Куда ветер заведёт

      Он живёт по довольно простому и привычному для сильфов принципу — подчиняться воле ветра и не особо волноваться, куда же он соизволит тебя занести. И можно было совершенно ни о чём не волноваться, отдыхать на удобных ветках деревьев и облаках, не опасаясь, что какой-то человек тебя случайно заметит, ведь те не смогли бы его увидеть, не возжелай он этого сам. И Куро нравится такая жизнь. Практически по всем характеристикам сильф не отличается от своих собратьев, разве что… …особой любовью к миру он не отличается. И к людям тоже. Они для него не представляют совершенно никакого интереса и он совершенно не понимает некоторых собратьев, которые умудряются испытывать в отношении этих глупых и коротких на года жизни существ, самое настоящее, искреннее и неподдельное любопытство. Ему же в принципе многие существа безразличны, если вовсе не все. И возможно даже сам себе он совершенно не интересен, пусть и любит заниматься постоянными самокопаниями и попытками выявить, где и сколько раз он поступал не верно. Быть может, ему на нити судьбы высекли слово «рефлексия», вместо положенного имени. И Куро это тоже не волнует, вплоть до той поры, пока это не нарушит его покой и свободу. Бывает так, что сильф временами сталкивается с путешественниками. Чаще всего, они вызывают гораздо больше раздражения, чем прочие существа, потому что умудряются со своим любопытством мешать чужому законному безделью. Но ещё больше ему не нравятся маги, которые со своими необычными глазами, способны видеть его. Видеть и нарушать покой, и возможно чуточку его душевного равновесия. Потому что ко всяким магическим существам у магов определённо есть слабость. А становиться жертвой чужого внимания Куро не прельщает, поэтому магов он старается избегать как огня и скрываться за какими-нибудь ближайшими облаками (которые он любит всей душой, во-первых за их мягкость, во-вторых за их удобство). Последняя неделька выдалась, мягко говоря, такой себе. Практически все эти дни бушевал ветер на пару с дождём, и всё что сильфу оставалось — прятаться под деревьями. Он конечно способен удержаться на месте при урагане, но всё-таки… Подобный «ветерок» его слабо привлекал (если вообще привлекал хоть под каким-то ракурсом), а ещё навевал ужасающую тоску. Когда у Куро не было возможности постоянно перемещаться с места на место, его же собственные мысли любили устраивать бунт. Ураган в его голове творился не хуже, чем на этой земле. А подобное, как известно, он не ценил. Но и перебивать тревожные мысли было совершенно нечем, так как из развлечений можно было найти только промокшие листья и ветви деревьев. Обычно в их мире подобного не происходило. По всем законам, духи погоды были обязаны соблюдать баланс и не устраивать всем остальным слишком много пакостей. Те конечно допускались время от времени, ведь полностью контролировать их нрав не представлялось возможным, но у всего имелись свои рамки, которые переходить было нельзя. Такие нарушения серьёзно карались, посему Куро казалось поистине странным, что кто-то вдруг решился пожертвовать своей головой ради короткого развлечения (по меркам бессмертных, конечно же). Сильф не привык беспокоиться о том, что его окружает или о том, что творится с целым миром. При желании, он предпочёл бы избежать любого вмешательства со своей стороны, лишь бы не взять на себя излишнюю ответственность, которая в итоге окажется непосильной для него. Браться за то, что в итоге придавит тебя к земле? Нет, для этого он слишком любит облака и небо. Но видимо, ему придётся осваивать новые привычки, если он и дальше хочет жить беззаботно. На вторую неделю, когда странности погоды всё ещё не отступили, Куро случайно столкнулся с одним из своих собратьев, который и поведал ему последние новости. Как оказалось, виноваты в происходящем были далеко не духи погоды, а нечто… иное. И неизвестно, то ли мир сходил с ума, то ли решил, что для конца света самое время. Честно говоря, сильф предпочёл бы узнать, что произошёл переворот и какие-то духи захватили власть, потому что в этом случае хотя бы можно было предположить, как всё исправить. Было бы ясно, с кем вести борьбу. Но что делать, когда вы даже не знаете, кто ваш враг? Не то чтобы после новостей он преисполнился желанием проявить инициативность в спасении. Чего-то. Тем более, что мог сделать самый обычный сильф, у которого из особенностей только умение чуть лучше других чувствовать и контролировать ветер? По мнению Куро, ничего. И если до этого сильф действительно считал, что будет огромнейшей глупостью, выходить одному против чего-то, заставившее содрогнуться целый мир, то… Ладно, только заметив этого странного мага, он решил, что прав во всех своих суждениях и отказываться от них не собирается. На самом деле, он поначалу сомневался, что тот человек обладал хоть какими-то способностями, ведь от него было довольно просто прятаться… Но не так просто, как от обычного человека. Временами тот подозрительно оглядывался, когда Куро говорил о том, какой этот маг странный или комментировал его действия. Почему сильф зацепился за него? Наверное, он впервые испытывал то самое любопытство, о котором его собратья так часто упоминали. Маг был необычным и оттого вызывал особый интерес, несмотря на то, что обычно эти волшебные фанатики вызывали у него только одно раздражение своей активностью. В целом, Куро предпочёл бы всё так же следовать ветру, приглядывать за магом — всего лишь повинуясь впервые появившемуся у него чувству, — под звуки умирающего мира, если бы не одно «но». Глупый-глупый маг, оказавшийся не таким слепым, каким хотел казаться. — Я Махиру, а не «странный маг», — фыркает он в какой-то момент, после очередного комментария Куро о его действиях, — И можешь прекратить прятаться, я в любом случае тебя слышу, — последнее он говорит с лёгкой улыбкой, скашивая взгляд туда, где сидел сильф. А Куро пугается и уже думает, как бы сбежать, попутно ветром накинув капюшон на лицо Махиру, но не замечая в чужих глазах осуждения, понимает, что возможно… Стоит попробовать пойти на контакт. Из любопытства. Или из-за глупости, которой оказалось так легко заразиться всего лишь находясь рядом. Поэтому, как последний слепой дурак, он решает довериться и показаться. И в ответ на это действие слышит только спокойное: «Будешь? Отвар на жасмине, только что сделал». Принимая чашку из чужих рук (всеми доступными способами избегая соприкосновения пальцев), Куро чуть не обжигается об неё. Но старается скрыть свою реакцию, чтобы… Не вызывать у человека напротив беспокойство. Но чуткость мага до того странна, что лёгкий оттенок волнения плескался в карих глазах. Перестать временами прятаться было сложно. Это действие въелось под кожу и даже начав относиться к Махиру с меньшим подозрением, искоренить это из себя казалось практически невозможным. Когда что-то проникает в сеть твоих вен, по крупицам сливалась в единое целое с капилярами и самой твоей сутью, отречься от этого становится чем-то невозможным и не существующим в картине твоего маленького мира. Путешествовать вместе с магом оказывается на удивление интересно, даже если Куро и приходится перебарывать себя и то, что вгрызалось в него клыками веками. Сейчас же он сам накладывает свои собственные укусы на чужие, перекрывая их, делая ещё безобразнее, но возможно… Чуточку свободнее. Махиру же с каждым днём всё больше и больше походил на какое-то особенное обезболивающее, пусть сильфа и раздражала пресущая чуть ли не всем магам активность и неугомонность, пресутствие этого человека рядом давало ему чуть ли не ту же свободу, что и родной его сердцу ветер. Махиру странный по многим причинам, но для Куро он становится чуть ли не сумасшедшим, когда рассказывает о причине своего путешествия. Маг — маленький и глупый дурак, но дурак с верой в то, что мир ещё можно спасти. Он всячески убеждает сильфа, что его можно любить всей душой не только за ветер. И заглядывая в глаза Махиру, с этими крупицами надежды и твёрдыми убеждениями, он думает, что возможно тот в чём-то прав. Возможно, у Куро и мира ещё есть шанс.