В шаге от истины

      Щелк-щелк. Темно. Щелк-щелк. Всё так же ничего не видно.       Виктор Палыч вздыхает и устало опускается на стул.       Порыв ветра врывается в распахнутое окно, подбрасывает шторы и своенравно смахивает со стола всяческую макулатуру. Пустые листы ложатся на пол рядом с исписанными.       Щелк-щелк. Темно. Опять темно. Черт бы побрал этот ненадежный светильник!       — Кхе-кхем! Вызывали?       Виктор Палыч не шевелится. Он отстраненно смотрит на шуршащие по полу листы — морскую пену от волн его мыслей, валами штурмующих разум.       — Виктор Палыч, вы чертыхнулись. И снова латинские тексты читали. Я всё слышал, Виктор Палыч. Что вам угодно? Контрактик? Несбывшуюся мечту на блюдечке с голубой каемочкой? Чудо?       Профессор вздрагивает и поворачивается в глубину комнаты. Окутанный чернотой бес сидит на стуле, враждебно косясь на серебристую полосу лунного света, расплескавшуюся молоком по полу возле окна.       — Полмира за надежную лампочку, — сипло откликается Виктор Палыч.       — Как-как? — изумляется Мракобес и переходит в наступление, разливаясь соловьем: — Сразу полмира за какую-то безделицу? Может, лучше пожелаете золота, любви, власти… Ну, того, чего и все. Такую жизнь, чтобы всё у тебя было и ничего тебе за это не было. До поры до времени, конечно. Каждый свою цену заплатит. Но до этого же так далеко. Верно, Виктор Палыч?       — Лампочку, — сухо повторяет профессор.       — Да ну вас, лампочку, — передразнивает его Мракобес. — Лампочку можно и в магазине купить.       — Такую, какую мне нужно, в магазине не купишь, — вздыхает профессор, движением ноги отбрасывая прибившийся к ножке стула лист со своими мыслями.       Ветер продолжает куролесить в комнате: сбивает легкие и хрупкие предметы, невидимой метлой проходится по половицам, свистящим ворчливым голосом беззубо, невнятно поругивая профессора и черта.       — Какую же лампочку вам нужно? — уже без раздражения, с явным любопытством спрашивает черт.       — Такую, чтобы никогда не погасла, не состарилась. Вот меня не будет, дома этого не будет, города, планеты, мира этого не будет, а она всё равно бы светила победоносно, жизнеутверждающе.       Бес мотает рогатой головой:       — А я-то думал, вы что-нибудь дельное попросите. Зачем вам, дурашке, сдалась такая лампочка? Разве будет от неё какая польза?       Профессор заметно оживляется:       — Как же не будет пользы? Будет, конечно. Она в свете и тепле своего огня сохранит и увековечит всё самое лучшее, что только есть на свете.       Бес машет рукой:       — Демагогия. Лучше идите-ка вы в магазин и не смешите серьезного сотрудника преисподней.       Виктор Палыч поднимается с места и ступает по дорожке лунного света, равнодушно растаптывая собственные мысли, которые хранили безмолвные разлетевшиеся листы. Он садится на подоконник спиной к припечатывающему землю перекрестку, где светофоры безвозвратно и бескровно распяли его душу. Очки бликуют, и Мракобесу не видно выражения глаз профессора.       — Если я подпишу ваш «контрактик», вы же будете обязаны добыть мне что угодно, так? — сурово вопрошает Виктор Палыч.       — Если вы будете требовать от меня свою дурацкую лампочку, никакие силы на свете, даже контракт, не заставят меня и пальцем о палец ударить, — откликается Мракобес.       — Неужели вам в Аду не нужен профессор? Да ещё и со знанием латыни… А? Мракобес? Я бы мог подучить ваших дремучих специалистов, — с расстановкой произносит Виктор Палыч.       Мракобес тоненько хихикает:       — То хотите остаться честным человеком, то готовы пойти в преисподнюю ради лампочки. Вот она, интеллигенция. Никогда вас не поймешь.       — Контракт?       — Ну вас к черту!       — Так вы и есть черт.       — И то верно.       — Контракт?       — Идите в магазин, пока я вас дальше не послал.       — Я был уже в нескольких. На меня везде смотрели как на сумасшедшего.       — Мне думается, они были в шаге от истины.       Молчание. Мракобес вздыхает, поднимается с места и подходит к столу. Сухой щелчок пальцами. На стол ложится ветхий свиток, испещренный текстом готического шрифта.       Виктор Палыч приближается к бесу. Тот протягивает ему свиток. Профессор возвращается к окну и в серебре лунного света напряженно разбирает мрачную средневековую вязь.       — Вам же нужна будет моя кровь для подписи? — спрашивает он, продолжая изучать текст контракта.       — Нет, времена не те. Цивилизация. Это для виду только говорится, что договор нужно подписывать кровью. Сейчас можно хоть красной ручкой, хоть краской, хоть томатной пастой. Что вы смеетесь? — спрашивает Мракобес, замечая, как плечи профессора мелко трясутся от сдерживаемого хохота. — Да, были случаи, и не раз, когда люди подписывали контракт томатной пастой. Нужно же соблюсти традицию. Подпись должна быть красная, словно пролитая кровь грешника. Душу-то мы при любом раскладе найдем, она от нас не убежит, родимая.       — Что же, давайте сюда красную ручку — или что там у вас?       Мракобес вновь щелкает пальцами, подхватывает соткавшуюся из ничего ручку и протягивает её профессору.       Ветхий свиток шуршит под рукой.       Виктор Палыч поднимает с подоконника подписанный контракт, раздумчиво глядит на свою подпись, а потом отдает бесу.       — Теперь, как я понимаю, вы хотите получить свою лампочку, — полувопросительно произносит Мракобес, пока его ловкие руки споро прилаживают контракт к личному делу души Виктора Палыча.       — Хочу.       — Тогда я пойду.       — Куда?       — За лампочкой, — с этими словами бес растворяется в черноте дверного проема, оставив профессора ждать и надеяться.       Виктор Палыч, поеживаясь от ночной прохлады, закрывает окно и занимает свое место за столом. Все бумаги давно уже перекочевали на пол, разбросанные своенравным ветром, но профессор не намерен их подбирать.       Часы на стене стрелками дробят время. Тик-так. Тик-так.       Щелк-щелк. Нет, не горит. Значит, он её принесет.       Щелк-щелк, щелк-щелк, щелк-щелк.       Глупая мечта, что ни говори.       Щелк-щелк.       Часы отсекают полчаса.       Из черноты угла молнией выскакивает Мракобес, прижимая к груди что-то блестящее. Следом за ним, сминая темень мягким золотым светом, вылетает ангел — глаза бездонные, губы беззлобно улыбаются.       — Отдай лампочку, Мракобес. Зачем она тебе?       — Да говорю же, заказчик пожелал.       — Но не краденую же он хотел, верно?       — Этот пункт мы с ним не обговаривали, значит, ему вроде как всё равно, — огрызается бес.       — Отдай, говорят тебе, — упрямо повторяет ангел, протягивая светозарную руку навстречу рогатому собеседнику, — а то астрономы завтра недосчитаются на небе одной звезды. Представляешь, какой конфуз?       — Пусть себе недосчитаются, — возражает Мракобес, подойдя к Виктору Палычу. — Держите свою лампочку. Если будут ещё пожелания или предложения, смело вызывайте. Мы теперь с вами одной веревкой связаны.       Ошалелый от изумления профессор механическим движением берет лампочку и косится на ангела.       — Если что, это, — светоносное существо кивает на лампочку, — Альфа Центавра.       — Как так? Это же звезда? Вернее, не звезда, а целых три звезды, — хлопает глазами Виктор Палыч.       — Не буду читать лекцию о мироустройстве, но поверьте, Виктор Палыч, на одном из уровней бытия Альфа Центавра выглядит именно так, — откликается ангел.       Профессора уже не удивляет, что какое-то незнакомое существо знает его имя. Гораздо больше его волнует другое:       — Мракобес, это обман чистой воды! Ведь это же звезда, хотя и выглядит как лампочка. А мне нужно именно лампочку. Лампочку!       — Вот привязались, — раздраженно скрипит зубами Мракобес. — Скажите спасибо, что я вам хоть что-то добыл. Да к тому же с такими трудностями.       Виктор Палыч кладет лампочку на стол и указывает на неё ангелу:       — Забирайте, светлейший, её у вас украли.       Однако ангел не спешит последовать предложению профессора. Печально склонив светозарную голову, он глядит на раскиданные по полу листы — чужие мысли, от которых отрекся хозяин.       — Какую лампочку вам нужно?       Виктор Палыч с готовностью описывает столь желанный предмет. Ангел легонько кивает. Спустя мгновение после того как профессор замолкает, новый знакомый прячет руку в складки белоснежной тоги.       Комната внезапно озаряется ровным золотым светом, который проникает в самые дальние углы и выгоняет оттуда ошарашенные тени.       На ладони ангела лежит горящая лампочка. Профессор осторожно, словно святыню, принимает её в свои руки. Дрожащими пальцами ввинчивает на место старой, недолговечной.       — Как она светит без электричества? — изумляется Виктор Палыч.       Ангел безмятежно улыбается:       — Есть вечные вещи. Вы же сами хотели такую, которая никогда не гаснет.       — Верно.       Ангел забирает Альфу Центавра, жестом предлагает Мракобесу следовать за ним, и они оба — осколок тьмы и безгрешный свет — бесшумно исчезают в дверях.       Виктор Палыч между тем неподвижно глядит на чудесную лампочку и пытается осознать, что же в итоге произошло. Вдруг он беспокойно вскакивает, кидается к окну и распахивает его.       Внизу призывно раскинулся перекресток. К светофору подходят две такие разные фигуры. Вовремя он выглянул, повезло.       Виктор Палыч свешивается из окна и весь превращается в крик:       — Спа-аси-ибо-о!       Ангел и бес поворачиваются в его сторону, а в следующий миг исчезают. Отголосок крика ещё витает призраком над перекрестком, а профессор уже стоит на коленях и осторожно собирает разлетевшиеся листы, осиянный светом вечной лампочки.