Неравный брак

Владимир только приехал в Петербург и уже затосковал… Анечка… Все мысли только о ней, о ней. Как он холоден был с ней утром, это воспоминание причиняло ему почти физическую боль. Едва уладив дела с продлением отпуска на службе, Корф зашел в ювелирную лавку, чтобы купить Анне подарок. Просто так. Без повода. Пока Анна жила в его доме, за эти две недели, она столько всего ему дарила, делала сюрпризы почти каждый день. А он… Ничего, кроме своего доброго отношения… Склонившись над витриной с украшениями, Владимир услышал очень знакомый женский голос, взволнованный и радостный: — Владимир Иванович… Здравствуйте! Он поднял голову, выпрямился. Перед ним стояла молодая княгиня Анна Сергеевна Меньшикова, богатая и знатная вдова. Его бывшая, он надеялся, любовница. Они состояли в связи почти три года. Корф не случайно выбрал для любовных утех именно княгиню Меньшикову. Она имела некое внешнее сходство с его Аней. И обращаться к ней по имени доставляло Владимиру необъяснимое удовольствие. Анна… Это имя звучало для него сладкой музыкой… Анна… Для Владимира в имени слышалось что-то запредельное, запретное. Анна… Он не стеснялся назвать другую женщину дорогим для него именем, поскольку княгиню тоже звали Анной. Анна… закрывая глаза, Владимир в чужих объятиях представлял свою Анну, и не стесняясь шептал… Анна, Анечка… Владимир всегда брезговал домами терпимости, и, кроме одного исключительного случая, никогда там не бывал. Ему претило, что любовь может быть продажной, также были противны и продажные женщины. Актрис он тоже не жаловал. Даже просто мысль об их существовании причиняла ему душевную боль: его отец хотел сделать из Анны такую же порочную актрису, какие сотнями жили в Петербурге… — Добрый день, Анна Сергеевна, — тепло поздоровался Владимир, целуя протянутую ему руку в перчатке. Он с удивлением отметил, что после очень близкого двухнедельного общения с Анной Платоновой (вернее, Забалуевой), он теперь не находил в ней никакого сходства с Анной Сергеевной. Да это же совершенно разные люди! Его Анна как ангел, прекрасный и возвышенный, как хрупкий нежный цветок. Анна же Сергеевна — искушённая светская барыня, обычная, земная, чуть жеманная, хоть и красивая. Первым его порывом было сбежать, чтобы только не видеть умоляющих глаз вдовы, и не затягивать ненужную беседу. Как же он изменился всего за две недели! Он уже не тот, и вряд ли станет прежним… При Анне Сергеевне выбирать украшение для Ани казалось неудобным. Поговорив несколько минут обо всем и ни о чем, и сославшись на занятость и спешку, он распрощался с княгиней на улице, сел в экипаж и поехал в поместье. К своей Анне. *** Корф вернулся домой в этот же день, вечером, а не на следующее утро, как всем обещал. Его никто не ждал, он тихонько прошёл в свою комнату, переоделся, вспомнив об Аниной холодности, об их споре из-за Глаши, нахмурился. Закурил. Где его Анечка? Отчего она его не встретила? Но… несмотря ни на что, он был счастлив… Счастлив, что сможет помочь Ане избавиться от брака с Забалуевым, счастлив просто видеть ее в своем доме. Впервые за много лет он почувствовал, что начал жить, что умеет любить, просто любить, ничего не получая и не ожидая взамен. Он и раньше любил Аню, всегда любил, но он так хорошо прятал эту любовь, что сам несколько лет верил, что это лишь просто раздражающая его страсть. Не более. Затушив сигару, он встал, подошёл к зеркалу, усмехнулся своему отражению… Неужели все влюбленные так глупо выглядят? Ну взять хотя бы князя Репнина… Он влюблен в Соню, но такого глупого вида он у друга не замечал… Хотя… Когда Миша смотрел на его Аню, да-да, подобное выражение появлялось на его лице! «Да, нелегко мне придется… Быть Аниным мужем… Это как на войне… Всегда нужно быть начеку… Но другой жизни я уже не желаю!» — сказал барон своему отражению. Корф спустился по лестнице, везде искал Аню, наконец, зашел на кухню к Варваре. Кухарка сосредоточено шинковала овощи, напевая себе под нос нечто деревенское. — Варя, добрый вечер! — Ой, барин, напугали! — заворчала кухарка. Она все еще злилась на него из-за Глаши. — Мы вас не ждали. Думали, завтра с утра… — Я и сам не ожидал, Варечка, раньше завершил дела и приехал… Соскучился! — пытался примириться с нею барин. Он терпеть не мог, когда бывшая нянька на него сердилась. — По мне ли?.. Анну небось ищете? Так у Долгоруких она. Приехали эти… господа, поговорили тут… И забрали Аннушку. — Какие господа? Что ты говоришь, Варя? — холодок подступил к его сердцу. — Ее сиятельство Наталья Александровна, его сиятельство князь Михаил Александрович да Андрей Петрович, и эта… как ее, да вот… княжна Софья Петровна, — затараторила Варя, — Они тута поговорили, попели и предложили Аннушке ночку у них переночевать. — Я поеду туда, Варь, и привезу Анну. — Не лучше ли утра дождаться, барин? Ночка скоро… — но кухарка знала, что молодой Корф все сделает по-своему, раз уж захотел. *** Добравшись верхом до Долгоруких Владимир с нетерпением поторопил слугу доложить о нем. Ему навстречу вышли Андрей и смеющийся Репнин. Видимо, было что-то такое написано на лице Владимира, что развеселило Михаила. — Ты, что, друг, за принцессой? — спросил Михаил, хлопая Владимира по плечу. — Да, а где ж она? — Здесь, здесь, развлекает нас пением… Владимир, а что так рано? Неужели невтерпеж? — смеялся Репнин. Корф мрачно проговорил что-то вроде «угу», входя в гостиную. За роялем сидела Аннушка, наигрывала новомодный романс и вдохновенно пела, а Соня, Лиза, Наташа и Таня подпевали: — Сей поцелуй, дарованный тобою… Преследует мое воображение… «Сейчас покажу им поцелуй!» — подумал Корф. Лицо Лизы словно окаменело, едва она увидела в дверях Корфа. Она извинилась и быстро вышла. Соня и Наташа почти хором воскликнули: — Владимир! Аня повернула голову и увидела, как барон с любовью смотрит на нее. Он думал, что она сейчас бросится в его объятия, но нет, Анна чинно встала, поздоровалась, позволила поцеловать свою ручку. Глаза ее светились радостью, и Корф немного успокоился. — Как вы рано, Владимир! Я ждала вас завтра… — Я завершил все дела… Анна, я скучал, — признался он шепотом. — Поехали домой? Анна кивнула. «Я тоже скучала», — говорили ее глаза. Едва Анна и Владимир озвучили намерение ехать домой, их не желали отпускать Долгорукие. Но Корф был непреклонен. Им с Анной нужно было побыть вдвоём перед завтрашним значимым днем. — Завтра встретимся в суде, — попрощался с ними Михаил. — Анна, я верхом… Поедем со мной? Не будем ждать карету? И верный конь помчал их в темноту. Едва издали показался их желтый дом с белыми колоннами, Корф остановил коня, развернул Анну лицом к себе и целовал ее страстно и долго, так, как мечтал уже много лет. — Люблю тебя, люблю, Анечка, и не смогу без тебя жить… каждый день без тебя словно пустой и потерянный, — шептал он между поцелуями. Владимир приподнял Анино лицо, чуть освещенное огнями, идущими от дома. — А ты? Любишь меня? Ну скажи мне это? Ты любишь меня? Анна молчала, слова застряли в горле. Одно дело весь день вспоминать Владимира, и кричать всей душой: «люблю его, люблю». Произнести же это вслух оказалось гораздо сложнее. А у Корфа были сомнения, поэтому он воспринял ее молчание не в свою пользу. Молча развернул девушку, усадив вновь спиной к себе, тихо тронул с места коня. Чуть подумав, одной рукой обнял Анну за талию и прошептал: — Я думаю, что со временем ты сможешь полюбить меня также, как я тебя… Оказавшись дома, Анна несколько раз пыталась сказать Владимиру, что он заблуждается, думая, что она не любит его, но в гостиной, при ярком свете свечей это сделать казалось еще труднее. Владимир как ни в чем не бывало позвал Анну пить чай. Он рассказывал ей про поездку в Петербург, про смешной случай во дворце, происшедший сегодня. Он говорил и говорил, только чтоб сгладить неловкость, вызванную его признанием и ее молчанием. Затем, глубоко вздохнув, пожелал Анне приятных снов, уточнив, что у него еще несколько дел в кабинете. Анна опять хотела ему что-то сказать, но чувствуя необычайную робость, лишь кивнула, подобрала юбки, и развернулась, чтобы уйти к себе, на ходу прошептав: — Владимир, до завтра!