Writober 2023: Arshelex

- Да ну, херня это все, как по мне. Ты уж не обижайся. Кейа пинает сапогом пустую склянку из под нектара попрыгуньи, и та ударяется о свод вымерзшей пещеры-лаборатории. Альбедо даже не думает обижаться. Не на Кейю - уж точно: он хороший глас разума и совести в одном лице, вдобавок - напоминание о родине, помимо костей Дурина на Драконьем хребте. Почти как брат. Глина, обступившая женский человеческий череп, липнет к ладоням. Альбедо откладывает его в сторону, вздыхая. - Ты пытаешься создать ее новую, как некогда она создала тебя, - беззлобно продолжает Кейа. Звезда на перчатке сверкает, - Но она - человек от рождения. Не совсем то. «Она моя мать», хочет возразить Альбедо, пока ковыряет ногтем глиняную глазницу. Плоть от плоти. Утроба из мела. Он молчит. - Хочешь сказать, я не человек? - наконец тихо спрашивает. Кейа закатывает звездчатый глаз. - Я сказал «не совсем то». Ты человек, Альбедо. Но ты лучше меня знаешь, насколько опасно наше искусство. - «Наше»? - Наше. Кхемия Каэнри'ах. За то время, что Альбедо подбирает материю для плоти и химический состав крови, на Драконьем хребте меняется... абсолютно ничего. Заснеженные сосны Альбедо напоминают белые клыки, взросшие из соленых десен; ребра Дурина - купол дворца. Разве что у Сахарозы новая колода для Священного призыва семерых. Она ей маячит перед глазами, словно важным напоминанием или потерянной им семьей. Еще, кажется, Тимей влюбился по уши. Череп несостоявшейся матери от слов Кейи кажется все более и более уродливым. - Почему ты думаешь, что это плохая идея? - спрашивает Альбедо, снимая перчатки и прикладывая пальцы к подбородку - крепко о чем-то задумался. Колючий холодный сквозняк рождается от сугробов и бьет Кейе в грудь. Он даже запахивает рубашку у солнечного сплетения - кто бы мог подумать! - и прячет красивый ровный нос в меху. Кожа у него бронзовая, как у Пустынников. Мать, судя по всему, сумерка. «Мать». - Ты наверняка много читал о старом Мондштадте, Альбедо. Об аристократах и... - Ты прав, читал. - кивает, прерывая Кейю, Альбедо. - Как это связано со мной? - Преемственность может творить страшные вещи. Опыт родителей, предков - хорошо, конечно, но не в нашем случае. Ты подумал, что будет делать новая Рэйндоттир? Та, что из мела, а не та, что в Бездне. Создаст нового Альбедо через пару веков? А Альбедо? Создаст новую Рэйндоттир через пару тройку? Альбедо воздевает взгляд к потолку. Альбедо рассматривает камень четыре секунды, прежде чем взглянуть на капитана кавалерии Ордо Фавониус, друга-почти-брата пред собой. Глаз Кейи - ожог, оставленный разогретым концентрированным медным купоросом. Некая... голубая полость. На дне темнеет звезда Каэнри'аха. Немного бледная, нечистокровная - мать ведь сумерка. Не получив ответа, Кейа качает головой. - Опыт предков аристократов рождал целые рода и династии, закольцованные в рабском насилии. - Я не хочу создавать никакую династию. - Альбедо хмурится. - Тогда брось эту затею. Династия кхемиков - даже звучит... угрожающе. Разве тебе мало одной матери? - Ты не понимаешь. - И вряд ли пойму. Внезапно даже собственные пальцы начинает колоть морозом: обычно не чувствуешь, потому что чем-то занят - нагретые донья колб и склянок, тепло беспрерывно работающего алхимического верстака или кружка с чаем из Лиюэ, заваренного заботливой Сахарозой. Кейа же в лаборатории кажется необычным. Ни в коем разе не отталкивающим. Он подходит ближе. Альбедо кажется, что бронза на его теле тепла даже на расстоянии, в отличие от верстака. Меловые пальцы дрожат, уколотые. - Может, лучше в «Долю ангелов»? - вмиг переменившийся Кейа то ли подмигивает здоровым глазом, то ли просто моргает двумя. - В городе говорят, Дилюку там подвезли контрабанду из Натлана. Не знаю, как этот педант согласился, но вино хвалят. Проверим? Альбедо последний раз оглядывает череп и соглашается. В конце концов, натланское вино - совсем не то же, что натланские рабы, верно?