Сны ведьмы

      Босоногая девушка склонилась над подушкой, прислушиваясь. Ровное, спокойное дыхание. Тишина в комнате. Главное, не спугнуть. Этот сон слишком долго не шёл, чтобы прерывать его в такой момент. Кивнув своим мыслям, она поправила шорты и приоткрыла окно на балкон, перелезая туда. Осторожно опускаясь на пол, укладываясь там. Располагая перед собой шарик.       На улице царила безоблачная ночь. Фонарь всё ещё моргал. Время от времени проезжавшие машины пытались осветить комнату, но шторы были куда упрямее. Куда крепче. Отсветы иногда дотягивались до шарика, спрятанного девушкой в самом углу. Переливались всеми цветами радуги, чтобы в следующий момент потускнеть, едва не почернеть.       Нужно было постараться лучше. Нужно было беречь его сон. Это те крохи, что помогали ему держаться. Хранили его душу.       Мерное тиканье часов. Такое, что, привыкший человек ни за что не приметил бы, пока не задумался бы о часах, этого шума. Но всякий чужак, оказавшись здесь, терялся. Путался. Сбивался с пути.       Лёгкий шелест за окном. Ветка накренилась. Девушка резко села, бесшумно открывая окно и спрыгивая вниз. Мягко приземляясь в осенней, опавшей листве и поднимая взгляд к дереву перед собой. К незнакомке, восседавшей на крепкой ветви в бежевом платье, чья юбка доставала ей до самых пят. Она улыбалась. Насмешливо.       — Убирайся.       Она прошипела, выпрямляясь, выставляя сложенные руки перед собой. Стараясь сохранять спокойствие. Незваная гостья не стоила её беспокойства. Не стоила её усилий. Совсем не стоила.       — Ты сейчас серьёзно?       — Абсолютно.       — Ты же знаешь, кто я такая?       — Ведьма, кто же ещё.       Они посмотрели друг другу в глаза. Чужие казались неестественно золотистыми. Ненастоящими. Незнакомка наклонила голову, хищно усмехаясь.       — Ничего себе. Тебе совсем не страшно?       — Я предельно ясно сказала. Убирайся.       Что-то промелькнуло рядом. Совсем близко. Она прикрыла глаза, но не сдвинулась с места. Не отклонилась, не отшатнулась, даже не обернулась. Продолжила наблюдать за проклятой мирозданием девчонкой. Та, очевидно воспользовавшаяся своими силами, удивлённо вытаращилась на бесчувственную жертву своих проказ.       — Вау. Впервые вижу смерть, которая не удирает сверкая пятками, заметив ведьму.       — К чему мне бежать от того, кто оказался куда слабее и трусливее, чем я сама?       Они улыбнулись друг другу. На их лицах не осталось ни грамма равнодушия.       — Ты хочешь исчезнуть? Или его страданий?       — Я хочу, чтобы ты убралась отсюда и перестала кичиться своим статусом грешницы, покусившейся на заповеди мироздания. Ты не можешь навредить мне, как не можешь навредить ему. Ты чувствуешь, что это не твоя территория, и знаешь, что с тобой станет, ведь ты безобразно слаба. Я повторю это в последний раз: если не хочешь добавить страданий своей и без того лишённой счастливых снов жизни, убирайся.       Она замолчала, сжимая зубы так крепко, что у неё заболела челюсть. В золотистом взгляде нельзя было различить ни радости, ни насмешки, ни даже гнева. Незнакомка больше не улыбалась. Ведьма подняла руку на уровень своего лица, будто бы готовилась использовать очередное заклятье, но девушка продолжала смотреть прямо на неё. Щёлкнув пальцами, она растворилась в воздухе. Исчезла.       Сбежала.       Босоногая девчушка рухнула на колени, выдыхая и прижимая к груди трясущиеся ладони. Чувствуя, как на глаза набегали слёзы, как дрожала каждая частичка её тела. Но холод, охвативший её, прогоняло тёплое, мягкое чувство в груди.       Воспоминание о свете, отражённым мутным стеклянным шаром.