Тьма не разлучит нас. Тьма сгущается

Июль 1996г Вот уже неделя прошла, как Медея вместе Джонсонами приехала в этот большой, но неприветливый дом. Вот уже неделя, как она не выпускает из рук палочку. Даже во сне девушка крепко сжимала древко. Джонсоны были в ужасе. Синтия и Джарад свирепыми взглядами прожигали сводную сестру, зло раздували ноздри, но не говорили Медее ни слова. А вот их отец высказывал своё недовольство каждый раз, как девушка появлялась в его поле зрения. Медея не слушала. Никого. Не слушала ни надрывные крики Винсента, ни строго-увещевательные уговоры матери. Меди просто каждое утро уходила в лесную хижину, перенесла туда свои книги. Вот только этим летом Медея возвращалась в дом несколько раз за день. Ведомая иррациональным скребущим страхом, она спешила к дому, убеждалась, что там не разгулялись Пожиратели Смерти (да и что бы им делать в таком месте – в больших городах куда больше ненавистных им маглов), и возвращалась в своё лесное укрытие. Опасаясь всё тех же Пожирателей Смерти – очень глупо и беспочвенно, ведь школьница-когтевранка ничем не могла заинтересовать тёмных магов, разве что родством с одним из них, - Медея и возвращаться в ненавистный дом стала куда раньше, чем прошлым летом. Едва солнце пряталось за линией горизонта, уступая быстро вступающим в свои права сумеркам, Медея захлопывала книжку, заботливо укладывала литературное произведение в одну из стопок на столе и, впиваясь пальцами в древко до побеления тонких пальцев в попытке успокоить повреждённые последними двумя неделями нервы, медленно шла к дому. Медленно, чтобы услышать, если вдруг сухая ветка хрустнет не под её шагами. Медленно, но успевая появиться на пороге ещё до ужина. Как глупо. Но всю неделю Джули и Ронни присылали газеты. На первых полосах злобно скалились Пожиратели, сбежавшие из Азкабана прошлым летом. Иногда появлялись колдо министерских чиновников, чинно кивающих журналистам. Под такими изображениями обычно были статьи о бурной деятельности министерства по противостоянию тёмным магом в целом и одному Тёмному Лорду в частности. Эти статьи были настолько лживыми и умасливающими, что оставляли жирный блеск на губах после прочтения. Ещё попадались заметки под маленькими колдографиями, едва занимающими четверть страницы. В этих заметках писали о растерзанных маглах, найденных распотрошёнными и окутанными следами тёмной магии, о пропавших аврорах, разрушенных домах, в обломках которых находили обезумевших волшебников. Или мёртвых. Эти газеты хотелось выкидывать, не читая, но пальцы сами раскрывали сероватые страницы и подносили к глазам мрачные строчки. Так Медея разжигала свою паранойю, не позволяя расшатанным нервам создать хотя бы иллюзию душевного спокойствия. Вот и сейчас, шагая по темнеющему лесу, Медея думала о газете, которую сегодня прислала Джули. На первой полосе было целых два колдо. С первого устало смотрел впавшими глаза на исхудавшем лице светловолосый мужчина, упрямо прикусывающий нижнюю губу. На втором была натянутая как струна женщина с гордо вздёрнутым подбородком. Она осторожно поглаживала кончиками пальцев плечо светловолосого парня на полголовы выше её самой. Парень же бросал гневные взгляды на вспышку камеры и резко опускал глаза. Всем видом парень источал ледяную злость, сдерживаемую кончиками материнских пальцев. Именно так сейчас выглядела семья Малфоев. Медея боялась и желала одновременно увидеть колдо Ноттов. Выбежав из Хогвартс-экспресса, Медея вглядывалась в толпу, надеясь увидеть кузена и встречающую его Грейс, но они умело скрылись от девушки. Медея волновалась за них и просто хотела убедиться, что у Тео и Грейс всё хорошо. Это, конечно, глупость. Хорошо быть не может, когда отец семейства в Азкабане. Но убедиться всё равно хотелось, а способа добиться желаемого не было. Грейс не писала, Тео – тем более. Медее хотелось написать самой, но совы у неё не было, а посылать к семье Пожирателя Смерти птиц Вероники или Джулианы казалось кощунством и покушением на их доброе имя. Потому хотелось увидеть изображение Ноттов в газете. И не хотелось. Терзаясь душевным раздвоением, Медея переступила порог угрюмого дома. Ей хотелось пройти к лестнице, подняться в свою спальню и дождаться, пока Джонсоны разойдутся по своим спальням, утопая в счастливом неведении и даже не подозревая, что их мир может вскоре рухнуть, разлетевшись на миллиарды осколков. Девушка уже сделала шаг к ступеням, но боковое зрение уловило тёмную фигуру на фоне яркого света, льющегося из кухонной рамы. Медея резко развернулась в сторону неизвестной опасности, нацеливая на неё своё единственное оружие – волшебную палочку. «Которой тебе нельзя пользоваться ещё два года» - назидательно проговорил внутренний голос, заставляя ладонь чуть дрогнуть, но не более. - Что ты творишь?! – зашипела фигура, скрывая леденящий душу страх за сочащимся из каждой буквы ядом, - убери эту дрянь сейчас же, пока я не выставил тебя из своего дома. Винсент. Всего лишь Винсент. Медея опустила палочку, полоснув её кончиком по дрожащей коленке. Дрожащей коленке… Медея ведь вся дрожала от разбежавшегося по венам адреналина и страха, скребущего нутро. Чёртова паранойя. Винсент что-то продолжал говорить, наверняка пропитывая негодованием и праведным гневом каждое слово, но Медея не слышала. Она закрыла глаза свободной рукой, надавливая на глазные яблоки пальцами, чтобы заменить мир яркими пятнами. Медея не заметила, когда бубнёж маминого мужа прекратился, а тёплая рука опустилась на тонкое плечо. Девушка распахнула глаза от неожиданности, сталкиваясь с зелёными глазами. На этот раз, зелёными глазами матери. - Я хочу, чтобы ты поужинала с нами, - в тихом голосе сквозило упрямство и намерения разобраться в происходящем. Женщина подтолкнула дочь к кухне, не дожидаясь согласия. Что ж, она не собиралась сопротивляться. Она знала, что Эмма захочет знать правду. Даже если бы Меди не расхаживала, выставляя на всеобщее обозрение волшебную палочку, Эмма должна была бы заподозрить неладное только лишь по погоде, которая в последнее время не радовала, обволакивая мир тёмными тучами, лишь к вечеру впуская на Британские острова редкие лучи солнца. Раз маме нужны ответы, так и быть. Медея послушно пошла в кухню, где за семейным столом, накрытым к ужину, сидели с каменными лицами Джонсоны. То есть, им очень хотелось, чтобы лица так выглядели, но Меди видела подрагивающие губы Винсента и косые взгляды его детей. - Вот так, - приговаривала Эмма, усаживая дочь на стул и опускаясь на соседний, - положить тебе овощи? Медея медленно кивнула, и в её тарелку заботливо попали тушёные брокколи с фасолью. Для Джонсонов это стало сигналом, разрешающим приступить к трапезе. В полном молчании. Медея понимала, что это из-за неё, ведь, сидя на втором этаже, она всегда слышала весёлые голоса из кухни по вечерам. Винсент рассказывал об успехах на работе, Эмма делилась домохозяйскими сплетнями, Синтия и Джарад рассказывали, как весело провели время с друзьями в деревне. Но сейчас говорить придётся Медее. - Мама, - тихо позвала девушка, перебирая овощи в тарелке, - что ты знаешь о Пожирателях Смерти? Эмма серьёзно посмотрела на дочь, положив нож с вилкой на тарелку. Также поступил и её муж. Его колкий взгляд буравил девушку. - Я никогда не слышала о них, - тихо сказала женщина серьёзным тоном, точно подталкивая дочь говорить. - Это что, какие-то клоуны из вашего мира магии? – насмешливо спросил Джарад, язвительно вскидывая брови. - Пожиратели Смерти – это организация тёмных магов, которые считают маглов – таких, как вы – грязными животными, как и волшебников, выросших среди маглов. Все эти жуткие и необъяснимые убийства, о которых пишут и ваших магловских газетах – дело рук Пожирателей. Странная тишина повисла над столом. Медея была уверена, что её слова не произведут эффекта на Джонсонов, но они молчали. Медея наконец оторвала тяжёлый взгляд от тарелки, сталкиваясь с напряжённым лицом матери. - Ты не выпускаешь из рук… - Эмма запнулась, - палочку, потому что боишься этих… Пожирателей смерти? - Да, - просто ответила когтевранка, - глупо, конечно. Я – всего лишь школьница, а вы – ничем не примечательные маглы. Пожирателям нет смысла являться за нами. Разве что они случайно на этот дом наткнутся и захотят развлечься. - А как они развлекаются? – тихо спросила Синтия. - Пытают маглов, - отозвалась Медея. В её голосе не проскользнуло ни одной эмоции за весь этот разговор. Именно так всё и звучало в её голове, когда она выстраивала гипотетический сценарий. Синтия прикрыла рот рукой, пряча испуганный вдох. - А как же ваши власти? – оживился Винсент, который до этого лишь недовольно сопел, - министерство магии, если я не ошибаюсь. Почему они не могут навести порядок? Медея перевела карие глаза на мужчину, мысленно поощряя его за вполне логичный вопрос, который из-за глупости «наших властей» выглядел глупо. - Хорошо, - Медея глубоко вздохнула, решая, как именно преподнести информацию, - я скажу просто всё, как есть. Возродился один очень сильный и тёмный маг. Волан-де-Морт. Эмма вскрикнула. - Ты о нём знаешь? – Меди удивлённо глянула на мать. Эмма кивнула. - Я помню, что писали о нём газеты. Убийца и садист. Люди даже имя его произнести боялись, но отец им восхищался, ведь Вол… Тот-чьё-имя-не-называют был приверженцем чистоты крови. - Да, - когтевранка кивнула, подтверждая каждое слово матери, - и дядя Эфраим - один из его прихвостней. Пожиратель Смерти. Он в Азкабане сейчас, кстати. В июне он пытался выполнить задание своего хозяина, но провалился, - Медея грустно ухмыльнулась. Впервые она говорила так неуважительно о дяде, - а теперь в «Ежедневном Пророке» каждый день пишут про убитых или пропавших. Министерство пытается что-то делать, но им стоило спохватиться пораньше – была возможность, но они упорно игнорировали угрозу. А теперь мой мир на пороге войны, так что я не уберу палочку. Да и вообще её из рук не выпущу. Медея с вызовом смотрела на Винсента и мать, демонстративно положив на стол руку, всё ещё сжимающую палочку. А Джонсоны молчали. Они все уставились на девушку, не понимая, что делать с новой информацией. Только в глазах Эммы угадывалась твёрдость, которую Медея не видела в глазах матери уже много лет. - Ты не вернёшься в Хогвартс, - жёстко отрезала Эмма. Медея ошарашенно уставилась на мать. Такая простая фраза прозвучала слишком чужеродно, вызывая в сознании картинки быта с Джонсонами. Забавно, что именно перспектива жизни среди маглов, а не смерти от руки Пожирателей Смерти сейчас оказалась самой устрашающей. - Что? – спросила Медея, отчаянно надеясь, что ослышалась. Заодно, замечая, что лица Джонсонов выглядят также шокировано, как, наверняка, и её собственное. Эмма выглядела спокойной и уверенной, какой не была с того дня, как узнала о смерти мужа. О смерти первого мужа. Миссис Джонсон сжала ладони в кулаки, пряча дрожь под стол. Она выдохнула весь воздух из лёгких и, устремив на Медею глаза, которые девушке чаще приходилось видеть на лице Теодора, сказала: - Я помню, какой была жизнь, когда Тот-кого-нельзя-называть был полон сил. Я помню, какие зверства творили Пожиратели Смерти… - Ты ведь сказала, что никогда о них не слышала! – воскликнула Меди, перебивая мать. - Я не знала, что они так себя называют, но ведь мой старший брат – твой дядя – был одним из них, - женщина вздохнула, переводя дыхание, - к моменту, когда Тот-кого-нельзя-называть обрёл полную силу, родители уже были мертвы, с братом мы уже не общались, и я сбежала. Сбежала из Лондона, потому что именно там тёмные маги нападали особенно часто. А в других городах было спокойней, потому ты вернёшься с нами в Бирмингем после каникул и будешь учиться в обычной школе. Ты не вернёшься в Хогвартс, Солнышко, - Эмма посмотрела в глаза дочери, надеясь, что прямой взгляд убедит дочь лучше слов. - Вернусь, - упрямо проговорила Меди, глядя в глаза матери не менее прямым взглядом. - Нет, не вернёшься, - с нажимом повторила Эмма. Показывая, что на этом разговор окончен, она снова принялась за еду, но её дочь сдаваться не собиралась. - Хочешь, чтобы я сбежала? Как ты? – Медея вскочила из-за стола, зло стукнув по нему, отчего вилка с громким звоном упала на пол. Все Джонсоны вздрогнули, Эмма замерла, глянув на дочь исподлобья. - Как ты смеешь так разговаривать с матерью! – Винсент тоже стукнул по столу, но это выглядело так, будто он по-детски передразнивает девушку. - Ты сбежала тогда от магии. И от дяди сбежала, но ты – сквиб, - Медея грубо ткнула пальцем в мать. Та даже отпрянула, чтобы острый ноготок не упёрся ей в лоб, - ты так можешь. Имеешь право сбежать, но я – нет. Я поеду в Хогвартс и буду учить заклинания, которые спасут мне жизнь, возможно. А возможно, что спасут и вам. Не дожидаясь реакции Джонсонов, Медея быстрыми шагами, не разбирая дороги и уповая лишь на мышечную память, добралась до комнаты, хлопнув дверью. Она не хотела, чтобы её побег был похож на истерику, но со стороны именно так и выглядело, она была уверена. Медея прислонилась лбом к двери. Она чувствовала себя пустой. Девушка не ожидала, что разговор с матерью будет для неё таким опустошающим. Медея самоуверенно думала, что ей наплевать на мнение этого семейства, что она научилась абстрагироваться, но сейчас она чествовала злость за слабость матери и собственную уязвимость. Опустошение и злость. Разве можно чувствовать это одновременно? Медея не спала почти всю ночь. Она ворочалась, крутилась с боку на бок, пытаясь найти позу поудобнее, но кровать казалась жутко неудобной, матрас – мешком с гвоздями, подушка – обтянутым тканью камнем. В четыре часа Медее надоело искать хоть каплю приемлемое положение. Раз она не может спать и осталась без ужина, то может позволить себе ранний завтрак. Девушка умылась, натянула старые джинсы, которые уже стали коротковаты, и футболку, которая слишком уж сильно обтягивала грудь. Чёрт, а Меди уже выросла из старых вещей. Наверно, придётся потратить целое состояние на одежду. Медея спустилась в кухню, с надеждой выглянув в окно. Девушке хотелось увидеть робкие лучики утреннего солнца, но на небе, как обычно, дымились тучи. Медея решила насладиться завтраком, раз уж не может насладиться солнцем. Она заварила ароматный чай, неспешно сделала пару сэндвичей. Смакуя каждый кусочек, съела простенький завтрак. Часы показывали почти семь часов. Что ж, прошлым летом она сбегала по утрам и раньше. А сегодня ещё и причина была: не хотелось продолжать тот разговор, который она предпочла так резко закончить ещё вчера вечером. Медея вышла на улицу, захватив старую растянутую кофту, в которую девушка могла бы обернуться трижды, и не зря. Едва девушка ступила за порог, как порыв по-осеннему холодного ветра заключил её в неуютные объятия. Запахнув растянутую кофту посильнее, она быстрее добралась до леса, где стволы деревьев отважно защищали от погодной нападки. Добравшись до своего лесного укрытия за низеньким забором, Медея остановилась. Распахнутая дверь, жалобно поскрипывая, раскачивалась на единственной петле в такт порывам ветра. А Медея всегда плотно закрывала дверь из опасения, что одна петля просто не выдержит веса деревянного пласта, служащего препятствием для злых ветров. Разумнее было бы развернуться и просто уйти, но Меди слишком не хотела терять своё маленькое лесное укрытие от Джонсонов. Она достала из кармана палочку и, выставив её вперёд, направилась к домику. Медея осторожно заглянула внутрь. Взгляд сразу приковался к лежащему на полу мужскому телу. - Эй, - тихо позвала девушка, но тело осталось неподвижным, - Эй! – позвала она чуть громче, но эффекта по-прежнему не было. Меди зашла, не отрывая настороженных глаз от незваного гостя. Остановившись в нескольких сантиметрах от неподвижного тела, девочка теперь видела, что незнакомец был одет в красную рубашку с белыми рукавами и в чёрные брюки, а его волосы были настолько светлыми, что в тусклом освещении казались прозрачными. Его спина тяжело вздымалась от дыхания, а над головой распростёрлась широкая ладонь с длинными паучьими пальцами, под которыми покоилась волшебная палочка. Меди замерла, поняв, что перед ней волшебник. Не зная, что делать, она просто пихнула ногой чужую голень, обтянутую чёрной тканью. Никакой реакции. Собрав всю свою храбрость в кулак, Медея в один скачок добралась до руки и схватила палочку незнакомца, скользнув взглядом по знакомому лицу. Острый подбородок, тонкие бледные губы, светлые ресницы, веером обрамляющие закрытые глаза. Драко Малфой. Медея резко остановилась, будто врезалась в невидимую стену, и упала на колени подле бессознательной светловолосой головы. Веки подрагивали, будто боролись с невидимыми путами, мешающими распахнуть глаза. Лоб испещрён сотнями мелких капелек пота, которые запинались о хмурую морщинку. Рваные вдохи драконьим пламенем вырывались из приоткрытого рта. - Малфой, - тихо позвала Медея, касаясь дрожащей рукой от чего-то мокрого плеча парня. Ответом девушке было лишь свистящее рваное дыхание. - Малфой! – громче позвала Медея, тряхнув слизеринца за плечо. Парень мученически сморщился и застонал. Его рука, из-под пальцев которой Меди всего минуту назад выхватила палочку, сжалась в нетвёрдый кулак, и чужое древко колко завибрировало в ладони когтевранки. Девушка отпрянула, испугавшись, что успела причинить парню нестерпимую боль. Рассеянный взгляд мазнул по собственной бледной ладони, которая забрала с собой холодящую влагу с чужого плеча. Ладонь была тёмной. Красной… Кровь. Медея в неверии уставилась на парня. Ужас медленно, но верно накатывал на сознание. Рубашка была белой. Полностью. Но пропиталась кровью. На автомате девушка сунула обе палочки в задний карман джинсов, поднимаясь на ноги. «Нужно позвать помощь! Привести помощь!» - неоновой вывеской мерцали слова словно перед глазами, отдаваясь эхом в голове. Наверно, эти слова успели прозвучать вслух, прежде чем Медея рванула к выходу. Даже успела сделать пару резких шагов, за мгновенье до того, как рухнула на пол, чувствуя сомкнувшиеся холодные пальцы на лодыжке. Девушка отпрыгнула, будто кошка от громкого звука, вырывая так бесчестно захваченную в плен конечность, но холодные пальцы и не собирались её удерживать. Медея в ужасе уставилась на Малфоя, будто на ожившего мертвеца. «Он же ещё жив, дура!» - дала себе мысленную пощёчину когтевранка, вновь возвращаясь к лежащему на полу парню. Его губы шевелились, но Медея слышала лишь тихое шипение, словно шелест страниц или шорох осенних листьев под дудочку лёгкого ветерка. Медея медленно опустилась на колени, приближая ухо к его губам, неосознанно касаясь горячей кожи даже сейчас аристократичного лба. - … знать… не должен… никому… нельзя… знать… - слова сыпались, как клочки разорванной бумаги, которые нужно склеить, чтобы понять смысл. Тяжёлые веки подрагивали, приоткрывая светлую полоску бегающих под светлыми ресницами глаз. - Ты не хочешь, чтобы я позвала помощь? – неверяще проговорила Медея. Парень ведь нуждается в помощи, так что это значит??? - Никто… не должен… знать… нельзя… видеть… - продолжал шелестеть Малфой, иногда приоткрывая глаза настолько, что показывались чёрные зрачки в окружении ртутной радужки. - И что мне тогда с тобой делать, больной придурок? – зло прошипела Медея, нервно, со страхом, оглядываю пропитавшуюся кровью рубашку, только теперь замечая подсыхающие тёмно-бордовые лужицы. Почему она вообще слушала его нездоровые бредни? Точно! Он просто бредит! Но даже это осознание не стало разрешением забить на тихий шелест, вылетающий из тонких бледных губ. Меди пялилась на растрёпанные бесцветные волосы, блестящий лихорадочной испариной лоб, а в голове бешеным торнадо закручивался единственный вопрос: «что делать?». Как ответ, перед глазами всплывали картинки: тёмный чердак когтевранской башни с бурлящим котлом, собираемые весь год флакончики на кровати с синим покрывалом, разместившийся хрупкой рукой Росики кулёк в чемодане. В чемодане, теперь мирно покоящемся под кроватью в её комнате. Точно! Вед весь прошлый год Медея варила целительские зелья, а теперь они кучкой флаконов лежат в доме Джонсонов. - Хорошо, хорошо, - забормотала когтевранка, поднимаясь на ноги, - я быстро! – крикнула она Малфою, хоть и не была уверенна, что он её услышит или поймёт, - я скоро вернусь. Рука слизеринца дрогнула в механическом стремлении снова вцепиться в девичью лодыжку, но девушка в этот раз оказалась быстрее бессознательного парня. Она выскочила из домика, хлопнув покосившейся дверью, и понеслась через лес, не обращая внимание на корни деревьев, за которые постоянно запиналась, лишь чудом не утыкаясь носом в холодную землю. Ворвавшись в дом, Медея вихрем взлетела по ступеням, вваливаясь в собственную спальню. Упав на колени со звучным стуком, Медея успела поразиться отсутствию боли от такого громкого удара. Не зацикливаясь на ощущениях, она рывком вытащила из подкроватных недр тяжёлый чемодан. Чей-то силуэт мелькнул в дверном проёме, но девушка не обратила внимания, самозабвенно выкидывая из чемодана школьные мантии, пергаменты с конспектами, чернильницы и всё, что попадалось. - Что ты делаешь? – с ошарашенным придыханием спросил голос Эммы. Медея повернула голову, окатив рассеянным взглядом фигуру матери, пока руки продолжали шариться в недрах чемодана. - У нас есть аптечка? - Что? – Эмма нахмурилась. В глазах женщины девушка могла бы заметить волнение наравне с осознанием, если бы смотрела на мать, но её глаза уже впились в синий кулёк в углу чемодана, который и искала Меди. - Аптечка, мама! – громко сказала Медея, поднимаясь на ноги, пока рука когтистой птичьей лапой вцепилась в мягкий узел. Тканевой мешок жалобно звякнул от грубого извлечения на свободу, - бинты, антисептики, вата. Есть? - Да, в ванной на первом этаже были… - ответила Эмма, но договорить не успела. Медея выскочила из комнаты, едва не сбив женщину, которая успела отступить. Девушка сбежала на первый этаж, залетая в сверкающую белизной ванную, выгребая всё из шкафчиков. Пластиковые бутыльки и мягкие упаковки посыпались к ногам Меди. Девушка присела, читая надписи на бутылочках, отбрасывая лосьоны и запихивая к флаконам спиртовые антисептики, упаковки с ватой и бинтами. Схватив напоследок рулончик пластыря, Медея выбежала из кафельной комнаты, но угодила сразу в цепкие руки матери. Женщина сжала плечи дочери, чувствуя мелкую дрожь под пальцами. - Объясни мне, что происходит, - Эмма решительно смотрела в лицо дочери, но натыкалась на маску, спаянную из торопливости и волнения, - это Пожиратели? – сделала самое логичное, по её мнению, предположение женщина. - Нет, - выпалила Медея, но на мгновенье замерла, - не знаю… Тревога, смятение, страх. Медея тряхнула головой, сбрасывая наваждение мрачных мыслей. Нет, Пожиратели не оставили бы Малфоя в живых. Да и зачем им, собственно, Малфой? Он ведь из чистокровных снобов. Нет, это не Пожиратели. - Нет, - вслух повторила Медея для уверенности, - не Пожиратели. В сознании Медеи всплыл образ Малфоя, лежащего на грязном полу в крови. Резвая фантазия нарисовала последний вдох, заставивший окровавленную спину приподняться, а затем медленно опуститься и замереть навсегда. Страх, нет, ужас от столь ясного осознания возможной смерти почти ровесника затопил хрупкое тело когтевранки. Она дёрнулась, вырываясь из рук матери, и выбежала из дома. - Вернусь поздно, - кинула она через плечо, словно избавилась от ненужного мусора. «Или не вернусь» - подсказало сознание, пока чёрная грива подскакивала в такт шагам, уносящим тело в лес, к хижине с парнем, истекающим кровью. Наверно, и пяти минут не прошло, как девушка уже вломилась в домишко с покосившейся крышей. Медея никогда так быстро сюда не добиралась. Но она и не торопилась так никогда. Упав на колени перед неподвижным телом, Медея запустила дрожащие пальцы к шее Малфоя. Раскалённая кожа обожгла мягкие подушечки, всё же позволяя нащупать пульсацию сонной артерии, подтверждающую, что бег крови от сердца по лабиринту сосудов ещё не прекратился. Путающимися пальцами Медея развязала массивный узел синей ткани. Бутылочки и флаконы с мягким звяканьем разметались по опавшему куску ткани. Медея стала расталкивать флаконы в подобие сортировки. Тёмно-красные флаконы крововосполняющего зелья. Более светлое бодроперцовое зелье. Пурпурное зелье Сна без сновидений. Перламутрово-зелёное противоядие от обычных ядов. Белёсый умиротворяющий бальзам. Зелёный с красным переливом Рябиновый отвар. Что из этого может помочь? «Ладно, спокойно, - мысленно приказала себе Медея, пока руки стягивали с себя растянутую кофту, - сначала нужно увидеть рану.» Медея стала лихорадочно вытягивать из брюк полы рубашки и закатывать их к лопаткам, открывая взору кровавый ручеёк вдоль малфоевского позвоночника. Только рубашка едва согласилась оголить поясницу парня, отказываясь закатываться выше, будто защищала его честь от покусившейся на аристократичное тело девчонки. Малфой глухо застонал. - Прости, прости, - бормотала Медея, пытаясь разорвать упрямую ткань, но та лишь влажно скрипела, оставляя красную липкость на бледных руках. Медея подбежала к тумбочке, в которой ещё в том году нашла немного полезностей: свечи, спички, старый ржавый нож… Его меди и схватила, чтобы разрезать упрямую рубашку. Ржавому лезвию сырая ткань поддалась. Взору Медеи предстала бледная спина в кровавых липких разводах и маленьких горячих потоках от кровавой канавы на позвоночнике, будто кто-то пытался выдрать костный стержень из спины Малфоя. Медея с неслышным шелестом разорвала упаковку и провела ватным комком по кровавому позвоночнику, но алой жидкости не становилось меньше. «Нужно остановить кровь», - вспыхнуло перед глазами. - Сюда бы хотя бы экстракт бадьяна, - простонала Медея, утыкаясь взглядом во флаконы, - крововосполняющее позже. Сон без сновидений, умиротворяющий – не то. Ладно, попробуем, - она откупорила флакончик с Рябиновым отваром. Оттягивая острый малфоевский подбородок, Медея по капле начала заливать терпкую жидкость в рот парню. Большая часть, конечно, так неаристократично просачивалась сквозь тонкие губы на пол, но кадык всё же начал дёргаться, сигналя о редких глотках. Через три флакона кровь всё же остановилась. - С бадьяном было бы проще, - бормотала Медея, выливая на руки немного антисептика. Она открыла вату и бинты и, обмотав одно другим и смочив спиртовой жидкостью, аккуратно избавила бледную спину от крови, позволяя себе задержать взгляд на пару мгновений на ранах. Сначала Медее казалось, что это одна сплошная линия, но теперь было видно, что источником кровотечения являлись мелкие раны, воспалённой дорожкой тянущиеся от шеи до крестца. - Что же с тобой сделали? – пробормотала девушка, разглядывая мелкие иероглифы, вырезанные на коже парня. Они были такими мелкими, что даже не верилось, что они были источником такого сильного кровотечения, хотя ранки продолжали влажно блестеть в слабом утреннем свете. Вся вата ушла на то, чтобы стереть кровь с бледной спины, но кровавые разводы всё равно остались, да и ошмётки рубашки вдоль туловища утопали в подсыхающе-липком месиве. Медея сложила в несколько слоёв тонкую марлю на воспалённой ране и залепила пластырем. Потом взяла флакончики с крововосполняющим зельем и начала по капле заливать красную жидкость в рот парня. А потом ещё один флакон Рябинового отвара в надежде, что он поможет сбить жар. Сдув с лица чёрные пряди, которые были совсем незаметными до этого момента, Меди осмотрела объект своих трудов. Малфой лежал будто в кровавом ореоле, но с ярким белым пятном вдоль спины. Дыхание парня стало ровнее и глубже, испарина на лбу, вроде, поредела, хотя он всё ещё был горячим. «Как-то нехорошо, что он лежит на полу», - подумала девушка и, вцепившись в жилистое плечо, потянула за него. Парень протяжно застонал, не сдвинувшись ни на миллиметр. - Что ж, это было самонадеянно, - подвела итог когтевранка, осознавая, что девчонке-подростку в одиночку не поднять парня, пусть и такого же подростка. В теории, конечно, можно было бы использовать магию. Возможно, её даже не исключат за попытку помочь волшебнику, пусть и вне стен школы до семнадцати лет, но ведь сюда прибудут министерские работники, а Малфой дал понять, что не хочет, чтобы его видели в таком состоянии. Собственно, это единственное, о чём он решил сообщить. В любом случае, Медея сделала всё, что было в её силах. Теперь остаётся только ждать.

***

Замораживающий нутро смех скребётся в недрах черепной коробки, порождая саморазрушительное желание расковырять висок столовым ножом, чтобы вытащить эти жуткие звуки. Но даже пытаться не стоит, ведь смех заполняет не только нутро, но и наружность. Гулким эхом отбивается от каменных стен, заполняя каждый квадратный миллиметр. И Малфой уходит. Трусливо сбегает от этого жуткого звука, застёгивая мелкие пуговицы, изо всех оставшихся сил игнорируя боль и слабость. За слабость можно лишиться жизни. Нужно спрятаться, сбежать, исчезнуть. Ноги сами несут прочь из дома, и Драко Малфой оказывается в окружении холодного ветра, лесной свежести и темноты, быстро разрастающейся и заполняющей всё вокруг, вытесняя даже мысли. «Неудобно», - выбивается из черноты сознания. Появились мысли, значит, тьма, окутавшая всё вокруг, отступила. Когда Драко Малфой начал снова думать, он понял, что не знает, где он. Но он лежит на чём-то твёрдом, и судя по затёкшим мышцам, уже давно. При этом голова утыкалась во что-то мягкое, но колючее. Прилагая нечеловеческие усилия, Драко разлепил тяжёлые веки и осмотрел, куда его принесли ноги, пока сознание их не контролировало. Обстановка была незнакомой. Первое, что он увидел – ветхие деревянные стены и такой же деревянный пол, на котором Драко, собственно, и лежал – не удивительно, что тело так затекло. Под головой лежал комок колючей серой тряпки. Не-е-ет, сам бы он так не сделал, даже если мозг не работал. Превозмогая боль в каждой клеточке этого бренного кожаного мешка с костями и мышцами, которой отдавалось каждое движение, Драко привстал на четвереньки, наконец осматривая небогатое убранство: диван, обшарпанное кресло, стол, заваленный книгами, несколько потрёпанных временем тумбочек. Вообще, здесь всё было потрёпано временем. На подоконнике стояла одинокая свеча, рассеивая по комнате мягкий свет, но не она привлекла внимание парня. На диване, свернувшись калачиком, лежала черноволосая девушка. Неужели его кто-то видел таким беспомощным? Малфой мысленно выругался, кляня и себя, и девушку, которая так бесстыдно посмела застукать чистокровного волшебника в таком положении. Драко заметил, что у запястий свалены тёмные тряпки. До парня не сразу дошло, что это его собственная рубашка, разорванная и пропитанная уже засохшей кровью, которая теперь болталась на застёгнутых манжетах, оголяя уродливое чёрное пятно на левом предплечье. Малфой снова мысленно выругался. Видела ли девчонка метку? Это, конечно, не так уж и страшно – маглам она ничего не скажет, но ему так не хотелось, чтобы кто-нибудь когда-нибудь увидел эту мерзкую пакость на его теле. Драко аккуратно стягивает бестолковые лохмотья. А предплечье можно закрыть этой тряпкой, из которой девчонка сделала ему подушку. До скрипа сжимая зубы от боли, Малфой поднимает с пола тряпку, которая на поверку оказывается бесформенной вязаной кофтой. «Ну, лучше, чем ничего», - мысленно констатирует Драко, натягивая на себя бесформенный предмет одежды. Как нелепо он, должно быть, сейчас выглядит, а ведь рубашку можно было бы привести в порядок парой простых заклинаний и взмахов палочки… Палочка! Где палочка? Драко панически начинает хлопать по карманам, уже и без того зная, что палочки там нет. Шаря по комнате безумными глазами, он сканировал пространство, надеясь зацепиться за тёмное древко, но ничего похожего не находилось. Значит, палочка должна быть у девчонки. Металлические глаза впились во всё ещё спящую фигурку на диване. Силуэт казался смутно знакомым, но вспышка узнавания не осветила малфоевского сознания. Повинуясь инстинкту волшебника вернуть свой инструмент – своё продолжение, свою палочку, - Драко бесшумно двинулся к девушке, не подозревающей, с кем она связалась волею беспощадного случая. Девушка лежала, подтянув колени к груди и сложив руки под голову. Чёрные волосы разметались по лицу, закрывая его от металлических глаз, но между прядями так маняще выделялась бледная шея. Длинные пальцы сами сомкнулись на шее девчонки. Она дёрнулась, хватаясь руками за его запястье, впиваясь ногтями в холодную кожу. Глаза распахнулись и устремились на него из-за чёрного занавеса из волос. Надавив чуть сильнее, он заставил её перевернуться на спину. Он чувствовал большим пальцем, как часто пульсирует сосуд под её тонкой кожей. - Где моя палочка? – жёстко спросил Драко.

***

Длинные пальца обхватили шею, вырывая Медею из крепких объятий Морфея. Она обхватила чужое запястье раньше, чем открыла глаза и сквозь пелену собственных волос увидела нависающего над ней Малфоя, свободной рукой упирающегося в потрёпанный подлокотник над её головой. На лице слизеринца бушевала ярость, пуская рябь по ртутному морю его глаз. Малфой вдавил хрупкую шею девушки в диван, вынуждая Медею повернуться на спину, неудобно утыкаясь в спинку дивана плечом. - Где моя палочка? – процедил сквозь зубы парень. Его голос, казалось, мог порождать сосульки, если бы была зима, а сейчас он лишь замораживал мысли когтевранки. Медея просто смотрела в глаза, обволакивающие ядовитой ртутью, вытесняющие все мысли, кроме одной: «Страшно». Весь день она провозилась с этим неблагодарным слизеринцем. Меняла ему повязки. Споила ему свои зелья. А он, едва открыв глаза, вцепился в её тонкую шею, вжимая в диван тельце в два раза меньше его самого. - Где. Моя. Палочка? – снова спросил Малфой, делая паузы от сочащейся из каждого слова злости. - У меня, - просто ответила Медея. По лицу парня скользнуло удивление, делая черты чуть мягче, но хватка на тонкой шее не ослабла. Малфой не душил, не перекрывал поток живительного воздуха, но его ледяные паучьи пальцы словно прожигали кожу, от чего дышать становилось труднее. - Где? – кажется, голос слегка оттаял. - В джинсах. В заднем кармане. Глаза Малфоя оторвались от лица, усыпанного чёрными волосами, скользнули по обтянутой футболкой груди, животу, на котором футболка предательски задралась, и бёдрам в синей джинсе. Свободная от чужой плоти рука путь сократила, сразу подныривая под бедро. Когда рука парня вернулась в поле зрения девушки, в его длинных паучьих пальцах красовались две палочки. Парень с любопытством уставился на два древка, потом эта же рука вдруг метнулась к лицу Медеи, сметая с него волосы. Секунду вглядываясь в её лицо, Малфой вдруг отпрянул, но боль, видимо, прострелила его тело от резкого движения, и он осел на диван. Медея же соскочила с дивана, вжимаясь в стену. Она жадно хватала ртом воздух, будто и правда не дышала всё это время. Испуганные глаза вгрызались в ссутулившуюся фигуру, а Малфой просто сидел, опустив голову, поигрывая палочками. Сразу двумя. Медея почувствовала укол ревности. - Ты учишься в Хогвартсе, - Малфой не спрашивал, утверждал, - Когтевран, да? – он поднял голову, упираясь металлическим взглядом в миндальные глаза. Лицо слизеринца дрогнуло, взгляд резко заметался по девичьей фигуре. Медея кивнула, но Малфой продолжил изучать её внимательным взглядом. - Я ведь… не сильно… - забормотал Малфой, но замолчал, глубоко вдохнул и вперил ртутный взгляд словно прямо в душу девушки, - я сделал тебе больно? - Что? – опешила Медея. Она глупо моргнула, чувствуя тяжёлую влагу на ресницах и только сейчас понимая, что по щекам скатываются слёзы, - а, - она размазала солёные капли по щекам, - нет. Я просто… испугалась. - Я думал, что ты – магла, - словно в оправдание сказал парень, возвращая взгляд к палочкам. Медею снова кольнула ревность куда-то в районе грудины, и слова вырвались раньше, чем девушка успела их обработать: - Теперь ты вернёшь мне палочку? - А зачем ты взяла мою? – парень усмехнулся. - Ну, я сначала не знала, кто ты и зачем ты здесь. Не знала, чего от тебя ждать. И не зря, вообще-то, - Медея красноречиво махнула на парня, показывая, как оказалась права. Малфой хмыкнул, но протянул девушке родное древко. Медея с опаской покосилась на парня, но отлипла от стены ради любимой волшебной палочки. С палочкой в руке Медее стало спокойнее. А может, спокойнее стало от того, что Малфой без колебаний отдал ей палочку. Драко просто сидел, ссутулившись под грузом своих мыслей, и смотрел на палочку в своих длинных пальцах. Он выглядел довольно нелепо в её старой серой кофте, которая обтягивала его жилистое худое тело. Это нелепое спокойствие передалось и Медее. Она позволила себе выдохнуть и сесть на диван. Страх прошёл, уступив место любопытству, которое весь день ворочало в её голове вопросы, рвущиеся теперь наружу. - Что с тобой произошло? – выпалила Медея, повернув черноволосую голову к парню. Малфой сразу напрягся, напомнив своим видом неподвижную статую. Будто он – музейный экспонат, который уже целую вечность провёл на этом месте. - О чём ты? – голос парня был спокоен и даже безразличен – в тон музейному экспонату. - О чём я? – Медея задохнулась от возмущения, - О чём я? – она вскочила на ноги, поражённая его наглостью, и нависла над Малфоем злобной фурией, - я нашла тебя здесь без сознания. В лихорадке! Ты был весь в крови и бормотал, что о тебе никто не должен знать! – краешком сознания Медея стыдливо осознала, что перешла на крик, но возмущение воинственно шепнуло, что когтевранка имеет на это право, коль уж провозилась с этим наглецом весь день, - а ещё эти знаки… - Знаки? – Малфой внезапно вскочил. Его лицо перестало быть безэмоциональной маской, выпуская на поверхность злость или… страх? – ты видела? – парень вцепился в девичьи плечи, словно ястреб когтистыми лапами в беспомощную добычу. Ещё и вдавил древко своей палочки в тонкую кожу. Но Медея не считала себя мышью, или зайцем, или кем там ещё питаются хищные птицы. Одно резкое движение – и светлое древко, минуя расстёгнутые края кофты, ткнулось в мужскую кожу, слегка погружаясь в мягкую плоть между рёбрами. Малфой сделал шумный резкий вдох, опуская глаза к палочке, а потом возвращая их к лицу девушки с насмешливой ухмылкой. Медея понимала причину этой омерзительной маски саркастичного равнодушия, которую теперь натянул на своё лицо слизеринец. Несовершеннолетним нельзя применять магию вне школы. Единственное исключение – опасность для жизни. А кто поверит, что парень, схвативший девушку за плечи, может быть угрозой для жизни? Даже если девушка испугалась. Но всё же, Малфой отступил, отпуская напуганную девушку и поднимая руки в жесте капитуляции. Даже небрежно бросил на диван палочку. Опускать свою Медея не торопилась. Она глянула на плечи, где теперь ярко алели пятна в форме грубых малфоевских пальцев. Скоро на их месте наверняка появятся синяки. - Так про какие знаки ты говоришь? – Малфой привлёк к себе внимание. Он стоял, как ни в чём не бывало, засунув руки в карманы, а на лице красовалась всё та же саркастично-равнодушная маска. Интересно, что он за ней прятал? Медея вздрогнула от его бархатного голоса. Кончик её палочки податливо опустился, но всего на несколько сантиметров. Девушка была готова поклясться, что всего минуту назад он говорил колючей проволкой, а не мягкой тканью. - Символы у тебя на спине, - ответила девушка, поддаваясь слизеринскому спокойствию, - или иероглифы… не знаю даже, - палочка опустилась ещё на несколько сантиметров. - Вот как, - по лицу парня пробежало беспокойство, но тут же скрылось за новой маской – на этот раз сдержанного дружелюбия. Малфой улыбнулся очаровательно, но фальшиво, Меди была уверена. А её палочка, тем временем, совсем опустилась к полу. - Так что это? - спросила Медея, всё ещё рассчитывая на хоть какое-то объяснение. - Считай это подростковой выходкой, - Малфой нарочито расслабленно пожал плечами, слегка скривившись, и сел на диван. Медея заливисто рассмеялась. Он что, правда думает, что отмажется так легко? На лице парня отразилось недоумение. - Чушь, - выплюнула девушка прямо в лицо наглому слизеринцу, - не могут простые царапины – тем более такие поверхностные, как твои – так сильно кровить. А у тебя, - она красноречиво ткнула пальцем, почти касаясь малфоевского тонкого носа, - кровь лилась таким потоком, что и Темза бы позавидовала. - Что-то я не чувствую себя таким обескровленным, - издевательски сказал Малфой, растягивая улыбку шире. - Ещё бы, - Медея отвернулась к окну, заметив, как заколыхался огонёк свечи, увы, уже догорающей, - я ведь залила в тебя всё своё крововосполняющее зелье. И, да, у меня не было возможности рассчитать нужную дозу, так что имей ввиду – могут быть побочки: необъяснимый подъём энергии и желание проявить физическую активность. Побегать, например. - Такого желания я как-то не ощущаю. Медея подошла к тумбочке и достала новую свечку. Ей повезло, что в доме были эти восковые цилиндры, а то ведь она не планировала оставаться здесь так допоздна. - Ну, зелья могло и не хватить, - девушка подожгла новую свечу от догорающей и поставила её на подоконник, - ты потерял много крови, а поить чем-то бессознательного человека, лежащего на животе – дело не самое простое. Малфой хмыкнул, блуждая внимательным взглядом по когтевранке, будто пытался что-то в ней разглядеть. Медея смотрела в ответ. Она с удивлением отметила, что мерзкая улыбка пропала с его лица, как и глупые маски. Парень казался спокойным и, словно, даже обнажённым. Спокойным. Открытым. Такие неподходящие слова для Малфоя, которого она видела в школе. - Что ещё ты в меня залила? – его бархатный голос разрезал нависшую тишину. - Рябиновый отвар, - Медея села на диван, устало откинувшись на спинку под грузом испытанных за этот долгий день эмоций, - экстракт бадьяна подошёл бы больше, но его не было, а кровь как-то нужно было остановить. - Мне казалось, что такая вещь, как экстракт бадьяна, должна быть в каждом доме, - ответил парень как-то лениво, будто просто для поддержания диалога. - Я из семьи маглов, - сказала девушка, с любопытством повернувшись к чистокровному снобу, ожидая его реакции, - ну, почти, - всё же добавила она. - Как это «почти»? – Малфой нахмурился и уставился на когтевранку. - Нууу, - протянула Медея, правильно формулируя мысль, - мама – сквиб. Она живёт в семье маглов, так что никаких целительских зельев в их доме нет. Парень лишь кивнул. - И это всё? – тонкая тёмная бровь выгнулась лежачим знаком вопроса, - а как же бурная истерика по поводу того, что чистокровного слизеринца Драко Малфоя лечила какая-то грязнокровка? - Знаешь, кто я? – Малфой бросил на девушку ртутный взгляд. Не ядовитый, но холодный, а в доме и так был дефицит тепла. И голос снова был стальным, неподатливым. - Вся школа знает, кто ты, - отозвалась Медея, тактично опуская, что, благодаря колдографии в «Пророке», знает не только школа. Малфой хмыкнул. Снова. Это начинало раздражать девушку. - Что ж, а я могу узнать имя своей спасительницы? – голос снова стал бархатным, вибрирующим, как мурчание кота. «Мерлин, не разговор, а американские горки.» - Медея Аддамс, - ответила девушка, с опозданием подумав, что довольно глупо называть имя грязнокровки (о чём, почему-то, до сих пор молчит Малфой) сыну Пожирателя Смерти. А сразу выпалить, что она – из маглов, было ещё глупее. - И долго я здесь пробыл, Медея Аддамс? – парня, похоже, не волновали этические вопросы взаимодействия Пожирателей Смерти с маглорождённой волшебницей. - Я точно не знаю, - сказала когтевранка, - Я пришла где-то в семь утра. Ты был здесь. А сейчас… ну, уже ночь, я думаю. Ты был без сознания весь день. Только иногда начинал бормотать, что тебя «никто не должен видеть». «Никто не должен знать», - Медея замолчала, размышляя, стоит ли снова попробовать выяснить, что с ним произошло. Стоит, - Драко, - осторожна позвала девушка, чем приковала к себе ртутные глаза, - что произошло? - Лучше не задавайся этим вопросом. Опасно знать правду, - ответил Малфой. Он был серьёзен. В голосе не сквозило ни злости, ни насмешки, отчего табун будоражащих мурашек пробежался по телу девушки. - А почему ты в таком состоянии оказался в лесу, а не в больнице? Или не дома? - В целом, ответ тот же, - устало вздохнул Драко, - опасно знать правду. Кому-либо вообще – не только тебе, - он, наконец, тоже откинулся на спинку дивана, но болезненно зашипел, вдыхая через зубы. Должно быть, спина жутко болела, - остаться дома было бы разумней, но хотелось… сбежать. Я же тебе говорил: меня никто не должен видеть, - парень болезненно усмехнулся. Что-то жалостливое заскреблось в глубине грудной клетки. Захотелось потрепать парня по светлым волосам, успокаивающе прижать к себе его голову. Причин для таких ощущений Медея не видела, это было что-то на уровне интуиции, только слизеринец вряд ли бы оценил такой порыв. - Твой дом где-то рядом? – спросила девушка, чтобы заглушить незваные чувства. - Думаю, да, - кивнул парень, - вряд ли я бы смог уйти далеко. Медея не нашла ниточку, чтобы потянуть разговор дальше, и в комнату вместе с тягучим сквозняком из трещин в стёклах и щелей вокруг ненадёжной двери проникла тишина. Медея поджала ноги к груди, будто это могло бы помочь согреться. Девушка завистливо посмотрела на свою кофту, обтягивающую малфоевское тело. Меди, конечно, пожалела валяющееся на полу тело, подложив кофту ему вместо подушки, но она как-то не рассчитывала, что Малфой натянет столь неприглядный предмет одежды на свою аристократичную персону. - Холодно, - Драко безжалостно разрезал тишину, - тебе лучше пойти домой. - Поздно уже, - сонно отозвалась девушка, - темно. Не хочу заблудиться. Я тут останусь. - Не будешь против, если я тоже останусь и составлю тебе компанию? - Не буду, - Медея сползла, принимая горизонтальное положение, - оставайся. Это же не мой дом – не мне тебя выгонять. Девушка подняла голову, убеждаясь, что её и Малфоя разделяет достаточное расстояние, чтобы и он мог расположиться на диване, если захочет. Потом глаза с упоением закрылись. - Как это не твой? – в голосе Драко слышалось недоумение, - А чей? - Не знаю. Ничей, наверно, - ответила девушка, уже чувствуя уютные объятия Морфея, - я этот домик прошлым летом нашла. Тут явно никого не было уже много лет, так что я обустроила здесь маленькое убежище. Малфой больше ничего не сказал, и Медея моментально провалилась в умиротворяющую пустоту сна. Где-то на краешке угасающего сознания ещё успела мелькнуть мысль, что стоило бы сменить парню повязки на ночь, но она осталась неуслышанной. Когда девушка снова открыла глаза, в комнату пробивался свет сквозь мутные стёкла ветхих окон. Медея обнаружила себя на том же диване, только теперь она куталась в старую растянутую серую кофту, которая обтягивала одно худое жилистое тело под шапкой бледно-светлых волос, когда она засыпала. Медея резко села, вспомнив о наглом слизеринце, на которого она потратила столько сил, но искомый объект так и не попался на глаза. «Ушёл и даже не попрощался», - обиженно буркнуло сознание. Не желая растягивать время, Меди соскребла остатки догоревших свечей с подоконника и отправилась в путь до дома Джонсонов, готовясь к причитаниям матери, если кто-то вообще заметил её отсутствие ночью. Медея вошла в большой дом как раз тогда, когда семейство Джонсонов садилось завтракать. Меди надеялась, что ей удастся проскользнуть в комнату незамеченной, но визгливый голос сводной сестры разбил эту хрупкую надежду вдребезги: - Ну и где ты шлялась всю ночь? – Синтия сверкала довольной улыбкой, стоя в проёме арки между кухней и гостиной. - Это не твоё дело, - огрызнулась Меди, намереваясь продолжить путь, но возникшая за плечом сводной сестры фигура снова не дала добраться до комнаты: - Может, тогда ты мне объяснишь своё отсутствие? – голос Эммы слегка дрогнул, выдавая материнское волнение, которое вовсе не убедило когтевранку. - Я ведь вчера предупреждала, - девушка взметнула тонкие брови к верху, пытаясь выразить этим простым жестом всё своё недоумение. - Ты сказала, что вернёшься поздно, но ты вернулась утром! – голос Эммы снова дрогнул, показывая девушке крайнюю степень материнских переживаний. - А ты, значит, всю ночь у телефона просидела? – голос Медеи сочился холодным сарказмом, - Больницы и морги обзванивала? Терроризировала полицейский участок? Эмма не нашлась, что ответить на столь явный выпад собственного ребёнка, ведь эту ночь она провела в тёплой постели, наслаждаясь яркими утопическими снами. - Не смей так разговаривать с матерью! – голос Винсента вылетел вязкими комьями из кухни. Медея лишь выразительно фыркнула и, наконец, отправилась наверх. Приняв душ и перекусив, когда Джонсоны закончили завтрак, девушка не нашла ничего лучше, чем вернуться в своё лесное укрытие. В глаза сразу бросились красные полосы – следы вчерашнего бессилия одного слизеринского наглеца. Медея потратила целых два часа, избавляясь от засохшей крови на ветхом полу по-магловски – водой и тряпкой, а не палочкой и заклинанием. Когда мнимый порядок был наведён, девушка взяла первую попавшуюся книгу – «История Хогвартса». Книга, прочитанная уже не один десяток раз. Но раз уж она попалась под руку, можно считать это знаком – и девушка погрузилась в чтение. Медея перебирала глазами ровные строчки, пока её не отвлёк тихий, но настойчивый стук. Девушка оторвала глаза от книги и увидела высокую мужскую фигуру в строгом костюме. Парень стоял на пороге, расслабленно сунув руки в карманы брюк, и спокойно взирал на девушку снисходительными глазами. - Неужели ты ещё не читала «Историю Хогвартса»? – хмыкнув, с лёгкой насмешкой спросил слизеринец вместо приветствия. - Читала, конечно, - отозвалась Меди, изо всех сил не выпуская в голос обиду на этого наглеца за его утренний побег, - я читала здесь все книги. За неимением альтернативы приходиться их перечитывать, - и она снова вернула глаза к мелким буквам. - Готов спорить, что ты уже все домашние задания сделала, - Малфой усмехнулся, и девушке даже показалось, что в его серых глазах рассыпались искорки честного веселья. - Мне было нечем заняться, - пожала плечами Медея, всеми силами стараясь смотреть в книгу, а не на этого наглеца, весьма обаятельного, нужно признать. - Мерлин, от каникул прошло чуть больше недели, - парень заливисто рассмеялся. Смех Малфоя колокольным звоном отдавался от ветхих стен. Это звучало так искренне, и так не вязалось с образом высокомерного аристократа, каким Медея привыкла видеть Драко Малфоя в школе. В голову забилось неприятное подозрение, которое электрическим импульсом пробежало от мозга к языку, заставляя девушку произнести: - Что тебе нужно, Малфой? – книга опустилась на колени, миндальные глаза устремились на парня, успевая заметить маленькую морщинку, прорезавшую бледный лоб, когда слизеринец облокотился спиной о дверной проём. «Болит, наверно», - не впопад подумала Меди. - Значит, ты не любишь прелюдию, - усмехнулся Драко, но по нахмурившемуся лицу девушки понял, что шутку она не оценила, - Ты говорила кому-нибудь? - О чём? - Обо мне, конечно, - зло зашипел слизеринец. От весёлых искорок не осталось и следа, - не строй из себя… - Кого? – Медея с любопытством склонила голову на бок, показывая наглецу равнодушную маску. А в груди клокотал непонятный азарт, желание проверить – как долго Малфой сможет строить из себя паиньку. «Интересно, это чувствует Тони, начиная споры с Джулианой?» Малфой громко выдохнул. Карманы его брюк натянулись, будто парень сжал большие ладони в кулаки. - Никого, - буркнул он, - просто ответь: ты говорила кому-то обо мне? - А ты хотел бы, чтобы я написала подругам, что нашла одного небезызвестного слизеринца без сознания? – Медея состроила гримасу с наивно-раздражающей улыбочкой, наблюдая, как голубоватая венка начинает пробиваться из-под бледно-мраморной кожи у виска Малфоя. «Неужели уже предел?» - Ладно, - вздохнула девушка, решая не испытывать судьбу по полной, - никому я не говорила. А то ты бы ещё вчера оказался в больнице. «Скорее всего, в магловской», - договорили мысли. Лицо Драко тут же расслабилось. - Почему не купить новую книгу? – вдруг спросил парень, будто не было этой маленькой перебранки всего мгновенье назад. Медея удивлённо вскинула брови, но решила пойти на поводу у наглеца, который уже натянул на лицо новую маску с заинтересованными глазками и вполне обаятельной улыбкой. - Косой переулок в Лондоне, а это далеко, - пожала плечами девушка, - я ведь живу с маглами. В их доме нет камина, подключенного к Сети летучего пороха. - Но ведь маглы тоже как-то по миру перемещаются, - хмыкнул Драко, подходя к столу и с интересом осматривая книги. - Мамин муж не станет так заморачиваться ради пары книг. - «Мамин муж»? Это так ты называешь отца? - Папа умер. Уже давно, - слова сами сорвались с содрогнувшихся губ. Странно, но говорить об этом Малфою было легко. Слова изливались лёгким потоком, рассказывая о том, как больно было лишиться отца, и как потом мама привела домой другого мужчину, и у него уже целых двое детей, и какой лишней девушка чувствует себя в их вполне счастливой семье. Даже поведала о том, как злые волшебники изнасиловали – а Медея теперь понимала, что именно так они и поступили – её мать. Мерлин, и почему она рассказывает об этом Драко Малфою? Рассказывала ли она вообще кому-нибудь об этом? Нет, вряд ли. Даже подругам не рассказывала. Они, конечно, знают, но лишь потому что плыли с ней по этому течению жизни. - Чёрт, - Медея откинулась на диване, - чувствую себя последним нытиком. Жалуюсь на жизнь незнакомому парню. - Ты слишком строга к себе, - Малфой аккуратно сел на диван всего лишь в нескольких сантиметрах от девушки, видимо, принимая её откровение за разрешение делать, что вздумается, - к тому же, мы ведь знакомы. Теперь. - То, что я знаю о тебе, - Медея нервно посмеялась, сомневаясь в том, что хочет сказать, - Драко Малфой со Слизерина не должен со мной разговаривать, не должен слушать про маглов. Согласно твоему же клише, ты должен назвать меня грязнокровкой и уйти, хлопнув дверью так, чтобы стёкла повыпадывали. - Что ж, ты права, наверно, - парень растянул губы в подобии улыбки, но это была кривая трещина на мраморном камне его лица, - меня воспитывали презирать тех, в ком есть хоть капля магловской крови. - Ты хорошо скрываешь своё презрение ко мне. Только зачем? - А я не скрываю, - Малфой криво усмехнулся, - то есть, не презираю… тебя. - Почему? - Не знаю даже, - парень хмыкнул, - ты ведь мне жизнь спасла, наверно, дело в этом. Медея удивлённо уставилась на слизеринца. Она смотрела на него так, будто видела впервые. Будто впервые видела эти ртутные глаза, аккуратный прямой нос, тонкие губы. Она впервые подумала о том, что Малфой был красивым. - Что? – парень нахмурился, заметив пристальный взгляд когтевранки. - Почему в Хогвартсе ты другой? Не такой… открытый. Настоящий. - А, может, это в школе я настоящий… - Нет, - хмыкнула Медея. «О, Мерлин, уже заразилась этой дурацкой привычкой», - думаю у тебя нет причин сейчас притворяться. Малфой молчал. И хмурился. И ртутные глаза потемнели, превратившись в грозовые тучи. А потом он заговорил. И Медея отвечала. Они проговорили весь день обо всякой ерунде. Они говорили о школе, о книгах, о маглах, обо всём на свете. И не заметили, как день закончился. Малфой галантно проводил девушку до самого дома и таинственно удалился, затерявшись в темноте сумеречного леса, а Медея смотрела ему вслед, гадая, где же он всё-таки настоящий: с ней в лесном домике или в Хогвартсе среди друзей. «Он не попросил меня никому о нём не рассказывать», - поняла Медея, поднимаясь в свою спальню. Но она и так никому не скажет. Медея не знала, когда увидит Драко Малфоя снова. Она приходила в своё убежище – маленькую лесную хижину каждое утро и уходила вечером, когда солнце скрывалось не только за лесом, но и за горизонтом. К удивлению девушки, Малфой тоже приходил каждый день. Иногда он проводил с Медеей весь день, иногда заглядывал лишь на пару часов утром, или же приходил вечером, и тогда они сидели до темноты, поджигая свечи дрожащими от холода пальцами. Он провожал её по тёмному лесу, где за каждым деревом ей обычно мерещились люди в чёрных мантиях и странных масках в виде безжизненных лиц. Но с Малфоем эти кровожадные образы разбегались по своим делам, не подстерегая её в темноте. Хотя Медея и понимала, как глупо чувствовать себя в безопасности рядом с сыном Пожирателя Смерти. Но, стоило вспомнить, как долго она чувствовала себя в безопасности в семье Ноттов, и глупые мысли испарялись из черноволосой головы.