everything & everywhere

— Не делай так больше. Он силится приподнять голову к источнику звука, но шейный нерв жалит болью. Губы сушит трёхдневной жаждой. В проделках бредовых снов всё жило серым, как после слякотного сезона дождей и застуженных осенних праздников, а тут, наконец-то — его любимое небо: нечаянная бирюза веков; айсберги возмущения под полярным сиянием ресниц. «Красивый…» — Прости, — Сугуру улыбается в хриплом раскаянии. — Пришлось наложить швы до появления Сёко. Совсем не к лицу тебе. Огромное тело неотёсанно присаживается у изголовья больничной кровати. Гето чувствует прикосновение пальцев, и как чужая щека ластится к его сухой ладони. Лёгкая колючесть щетины ощущается странно. — Больше никаких швов, я понял.