Ну что ты за человек

Астарион, безусловно, оценил, что Тав сдала месторасположение Рощи Минтаре, она даже подмигнула ему, когда дроу отправилась собирать своих гоблинов. И эльф не уверен, но кажется, что с этим человеком у него намного больше общего, чем казалось на первый взгляд. Она делает правильные вещи, говорит правильные слова, но в то же время она не прогибается под других, ищет свой путь и не забывает о главной миссии. Все, что она делает — это идет своей дорогой, лишь изредка позволяя окружающим получить от нее немного помощи. Безусловно, очень важной, неоценимой и очень дорогой, во всех смыслах этого слова, помощи. И вот это сочетание безумства и отваги отчего-то цепляют Астариона. Он пока не уверен насколько сильно, но, кажется, она могла бы быть одной из тех, кого он бы в итоге к Касадору не отвел, оставив ее возле себя. — И какого хрена ты делаешь? — зашипела Карлах. — Нам как вот теперь поступить? Ты же понимаешь, что у тифлингов нет столько мощи и ресурсов, чтобы отбиться от прихвостней Минтары! Мы, блять, как отбиваться-то должны? Уилл еще дня три после последней вылазки из палатки не выйдет. А Гейл… Он, кажется, кайфец поймал после того магического посоха, что я ему отдала на днях. — А я говорил, что наркотики — это плохо, — съязвил Астарион. — Хотя, признаюсь, в некоторых случаях немного опиума могут помочь поймать новые ощущения. Он как-то совершенно неосознанно посмотрел на Тав, представляя, как же могла бы вести себя человек, полностью погруженная в небытие своего сознания. Легкая, едва отдающая себе отчет, потерявшая контроль. Интересное, должно быть, зрелище. И, что немаловажно, вкус такой крови, должно быть, имеет неповторимый оттенок. — Я не принимаю опиум, — приподняла бровь Тав, очевидно совершенно не понимая, о чем речь. — И ты завязывай. Тебе хватит одной зависимости. — Что? Я… Да я вообще просто так сказал об этом! — возмутился эльф, переходя на ультразвук. Хотя такой красноречивый укол ему неожиданно понравился. — Так, Карлах. Не переживай. У меня есть идея, — на последнем слове она перевела свой взгляд на хранилище пороха. — Кто сколько бочек сможет утащить? Они все равно сейчас все уйдут в лес, мы можем хоть всю ночь их таскать. — Куда таскать? — Изумилась Шэдоухарт. — Туда-а-а-а, — довольно протянула Тав, — где мы разом этих упырей, прости, дорогой, — она едва коснулась рукой запястья стоящего рядом Астариона, — взорвем. Астарион одновременно одобряет и не одобряет. Ему определенно нравится идея в тихую подорвать целую ораву гоблинов. А вот за упыря она однозначно получит отменную взбучку. Ну или порку. Последнее, конечно же, Астариону нравится больше. На том и порешали. Астарион абсолютно честно оттащил целую одну свою бочку в подлесок и установил ее с тем десятком, что умудрилась вытащить Карлах. — Должно хватить, — утирая пот со лба, произнесла тифлинг. — Даже на то, чтобы разнести Рощу хватит, — отметил Астарион, но под тяжелым взглядом девушек тут же продолжил, — если бы мы хотели прикончить тут всех. Но мы же не хотим, правда? Ха-ха-ха. — Идем, — не отвечая на это, произнесла Тав. — Нам нужно найти Зевлора.

***

Ожидание на передовой — то, что так всегда приятно щекотало нервишки. Барду нужно стоять где-то позади, в отдалении, чтобы поддерживать союзников и не давать лишний раз протиснуться с тыла какому-нибудь проворному гоблину. Но не Тав. Этой нужно стоять с двумя арбалетами наперевес, смотреть с высоты с вожделением, хитро щуриться в сторону расставленных ловушек, пританцовывать и даже, если честно, вести себя все так же глупо. — Ну что, — захихикала она, — порвем парочку жопок? — Разорвем на мелкие кусочки! — Поддержала ее Карлах. — Зевлор, — человек перевела взгляд на тифлинга. — Труби в свой рог. По округе тут же раздался гул горна. Оглушающий, заставляющий прижать руки к ушам. — Идут, — закричала лучница с вышки. — Идут прямо по той дороге, Тав! — Ну еще бы, — голос барда был преисполнен удовольствием и, в какой-то степени, возбуждением. — Дорогая, я и не подозревал, что ты такая кровожадная, — заметил Астарион. — А ты думал, что один любишь такие развлечения? — едва повернув голову в его сторону ответила Тав. — Солнце мое, пожалуйста, расскажи мне после, какие еще развлечения тебе по душе, — не остался в долгу эльф. И ему действительно было интересно. С каждым днем все сильнее и сильнее. В его мозгу уже примерно вечность крутится один и тот же вопрос: «Да что ты за человек такой?!». Любит справедливость, но не любит лишний раз высовывать нос, куда не надо. Любит добро так же сильно, как сарказм, подлость и шутки над такими же добрыми людьми. В ней сочетаются совершенно несочетаемые качества. В ее жизни, словно после урагана, разбросаны с десяток черт, которыми она то и дело хаотично пользуется. Помощь? Ловите. Немного лести отсыпать? Если только вы принесете ей пользу. Нож в печень? Никто не вечен под солнцем, особенно, когда вы — охотник на вампиров. От последнего шага на болоте возле дома Карги у Астариона, если честно, отвалилась челюсть. « — Ты… Ты правда просто взяла и прирезала его? — Астарион так и стоял, как в копанный. — Это было не так просто, если ты не заметил. Вообще, конечно, здорово, что Гейл сумел прочитать его мысли на таком расстоянии. » Как относиться к тому, что испытывает Астарион, он и сам, честно признаться, не знает. Любовь? За двести лет он позабыл, что это такое. Привязанность? Едва ли… Это чувство он совсем хотел бы забыть. Влечение? А вот это уже совсем другая история. Сразу после того, как они разберутся с этими зелеными отребьями. — Тав, пора, — прошептала Шэдоухарт. — Рано, погоди, — огрызнулась девушка. Она выжидала, когда толпа из огров и гоблинов подойдет поближе. Вот так, еще ближе. Минтару совсем не видно, но оно и ладно. Эту дамочку можно будет прикончить последней, великое ли дело. Бард нанесла масло на болт арбалета, подожгла его от рядом стоящей жаровни и, прицелившись, выстрелила в одну из бочек. Раздался грохот, затем еще один и еще. Цепочка из взрывающихся бочек шла глубоко в лес, откуда шла армия. Гоблины разлетелись в стороны как щепки, вызывая у Тав восторженный смех. — Стреляйте! — скомандовала Тав и тут же сотворила заклинание на то небольшое количество гоблинов, что все же смогли добраться к воротам. Их накрыло огромное черное облако, в котором едва ли можно было бы даже дышать. Астарион однажды в такое по глупости забрался. Но сам виноват, как выразилась тогда бард. Тотчас же после ее команды, войско Минтары накрыло шквалом из стрел. Горящих, взрывающихся, отравленных. Тифлинги не скупились. А Астарион не ждал. Он осторожно спустился по навесной лестнице вниз. Затем зашел в тень и был таков. Тав наблюдала за ним, но, потеряв из вида, немного встревожилась. Не мог же он их кинуть. Не мог же, да? Астарион не такой. Во-первых, она уже успела изучить вампира. Он хоть и надменный, но добрый. Любит острить, но так же умеет быть чувственным и откровенным. Если захочет. Однажды, когда она обняла его в лагере после рассказа про Касадора, Астарион даже не оттолкнул ее, а наоборот — ответил такими же объятиями. И это было… Нежно. Тав долго присматривалась к нему, пыталась понять. И все, что она смогла вынести из их знакомство — Астарион осторожен с людьми. Он хотел бы открыться, хотел бы стать свободным. А еще, он хотел бы завоевать весь мир. И вряд ли такой эльф вот так возьмет и сбежит. Битва была почти закончена. Осталось лишь найти Минтару. Но ни ее, ни, к слову, Астариона видно не было. До этого момента. Из-за небольшого пригорка показалась прекрасная шевелюра Астариона. — Я уж думала ты сбе… — хотела было подшутить Тав, но тут же напряглась. За спиной у Астариона, прижимая к его горлу его же нож, вышла Минтара. Знатно потрепанная, но все еще живая. — Ты что же думала, девчонка, что сможешь вот так просто меня обмануть? — прокричала дроу. — Я думала, что ты сдохнешь первой, — отбила Тав. — Но ты, как я погляжу, просто решила отсидеться в тылу. — А я смотрю, наглости тебе не занимать. Даже с учетом того, в каком положении ты оказалась. — И в каком же я положении, скажи пожалуйста, — парировала бард, продвигаясь чуть вперед. Это расстояние нужно срочно сократить. Немедленно. Ровно настолько, чтобы дотянуться болтом. — Твой дражайший вампиреныш у меня! — Ох, позвольте, — вмешался Астарион. — Я не ее. Более того — я с некоторых пор вообще ничей. — Вы что, всей компанией борзоин что ли принимаете? Вы совсем ничего не боитесь? Тав совсем недавно научилась этому приему. Она совершенно не уверена, что у нее что-то получится. Она немного тренировалась на деревьях, но в бою еще не применяла. Кажется, это отличная возможность попробовать. — Знаешь, я без понятия о чем таком ты говоришь, но в одном я должна с тобой согласиться, — она без стеснения прицелилась арбалетом в ближайший пенек недалеко от ног Астариона. — Мы действительно ничего не боимся. Тут же раздался короткий щелчок спускового механизма и из арбалета вылетел болт. Он с треском вонзился в пень, заставив Астариона подпрыгнуть. — Пригнись! — завопила Тав, зажимая механизм, что с силой дернул ее вперед в сторону пня. Натянутый прут молниеносно притянул ее в то место, где стояла дроу и эльф. Ни секунды не раздумывая бард вытащила из сапога припрятанный нож, и тут же вонзила его в горло Минтаре. — Боже, дорогая, — произнес Астарион, — сколько же еще невероятных секретов таится внутри тебя? — Столько, что ты не потянешь. Дорогой.

***

Вино, тифлинги, костер, музыка, игра на парных лютнях с Альфирой, довольный смех Карлах и такое же недовольное бурчание Шэдоухарт. Каждый занят своим делом. В основном одним общим — празднование победы над гоблинами. Тав отмечала от души, заливая прекрасное исполнение на музыкальном инструменте вином. Оно, конечно, так себе, но и бард не так чтобы ценитель горячительных напитков. Туманит голову и ладно. Девушка всегда любила приключения, так отчего же отказывать себе даже в такой прекрасный момент. — Один здесь отдыхаешь? — Спросила она, подойдя к Астариону, который то и дело морщился от каждого глотка вина. — Знаешь, после спасения целой деревни мне бы хотелось чего-то большего, чем просто плевок абсолютно безвкусного вина. — Ну да ладно тебе, — Тав выхватила бутылку из его рук, игнорируя удивленный взгляд. Она сделала глоток и взглянула на вампира, еле сдерживая свои мышцы лица. — Я же говорил… Вино Астариона и правда было худшим из всех, что были сегодня вечером. — И ты действительно хочешь сказать, что твой скучающий вид — это все из-за вина со вкусом ослиной мочи? — Когда ты говоришь так, то мне не только становится грустно, но еще и плохо. Дорогая, как вообще твой милый ротик способен выдавать такие ужасные слова? — Если я пошучу, про то, что мой ротик способен и не на такое, то это будет явный перебор? — она неловко засмеялась. Астарион — он, кажется, обыкновенный вампир. Самый обыкновенный высший эльф с невероятно способностью увлекаться необычными существами. Тав — одно из таких. И кто он такой, чтобы вот так взять и беспардонно испортить себе прекрасный вечер. Даже после такой отвратительной шутки. — Это будет явный вызов, дорогая. Потому что мне как никогда становится интересно, как много всего в тебе мне предстоит еще узнать. — И что же ты предлагаешь? — Тав почувствовала, как по спине пробежались мурашки. — Я предлагаю уединиться недалеко в роще, когда все наконец улягутся, и… обсудить все возможности твоего, — на последнем слове он сделал паузу и облизнулся едва обнажая клыки, — ротика. Бард не ответила. Она не отвечала еще каких-то пару секунд. Самых мучительных, долгих и таких томительных. Затем все же прошептала. — Надеюсь, о тебе я тоже смогу узнать что-то интересное.

***

В ночном шепоте леса, как и всегда, Тав слышала лишь одно: угрозу. Она не любила ночь, не любила болота, не любила мрак и тишину. Наверно, именно поэтому ее верным другом стала лютня, с которой она не расставалась ни на минуту даже в сложные времена. И прямо сейчас она по своей самой глупой доброй воле забрела в самую гущу этой темноты в поисках… его. Она увидела силуэт эльфа у большого дерева. Ей хотелось бы что-то пошутить про жертву и добычу, но шутки застряли где-то в горле. Ведь она и есть та самая добыча. Прямо здесь и сейчас. Сама забрела в его капкан, который захлопнулся в тот же миг, как только он вышел в свет самой яркой в жизни Тав луны. — Я ждал тебя, — проговорил Астарион, подходя ближе. Его голос разливался по воздуху мягко, нежно, завораживающе. — И вот ты здесь, одна, беззащитная. И ты теперь моя. Он обошел ее вокруг, как волк обходит маленького олененка в полной готовности напрыгнуть. Тав едва дыша только и смогла, что сказать: — Вот не твоя я еще, Астарион… Астариону надоели ее колкости и шутки. Очень сильно надоели. Он приподнял ее за подбородок. Его рубиновые глаза смотрели прямо в душу: — Бусинка моя, ты же не прекратишь этот парад остроты, пока я сам не заставлю тебя замолчать? И здесь бы ввернуть еще одну колкость, но внутри все свернулось в маленький жалкий клубок. Его глаза, его голос, его горячее дыхание. Губы, что в расстоянии одного короткого выдоха. Его белые кудрявые локоны едва спадают на глаза, вызывая непреодолимое желание коснуться. И Тав не отказывает себе в этом. Она проводит рукой по волосам, чуть касаясь пальцами холодного лба, и прячет локон за ухом. Мужчина, не отводя взгляд от таких же притягательных напротив, едва заметно щурится и тут же касается губ Тав. И бард готова поклясться, что поцелуй с Астарионом был достоин того, чтобы его так долго ждать. Ведь она действительно ждала, мечтала. Порой в ночи в палатке, когда все спят. Чуть реже в озере, оставшись наедине с собой и природой. Она представляла его такое количество раз, что даже стыдно подумать, что та самая задорная, вечно язвительная Тав на такое вообще способна. А она способна. Она способна желать, хотеть и получать. А потому она без сомнений кладет руки ему на плечи, чтобы прижаться к груди еще сильнее. В этой игре под названием страсть и похоть она ни за что ему не проиграет. Не хочет. Она ловко изучает своим языком его. Ее язык горячий, а его — холодный. Букет из создаваемых ощущений — невероятный. Она едва отстраняется, ловя разочарованный вздох вампира, чтобы затем слегка прикусить его нижнюю губу. Затем Тав ловко вновь посасывает язык эльфа и почти забывает дышать. Воздуха категорически не хватает и в тот момент, когда Астарион запускает руку под ее рубашку и касается голой спины, она гулко выдыхает в поцелуй. Он собирает кончиками пальцев череду смущенных мурашек, чтобы затем с удовольствием ухмыльнуться в поцелуй. Она здесь, чтобы стать его. Добровольно. И почти что безвозмездно. Астарион без слов стянул с Тав рубашку, открывая себе взор на белоснежную грудь. Налитые от возбуждения соски притягивали. Сама же девушка едва подрагивала. Не то от возбуждения, не то от смущения под таким голодным взглядом. Внутри вампира всегда бурлит это чувство: жажды, похоти, голода, вожделения. И в эту ночь весь этот букет из эмоций сдерживать как никогда тяжело. Очень хочется выпустить зверя, очень хочется показать ей, кто такой настоящий Астарион. Он касается губами ложбинки меж грудей, придерживает ее за талию и спускается поцелуями ниже. Пальцами цепляет за кромку брюк и тянет вниз. Тав знает, что это значит, и она не смеет даже думать о том, чтобы его остановить. Поставить перед собой на колени его. О, боги, как же это прекрасно. Астарион аккуратно помогает ей освободиться от остатков одежды и незамедлительно касается губами внутренней стороны бедра. Он придерживает ее за левую ногу, жестом прося согнуть ее в колене. Тав послушно следует этой просьбе, чтобы затем с вожделением ожидать самых ласковых прикосновений. Эльф мучает ее, он терзает ее своим до невозможности горячими поцелуями все ближе и ближе. Она уже чувствует его дыхание, а он, она уверена, вдыхает ее аромат. Астариону тяжело сдерживаться. И сдерживать возбуждение в невероятно узких штанах тоже. Потому он одним движением распускает шнуровку, чтобы освободить член. Бард запускает в волосы вампира пальцы, чтобы с едва заметным раздражением сжать их. Ожидание мучает, оно заставляет злиться. — Дорогая моя, не будь столь нетерпеливой. Не ты ли говорила, что ты не моя? Я должен постараться, чтобы переубедить тебя. — Что я должна сделать, чтобы ты перестал издеваться надо мной? — выдохнула Тав. — Абсолютно ничего, моя дорогая, — низким бархатом произнес вампир и коснулся легким поцелуем половых губ. — Абсолютно ничего. — Он провел языком по влажной дорожке между. — Я разрешаю тебе стонать, кричать и даже, — он резко закинул до сих пор согнутую в колене ногу, себе на плечо, — просить еще. Он накрыл своим ртом влагалище, чтобы начать теперь издеваться над Тав совсем другим способом. — Всевышний, — выдохнула Тав, еще крепче хватаясь за белые волосы. Его язык без стеснения изучал каждую складочку, каждый изгиб, заставляя тело девушки вздрагивать каждый раз, когда он как будто бы невзначай касался этого комочка нервов. И Астарион чувствовал, он знал, он прекрасно понимал чего она хочет. Как, где и как долго. Продолжая ласкать ее языком он не забывал ласкать свободной рукой свой член. Такое практиковал он не часто, но здесь и сейчас хотелось именно так. Любить ее, вылизывать и слушать эти всхлипы и стоны, возбуждаться от них сильнее, быть на пике. — Астарион, — она выгнулась в пояснице, — здесь, пожалуйста, умоляю, здесь. Он прикусил самую нежную часть кожи, заставляя Тав вскрикнуть. — Как пожелаешь, мое сокровище. И он в этот раз не врал. Он отдал всего себя, чтобы вознести Тав на вершину блаженства, посасывая и вылизывая клитор. Она дрожала в его руках от возбуждения, продолжая беспрерывно стонать. Она наверняка осипнет завтра. — Ммм, да, Астарион, так… Еще, пожалуйста. Если бы хотел, эльф мог бы подразнить еще, мог бы потянуть этот момент, но он всего лишь обыкновенный вампир. Он опустил ее ногу, чтобы затем одним резким движением уложить на траву и нависнуть сверху. Он накрыл ее рот своим, чтобы заглушить тот стон, что уже через секунду вырвался из ее груди. Он вошел резко, на всю длину. И замер. Он выжидал и привыкал. Позволял привыкнуть и ей. Затем начал двигаться чуть быстрее, наслаждаясь той теснотой, чтобы была внутри нее. Она сжимала его изнутри, доводя до исступления. Астарион едва не рычал, когда начал входить все быстрее, буквально втрахивая ее. Он отдал бы все на свете за то, чтобы посмотреть, как они выглядят со стороны. Горячие, мокрые, невероятно возбуждающие. Ее запах смешивается с запахом приближающегося рассвета и оседающей росы. А еще ее запах манит. Кружит голову и будит в нем самые настоящие звериные инстинкты. Тав знает это, ей не нужно читать мысли. А еще, она сама этого до одури желает. А потому он поворачивает голову, открывая Астариону вид на шею. Вена, к которой она так бесстрашно приглашает, пугливо дергается. Пульсирует. Эльф ни на секунду не задумывается и тут же впивается в шею девушки. И если бы Тав могла еще кричать, она бы прокричала: «Еще». Возбуждение, похоть и то, как он забирает частичку ее самой — это то, о чем она никогда уже не забудет. И, скорее всего, будет желать еще. Чаще, больше, дольше. Продолжая толкаться внутрь нее, Астарион кажется готов был потерять сознание. Черные мушки плясали перед глазами, а пальцы ног от напряжения уже неприятно сводило. Но хотелось отдаться ей полностью. Хотелось забрать у нее также все. Но он остановился. Отстранился и, запрокинув ее ноги выше, держа под колени, сделал еще несколько грубых и самых глубоких толчков. Девушка задрожала и, вскрикнув от возбуждения, обмякла. Оргазм Астариона не заставил себя ждать. Самый горячий, самый яркий в его жизни оргазм. По крайней мере из тех, что он помнит. — Знаешь, — спустя несколько минут, когда тела их просто лежали на траве, а легкие начали наполняться воздухом, произнесла Тав, — мне казалось, что мы будем оценивать мой рот. Она с насмешкой показала на свои губы. — Ох, дорогая, — выдохнул Астарион, — дай мне лишь еще пару минут и я буду готов принять этот экзамен. Тав резко повернула голову на спутника. А тот лишь рассмеялся. И почему-то Тав кажется, что за все это долго время, проведенное вместе, это первый его такой действительно искренний смех. И бард не сдерживается, она смеется вместе с ним, заливая уже предрассветную рощу своим звонким голоском.