Я бы умер за тебя дважды

      Сережа нервно скроллит ленту новостей. За последние несколько дней он узнал так много неприятных вещей про положение частично умерших, что теперь не может успокоиться, он читает одну за одной статьи про то, как для жертв СЧС создаются специальные учреждения – школы, детские сады, дома престарелых, детские дома и так далее. Он не удивляется – Россия как всегда идет по пути сепарации, в отличие от всего остального цивилизованного мира, который выбирает путь инклюзии. Вместо того, чтобы развеивать в обществе стереотипы касательно жертв СЧС, интегрировать новых участников общественной жизни, правительство выбирает закрепление ксенофобии и подпитку ее различными ток-шоу по ТВ.       – С какой проблемой вы сегодня к нам приехали? – спрашивает ведущая ток-шоу, которое когда-то давно Сереже нравилось смотреть на фоне.       – У нас в сельскую школу, где учатся трое моих детей, разрешили ходить ребенку с СЧС, – рассказывает тучная женщина, сидя в студии на красном длинном пуфе.       – Так, и в чем проблема? По-моему, у нас так во всех школах в маленьких населенных пунктах делают, – замечает второй ведущий.       – Да, но вы не понимаете, эта девочка во время Восстания убила родную бабушку! Такая хорошая женщина была, увидела свою внучку на улице, сразу же побежала к ней, не знала, что это мертвяк. И она ее разорвала. Как ее родители после этого в дом пустили? А потом ей еще и в школу ходить разрешили!       – Но девочка же прошла лечение, она принимает нейротриптилин, верно? – ведущая подходит к ней ближе и опускается рядом.       – Да, а толку-то от этого лечения? Они ж в любой момент могут снова в бешенство свое впасть и прямо в школе напасть на детей!       Зрители начинают возмущенно гудеть.       – Так, тишина в студии! – обрывает их ведущий-мужчина. – Вы с чего взяли, что этот ребенок может в бешенство впасть? У вас какие-то основания есть?       Женщина растерянно смотрит на ведущего.       – Ну а как же? Все говорят, что мертвецы эти в больших городах нападают на людей, принимают какой-то наркотик "Синий забывчивый" или как его? И впадают в бешенство, нападают на людей.       Студия начинает гудеть сильнее.       – Значит так, чтобы не было дезинформации, я отмечу: такие случаи были отмечены в Америке и Великобритании, в России подобных инцидентов нет, – вклинивается ведущий-мужчина.       – А как же случай в метро в Петербурге? – спрашивает один из приглашенных экспертов.       – В настоящий момент установлено, что в питерском метро не было организованного нападения, как других странах, никто не скандировал библию и не принимал так называемое "Синее забвение", – поясняет ведущий. – просто носитель СЧС не принял вовремя свое лекарство и впал в неконтролируемое состояние.       В студии вновь раздаются возмущенные крики.       – Я никого не защищаю, просто проясняю для вас и для зрителей факты, чтобы наша программа не стала источником распространения неподтвержденных фактов, – отвечает мужчина на доносящиеся со всех сторон обвинения. – Вы можете относиться к жертвам СЧС как хотите, но дезинформации в стенах этой студии я не потерплю.       Программа продолжается, показывают школу, о которой идет речь, учителей, семью ребенка с СЧС, ставшего "камнем преткновения" в программе данной передачи. Вызывают еще гостей, муссируют тему, спрашивают мнение приглашенных экспертов. К чему по итогу приходит передача – непонятно, но, вроде бы, законными путями ребенка выгнать из школы не могут.       Сергей со вздохом отодвигает ноутбук и откидывается на спинку кресла. Его трясет от злости. Снова одна ненависть со стороны людей к ни в чем не виновным детям. Сергея порадовали только слова пары экспертов и отчасти ведущего, который хотя бы пытался не допустить искажение фактов, но при этом открыто на защиту жертв СЧС не вставал. После вчерашних показаний стрелка на допросе и сегодняшнего поведения директрисы "Радуги" Сереже казалось, что его уже ничто не удивит, но интернет просто пестрел различными видеороликами и постами с еще более страшным содержанием. Ненавидят всех – детей, взрослых, семьи вернувшихся, просто неравнодушных людей, которые высказывают свою поддержку дискриминируемой социальной группе.       Интересно, а как сильно люди возненавидят его, если узнают, что он тоже... такой?       – Сереж, ты чего тут? – раздается над головой родной голос, на плечи аккуратно опускаются ладони. – Решил вернуться к концепции просмотра ток-шоу? – уточняет Олег, бросив взгляд на экран компьютера.       – Да оно случайно попалось, когда я новости по теме СЧС смотрел, – отмахивается Сережа и откидывает спинку кресла подальше, чтобы глянуть на Олега внизу вверх.       – Я бы тебе не советовал погружаться в этот мрак, – хмыкает Олег, замечая название выпуска ток-шоу. – Если ты все еще веришь в человечество, такие штуки твою веру окончательно убьют.       – Надежа умирает последней, Олег, – со вздохом возражает Сережа и выпрямляется в своем кресле, выскальзывая из-под ладоней друга. – Что там Игорь говорит, есть какие-то новости по делу нашего стрелка?       – Сегодня его допрашивали по минимуму, нового он ничего не сказал. Судя по всему, адекватно за него возьмутся уже после праздников, – Олег обходит его кресло и присаживается на краешек стола. – Предлагаю пока что абстрагироваться от всего этого и наконец отдохнуть вдвоем.       – О как, на свидание приглашаешь? – лукаво улыбается Сережа.       – Да, – Олег улыбается ему в ответ. – Собирайся, скоро выезжаем, только оденься потеплее.       – Волч, ты наверное забыл, но я вообще-то мертв, мне воспаление легких не грозит больше.       Олег закатывает глаза и поднимается со стола.       – Серый, утеплись просто для моего спокойствия.       Сережа немного думает и все же решает хотя бы сегодня пощадить Олеговы нервы.

***

      – Волч, ты серьезно? – Сережа останавливается у входа на каток у Флагштока.       – Ну да. Мы с тобой на катке сто лет не были, надо исправлять. Когда, если не сейчас? – Олег мягко подталкивает его вперед.       – А если меня тут кто-то узнает? Сплетни пойдут опять, – Сережа поджимает губы и жалобно смотрит на Олега.       – Серый, не обижайся, но я сомневаюсь, что после 4 лет относительного затишья ты все еще у всех на слуху. Ну и на всякий случай, вот тебе маскировка, – Олег ныряет на заднее сидение своей машины и вытаскивает оттуда что-то ярко-розового цвета, водружая это на Сережину голову.       Он смотрит на свое отражение в затемненном окне машины и понимает, что на нем броская шапка-ушанка с гербом СССР.       – Ну да, в этом меня точно никто не заметит, – бормочет он.       – Заметят, конечно, многие, а вот в узнавании я сомневаюсь, шапка отвлечет на себя все внимание, – усмехается Олег и тянет Сережу вперед, к аренде коньков.       Перед выходом на лед Сережа неуверенно топчется, стараясь держать равновесие. В последний раз он катался на коньках в совершенно другой жизни, тело вряд ли быстро вспомнит, как это делается, поэтому придется жаться к бортику.       – Серый, не бойся, если будешь падать, я тебя подхвачу, – Олег приобнимает его за плечи и выглядит очень довольным.       – Или мы грохнемся вдвоем, – бурчит Сережа с кислым выражением лица.       – Ну, тоже неплохо. В конце концов, даже темноты бояться лучше вместе, да?       На удивление, Сережино полумертвое тело чувствует себя на льду вполне себе комфортно, от бортика он отлипает почти сразу же, а к концу первого часа уже уверенно лавирует между посетителями катка, то подкатывая к Олегу, то отъезжая от него. Конечно, бильман или аксель ему в ближайшем обозримом будущем вряд ли светит, но для первого раза в новой жизни очень даже неплохо.       – Ну как тебе? – интересуется Олег, лукаво улыбаясь, когда они с Сережей останавливаются у бортика, чтобы передохнуть.       – Офигенно, Волче. Спасибо, что вытащил меня сюда, – у Сережи на лице счастливая улыбка, он смотрит на Олега сверкающими глазами и тянется к его ледяной ладони, чтобы бережно сжать ее в своей. – Мне давно не было так весело.       – Здрасьте! – внезапно раздается высокий голосок рядом с ними. Сережа вздрагивает и выпускает из рук Олеговы пальцы. К ним подъезжает стайка подростков, а одна из девочек, видимо, самая старшая, обращается к Сергею: – Вы же Сергей Разумовский?       Сережа нервно сглатывает и натягивает на лицо дружелюбную улыбку.       – Здравствуйте, все верно.       – Вау! А можно фото? – восторженно спрашивает другая девочка. Сережа просто не имеет права им отказать.       Олегу приходится выступить фотографом. Когда импровизированная фотосессия заканчивается, один из мальчиков оборачивается к Олегу.       – А кто вы? Телохранитель?       Олег усмехается. Видимо, его рожа кирпичом катит только на роль охранника.       – Нет, это мой самый лучший друг, – отвечает за него Сережа, глядя Олегу в глаза. – Мы уже больше 20 лет дружим.       – Ого, вы такие старые, – искренне удивляется мальчик. Олег и Сергей переглядываются и одновременно прыскают от смеха.       – Видимо, уже да, – отсмеявшись, отвечает Олег, а мальчик, пожав плечами, прощается вместе с остальными подростками и уезжает.       – А ты говорил, в шапке меня не узнают, – хмыкает Сережа, глядя вслед детям.       – Навыки маскировки не сработали, каюсь, – Олег поднимает руки в капитулирующем жесте.       – Надеюсь, хотя бы сплетен в желтой прессе не будет. А то не успел вернуться, как...       – А почему бы не подарить интернет-пространству еще один инфоповод с твоим именем? – перебивает еще Олег и протягивает руку. Сергей недоуменно хмурится, а потом понимает, что из колонок на катке льется знакомая "Snowman" Сии.       – Волков, ты невыносимый, – Сергей пытается сделать недовольное лицо, но губы предательски растягиваются в улыбке.       Они осторожно и очень медленно берутся за руки и пытаются изобразить какое-то подобие танца на льду. Получается, конечно, просто ужасно, но и они не в олимпиаде участие принимают. По итогу они просто топчутся на месте, не отводя влюбленного взгляда друг от друга.       На фразе "I love you forever where we'll have some fun" Серей жалеет, что они в общественном месте, и такой момент приходится разделять со снующими туда-сюда посетителями катка.       – В следующий раз я арендую целый каток только для нас с тобой, – шепчет Сережа, недовольно поджимая губы.       – А мне больше нравится так, – улыбается Олег, прижимая Сережу к себе ближе. – Есть какая-то особая романтика в том, что мы не можем открыто показывать свои отношения.       – Волч, мы буквально танцуем под Snowman. Всерьез думаешь, что со стороны это выглядит как что-то дружеское?       – Но поцеловать же я тебя не могу, – парирует Олег, немного отстраняясь.       – И что, даже не попытаешься? – Сережин лисий взгляд откровенно провоцирует, и Олегу очень хочется поддаться на эту провокацию, но внезапно он чувствует ощутимый тычок в спину.       Сначала он думает, что какой-то гопоте не понравились их с Сережей явные заигрывания, уже оборачивается, чтобы разобраться, но замечает, что никто ему рожу бить не собирается: на катке суета, люди потоком уезжают с левой стороны, чего-то испугавшись. Он не успевает спросить, что происходит, потому что ответ поступает сам.       – Бешеные! Там бешеные!       – Убегайте!