Моры много не бывает!

      " — Запомни, Тигнари. Жизнь подобна течению морской воды — как сильно бы ты не боролся с ним, тягаться порой бесполезно и глупо. Ты можешь сражаться, но судьба предрешена для каждого».       Кают-компания гудела, словно улей диких пчел. И там, и здесь звучали мужские голоса. Удивление, интерес, банальный мат — все смешалось в одно сплошное бурление.       — Тишина, — глава собрания стучит каблуком сапога по и так глипкой бочке, на которой тот стоял. Квартирмейстер дожидается устойчивого молчания.       — Не уверен, что все успели познакомиться, но… Вскиньте руки те, кто за то, чтобы пустить его на корм рыбам!       Вся команда абордажа в мгновение поднимает руки вместе со своим лидером. Очевидно, это был сговор. Пусть это не больше трети части экипажа, но, замечая их непоколебимое решение, многие члены команды голосовали так же. Почти половина зала проголосовала за казнь. Страх перед смертью в мгновение заставил сердце Тигнари пропустить ощутимый удар. Квартирмейстер почесывает подбородок.       — Кто за то, чтобы отдать его за выкуп? Не больше десятка рук оказались приподнятыми. Даже меньше четверти. Неужели флибустьеры не желают денег? Тигнари рассчитывал именно на это решение.       — Хорошо. Кто за то, чтобы дать виконту полную свободу на корабле? Результат так же не впечатлил. Лишь несколько матросов, которые с ним познакомились на палубе, а так же знакомый боцман проголосовали за это решение. Муражки пробегают по всему телу — впервые, настоящий страх сковал тело ушастого. Он вновь замечает в толпе капитана. Сайно напряжен. Даже слишком.       — Раз уж мы определились… Предлагаю выбрать способ казни. Сайно скрывается в толпе — взгляду Тигнари больше не за что зацепиться. — Кто за то, чтобы отправить виконта в плавание без корабля?       Большая часть экипажа поднимает руки: кто-то нехотя, предварительно взглянув на остальных, другие же вскидывали без колебаний.       — Значит, решено.       Все кончено. Тигнари больше не слышит заканчивающегося совещания. Его сознание настигла пустота — имело ли все, что произошло на корабле, смысл? Зачем он был спасён, если команда вынесла смертный приговор? Не лучше бы ему было погибнуть на земле?       Чужие руки касаются его плечей и толкают в сторону выхода из комнаты. За Тигнари выходил и экипаж. Казалось, прошло всего-то мгновение, но свежий морской бриз уже касался темных прядей. Полуденное солнце играло с бликами на воде. Пользуясь гудением, Сайно протискивается к Тигнари и впихивает в его ладонь крошечный пистолет.       — Один выстрел. Как окажешься за бортом, не бойся. Не обрекай себя на муки. — Голос капитана звучал… Скорбяще, тяжело, сочувствующе. — Прости.       — Спасибо, — кротко отзывается Тигнари. Он поворачивается лицом ко всему экипажу, что собрался за его спиной.       — Есть что сказать напоследок, господин виконт?       Золотой шакал застыл в тишине. Лишь крик чаек, водивших хороды над мачтами и удары волн о корабль разрушали ее до момента, как Тигнари открыл рот. Его уши были слегка опущены. Виконт не желал расставаться с жизнью, но и иного пути уже не было. Он вспоминает слова покойной матери.       — Раньше я никогда не думал, что море может быть… Таким. Оно как живой организм — имеет настроение, бывает спокойным и безмятежным, но в гневе забирает жизни. Книги о морских путешествиях не дали мне даже малейшего представления о жизни на судне. Вы были в праве судить меня как своего врага и вынести мне приговор, а потому… Кхм. Я хочу лишь поблагодарить вашего… Нашего капитана за то, что позволил мне попробовать на вкус морскую жизнь.       Голос Тигнари слегка дрогнул. Несмотря на то, что говорил он, будто это была обычная речь, эмоции все же одержали верх — на глазах проступили скупые слезы. Они медленно потекли по щекам. Но на лице виконта была натянутая улыбка. Живые глаза смотрели на капитана и будто тоже прощально улыбались.       — Капитан Сайно рисковал своей жизнью ради того, чтобы сохранить мою. Сохранить жизнь своего врага. Разве он не удивителен? Сайно наблюдал, не произнося ни единого звука, но совершая ни малейшего движения.       Громкий хлопок. Бум-бум-бум. В сотне метров от корабля в воду падают пушечные ядра. Откуда-то сверху кричит матрос. «— Королевский корабль, слева по борту!» Экипаж встрепенулся.       — Что встали?! Всем по местам! — Голос квартирмейстера звучал властно, надрывисто, но без лишних нервов — опыт. Сайно берет у одного из матросов подзорную трубу и наводится.       — С полуострова. Шел прямо за нами, преследовал. Командир команды абордажа пробивается сквозь разбегающуюся, словно тараканы, толпу к капитану.       — Демонстрируют белый флаг. Возможно, хотят провести переговоры. Готовь команду.       Мужчина кивает и живо удаляется к своим. Те уже достали оружие, спустились с верхней палубы.       Тигнари замер. Он наблюдал за тем, как слаженно, быстро и без суеты начала работать команда. Даже в крепостных гарнизонах такого не наблюдалось. Золотой шакал был готов дать бой. Белоснежные паруса королевского корабля приближались из-под солнца — для противника неоспоримый плюс. Боцман откпшливается.       — Капитан, у них чуть ли не вдвое больше пушек. Стреляться будем — потонем в мгновение. Сайно касается ладонью своего затылка — знак серьезного мозгового штурма.       — Стрелять будем только вблизи. Но не первыми, — выпаливает блондин. Тигнари вглядывается в горизонт — и действительно вот он, королевский фрегат. «Солнечный бой». Его спасители? Скорее всего. Виконт не мог заставить себя сойти с места — вокруг него происходило столько всего, что он не смел пошевелиться и кому-то помешать. Ладонь ложится на заряженный пистолет.       Корабли медленно сближались. Сейчас они были на расстоянии взаимного пушечного выстрела, но огонь никто не открыл. Напряжённое ожидание: каждая секунду длилась бесконечно долго. Матросы замерли на своих местах, готовые исполнить приказ в любой момент. Течение, как назло, замедлилось, а ветер ослаб. Фрегат приближался все медленнее.       Наконец, он встал рядом. Солдаты королевского судна уже стояли на палубе с подготовленными мушкетами. Команда золотого шакала была в два раза меньше. Мужчина среднего роста в треуголке и кафтане, напоминавшем одежду Тигнари, встал у трапа.       — Опускайте трап, капитан Сайно. Я желаю вести переговоры!       — Каков ваш интерес? — Капитан флибустьерского судна не спешил.       — Наш интерес — получить виконта живым и невредимым. А ваш — сдать его, и тогда ваша лодочка сможет уплыть в сохранности из этих вод. Повисла тишина. Но она была недолгой.       — Назовитесь.       — Я — капитан Бори, трижды награждённый Ее величе—       — Хватит. Трап золотого шакала опускается. На лице капитана королевского корабля появляется довольная улыбка. Сайно наблюдал за тем, как капитан в сопровождении нескольких солдат поднимаются на его борт. Бори складывает руки на груди и осматривается.       — Неплохо для пиратской шлюпки.       — Мы флибустьеры, — парирует капитан.       — Ах да, да… Где виконт? Граф желает его видеть. За спиной Сайно появляется темноволосый парень с ушами. Он выделялся среди экипажа… Абсолютно всеми возможными внешними чертами.       Бори кладет жилистую руку на сердце и чуть поклоняется.       — Ваша светлость, — на его лице наигранное удовольствие. Крупные морщинки расплываются по лицу.       — Виконт Тигнари. Можете идти. Вы свободны. — Так сказал Сайно. На его лице не было каких-либо эмоций. Голос звучал прямо, а тон напоминал приказной.       Тигнари замялся. Только что он был на пороге смерти, а сейчас — спасение лежит в двух шагах. Лишь нужно заступить за спину капитана Бори.       — Ну же, ваша светлость. Не заставляйте ждать своего отца. Дыхание сбилось. Но Тигнари собирает всю свою решимость и переступает трап. Оказавшись на королевском судне, виконт исчезает из поля зрения. Светловолосый напрягается.       — Видите, как легко можно договариваться, капитан Сайно.       — Теперь покиньте мой корабль… Брови Бори приподнимаются в удивлении.       — У меня есть ещё несколько вопросов…       Тигнари свободен. Но можно ли теперь считать это свободой? Вооруженный экипаж корабля теперь не был заинтересован его светлостью — приказ капитана исполнен. Тигнари аккуратно ступает по отполированным ступенькам в трюм, осматривается. Каюты экипажа, оружейная, пороховой склад, помещение с провиантом. На золотом шакале расположение комнат было абсолютно иным. Тигнари задумывается.       — Капитан Сайно, мы не можем так просто вас отпустить. Сначала мы обязаны провести обыск, затем… — Бори не успевает договорить. У шеи оказывается пиратский клинок. Ещё одно движение рукой, и Сайно оставит капитана без головы. В коричневых глазах отчётливо читается страх. Сопровождающие солдаты нацелили на Сайно мушкеты.       — Ну что вы, капитан… Всего лишь досмотр.       — Мы так не договаривались. На моем корабле нет места прихвостням лжеца. Бори сглатывает, усиленно пытаясь не рефлексировать.       За его спиной раздается громкий хлопок, а затем взрыв. Оглушительно сильный, словно гром, шокировал обе стороны. Большинство тех, кто оставался на королевском судне, либо потеряли равновесие, либо были вовсе оглушены. Сайно невольно отступает на несколько шагов назад под действием ударной волны. Золотой шакал покачивается. Что же касается солнечного боя, огромная дыра в его корме говорила сама за себя. Часть палубы была охвачена огнем. Бори шокирован. Его прежде напряжённые губы невольно разжимаются в попытке подобрать слова, а глаза чуть ли не выползают из глазниц.       — Огонь! — Голос Сайно отдает единственно верную команду. Сам же капитан делает резкий рывок назад.       Бам-бам-бам: ядра впечатываются в бронированный корпус, но защита не спасает — огромные зияющие дыры там, где ранее стояли пушки, демонстрировали нарастающее превосходство флибустьеров. Расстояние между кораблями было практически никаким. Это увеличивало силу выстрела, но так же мощно било по ушам. Сайно трясет головой в стремлении вернусь себе на мгновение раздвоившееся зрение. За ним появляется здоровяк — лидер абордажной команды.       — На абордаж!       Его крик был подобен львиному реву. Разъяренный и воодушевлённый внезапным поворотом событий авангард бросился в атаку. Сначала затрещали выстрелы мушкетов, затем пистолетов, а уже после зазвенела сталь. Завязался кровопролитный бой. Сразу было видно, что флибустьеры доминировали — опытные закалённые в боях и морских путешествиях абордажники превосходили в умении молодых солдат, чей опыт ограничивался патрулированием в морских водах и муштрой.              Сайно бросается вперёд с клинком наперевес. Но Бори уже пришел в себя — осознал, что нужно брать себя в руки. Умело парирует выпад и контратакует. Резкие, мощные удары, — Бори вкладывал в режущие удары большую силу, а потому блокировать их Сайно не рисковал. Постепенно пятился назад, уворачивался, изводил противника.       — Ублюдки! Что вы сделали с моим кораблем! — Голос командира Солнечного боя обратился в крик. На лбу проступили вены. Ненависть захлестнула его, подстегивая и так тяжёлые удары. Один из выпадов чуть не задевает плечо Сайно — благо, он успевает подставить клинок, по которому меч соскальзывает вниз. Оба размениваются короткими ударами.       Бори успокаивается, оценивает противника. Капитан золотого шакала двигается осторожно, обходит противника, приценивается.       — Сайно, я не убью тебя сразу. Я захвачу твою убогую лодку, казню экипаж, а тебя подвешу на бушприте в назидание таким тварям, как ты. Бори злобно улыбается, демонстрируя жёлтые зубы. Его грудная клетка быстро поднималась и опускалась. Устал…       — Заткнись, — выдыхает блондин. Удар, затем ещё один. Быстрые, меткие. Бори выдыхается, он все медленнее блокировал, пока очередной удар не приходится по его кисти. Капитан теряет меч и оседает на колени.       — А! Ар-рх… — Бори стонет, схватившись рукой за окровавленное запястье. Его дыхание окончательно сбивается: по лбу стекает пот, лицо наливается кровью, в глазах от напряжения лопаются сосуды             Мужчина испуганно озирается на свой корабль: бой постепенно заканчивался. Королевское судно начинало разваливаться на две части — большая часть выживших солдат бросало оружие и сдавалось. Некоторые из них продолжали биться. Но вскоре погибали. Один из матросов умирает от колющего удара в сердце. Он оседает, захлебываясь кровью. Тигнари вынимает из него клинок.       — Виконт, — стонет Бори. От боли и злости его зубы начинают скрипеть.       — Для тебя все кончено. Сражение завершилось.       Абордажники, сбегают с тонущего Солнечного боя, прихватив все ценное, что можно было унести. Среди них был и Тигнари: в его руке красовался увесистый золотой слиток, а во второй — дорого украшенная шпага, больше подходящая на предмет искусства, чем оружие. Сайно замечает это. На лице невольно проступает озадаченная улыбка. Громкий хруст надломленного судна бьёт по ушам.       — Виконт, вы меня удивляете, — уже неспособный скрыть удивление и восхищение капитан золотого шакала, наконец, сбрасывает маску равнодушия, открыто улыбаясь. Ушастый подходит ближе и демонстрирует трофеи. Ликующие флибустьеры собираются на палубе, наблюдая за тонущим королевским судном. Раненые сидели, опираясь спиной на палубу, пока док осматривал их раны. Несколько из невесёлых матросов оставались подле тел погибших товарищей — их было не так много, но потеря каждого всегда была ударом по всем.              — Собирайтесь, мерзавцы! Капитан будет говорить! — Прогремел голос лидера абордажников. — Добычу на бочку! Несколько рядовых матросов вытащили ту самую корявую и убогую бочку. Флибустьеры начали формировать очередь. Сайно уходит в сторону, становится подле нее. Рядом встал и квартирмейстер. Каждый докладывал о том, что успел вынести с судна — деньги, оружие, алкоголь, книги, даже еда. Все записывал старпом под бдительным наблюдением капитана.              Наступает черед Тигнари. Десятки глаз с любопытством наблюдали за ним, ещё час назад приговоренному к смертной казни. Кто-то шептался. Брюнет кладет на бочку слиток и клинок. Кто-то в толпе присвистывает. Квартирмейстер закусывает нижнюю губу и удовлетворённо кивает, забирая золото.       — Оружие достается матросу, участвующему в абордаже. Такова традиция, — произносит Сайно. Он разворачивает клинок рукояткой к ушастому. Момент казался чрезмерно волнительным — никто до конца не мог понять, что произойти. Но уже хорошо знакомый Тигнари боцман внезапно заговорил.       — Тигнари. Мы так и не знаем, что там произошло. Расскажешь нам? Повисает тишина. Взгляды матросов ловко цеплялись за брюнета.       — Хорошо… " Фитиль, огниво — ничего больше. Приоткрытая бочка с порохом принимала тоненький хвостик веревки. Тигнари останавливается, осматривается по сторонам, никто ли за ним не наблюдает. Оглушенный солдат, стороживший вход в трюм, лежал рядом. Чик. Фитиль загорелся. Тигнари вскакивает и бежит не знает куда, но как можно дальше, выше, ближе к носу корабля. Страх, тревога и желание выжить придавали ему скорости. Взрыв. Пороховой склад разрывает корабль изнутри, нанося ему неизлечимую рану. Брюнета откидывает взрывной волной — он болезненно бьётся об стену. Боль растекается вдоль позвоночника, а сознание на несколько мгновений мутнеет. Адский звон в ушах. Хлынувший адреналин заставляет его подняться и бежать дальше. Он слышит, как завязался бой. Пора показать Сайно, чего он стоит. "       Внезапно, матросы зааплодировали. Тигнари впадает в ступор, слегка выпучив глаза. Это ему? Сайно и его свита из двух высокопоставленных флибустьеров присоединяются и так же начинают хлопать.       — Ты всех нас спас. Капитан становится на бочку и производит жест рукой. Все затихают. — Мои соратники. Сегодня Тигнари доказал нам, что решение было поспешным, и мне стыдно за то, что мы его так спешно приняли. Следует небольшая пауза. Сайно отмечает что некоторые согласно закивали, но большая часть матросов ожидала продолжения.       — Я предлагаю переголосовать. Кто за то, чтобы принять виконта в нашу команду?       Толпа почти единогласно голосует. Множество из тех рук, что прежде желали его смерти, сейчас хотели дать новую жизнь в качестве члена экипажа. — Значит, решили. Мы рады принять тебя в команду, Тигнари.       Бори был уничтожен: тьма поглотила его зрение, его сознание. Болезненная агония. Он, прислонившись плечом к стене, в сидячем положении постоянно вертелся, стонал. Жар пробивал его тело, капитан дрожал, подобно травинке на ветру.       — Нет… Это невозможно. Невозможно, невозможно. — Бори бредил. Его рассудок окончательно пошатнулся. Здоровой рукой он держался за умело перебинтованную раненую кисть. Слезы, сопли, пот — все смешалось воедино и стекало по его щекастому лицу.       Дверь отворяется и в ранее чёрное помещение проникают лучи вечернего солнца. Заплаканные темные глаза жмурятся. Это был боцман в компании ещё двух матросов.       — Поднимайся. Твои муки вскоре будут окончены. Бори не слышал. Он не осознавал происходящего. Матросы приподняли его за подмышки и вытащили из комнаты. Свет был настолько ярким, что служащий короне не мог открыть глаза — сейчас он выглядел чертовски жалко. Его ставят на колени перед толпой. Впереди был квартирмейстер. Он осматривал клинок плененного капитана. Рядом стоял Сайно, ещё несколько офицеров. Позади них встали Тигнари, боцман, штурман и врач.       — Как вы там говорили, капитан? " Подвешу на бушприте в назидание таким тварям, как ты»? Хм. Все согласны с таким наказанием? Матросы согласно заворковали, на палубе поднялся шум. Тигнари в компании офицеров только молчал и смотрел.       — Умоляю… Умоляю, нет, — голос Бори дрожит. Его рассудок вернулся перед лицом мучительной смерти. Дрожь усилилась. Он громко и быстро дышал, ворочался, пытался разорвать путы на запястьях, встать, но матросы крепко удерживали его на месте. Под мужчиной образуется лужа из мочи. То ли от нервов, то ли от чего ещё, Бори вырвало. Затем ещё раз чем-то черным, пахнущим гнилью. Тигнари передёргивает — его замутило.       — Бог мой, что за ебучее дерьмо? — вырывается из уст одного из матросов.       Обычно, на судне мат был запрещен. Но сейчас никто не обратил на это внимание. В этой черной массе копошились опарыши.       — Выкиньте его в море, он проклят!       — Блять, это пиздец! Сайно насторожился. К нему подошёл док, чуть потянулся к уху капитана.       — Что-то нехорошее. Лучше скинуть в море. Вдруг заразно? Блондин кивает.       — Возможно. Матросы окружили сидящего Бори со всех сторон. Никто не рисковал подойти ближе.       — Давайте искупаем его, — бурчит член абордажой команды.       — Да, в море его! Бори вырвало вновь той же массой. Его вены почернели, а глаза налились кровью. Команда отпрянула, некоторые вновь грязно выругались.       — Трусливые крысы! Смотрите и учитесь! Темнокожий абордажник сделал несколько шагов вперёд и окоченел, увидев лицо Бори. Оно словно было в саже. Черные, окровавленные глаза, перепачканный смесью рвоты и крови рот. Пленник вскакивает на ноги и бросается на матроса, заваливает его и накидывается сверху, словно дикое животное. Путы разорвались.       — А-а, блять! Блять! Стащите его с меня! Стащите! Бори кусает того в плечо. Матрос болезненно вскрикивает.       — Ебучий, — Выругивается боцман и хватает Бори за шиворот, оттягивает от матроса. К нему на помощь приходит ещё несколько членов экипажа. Вместе они переваливают спятившего за борт. Громкий всплеск воды и тишина.       — Он укусил меня! Паникующий парень держался за укушенное плечо. Доктор, подошедший к раненому, помогает подняться, что-то шепчет на ухо и они вместе сходят с палубы. За ними увязался и боцман.       — Капитан, обработаем рану и все нормально будет.       — Хорошо. Я проверю вас позже.       Солнце зашло. Звон судового колокола означал, что пора бросать якорь. Паруса были спущены, экипаж готовился к отдыху. Зажглись фонари. Моряки собирались ужинать. Сегодня к ним присоединился и Сайно, и другие офицеры. И даже Тигнари, знающий, что теперь на судне его уважают. После каждой победы экипаж устраивал небольшую попойку — используя захваченные запасы, разумеется. Веселье разгоралось подобно бушующему пламени. Некоторые уже изрядно выпили и начинали рассказывать истории, уже услышанные сотни раз, на других же алкоголь действовал успокаивающе. Один из флибустьеров достал гитару и начал играть — он был любимцем на корабле. Сайно сидел в одиночестве, в самом углу, сложив руки перед собой. Он наблюдал за весельем со стороны. Тигнари же сегодня был местным героем — моряки собрались вокруг него и выпрашивали рассказы. А ушастый не был прочь ими поделиться, в частности потому, что уже продегустрировал местный ром. Это длилось несколько часов.       Постепенно кают-компания начинала пустеть. Сайно тоже поднялся и собирался на выход, но улавливает на себе взгляд Тигнари.       — Чего тебе?       Уголки губ ушастого демонстрируют незначительную улыбку, лёгкую и воздушную, подобно облаку. Почему капитану становится так легко на душе, когда он смотрит на лицо Тигнари? Голова в мгновение освобождается от всего тяжёлого. Чувство, будто в душной комнате открыли окна и потоки свежего воздуха хлынули на тебя, освобождая от всего лишнего.       — Это был запоминающийся день, — плечи Тигнари слегка дрогнули.       — Да… Запоминающийся. Подвыпивший Тигнари начинает громко и заливисто смеяться. От удивления Сайно широко раскрывает глаза.       — Пойдем! Пальцы захватывают запястье флибустьера. Тигнари тянет блондина за собой, наружу. Коридор, лестница. И вот, они уже на палубе.       — Тигнари, ты пьян.       Ночь. Россыпь звёзд на небе притягивала взгляды. Казалось, что они остались на корабле совсем одни. Почти полная луна светила ярко, играя бликами на тёмно-синей воде.       — Я хотел сказать, что ты молодец. Совсем не ожидал. Тигнари не отпускал его руку. Но Сайно не противился. В ответ следует лишь улыбка.       — Тигнари, может, тебе стоит пойти спать?       — Я не хочу. Смотри, какое небо красивое. В городе они прячутся за плотными облаками…       — Ага, — немногословно отзывается капитан. Но он не смотрел в небо. Он смотрел на ушастого. Но и он скоро отказался от созерцания белоснежных точек. Сейчас он наблюдал за блондином.       — Сайно, — выдыхает брюнет. — Я отказываюсь от титула. Я не хочу на землю.       — Вот как.       И тут Тигнари накрывает губы Сайно своими. Неожиданно, резко. Но капитан не противился — он поддался желанию продолжать поцелуй, не боясь возможных чужих взглядов.        Волны продолжали бить о борт Золотого шакала, временами заставляя его покачиваться, но никто не обращал внимания. Ночной соленый ветер остужал закипающую страсть. Все перестало иметь смысл. Они наслаждались моментом.