Вчерашнее лето

Настоящее

Я ударила по подушке кулаком. Воспоминания обрушились на голову и слезы просто не хотели прекращаться. Нагато сидел рядом, пытался пошутить про подушку, мол, она не виновата, но не вышло. На шутки я не реагировала. В итоге старший просто меня обнял, разрешая выплакать всю боль. Вот и все. Все закончилось. Но почему же мне, сука, до сих пор так больно?

От тебя мне достался лишь запах сигарет на моем свитере и разбитое сердце.

Я хочу сжечь свою кофту, ведь она хранит твои запах.

Хотела заглушиться, а в итоге испытываю боль больше, чем могла представить.

Избавит меня от чувств, пожалуй, только алкоголь, но на борту самолета его нет.

Когда я приземлюсь, я напьюсь до беспамятства, вдруг это поможет справится.

Утром брат решил вытащить меня прогуляться, помочь отойти от произошедшего, но я лишь заткнула уши наушниками и шла рядом с ним по набережной. Нагато вытаскивает из уха мой наушник. «Falling» громко разрывает тишину своими грустными мотивами. — Наруко, — шепчет брат, — Это не выход — страдать. — Отвали, — в очередной раз отмахиваюсь я, не смотря на брата, — Дай мне просто это пережить. — В одиночку? Ебанутая что ли? — брат обнимает меня за плечи, я не шевелюсь, в наушниках продолжает грохотать песня, — Вам надо поговорить, — настаивает он, а я поворачиваюсь к нему. — О чем? О том, какая я сука, что растоптала его чувства? Сделала больно и пользовалась им все это время? — взрываюсь, подавляя очередные рыдания, — Нагато, он даже разговаривать со мной не захочет, — добавляю тихо, — Я — триггер и чем быстрее он об этом забудет, тем же лучше будет для него, — я забираю наушник из пальцев брата. — Ты страдаешь! А я твои слезы не выношу! — Нагато злится, но мне сейчас не до его истерик. — Пострадаю и успокоюсь, в конце-концов вместе с ним я оставила и что-то свое, — я вставляю наушник обратно, накидываю капюшон и иду дальше, прибавляя звук на телефоне. Роки снова поёт о том, что падает на пол и внутри меня все сжимается в тугой узел. Хочется исчезнуть или биться в истерике пока сил не останется. Я удалила его номер ещё когда ехала в аэропорт, вместе с ним все переписки и прочее сообщения, на фотки духа не хватило. Но кажется, если сейчас телефон вдруг заиграет знакомой мелодией, то я без проблем узнаю последние цифры его номера. Удалила, чтобы не было соблазна. Кому нужны чужие проблемы? Кому нужны проблемы от чувства вины и тяжести сердечных мук? Влюбилась? Да хер его знает! Воспылала какими-то надуманными чувствами нужности, безопасности и комфорта, а сейчас глушила их всеми способами. Пользовалась и сейчас страдаю! Замечательно! План — скам! Эта была уже вторая бутылка на голодный желудок. Я еле как запихала в себя бутерброд с сыром и чаем где-то пол часа назад. На большее меня не хватило, даже обеспокоенный взгляд Нагато меня не волновал. Коктейль своей сладостью напоминал о лете, о чёртовых ночах проведенных в его компаний, а составленный нами, ещё в начале, плейлист играл на фоне. Я пила и обливалась слезами, всколыхнув в себе все самые жалостливые чувства. Может быть, если оплакать все это лето, то вся моя боль исчезнет? Я не буду больше чувствовать эту ужасную боль в груди, которая разрывает меня, не даёт ни есть, ни спать, а только глухо рыдать каждый раз, когда очередное воспоминание промелькнет в голове. Нагато зашёл без предупреждения. Как он попал в мой номер я не знала. И не хотела. — Вам надо поговорить! Я заебался смотреть на твои истерики! — с нажимом произнес брат, а я лишь истерично рассмеялась, а потом ещё сильнее расплакалась. Задыхаясь в собственных слезах, я уже и позабыла как дышать. Желчь, отвращение и алкоголь комом подкатили к горлу. Стало резко плохо, в итоге пришлось бежать в ванную и извергать из себя ещё не переварившейся ужин. Нагато держал мой волосы, пока вместе со слезами я опустошала желудок, а когда закончила, то просто молча принёс мне воды и полотенце, чтобы я могла вытереть лицо. Я умылась, оценивая свое отражение в зеркале на худую двоечку, и прошла в основную комнату, упав на кровать. Брат сидел в кресле, залипал в телефон и молчал. Музыку с моего телефона он уже выключил и сейчас мы сидели в тишине. — Посмотри в телефон, — попросил он, когда я села на кровати, — И не выебывайся, — недовольство так и сквозило в голосе старшего. Я только взяла телефон в руки, как мелодия вызова заставила меня вздрогнуть. Неизвестный номер, но с теми самыми заветными цифрами на конце. Я замерла, не в силах не отвести взгляд, не принять вызов. — Чего ты ждёшь? Бери трубку, — с нажимом произнес брат и мой дрожащий палец коснулся экрана. — Привет, — неуверенно, но до боли знакомо, прозвучал голос на том конце провода, — Как ты? Давай поговорим, — это не был вопрос, а утверждение и я сама не знаю почему согласилась. — Извини, — сразу прошептала я, пожалуй, слишком удрученно, — Я врала, знаю. То, что было — лишь пьяная симпатия, не получалось воспринимать тебя на трезвую голову. А ещё я пользовалась, каюсь, но с тобой правда было хорошо, — я замолкаю, давая ему возможность сказать хоть что-то. Саске тяжело вздохнул, было слышно, что разговор даётся ему нелегко, моё очередное признание тоже. — Я не злюсь, — наконец произносит он и я чувствую, как боль в груди начинает исчезать, — Я тоже пользовался тобой, — я замираю, рано обрадовалась — Было приятно чувствовать что-то, быть без обязательств, но…- он замолкает. — Ты что-то почувствовал, да? — осторожно интересуюсь я. — Да, — на тяжёлом вздохе произносит Учиха, — И мне чертовски больно от всей этой ситуации, — добавляет Саске и я закрываю глаза, представляя, как он сидит на подоконнике с сигаретой и диск луны отражается в его темных глазах. Стало больно и тепло одновременно, — Прости меня, — наконец произносит парень, — Ты ни в чем не виновата, не надо сейчас извиняться, — я только издала звук, как он резко перебивает, настойчивость в его голосе вызывает у меня теплую улыбку, — Я позволил и я это начал, ты просто приняла игру и переиграла меня. Я не хочу, чтобы тебе было плохо. Не считая всего негатива, эти недели были охуительными, — я улыбнулась, открывая глаза и замечая, что Нагато исчез из комнаты, — Я не хочу прекращать общение. Может быть, я смогу понравится тебе и трезвой? Мне хватало короткого разговора с ним, чтобы получить заряд бодрости и позитива на день. Общение меня заряжало. Мы разговаривали обо всем и ни о чем часами. Это было необходимо, как воздух. Я с теплотой вспоминала о лете, мы строили безумные планы на зиму, разговаривали о перерождение, как в тот раз на неизвестном клочке города. И все это было так тепло и безопасно, пока долги на учёбе не надавили на горло. Перекрыли кислород отсутствием времени, сил, желания и ресурса. И что-то в нашем общении надломилось. Сошло на нет постепенно, пока не прекратилось и вовсе. Мы потерялись. И теперь, проходя мимо друг друга в толпе родного города этой зимой, даже не здоровались, но постоянно встречались глазами, в которых каждых раз выражалась одна только эмоция — боль. Ровно до того момента, пока не осталась неделя до нашего с братом отъезда. Тогда он поймал меня за руку и, неловко улыбнувшись, прошептал то, что я не ожидала услышать: — Я все ещё скучаю по тебе! И на этот раз не отпущу!