Под шкурой волка

Ричард не любил ездить с Гэвином. Всякий раз, когда он был вынужден отправляться на вызов внутри старой калымаги Рида — все внутри переворачивалось от омерзения. Ничего не хотелось трогать. Любой чих мог спровоцировать Гэвина на новую ссору. Даже окно Ричард старался не открывать, хотя его воротило от прокуренного салона. А уж сидеть на драных сиденьях, где непонятно какие события происходили — та еще «романтика». Ричард бы не удивился, заметь он тут следы пребывания ночных бабочек. Чужая машина — место правил ее нынешнего хозяина, коим являлся Рид. Внутри потрепанного салона старой иномарки царил давящий мрак. Попахивало какой-то едой и тяжелым сигаретным дымом. Местами валялись пустые бутылки из-под воды. Следы грязной обуви давно отпечатались на серых ковриках. За чистотой внутри Гэвин не следил, ему было не до этого. Такая же небрежная машина, каким сейчас ходил он сам — запущенный и озлобленный. Когда они приехали, Ричард быстрыми движениями покинул машину. Гэвин даже заглушить двигатель не успел, как напарник уже удрал на свежий воздух. Глубокими вдохами Сайбер приходил в себя после мерзкого запаха внутри салона, ему хотелось проблеваться. В голове яркими вспышками крутились ругательства, которым Ричард не позволял вырваться наружу. По его мнению даже в логовах диких зверей пахло лучше, чем внутри старого тазика с болтами. Сайбер не понимал, как до такого вообще можно было запустить транспорт. Диким волком Гэвин вышел из машины спустя время. Опасно сгорбился и поежился от холода, чем напомнил вздыбленную холку крупной собаки. Вечерние тени вокруг него сгущались и играли изворотливыми танцами. А свет уличных фонарей добавлял контраста на общий вид мужчины. Он часто скалился, очевидно, все еще злясь после недавнего разговора с Ричардом. Внутри мужчины до сих пор кипело бешенство. И, казалось, он был искренне рад вялому состоянию напарника, словно только ради него и устроил срач в своем же автомобиле. Хотя на деле машина погрязла в мусоре намного раньше — после ссоры с девушкой. Магазин, в который их вызвали, оказался обычным продуктовым малышом среди орды сетевых конкурентов. Маленький и совсем неприметный домик, куда местные с окраины частенько заглядывали за быстрой покупкой. Многим людям было откровенно лень идти дальше в более крупный вариант, когда совсем рядом ютился объект малого бизнеса. А тот же Гэвин так тем более знал, что именно в таких местах хозяева частенько против закона гнали алкоголь без лицензии. — Я к Крису, раз он тут, — буркнул Гэвин, пока Ричард рассматривал внешние повреждения здания. Выбитые изнутри окна едва ли не сразу кидались в глаза. Преступник был не в себе, раз учинил такой погром. У Сайбера первые же мысли пошли на наркомана, коих в Детройте водилось куча. Еще один не менее возможный вариант — попросту неадекватный покупатель. В магазинах люди часто зверели, забывая, что работники такие же люди. Многие воспринимали обычных сотрудников торговли кем-то низким, кого нельзя воспринимать всерьез. Кидались на молодых продавцов и угрожали расправой, часто, за свой же косяк, который не хотели признавать. Такова была изнанка данной сферы. К сожалению, Ричард был с таким знаком не понаслышке. Еще в молодости ему довелось подрабатывать в одном из малых бизнесов. Обычные организации отказывались принимать к себе несовершеннолетнего без согласия родителей. Это было неразумно и опасно. Тогда как для хозяина мелкой точки подобрать мальчишку, которому смело можно платить вдвое меньше за полноценный объем работы — все равно что игра в рулетку. Либо повезет на ответственного подростка, чье самоуважение еще не успело должным образом сформироваться. Либо угораздит попасться на юного оболтуса, которому по одному месту все. Никогда сразу не узнаешь, где повезет. Ричард застыл напротив битого стекла на асфальте. Наблюдал, как оно небрежно отражало в мутной дымке силуэт мужчины. Уставшие черты лица прятались в тенях одежды, куда уличный свет не добирался. Как воспоминания, которые Сайбер мечтал выкинуть из головы навсегда. Но не мог. Он не робот, чтобы так просто стирать внутри себя все плохое. Увы, с людьми такое не работает. Ему только исполнилось шестнадцать, когда судьба привела юношу в тогда еще существовавший маленький магазинчик бытовой химии и косметики. На первый взгляд уютное гнездышко, за прилавком которого сидела приятная девушка лет двадцати. Светлое пространство и просторное помещение. Поток людей не сильно большой, что позволяло спокойно заниматься своими делами в перерывах. Имелась подсобка. С сантехникой не было проблем. Абсолютно все располагало неопытного парня попроситься на подработку. Чему хозяин малого бизнеса лишь обрадовался, сквозь зубы упомянув недавно уволившегося работника. Первые дни Ричард изучал основной ассортимент под руководством девушки-кассира. Ему нужно было запомнить позиции, дабы было проще принимать товар у поставщиков. Сотрудница охотно с ним общалась, не замечая совсем еще юный возраст собеседника. Ведала забавные истории и просто была приятным человеком. Она даже деликатно интересовалась у парня, не постесняется ли он прикасаться с чисто женским вещицам во время работы — на что Ричард заверял, что все в порядке, не ему же этим пользоваться. Работница рядом лишь улыбалась. Он верил этой сотруднице. В приятном неведении юноша провел несколько дней. Пока его не позвали принимать товар. Ричард тогда чуть с ума не сошел, в одиночку пытаясь разобраться во всех наименованиях и их количествах. Водитель-поставщик наотрез отказывался ему помогать, считая то не своей заботой. Сотрудница подойти не могла, она отпускала посетителей. Из-за чего весь негатив с поставкой на себя брал юноша. То у него цифра не сходилась, то товар куда-нибудь заваливался. Просто так принять коробки он не мог, его обязали во всем убеждаться на месте. Начальство лично пригрозило лишением оплаты за любой косяк при приеме товара. Вот подросток и разбирался во всем методом лютого стресса. Еще спустя время он понял, почему девушка настойчиво рекомендовала ему носить самые старые и ненужные вещи. Первые же кофты парень испортил в протекшей при перевозке белизне, стоило ему только взять спайку в руки. Еще и ладони получили химический ожог. За мизерную зарплату он носил тяжеленные упаковки вредных веществ. Постоянно попадалась какая-нибудь битая бутылка жгучей химии, которая повредилась во время транспортировки и не была вовремя замечена при приеме товара. Все эти недосмотренные сколы сразу же превращались в штрафы. От Ричарда воняло стиральными порошками по-черному, ничего не помогало отбить запах. Ни одна перчатка не могла до конца уберечь уже испортившиеся руки от очередного контакта с химией. Все сыпалось и текло. Он уже сам не был рад, что додумался сюда попроситься. А приятные разговоры с девушкой теперь казались отлично проработанной схемой, где ему заглушили бдительность. Хотя бы оттого, что она никогда не помогала с тяжелыми позициями, намеренно выбирая среди коробок самое легкое. И вроде можно было ее понять, но шестнадцатилетнему подростку все равно было обидно. Он правда думал, что они будут поровну распределять обязанности. Но все оказалось совсем не так. Совсем скоро выяснилось, что Ричарда в магазине в принципе не воспринимали своим. Видели в нем глупого малолетку. Сбагривали на парня всю самую черную работу, пока сами занимались далеко не торговыми делами. Переложили на подростка львиную долю своих собственных обязанностей. Он и товар принимал, и все за продавцов расставлял, при этом получая вдвое меньше. Начинало казаться, будто парень здесь один за всех ходил, разве что к кассе его не подпускали. Чем больше он трудился, тем сильнее ощущал себя обманутым дураком. С покупателями дела обстояли ничуть не лучше. Каждый второй мнил себя учителем. Одни начинали упрекать, мол, почему родители такое вообще допустили. Другие в противовес жалели подростка, что ему приходилось нюхать столько вредных запахов в одном месте. Кто-то нарочно решал его расспрашивать про товары разной категории, тем самым желая надавить на полную некомпетентность малолетнего работника — напрочь игнорируя рядом стоящего продавца. Некоторые индивидуумы же в открытую искали конфликтов. Один другого краше. И смешнее всего было то, что проблемными клиентами как раз являлись взрослые люди. Если же забредали подростки или дети — юноша с ними ладил без проблем и подсказывал, где нужно. Одна девочка лет двенадцати ему даже подарила шоколадный батончик за помощь. Ричард крайне быстро уяснил для себя одну важную вещь — магазин, это локальная дурка. Либо ты становишься для всех психологом, который выслушает вообще любой бред. Либо сам превращаешься в психа от горы чужих проблем. Третьего не дано. Надо было уходить с такой работы, Ричард это понимал — да боялся остаться без цента в кармане. Отца в их доме не было, он умер несколько лет назад из-за несчастного случая. Убился об угол мебели в комнате, где менял люстру. Табурет, на котором он стоял, оказался слишком старым и неустойчивым. С матерью дела обстояли еще хуже, подросток всеми способами обходил ее стороной. После смерти отца она стала совсем другой — озлобленной и истеричной. Пристрастилась к алкоголю и начала винить во всех грехах старшего сына, пока младший был вынужден за всем этим наблюдать. Она утратила свою любовь, материнское сердце закрылось. Однажды со зла женщина призналась, что Ричард был нежеланным ребенком, на всю жизнь отпечатав в сознании подростка разочарование и обиду. Младшему брату не было и десяти лет. Что оставалось делать в такой ситуации? Уходить жить на улицу? Тогда пропал бы Коннор, за которым Ричард присматривал с самого его рождения — одна из причин, почему у подростка не было друзей. Только маленькому Сайберу юноша всегда и покупал разные приятные мелочи на свои финансы, желая хоть немного порадовать всегда грустного ребенка. Братишка заслуживал лучшего, Ричард это твердо знал. Уже тогда он решил для себя помогать Коннору по жизни. Намеренно игнорируя тот факт, что сам также нуждался в чужой поддержке — но он был слишком упрям, чтобы признавать очевидное. Характер подростка, особенности жизни и банальное стечение обстоятельств — однажды привели Ричарда в дом всего в крови. Тот день, как осколки битого стекла. Фрагментами он помнил самые яркие события, но в то же время забывал промежутки. Самое ужасное всплывало перед глазами снова и снова, терзало душу и разрывало человечность. Ричард все еще видел перед собой лицо сотрудницы, ее отчаяние… Свою беспомощность. Мозг подростка не справлялся с произошедшим — он не понимал, что ему делать и куда деваться. Собственная боль отошла на второй план. Парень не отдавал себе отчета, как вернулся и кто находился рядом. Не слышал детского зова перед собой, его сердце бешено колотилось. Все звуки будто под водой оказались — далекие и невнятные. Трясущиеся руки сминали окровавленные рукава некогда серой спортивной кофты. Дыхание сбилось и не могло наладиться. — Ричард, ты плачешь… — ребенок рядом отчаянно пытался достучаться до брата. В отражении темного экрана телевизора подросток видел лишь себя одного на старом диване. Всего перепуганного и бледного от страха. Сгорбленного в истерзанный клубок. Как яркое пятно посреди черных вод. Из покрасневших обезумевших глаз текли капли предательских слез, он ничего не мог с этим поделать. Порезы по всему телу и сильнейшие гематомы придавали ему вид побитого щенка в подворотни. Хотелось спрятаться от всех. Душа кричала от боли, пока из горла выходили лишь сухие всхлипы. Детский силуэт сидел рядом, скрываясь за высокой фигурой старшего брата. Коннор открыто паниковал вслед за Ричардом, абсолютно ничего не понимая. Ему было страшно от увиденного. Дитя перенимало на себя чужой стресс. Мальчик хотел помочь, но не понимал, как это сделать. Ребенок тянулся обнять страдальца, однако постоянно пугался кровавых пятен на светлой одежде. Замечал синяки и слабо касался их, едва ли не сразу одергивая себя. Спиной Ричард чувствовал состояние брата. Подростку очень хотелось повернуться к Коннору и просто обнять его без слов. Но даже на это у него не было сил. Старший Сайбер ощущал себя потерянным для мира и втоптанным в помои. — Малыш, принеси аптечку, — Ричарду потребовалось время, чтобы произнести эти слова. Звучали они совсем тихо и сухо. В его голове что-то ломалось. Обостренный страх оказаться беспомощным сводил подростка с ума — сегодня его вскрыли всем на обозрение. Так легко и быстро, что оно граничило с животным безумием. Где-то в уголках юного сознания зарождалось пока еще глухое желание стать рукой закона… С самого утра его день пошел через одно известное место. В школе не ладилось, его всюду выставляли виноватым. То учителя докапывались до мелочей, то одноклассники выводили на конфликты. Друзей у парня никогда не было, он всю жизнь всех отпугивал от себя. Никто не мог его прикрыть или помочь советом. Ему никогда не рассказывали глупых секретов. Он рос исключительно на собственном опыте и словах покойного отца, который заведомо завещал своему первенцу всегда оставаться сильным. Ричард скучал по нему и частенько представлял рядом даже в школьном коридоре. Красочно вырисовывал в голове, как мужчина не давал лезть в драки первым, рассказывал о силе слов. Это помогало юноше держать себя в руках и учиться натягивать на лицо ледяную маску безразличия. Но даже подросток понимал, что однажды отцовский фантом пропадет навсегда, оставив своего сына расти дальше. Когда Ричард явился на рабочее место после учебы — у него сразу же произошел конфликт с начальством. Хозяину магазина не понравился внешний вид витрин после утренней приемки товаров. Но сорвался он не на своего продавца, а на только вошедшего Сайбера. И пока подросток выслушивал в свой адрес море обвинений, сотрудница за прилавком даже не попыталась раскрыть рот. А ведь кривая выкладка — ее косяк. Камеры являлись тому молчаливыми свидетелями, Ричард на них указывал. Да кто бы его еще слушал. Несколько часов он потом поправлял все за девушкой, игнорируя пустые извинения рядом. Работница пыталась шутить и увести от неприятной темы. Ему же в ответ хотелось схватить первый же флакон с любой едкой жидкостью и кинуть ей прямо в смазливое лицо. Ричард с трудом удерживал себя от такого соблазна. Настолько его успели извести с самого утра. Если бы он только знал, что будет дальше… Подросток стоял возле стеклянной витрины с кремами и поправлял все там, когда в магазин явился человек неприятной наружности. Местный грубиян, который всегда брал тут самые дешевые товары. Ни одна встреча с этим покупателем не заканчивалась мирно, сотрудница постоянно с ним ругалась. То он начнет ей хамить, то она в отместку решит язвить. — Ты меня на деньги наебала! Подсунула мне фальшивую купюру! — вдруг заорал он на все помещение. Ричард стоял совсем близко к нему и чуть было не оглох от крика. Парень сморщился, но пока не встревал. Сайбер не знал, кто был прав в этой истории. Да и обида на девушку давала о себе знать, ему не хотелось ей помогать. В душе он даже злорадствовал, радуясь, как быстро работницу настигла кара. Где-то на улице совсем рядом бродил их начальник — общался с кем-то по телефону. Боссу не было видно, какие события разворачивались внутри его магазина. Владелец малого бизнеса решал вопросы личного характера. И не подозревал, к чему все тянуло. На повышенных тонах сотрудница пыталась обернуть обвинения против самого покупателя. Предполагала, что он специально устраивал концерт, а фальшь получил в другом месте и знал об этом. Козыряла камерами по углам помещения и была убеждена в своей правоте. Даже копами угрожала. По ее самоуверенному выражению лица было видно, насколько она представляла себя крутой перед вечной занозой на рабочем месте. Настолько она уже привыкла к выходкам этого человека. — Думаешь, самая умная тут, да? — прошипел мужчина, нездорово блеснув расширенными зрачками. Ричард даже обернуться не успел, когда за его спиной сначала раздался выстрел, а следом разнесся женский крик. — А ты че вылупился? — в неадеквате крикнул мужчина и схватил парня за волосы. У Сайбера не было времени дать отпор. На последней секунде он чудом успел закрыть руками лицо, когда его же головой пробили ту самую стеклянную витрину. От удара подросток сразу же повалился на пол. Треск стекла оглушил со всех сторон. Под ногами и спиной он чувствовал страшные рези от прозрачных осколков. Сверху на него посыпался весь товар. А когда парень попытался хотя бы отползти в сторону — получил несколько ударов ногой по разным участкам тела. Впервые в жизни Ричард испытал страх за собственную жизнь. В каждом окровавленном осколке под собой он видел себя настоящего — ребенка с маской взрослого. Беззащитного и слабого. Годами выстроенная психологическая баррикада рухнула за секунды. Внутри Сайбера прорывался первородный трепет перед самой смертью. Красочные образы одинокого брата давили со всех сторон. Ричард представлял его слезы, видел в Конноре себя самого в момент, когда не стало отца… — Нет! — душераздирающий крик девушки ворвался в сознание подростка с такой силой, что уже никогда его не покинет. Первый выстрел не попал в нее, а лишь напугал и заставил сесть на пол. Основной урон понесла техника в виде терминала. Но когда мужчина спустил свои эмоции на Ричарда, то он вошел в кураж. Не остановился на избиении парня, а переключился на девчонку. И не позволил той нажать на кнопку для вызова копов. Все происходило вне видимости Сайбера, многое закрывал стеллаж перед кассой. Но по звукам он примерно понимал, что там происходило, испытывая мерзкое отвращение к самому себе за беспомощность. — Ричард! — звала она его отчаянно. А он даже встать нормально не мог. Перед глазами все вертелось калейдоскопом. Ощущение пространства покинуло его при очередной попытке откатиться от стекла, когда он ударился об соседнюю витрину с мелким товаром. Ноги не слушались, руки тряслись. В ушах бесновался страшный гул, смешанный со стуком собственного сердца. Он полз в сторону девушки, хотя и не осознавал этого. Как и не понял, в какой момент мужчина покинул магазин. Кошмар наяву. Последующие события адским водоворотом пронеслись перед подростком. Как он добрался до умирающей девушки и держал ее за руку. Просил говорить, чтобы она не теряла сознание. Вся ее грудь уже успела покрыться огромным пятном крови — неадекват пырнул ее канцелярским ножом, который стащил прямиком с рабочего места продавца. Девушка мучилась, ею целиком овладела паника. Вся бледная она обтекала холодным потом и скулила, по щекам скользили слезы. Ричард пытался зацепить ее внимание на себе, но все попытки оказались тщетны. Когда в магазин вбежал ошалевший начальник — было уже поздно. Его сотрудница умерла, а обезумевший от событий подросток не подавал признаков разумности. Он понимал, в какую задницу встрял. Осознавал, что когда прибудут копы, они будут иметь отдельные вопросы насчет малолетнего работника. Шеф ведь взял Ричарда на свой страх и риск. — Иди домой, живо! — он силком поднял парня, игнорируя его слова о боли. — Мне надо заняться камерами, иначе проблемы будут и у тебя! Вали, пока никого нет! Выпихнул Ричарда на улицу, как какую-то прокаженную псину. Даже не попытался помочь с ранами. Пустил парня на все четыре стороны, зная, насколько тому хреново. И понимая, что юноша запросто мог потерять сознание в первой же подворотне. Начальству было наплевать на Ричарда — босс в первую очередь стремился прикрыть свою собственную задницу, вовремя уничтожив следы работы подростка. Вычеркивал Сайбера всюду, где только мог, лишь бы к нему не привязались. И конечно же он не планировал потом отдавать заслуженные деньги Ричарду. Ведь попробуй потом докажи, а работал ли этот парень вообще на него. Поход до дома Сайбер и вовсе не запомнил. Его настолько кидало из сторону в сторону, что мозг в итоге сам вычеркнул всю дорогу. Скомкал внутри себя любую лишнюю информацию, оставляя исключительно болезненные краски. Так он и оказался здесь — в гостиной на старом скрипучем диване. Мягкая обивка мебели успела впитать в себя несколько капель крови, отчего теперь на светлой поверхности виднелись темные разводы. Вокруг воняло сыростью и чем-то затхлым, эти стены редко кто проветривал. Никому не было дела до чистоты и комфорта. Всюду пыль и грязь. На поверхностях остатки еды и прочего мусора. Конура, а не дом. Ричард клубком сидел на самом краю и дрожал. Он чувствовал себя уязвимым и жалким, но ничего не мог с собой поделать. Как никогда ему хотелось поменять всю свою жизнь, лишь бы не оглядываться назад. Стать кем-то лучше, чем забитым пацаном из неблагоприятной семьи. Никогда не вспоминать детство и школьные годы, начать все полностью с чистого листа… — Ну ты там че завис? — сквозь пелену воспоминаний прорвался голос Гэвина Рида. — Идем уже, осмотрим здание. У меня уже вся жопа отмерзла! Страший Сайбер быстро заморгал, лихорадочно откидывая паршивые осколки памяти куда подальше. Глухим эхом ушла в забвение вышедшая из комнаты мать, ударившая сына по щеке за испачканную мебель. Она так и не поинтересовалась у него, что с ним вообще произошло. Не проявила и капли сострадания. И потеряла к подростку интерес сразу же после пощечины. Ричард потер щеку, прогоняя фантомную боль от удара. Кожа на лице неприятно горела. Но ничего на самом деле не было, кроме внутренней обиды. Став отцом, он пообещал себе никогда не поднимать руку на собственного ребенка. Даже в спорах использовал силу слов и спокойную интонацию — всему этому он научился с годами. Делал все, лишь бы не быть похожим на собственную мать. В отличие от нее, он искренне любил свою дочь и мог за нее порвать любого. Он хотел быть другим — и он им стал.