everything & everywhere

Я никогда не считал себя романтиком, но склонность скучать по былому с идеалистическим пластмассовым налётом тоски у меня от тебя. Скучать по коллективным тумакам от директора, звону старого поддержанного велосипеда, смятым в сумке журналам, вкусу содовой жвачки, трели цикад под тенью тренировочной площадки; даже по твоему припадочному, хрипловатому смеху — так смеется, разве что, закоптившаяся от дрянного топлива машина. Воспоминания, как запыленный витраж из кривых мозаичных фрагментов. Разросшийся трещинками, он пропускает сквозь себя свет далёкого, полуденного солнца. Теперь я ясно помню: мой доставучий характер и непримиримое отрицание губили всю романтику в зародыше. Но, каким-то чудодейственным образом, ты справлялся и с этим.