, но спокойный сон ей можно было подарить?!       Казалось бы, переехала в деревню, где до утреннего крика петуха только комары могут мешать, так нет, послал кто-то ей идиотов в жизни.       Сну мешала долбанная музыка, доносящаяся с участка Пятифановых с самого обеда. Шуфутинский неустанно вещал о третьем сентября и перевёрнутом календаре, а Женя мысленно клялась, что больше никогда не будет слушать эту песню.       И у Ромки эту несчастную кассету заберёт, разобьёт, сожжёт,а пепел развеет по ветру. То же самое сейчас хотелось сделать и с самим парнем, но усталость заставляла отложить грандиозные планы на потом.       Ладно ещё днём грохотало. Бабушка говорила, что они там работают в гараже. Вопросов нет. Но сейчас-то что не спалось?!       Высунув голову из-под подушки, она взглянула на часы. Половина двенадцатого…вставать через шесть с небольшим часов.       Совесть есть вообще у людей?!       За окном была ночь. Темноту разгоняли лишь несколько несчастных уличных фонарей и небольшие лампы во дворах некоторых жителей. У них с бабушкой такой висел у крыльца. На всякий случай. Вдруг кто придет, в потёмках мало что разглядишь. Хотя…кто к ним придти может?       Рядом с кроватью лежал Велес. Он тоже не спал, недовольно ворча под нос. Как и хозяйка, пёс предпочитал хорошо выспаться ночью.       И почему остальным все равно на орущую ночью музыку? Соседские участки располагались довольно близко друг к другу, неужели никто не хотел связываться с подростками? Или все привыкли? Может она живёт среди глухих?       Желание спать в тишине было сильнее лени, поэтому Чернова поднялась с кровати, вслепую надевая тапочки и нащупывая рукой халат, валявшийся на тумбочке. Надо было для него уже крючок сделать, а то неудобно.       Было прохладно, а тонкая холодная шелковая ткань халата заставила кожу покрыться мурашками. Женю передёрнуло.       Хотелось завернуться в одеяло и выйти прямо так, но она бросила эту идею. Всё равно на пару минут.       Она встряхнула головой, убирая волосы назад,чтоб в глаза не лезли. Пёс тут же поднялся на ноги, подходя к балконной двери. Словно все чувствует и знает.       Евгения открыла балкон, выходя на улицу и ежась от ночного холода. Если днём ещё сохранялось относительное тепло, то ночью стоял такой колотун, что хотелось надеть шубу и теплые сапоги.       Глаза быстро привыкли к слабому свету. Она взглянула на участок Пятифанова, который было прекрасно видно со второго этажа. Забор был высокий, но обычный деревянный, поэтому весь двор как на ладони. Приоткрытая дверь гаража позволяла яркому желтоватому свету пробиваться на улицу, магнитофон стоял, вроде бы, там же. Слышались приглушённые голоса одноклассников.       Вот ведь…козлы.       Обуявшая злость не позволила овладеть собой. Женя вцепилась в перила ладонями, сжимая пальцы.       — Пятифанов, будь человеком, дай спокойно поспать!— на ее крик спустя пару секунд из гаража высунулись две макушки. Бяша хохотнул и махнул ей рукой.       Радостный какой, ты посмотри.       Ответом ему служил молча протянутый средний палец.       — Чернова, чего разоралась?— Рома вышел на улицу, вытирая руки, перепачканные в хрен знает чем, о полотенце. На щеке тоже виднелось чёрное пятно не то от мазуты, не то от ещё чего-то похожего.       — Выключай свой сраный магнитофон!— пальцы свело судорогой— настолько сильно она сжала руки. Разоралась…она ещё тихо.       — Ты если хочешь спать, так иди и спи,к людям не лезь,— не нужно было видеть его лица, чтоб знать, что хулиган довольно скалится, обнажая слегка торчащие острые резцы.       — Выключи свою орущую срань и я пойду спать,— Велес встал на задние лапы, передними упираясь в перила. Вслед за словами хозяйки последовал грозный лай.       Рома закинул полотенце на плечо. В одной майке после душного гаража было холодно. Мокрая от пота кожа тут же покрылась мурашками. Он работал по привычке в лёгкой одежде. Мог и зимой вот так выскочить, почти раздетый, на холод.       Рома не мог видеть Чернову четко, лишь ее очертания на балконе. Она стояла, опершись руками о перила, чуть наклоняясь вперёд.       Он, честно говоря, уже собирался выключать все и идти спать, но раз она решилась показаться, тут грех ситуацией не воспользоваться.       — А ты подойди и выключи сама,— челюсть свело от злобы. Ещё б секунда и она точно бросилась к нему, выбросить этот чертов магнитофон куда подальше, а кассеты от него запихнуть парню поглубже в глотку.       Спасало наличие мозгов и хоть какого-то инстинкта самосохрания.       Ночь, два парня у себя дома, а она в одной ночнушке и халате. Было бы полным идиотизмом сейчас рвануть туда и устраивать скандал. Даже если с ней пойдет Велес.       К тому же, не солидно как-то истерить по поводу и без.И так в последнее время нервы ни к черту. Так не пойдет.       — Пошел ты к черту!— она хлопнула собаку по боку. Велес громко гавкнул, уходя обратно в комнату. Туда же последовала и Женя, слыша в спину противный хохот и шепелявые высказывания Бяши.       Пропади все пропадом…       Она скинула с себя тапки, с грохотом закрывая балконную дверь. Теперь ещё и от духоты погибать из-за этих двоих, но закрытая дверь хотя бы приглушала шум.       Рухнув на кровать поверх одеяла прямо в халате, Чернова уткнулась лицом в подушку, гневно сопя и сжимая пальцами ткань.       Велес запрыгнул следом, устраиваясь у нее под боком. Даже в темноте она могла различить его грустные большие глаза. Он бы рад помочь, но она ж его не отпустит, чтоб он разогнал этот противный дуэт.       — Я завтра ему устрою,— она запустила руку в мягкую шерсть, чувствуя, как от головной боли ноют виски. Черт с ним, с Бяшей. Она хотела достать Пятифанова. Осталось пережить ночь, дожить до завтра и прибить этого придурка к чертовой матери.       Ну Пятифан.Нажил ты себе врага, тварюга.

***

      То, что каждый приход в школу не сулит ничего хорошего, было ясно сразу ещё первого сентября. Однако было не ясно, какого лешего на ее место уселся Бабурин, одним своим присутствием портя ей итак херовое настроение.       Женя не выспалась, совсем, смогла уснуть лишь под утро. Музыка стихла где-то спустя час, но легче от этого не стало. Пробежка была словно во сне и сопровождалась дикой головной болью.       Толком не продрав глаза встала, умылась, оделась, вышла из дома, дрожа от холода.       Она точно помнила, что пошла с Велесом, пёс крутился рядом, когда она собиралась, но вот как она его собирала вылетело из памяти.       Утром стоял густой туман. Очевидно, это обычное явление для этих мест, раз он бывает так часто.Чернова пробегала все улицы, сделала разминку на небольшой поляне, а потом случилось что-то странное и она обнаружила себя в лесу. Даже не в пролеске. Она просто стояла в лесу, в окружении елей и ее пса рядом не было. Вокруг были лишь еловые ветки, полумрак, под ногами мох, из-за которого она грозилась споткнуться и упасть, и полная тишина.       Как она вообще сюда забралась?!       Зато лай слышался где-то в отдалении. В далеке заухала сова, послышался треск веток.Не помня себя, Женька рванула из леса, стараясь не задеть ни одной ветки. Мозг кричал, что так бояться не рационально, а что-то внутри побуждало остановиться и осмотреться, зато сама Женя словно сердцем чуяла, что валить надо от этого самого леса подальше.       Ориентируясь на лай Велеса,она осторожно, но довольно быстро продвигалась прочь, к краю леса. За спиной чернела чаша, где деревья росли настолько близко, что там невозможно было протиснуться.       Ободрав все ноги, она почти выбралась из чащи— впереди маячил силуэт обеспокоенного Велеса, мечущегося по поляне, как ее схватили за плечо.       Грубые длинные пальцы сжали до боли. Чернова оглянулась, с ужасом думая, что там может быть.       Лапа.       Когтистая черная худая лапа. В нос ударил запах мертвечины, в лицо дышали, тяжело и влажно.       Смелости взглянуть на то, что конкретно ее схватило, она в себе не нашла, как и сил, чтобы закричать. Казалось, она прям там в обморок свалится от накатившей паники.       Лапа была покрыта черной жесткой шерстью. Ее потянули назад.       Женя вновь не смогла даже рта раскрыть. Вместо этого она молча рванула, что есть мочи. Плечо пронзила боль, а новая спортивная кофта оказалась порвана. На бледной коже появилось несколько глубоких царапин.       Лапа осталась где-то позади. За ней не погнались. Женя неслась по поляне домой, чувствуя, как к горлу подступает ком. От головной боли хотелось разрыдаться. Она позабыла просто о всем на свете. О Пятифанове и его магнитофоне, о недостатке сна и желании сегодня после школы разобрать часть вещей в чулане. Пёс не отставал ни на шаг, оставаясь рядом.       Что ж ты будешь делать?! Что это за чертовщина?!       Домой она залетела, словно вепрь, крепко закрыла дверь на засов и привалилась к ней спиной, не помня себя от ужаса.       Марфа молча проводила ее на диван в зале, обрабатывая плечо. И лишь потом серьезно попросила все рассказать.       Женя на одном дыхании выдала все,что успело случиться после ее приезда, связанное с лесом, и про сны свои детские рассказала. Не ясно,что ее пугало больше— все происходящее или то, что она не понимала, как оказывалась в лесу. Иногда свое сильное желание уйти туда удавалось унять, но в такие моменты, как утром…как это контролировать?       Желания искать всему этому научного или хотя бы обычного объяснения не было.       Чернова взглянула в помрачневшее лицо бабушки и поняла, что не только ребята от нее что-то скрывали. На все вопросы Марфа лишь отмалчивалась, а потом отправила ее в школу, строго наказав к лесу даже не приближаться.       А перед самым уходом обещала, что Женя узнает всё чуть позже.       В голове закрутились воспоминания о том, как ее бабушку в спину называли ведьмой, как недавно в магазине какая-то женщина, увидев ее, перекрестилась и хотела плюнуть под ноги, да жёсткий взгляд Черновой остановил. Тело пробрала дрожь.       Утро закончилось усилившейся головной болью, эмоциональным потрясением и сильным испугом. И царапины под пластырем щипало.       Прибавьте к такому состоянию злость и недосып— это Женя, пришедшая к первому уроку.       А Бабурин все также сидел на ее стуле, разговаривая с каким-то парнем явно не из их класса.       Этот, вроде, из одиннадцатого был, если она правильно поняла. Только не ясно, что тут забыл. В своем кабинете посидеть никак было?       Бяши с Ромой видно не было, как и Антона, зато Полина сидела привычно на своем месте, листая учебник.Заметив Женю, она поднялась, чтобы поздороваться.       — Ой, Жень, ты бледная такая,— Морозова коснулась ее плеча, заглядывая в глаза. Чернова кивнула, осторожно скидывая чужую ладонь с плеча,— Все в порядке?       Ей сейчас было не до приятельского обмена любезностями. Она бледная, а ещё с синяками под глазами, но их не видно под макияжем, и вполне вероятно, к вечеру появится ещё и нервный тик, но сейчас это было совсем не важно.       — Погоди немного,— она перехватила сумку в другую руку, прожигая Семена гневным взглядом,— Остолопа одного со своего места сгоню,— Евгения ловко обогнула ряд, твердым шагом направляясь к Бабурину. Тот, заметив ее, развалился на стуле, точно мешок с дерьмом, закидывая руки за голову.       — Ты, часом, ничего не напутал?— Чернова с глухим ударом опустила сумку на парту, прислоняясь к ней бедром.        Сема криво усмехнулся.       Вблизи по сравнению с ней он выглядел прямо таки гигантом. Под два метра, атлетичный парень с широченными плечами.       Только вот рожа его противная с потрохами выдавала самого настоящего скота. Так и хотелось взять красный маркер и на весь лоб, покрытый шрамами от угревой сыпи, написать "Свинья". Чтоб ходил и помнил, тварь, о своей скотской натуре.       — А ты часом школу с трассой не спутала, Чернова?— его товарищ противно рассмеялся, окидывая Женю пристальным похабным взглядом.       И когда обычная тонкая вязаная кофта и узкие брюки стали униформой проститутки?       В класс, точно как по заказу, зашла Женина любимая троица. И все в кабинете замолчали.       Блядство…       Подавив желание вмазать однокласснику, Евгения мысленно напомнила себе, что недосып— не повод выходить из себя и изменять своим принципам, и выдохнула. С этим остолопом и словами справиться можно.       Рядом с Семёном приземлился Бяша, Рома и Антон молча раскладывали свои вещи на парте.       Женя искренне не понимала, почему всем так нравится сравнивать ее с женщиной древней профессии, но считала это полным отсутствием хоть какой-то фантазии. Катька хоть пыталась задеть ее одежду, вякала про семью, а он…просто повторяет услышанное.       Колкая фраза, брошенная парнем, означала начало конфликта. Весь класс обернулся на них, ожидая ее ответа. Женя буквально почувствовала, как в поясницу вперился взгляд Смирновой, чьи лисьи глаза будто бы специально всегда искали ее силуэт в надежде мысленно испепелить.       — Я дорогу найду, не переживай,— она уселась на край парты, закидывая ногу на ногу и смотря на Бабурина с нескрываемым презрением. Длинные красные ногти дробью прошлись по парте,— А вот ты на развилке явно пропустил указатель "Скотобойня", тебя проводить?— ехидная ухмылка и последующие за ней улюлюканья привели парня в бешенство.        Серые глаза сузились до щелок.Он вскочил на ноги, теперь нависая над ней и заставляя поднять голову, чтобы смотреть снизу вверх.        Унизительно.       Его лицо вмиг покраснело,а глаза налились кровью. Как просто, оказывается, его из себя вывести.       Женя насмешливо смотрела на него, чуть приподняв подбородок. Угрозы от него не чувствовала ни на выдаче учебников, ни сейчас. Если Пятифана можно было сравнить с диким хищником, реакции которого предугадать невозможно, то тут перед ней пыжился тупой домашний скот.       Бабурин схватил ее за ворот вязаной кофты, потянув на себя.       Женя резко спрыгнула на пол, толстым каблуком ботинка наступая ему прямо на пальцы и нажимая всем весом. Следом за гневом, на его и без того не самом красивом лице отразилась волна боли.       А Женя почувствовала наслаждение. Все будет либо так, как нужно ей, либо никак. И этот остолоп своей задницей ее стул протирать не будет.       Чернова шире улыбнулась. Забывает парнишка о последствиях. Все думают, что без влиятельных родителей она ничего сделать не может.       Зря.       — Лапы свои от меня убери, свинья невоспитанная,— Женя резко отбила от себя чужую ладонь, чувствуя, как на коже остались красные следы— ворот впился в шею, натирая ее. Кожу слабо пекло,— И изучи причинно-следственные связи,— она презрительно скривилась, толкая его ладонью в грудь,— Ведёшь себя по-ублюдски— получаешь по заслугам,— она убрала ногу, позволяя однокласснику сделать шаг назад.— Некуда усадить свой зад— тащись в коридор,— друг Семы молча наблюдал за происходящим, сверля Женю странным, напряжённым взглядом. Не к добру. Такие взгляды ей уж точно не нравились.       — А я смотрю дочь деревенской шлюхи борзой выросла. Чё, думаешь раз папочка авторитет, то тебе наглеть разрешено, а?— Бабурин противно усмехнулся. Сознание Жени будто стрела пронзила. Что этот хряк только что вякнул?!       В памяти всплыли злые бабушкины фразы, брошенные в сторону мамы. Голос Марфы Васильевны эхом отозвался в ушах.       Класс притих.       Она уже хотела кинуться на парня и хотя бы разбить ему нос, как между ней и Бабуриным возник Рома.       Он рукой перехватил одноклассницу за талию, затаскивал взбешенную девушку за себя. Женя хотела оттолкнуть его и все же вмазать Семёну, как Бяша схватил ее за руку, рывком усаживая на стул. От чужих прикосновений она тут же увернулась, не понимая, зачем сейчас влезают в спор.       — Не лезь, на,— карие глаза внимательно наблюдали за одноклассниками.       Ромка вообще собирался влететь с самого начала, только Бабурин ее за кофту схватил.       Сколько раз уже терли по этому поводу. Хочешь набить кому ебало— ищи противника под стать, а к девкам не лезь.       Антон держал его, боясь, что если сейчас вмешаться,то Жене попросту хуже будет.Но когда этот выродок решил что-то про ее родителей говорить, Пятифанов в стороне стоять не стал.       Одно дело напоминать, что рядом нет влиятельного папаши, и совсем другое ее мать почём зря попускать. Говорить такое нельзя было никому и никогда. И ни про кого. Да даже если и есть у них в прошлом грехи, уж не Семёну в этом рыться. У самого хер знает, где родители и кто они.       — Слыш, свин, ты попутал чего?— Рома засунул руки в карманы штанов, лениво оглядывая одноклассника. Злые глаза цвета льда метали молнии.Пусть он и выглядел спокойным, внутри закипала злоба. Руки, сжатые в кулаки, покоились в карманах.       По крайней мере пока…       Тимур, кажется, первый понял,что его друг уже ой как зол, поэтому и прижал Женькину жопу на стул, чтоб под горячую руку не попала. Сейчас, глядя на то, каким взглядом Пятифан прожигает Бабурина, это поняли и Антон с Женей.       — Забыл где находишься, или чё?— он сделал шаг вперёд, оказываясь совсем близко к Семе. Его разница в росте и весе не смущали. Этот шкаф, как уже проверить успели, охренеть как громко падает, а сделать нихера не может.Раскачался, а как в душе был толстым сыкуном, так им и остался.       Вот и сейчас перед хулиганом парень весь свой гонор растерял. Глаза его бегали по Ромкиному лицу, пока сам Бабурин пытался хоть как-то выкрутиться.       —Пятифан, ты чё, из-за бабы?       — Пасть захлопни и слушай, когда с тобой говорят,— Пятифанов окинул быстрым взглядом класс, замечая до жути довольное лицо Катьки Смирновой. Ей любой конфликт словно бальзам на душу. Будет потом,что с подружками по школе разнести,— Ты свое место позабыл или чё, я не пойму?— еще шаг, на этот раз Семёну пришлось попятиться. Нахмуренные брови и светлые глаза, прожигающий в собеседнике дыру, не сулили ничего хорошего,— Еще раз свои порядки диктовать тут попытаешься или вздумаешь вести себя как уебан последний, можешь сразу шкериться под забор где-нибудь, усёк?!— внезапно вместо ответа ему попытались врезать кулаком в нос.        Неожиданно.       Рома ловко увернулся, уходя в сторону и подставляя противнику подножку. Тот, не удержавшись, рухнул, но ни как рассчитывал Пятифан, в бок, а прямо, аккурат на Женю с Бяшей.       Чернова успела схватить свою сумку и спиной оттолкнуть Баранова со стула, чтоб тот не свалился на пол. Сама она еле успела отползти и упасть ему прямо в руки. Оба они оперлись о парту Антона и Ромы. Баранов крепко держал ее за локти, не позволяя рухнуть задницей на грязный пол.       Бабурин, удивительно, удержался на ногах, хватаясь за край парты и опасно нависая над ней. Источающие злобу серые глаза вперились в Женю. В следующее мгновение вместо лица Семена она увидела маску медведя. Такую же, похожую на детскую из папье-маше, как на Полине или Роме. Волосы на затылке встали дыбом. Горящие золотые глаза пристально смотрели на нее, заглядывая в самую душу.       Дыхание сперло.       Бяша осторожно поставил ее на ноги, которые начали предательски дрожать. Опять чертовщина…может она просто сходит с ума? Может получила сотрясение и не поняла? А сейчас отходняки ловит.       Маловероятно, конечно.       Бабурин поднялся вновь на ноги, но стоял уже около Жени, через парту от Пятифана. Бяша вновь хотел оттащить Чернову подальше, как причину всего замеса, но она пихнула ему в руки свою сумку. Ещё чего. Она даже не договорила ещё, а тут за нее собрались все решать. Пусть хоть вся она дрожать будет, решать что-то за себя не позволит. Не хватало, чтоб потом объявили, что Пятифанов за нее впрягся. Она не просила его свой нос сюда совать. Тем более, тут она сама прекрасно справится.       Даже если придется применять физическую силу, она вполне сможет с этим справиться.И от осознания того, что ее сейчас ни во что не ставили, захотелось завопить и раскрошить череп Семы о край парты.       Какого черта?!       — За какую-то мондашовку городскую впрячься решил, а, Пятифан?!— Семён гневно махнул рукой в сторону.Рома ловко перескочил парту, оказываясь напротив него.       Что произошло дальше, не понял, кажется, никто.       В получившей суматохе из орущего Семы, пытающегося оттолкнуть девушку подальше Бяши и тихих переговоров Антона, который хотел просто замять конфликт или хотя бы отложить его на конец уроков, понять в принципе что-то было сложно.       Бабурин, видимо сгорая от стыда и злобы, в привычной ему манере решил, словно крыса последняя, попытаться сделать хоть что-то. Не успели среагировать ни Рома, попытавшийся его перехватить, ни Бяша. Рука занесённая для второй попытки удара, по "счастливой" случайно угодила прямо Жене по лицу. Она как раз отошла в сторону от Баранова, куда он и пытался ее вытолкать, чтоб под ногами не мешалась.       Удар массивного локтя пришелся прямо в переносицу.Боль волной хлынула от носа по всей голове, расплываясь по всему телу, доходя до кончиков пальцев. Перед глазами потемнело, голова тут же закружилась. Виски сдавило так, что захотелось взвыть. Ей показалось, что черепная коробка попросту раздавит мозг.Вместе с этим накатил гнев.       Чернова успела ухватиться за край парты руками, часто моргая. Хруста нет, значит, не сломан. Хотя бы на понятие этого факта у нее мозгов ещё хватало. Вывод:попало не так сильно,как могло бы быть.       — Ромка, стой, на!— Руки Баранова пропали с плеч. Рядом скрипнул стул и послышался грохот.       Женя зажала нижнюю часть лица рукой, наблюдая, как друзья пытаются удержать Рому на месте. Тот, точно заведённый, все рвался в сторону обескураженного Бабурина, успев уже ему пару раз двинуть по роже так, что у парня от ударов тут же заплыл глаз.       Семён пугливо попятился назад, словно тупой теленок наблюдая за рассвирепевшим Пятифановым. Он отходил дальше в угол класса надеясь найти там спасения. Такой здоровяк,а жался, как девка плаксивая.       Чернова почувствовала, как сквозь ладонь сочится кровь, горячими ручейками стекая по коже.       Твою мать.       — Женя!— Полина тут же подбежала к ней, протягивая носовой платок. Чернова выдохнула через рот, отнимая руку от лица.       На пол закапала темная кровь, стекая по губам и подбородку. На языке появился отвратный металлический привкус.Голова все ещё кружилась. Просто слабые сосуды, вот и всё.       Правда,у нее никогда такой проблемы не было…       Казалось, что вокруг все шатается и плывет. Воспоминания о том, как это — отхватывать по лицу, были ещё слишком свежи,чтобы забыть, но жизнь решила напомнить. На всякий случай. Вдруг память отшибло.       Черт, да что же в этой сраной школе идёт через жопу!?       На голос Морозовой обернулся Пятифанов, которого двое кое-как могли удержать. Он норовил и им заехать, куда получится, лишь бы его отпустили и дали превратить это животное в фарш. Гнев пеленой закрыл собой все вокруг, окрашивая мир в алый. Кажется, Антон уже успел отхватить локтем меж ребер.       Светлые глаза вмиг потемнели. Женя с ужасом посмотрела на одноклассника, чувствуя, как у нее трясутся поджилки.       Пятифанов в гневе— страшнее того, что она видела в своей жизни до этого. Приходилось видеть и оружие направленное на тебя, и удары переносить приходилось, и летящие в лицо вещи были, но все это не так страшно, потому что предсказуемо.       Понять, на что способен сейчас одноклассник она не могла. И от этого стало страшно.Тут сейчас может случиться такая драка,что ее разбитый нос окажется ерундой.       Она быстро стёрла платком кровь с подбородка и губ, выпрямляя спину и игнорируя внутреннюю истерику.       Она начала все это, значит нужно как-то решать получившийся пиздец. Нужно что-то делать, драка классу сейчас не нужна. Трупы тоже.       И пусть вчера ночью она клялась, что устроит Пятифану веселую жизни, сейчас она буквально пыталась понять, как его заднице не позволить оказаться у директора.       — Бабурин, ты действительно школу со скотобойней перепутал, раз не смог нормально развернуться в проходе,— голос звучал удивительно твердо. Она все ещё была зла, хоть и чертовски напугана и даже не могла полностью объяснить эту реакцию, но характер и воспитание требовали действий, хоть каких-то.       Чернова не боялась драк, она боялась последствий особо жёстких драк. Потому что видела эти самые последствия.       — Прямо как тупорылый боров,— она криво усмехнулась, смиряя парня тяжёлым взглядом. Спасала его, по сути, сейчас, хряка этого тупого, чей дружок успел тихо свалить по стеночке, чтоб не тронули. Никто даже заметить его не успел.       Рома застыл и, кажется, смог переключиться. В голове словно щёлкнул рубильник.Теперь его взгляд был направлен только на Чернову, которая бледнела с каждой минутой сильнее. Ровно как и кровь из носа начинала хлестать все обильнее.Кровь испачкала всю переднюю часть кофты, руки, даже обувь и весь пол вокруг.       Она смотрела точно в глаза, не шевелясь и, кажется, не дыша. В голове откуда-то появилась четкая уверенность, что она должна уберечь Ромку от этой драки. Перед глазами всплыл образ окровавленных мужских рук и Бабурин на больничной койке. Будто бы кадры из черно-белого кинофильма. Также, как те маски зверей.       Лишь секунда и все исчезло.       — Идем, тебе нужно кровь остановить,— Полина обхватила ее плечи руками, осторожно отодвигая в сторону выхода. Женя кивнула, но чужие руки от себя поспешила убрать.       Она может идти сама. По крайней мере не падает. Только пол все же плавает под ногами. И ощущение, что она вообще не тут ее преследовало все настойчивее. И видения…все чаще и чаще.       — Умница, Чернова, сцепила парней и уходишь довольная в закат,— Катька скрестила руки на груди, напуская на себя более важного виду. Ее зелёные глаза вцепились в окровавленное лицо Жени.       Полина даже шикнуть в ее сторону не успела, как на парту Смирновой упал окровавленный платок. Все равно от него уже не было никакого толку.       — На вот, постирай, раз от скуки хрень всякую мелешь,— она остановилась около Кати, смотря на нее сверху вниз. Эта язва озвучила то, что крутилось у Евгении в голове, от чего злости лишь прибавилось,— То, что они сцепились, как псы, не моя вина,— вскольз брошенный взгляд на Пятифана заставил хулигана и вовсе опустить руки.       Он не мог понять поведения Черновой. Не мог понять, как она вообще. Мозги настолько отшибло или чё? Даже так было видно, что ее шатает, хоть голос и оставался твердым. И кровища…слишком много ее для лопнувших сосудов.       Чтобы там не говорила сейчас Чернова, в ее глазах четко читалось лишь "Не лезь". Она не смотрела испугано или жалостливо, как некоторые девочки, которые видели драку. Страх в ее взгляде плескался, но он был другим.Чернова будто знала, что может произойти и предупреждала, что этого делать не стоит.       Они с Полиной вышли из кабинета как раз в момент звонка, когда туда направлялась Лилия Павловна, оставив позади озадаченную Катю и впавшего в ступор Пятифана.       Рома сцепил руки в кулаки. Училка ведь потом всю плешь проест….блядь.       Он резко прижал Бабурина к стене, горло сдавило от нажима на него локтем. Парень захрипел от нехватки кислорода, пальцами цепляясь за руку хулигана. Пятифанов нахмурился, меж бровей легла глубокая тень. Его трясло от гнева. Воображение рисовала картинки, как он забивает этого борзого поросенка до состояния овоща, как его лицо превратится в кровавое месиво, как он рухнет и не сможет встать, а по собственным рукам будет стекать кровь.       — С тобой, паскуда, я потом разберусь,— от мощного удара в поддых парень согнулся, сдавленно выдыхая. Следом последовал жесткий удар коленом прямо в нос, в ответочку. На пол вновь брызнула кровь.       Оставалась надежда, что он все же сломал ему нос.       Лилия Павловна принялась громко причитать в попытке разнять дерущихся, но подходить опасалась. Уже все учителя давно знают, что Пятифанова выдергивать из драки способны лишь физрук и ОБЖшник. Им хватает сил его скрутить и потом кое как успокоить.        Хулиган, не обращая никакого внимания на вошедшего учителя, вылетел из класса, направляясь по кровавой дорожке в сторону женского туалета. Лилия Павловна что-то кричала вслед, слышался писк Смирновой, попутно ситуацию объясняли вроде как Бяша и Антон.       Он не слушал. В ушах шумела кровь. Рома шел, сам не зная, для чего. Пальцы рук оказались испачканы в крови Бабурина, которая фонтаном потекла из носа.       Ему просто нужно было свалить за Черновой. Вдруг в обморок свалится, а его ещё виноватым сделают. Как обычно блять…       Если б не она…       Сознание прошибло внезапно появившаяся мысль. Если б не Чернова, он бы Бабурина прям там отметелил так, что тот и встать не смог бы. Получил бы потом пиздюлей, зато поступил, как всегда, а теперь, выходит, спиздел так, ради красивого словца, и свалил в закат, отвесив всего пару тумаков, даже извиниться за скотское поведение не заставил. Жека каким-то способом смогла переключить его внимание полностью на себя. Одним, мать его, взглядом. Парой каких-то слов, адресованных даже не ему.       Хрень какая-то…все это.       Рома отмахнулся от неясных мыслей, резко распахивая дверь в женский туалет.       Полина все ещё держала Женю за плечи, хотя та старательно от нее отмахивалась, отмывая собственное лицо от крови в ледяной воде. Одной рукой она вцепилась в край раковины, очевидно, чтоб не шататься.       Красные ногти, красная кровь, покрасневшая кожа, запачканная одежда и обувь.       На резкий звук Поля обернулась на него.       — Все хорошо?— Морозова взглянула на одноклассника с надеждой. Тот кивнул, не спуская с Жени пристального взгляда.       Она смотрела на него через зеркало над раковиной, покрытое засохшими каплями от мыльных брызг. С рук и губ стекала розовая от крови вода. Вместе с этим смылся весь макияж. Стали видны темные тени под глазами. Тушь черными струйками стекала с ресниц по щекам. Теперь она казалась просто полностью белой, точно снег.       — Побудь с ней, я сбегаю до медпункта— компресс возьму и полотенце,— Женя, судя по ее выражению лица, хотела возразить, но Полина уже убежала, не собираясь слушать никаких возражений.       Ее быстрые шаги совсем недолго звучали эхом в коридоре, прежде чем оставить ребят в полной тишине.       Чернова ещё секунд пять промывала руки под водой, чувствуя, как немеют пальцы от холода. Приходилось вновь и вновь умывать лицо при этом не наклоняя головы вниз или не задирая ее верх. Кровь не желала полностью останавливаться, лицо болело предательски сильно. Словно ей ни один раз двинули, а минимум десять. Глаза застилала пелена не то воды, не то слез.Что это за карма, мать ее? Вечно она по лицу получает. По телу хоть не видно, а тут…результат на лицо, так сказать.       Вся Эта ситуация ее чертовски сильно злила. Она могла, мать твою, решить все сама! И исход был бы совсем другим. А особенно бесило, что решил вмешаться помочь именно Пятифанов.       Рома подошёл ближе, непроизвольно хмурясь. Смотря на помятую Женю, захотелось вернуться и все же отметелить Семена так, как он того заслуживает. До кровавых соплей.       Девчонка выглядела совсем плохо.       — Ты как?— он хотел коснуться ссутуленного плеча, но Женька дернулась, отбивая его руку и смотря на него, словно загнанный в угол волчонок.Ему показалось, что она сделала это скорее рефлекторно, чем осознанно, поэтому сердиться не спешил.       Стерев с лица и рук воду, насколько это было возможно, она отошла в сторону, прислонившись спиной к холодной кафельной стене. На кофту снова упали несколько капель крови. Она раздражённо стёрла кровавую дорожку под носом, тихо шикнув.       Хотелось съехать прямо по этой стене вниз, на пол, но такого унизительного дерьма перед Пятифановым она себе позволить не могла, поэтому из последних сил держалась, напрягая ноги.       Серые глаза, обрамленные слипшимися ресницами гневно глянули на него.       — Лучше всех,— она стряхнула руки, осторожно касаясь переносицы влажными пальцами. Если завтра у нее на лице окажется два фофана, то Бабурину не жить. Лично эту свинью на вертел наденет и зажарит. И если Ромка подумает мешать, его будет ждать такая же участь. Гарниром станет.Пусть потом ее будет съедать совесть, ведь она обещала, что будет вести себя нормально и в драки больше не полезет, но она это сделает. Потому что нехер было под руку подлезать и мешать, себя в конце концов подставлять. Теперь получалось, что она его должница.       Вот и отомстила за ночные оры и музыку…       Пятифан фыркнул, подходя ближе. Женя вздохнула. Видимо, злость, которую в критический момент заменили мозги, сейчас нашла выход.       Да и черт с ним. Она не мать Тереза, о его чувствах заботиться.       С вечера все пошло по пизде. Ей не дали выспаться, ещё это мракобесие с лесом, нервы итак ни к черту, теперь вот…на тебе, даже пальцем пошевелить не может. Скоро совсем уже станет нервной маразматичкой с трясущимися руками.       — Ты хули такая психованная?— Рома подошел опасно близко, нависая над ней. Он не знал, куда себя деть и чё ему сейчас вообще делать. А она ещё ему тут пытается свой характер показать.        Итак уже понял, что он хреновый.       Женя подумала, что если сейчас еще и он решит на нее наехать, то сил у нее оказать нужный отпор не окажется. В обмороки она никогда не падала, но сейчас на это были все шансы.       И эта мысль заставила судорожно искать пути отхода.       — Не выспалась,— она толкнула его рукой в грудь, собираясь уйти подальше отсюда, к Полине, как голова закружилась и она едва не осела на пол, но Пятифан успел увидеть, как ее повело в бок и подхватил, осторожно перекидывая руку через свою шею и помогая идти. Второй он осторожно, насколько мог, приобнял ее за талию, притягивая к себе. Мог бы сразу на руки взять, да эта психованная ведь потом ему голову попытается откусить.       Вот ведь, вредная… Чуть не падает, а все козликов ему тут показывает.       Чернова даже сопротивляться не стала, хватаясь за его одежду второй рукой и сжимая ворот кофты. До ужаса позорно принимать помощь, но чужая рука, слегка грубо держащая плотно к себе, давала хоть какую-то гарантию, что она не расшибется ещё и об кафельный пол.       Ноги предательски не хотели идти. Кажется, все события недавнего времени решили напомнить о себе, выдав весь накопившийся стресс за раз.       Так она смогла медленно дойти до лавки, где хулиган ее осторожно усадил, помогая откинуться спиной назад, к подоконнику и расслабить шею, но не закидывать голову назад. Кровь, вроде бы, только сейчас остановилась.       — Злая ты,— он оглянулся. Морозова где-то застряла. Хотелось разрядить обстановку, чтоб темные серые глаза не смотрели с таким пристальным вниманием.Женя фыркнула, все ещё держась за его кофту пальцами, будто бы не в силах их разжать. Он не был против. Хотя бы потому, что Чернова молчала. Пусть хоть повиснет на нем, но психовать не будет.       Строптивая же до ужаса Цаца.       Она также молча заглянула ему в глаза, к своему удивлению замечая там беспокойство. Неужели за нее? Хотя, это было маловероятно. Он, скорее, о жопе своей переживал.       Зато, выглянув из кабинета, к ним зашагала русичка, деловито поправляя свой пучок. Из класса высунулось две макушки— Бяша и Антон. Бурят показал другу большой палец вверх. Значит, они все уладили.       Вот спасибо им обоим. От души.       — Чернова, ты как?— она присела рядом с ученицей, внимательно разглядывая ее бледное лицо и темные тени под глазами. В ее голосе не слышалось обеспокоенности, лишь нервное недовольство.       Та скосила глаза на преподавателя, чувствуя, как кружится голова. Как же достали… как она? Можно посмотреть на ее лицо и понять, что вообще не очень, но она сама этого никогда не скажет.        Всегда лучше всех. Дайте понюхать нашатырь, полчаса чтобы придти в себя и она как огурчик.       Только маринованный, а не свежий, но не суть.       — Жить буду,— на ее ответ женщина поджала губы, поправляя очки. —Давай в медпункт. Потом вещи заберёшь и Рома тебя домой проводит,— ее мягко подтолкнули в спину ладонью,— Ещё в обморок грохнешься ненароком. В понедельник с вами со всеми разберемся,— Пятифан вздохнул, кивая. Эта грымза с Черновой возиться не будет, да и сама девушка выглядела чертовски слабой, чтобы вести долгие разговоры.       Чернова снова скривилась. Ненавидела такие ситуации.       Она не собиралась уходить с уроков и уж тем более идти в сопровождении местного хулигана домой. Полчаса и головокружение прошло бы само.       Не в первый раз. Ее организм иногда выдавал такие сбои. Просто обычно это выходило в болезни или долгое заживление каких-то травм, а сейчас были неудачные обстоятельства. Вполне логичное объяснение…наверное. Только тут ее мнения сильно спрашивать не собирались.       Рома, без предупреждения, поднял ее на руки, осторожно держа за талию и под коленями.       Женя лишь успела порадоваться, что надела брюки и что сил вскрикнуть не было. Щеки моментально покрылись едва заметным румянцем.       Пятифанов вздохнул, окидывая ее придирчивым взглядом. Она оказалась лёгкой, хотя и была напряжена. Ее все ещё колотило, а от кожи шел жар.       — Спустимся с лестницы и ты меня поставишь,— Женя отвернулась от него.       Пусть и было хреново, но она попросту не могла позволить кому-то вот так таскать ее на руках, нянчиться с ней. Она в состоянии сама, даже если очень все плохо.       Ромка бросил скептическое "Ага,конечно" и начал аккуратно, хоть и довольно быстро, спускаться вниз по ступенькам.       От него пахло табаком и одеколоном. Можно было уловить терпкий запах хвои и цитрусовых.       Стоило благодарить мать, которая везде таскала ее с собой, когда выбирала себе очередные духи. Женя стала улавливать даже самые тонкие запахи.       От Пятифанова пахло приятно. Наверное, об этом сейчас думать не стоило, но Женя просто была готова отключиться и все, что сейчас заняло мысли— парфюм местного хулигана и крепкие руки, надёжно держащие ее на весу, словно куклу, пока она обеими ладонями вцепилась в его кофту.

***

      На руках он все же донес ее до самой койки в кабинете медсестры, которую активно пыталась утащить за собой на второй этаж Морозова.       В медпункте ее мурыжили добрых полчаса. И нашатырь дали понюхать, прям как она хотела, и уложили на кушетку, и приложили к лицу холодный компресс, измерили давление и пульс, проверили, цела ли переносица,то ватку в нос впихнули.       Чернова хотела предложить ей ватку ещё и в задницу запихнуть, на всякий случай, но в этот момент зашла Лариса Викторовна и она прикусила язык.       Полине пришлось отправиться на урок русского языка, зато Рома остался сидеть с ней, хотя Женя настойчиво предлагала свалить в закат и дать ей разобраться самой.       Пятифанов также настойчиво ,но всего один раз, сказал закрыть рот и не рыпаться, иначе он ее закинет на плечо,как мешок с картошкой, и потащит домой так. Не ясно, что им движело— фантомное чувство вины или желание профукать уроки, но Чернова об этом думать не хотела.       Медсестра сунула ему вату и спирт— сбитые костяшки пальцев надо было обработать. Он хотел отмахнуться, но со строгой добротной женщиной лет сорока пяти спорить было бесполезно. Потому что теперь уже она угрожала залить ему спирт куда-нибудь не туда и поджечь.       Женя еле сдержала приступ смеха, а потом у нее опять начала течь кровь из носа и шутки прекратились.       К концу первого урока, когда кровь остановилась уже точно и безоговорочно, а от компресса начинало сводить лицо, к ним влетела Лариса Викторовна, как раз когда Чернова хотела начать возмущаться от того, насколько медсестра уже достала с ней возиться.       — Женечка, как ты?— она была с сумкой, в плаще. От женщины пахло утренней сыростью и туманом. Судя по тому, что за окном было пасмурно, там ещё стелился густой белый туман.       Чернову передернуло от мысли, как сейчас находиться в лесу, а царапины на плече напомнили о себе возобновившимся жжением.       — Все хорошо,— собственный голос показался чуть хриплым. Евгения поспешила ровно сесть, но голова предательски закружилась. Пришлось ухватиться за край кушетки рукой.       Твою мать, да что за наказание такое?       Пятифанов заметил, что ее шатает, но не подходил— пристально наблюдал, прожигая недовольный профиль холодным взглядом.       — Я вижу, как хорошо,— учитель вздохнула, присаживаясь рядом.— Мне всё рассказали по телефону. Баранов и Петров сказали, что ты под руку просто дерущимся попала,— она слабо кивнула, не желая разбираться.       Итак колотило от сложившейся несправедливости. Влезли тут местные хулиганы, понимаешь ли. Попала она под руку…это Пятифанов, мать его, подлез под горячую руку,вклинил свою тушу, куда не просили, вот и получили последствия.       Раздражал не столько разбитый нос, сколько сама ситуация. Хотя за нос тоже обидно было. Она, честное слово, устала получать по лицу.       Рома тоже молчал, хотя в итоге выходило,что виноваты во всем он и Бабурин.Скорее всего, опять русичка, тварь, все не так передала. Бяша с Тохой явно рассказали иначе.       — После звонка ребята ваши вещи принесут,— Лариса Викторовна вздохнула, переводя взгляд на Пятифанова.— Проведешь ее домой и, так и быть, сегодня от уроков я тебя отпрошу,— вот это подфартило. Голос классного руководителя стал чуть жестче,а брови нахмурились,— Но!— Ромка, уже хотевший поблагодарить, осекся,— За драки твои, дежуришь после уроков ещё две недели вдобавок тому, что за первое число получил,— женщина строго глянула на парня.        Тот молча слушал, не собираясь оправдываться. На первое сентября да, его косяк, тут, стало быть, тоже. В конце концов, он не за Чернову вступался, а угрозу своего авторитета устранял. Сема давно выпрашивал.       — Еще ни разу не отработал, между прочим.       — Я понял, спасибо,— благодарить все же стоило. Классная его столько раз от директора отмазывала, что уже совестно было. Не конченный же он отморозок, чтоб за него все впрягались постоянно. Да, дрался, но не просто же так. По делу и за дело.       Чмырить кого-то просто так— дерьмовое и беспонтовое занятие.       Прозвенел звонок, за дверью послышался шум— школьники спешили по кабинетам, в столовую или спортзал. В дверь постучали. Из коридора заглянули три любопытных физиономии.       — Женя!— Полина распахнула дверь, бросаясь к однокласснице.       Жене не хотелось признавать, но такое беспокойство было приятно. Девушка села рядом с ней, заглядывая в глаза. Чернова слабо улыбнулась, вытаскивая ватку из носа. На белом облачке осталось пару кровавых капель.       Нос итак болел, от этой ваты в ноздре легче ей не станет.       Следом за Морозовой вошли Антон и Бяша. В руках последнего была Женькина сумка.       — Ты как?— Петров поправил тонкую оправу на носу, переводя обеспокоенный взгляд с Жени на Рому.        Тот молча кивнул, мол все ништяк, она живая.       Чернова также кивнула. Ну а что сказать? Что ее шатает из стороны в сторону, она хочет спать и зверски болит нос? Нет уж, увольте, жаловаться она не будет.       — Выглядишь хреново, на,— кисло подметил Бяша. Не в обиду, просто как факт.       Женщины всплеснули руками, мол какой же "галантный" ученик, Полина и Антон зло зыркнули на бурята, а Чернова не удержалась и тихо рассмеялась. Немного истерично, ломано, зато искренне.       Она сама от себя не ожидала, но спрятать эту дурацкую улыбку было выше ее сил.Видок у нее был и правда дерьмовый. По крайней мере, когда она себя в последний раз в женском туалете в зеркало видела, там был кошмар. Стекший макияж, белый цвет лица и кровавые разводы на нижней его части.       Пятифан взглянул на нее, чуть хмурясь. Он так хотел, чтоб ее маска отчуждённости и отстранённость сошла с лица, поэтому и наблюдал с наслаждением, как она злится, сердится, хмурит брови, а сейчас…       Сейчас Женя была…пусть и правда потрёпанной, но обычной, не этой девочкой богатых родителей, смотрящей на все вокруг, как на дерьмо.       В груди что-то слабо йокнуло. Так слабо, что он не понял даже сначала.       А когда понял, то волосы на загривке встали дыбом.       Антон, подойдя ближе, протянул ему его потрепанный рюкзак. Почти пустой. Он даже забыть про него успел уже.       — Тебе отлежаться надо,— Морозова снова коснулась плеча, обращаясь к Жене. Та не спорила, но и соглашаться не стала. Слава всему святому, что сегодня пятница. Впереди два выходных— успеет придти в себя.А ведь на вечер столько планов было…— Я вечером позвоню или загляну к тебе, хорошо?— она кивнула. Может, потому что не знала, как отказать, а может потому что чувствовала, что должна отплатить за заботу.       — А это…в воскресенье…— Баранов хотел было что-то сказать, как Антон несильно толкнул его локтем, а Рома бросил недобрый взгляд.— Да чё, на?       — Ниче,— Пятифанов поднялся на ноги,— Идем?— на этот раз он обратился к Жене. Та тяжело вздохнула, все ещё надеясь, что парень отлипнет и не будет с ней возиться.       Она дойдет сама, хотя бы из принципа. От мысли, что он ее будет ещё и до дома провожать стало слегка неловко.       — Я могу и…       — Не можешь!— все остальные произнесли это одновременно.       Пятифанов молча накинул свой рюкзак на плечи и взял в руки ее сумку. Бяша нахмурился, а Антон поджал губы.       — Тебе сильно прилетело,— Петров вздохнул, подходя ближе,— Не ерепенься уже.       От злости под кожей забегали мурашки. Именно под кожей, будто паразиты.       Женя, сверля парня абсолютно недобрым взглядом, фыркнула, встав на ноги.       — Если завтра его не найдете, значит придушила и закопала в лесу,— хулиган на это лишь фыркнул, отворяя дверь и терпеливо ожидая,когда Чернова, к своему стыду не без помощи Полины, выйдет из медпункта.