волк сначала терпит, терпит...

у всех есть принципы. с данностью сложно поспорить. иметь принципы и им следовать — значит, держать себя в ежовых рукавицах. но иногда уже загрубевшие детские ладони в этих рукавицах сами сжимаются на шее своего владельца и стягивают до звона в ушах, заполняя глотку ватой, перекрывая воздух. — пообещай вернуться. — олег видел, как сжимались кулаки друга детства и, чувствуя, как стягивает шею обруч принципов, с трудом сглатывал и кивал в ответ. — мгм, — хрипло, не его голосом, произнёс волков, благодарный за краткое прощание, — обещаю. у всех есть принципы. и волков выбрал следовать им до конца. ___________________________________ говорят, армия меняет людей. сережа тоже так говорил. «другим человеком вернёшься», говорил. и прядки длинные заламывал между пальцами. олег скалился в зеркало, каждый день пытаясь отметить, что же в нем меняется и не находя ответа. либо он не такой уж податливый, либо зеркало грязное. 7:00 — подъем личного состава. волков встаёт раньше ровно на две минуты, успевая умыться и собраться раньше общего подъёма. он настолько естественно влился в этот жёсткий военный график после частых бессонных ночей в приюте, что удивил даже своих товарищей, попавших с ним в одну часть, не говоря о командирах и их заместителях, давно не видевших таких бойких подростков, которые обычно чуть ли не палками и кнутами будили к службе новобранцев. до 8:00 — утренняя зарядка. часть попалась сильная. бег, занятия на брусьях в спортивном городке, силовые и иные упражнения давались олегу с трудом поначалу, но, как и с режимом, спустя время он влился в ритм, и тело будто двигалось вперёд мыслей, работая на какой-то мнимой несуществующей мышечной памяти. верь олег в перерождение, он бы сказал, что в прошлой жизни он был солдатом. или просто фанатиком. время с 8:30 до 8:50 пролетало слишком быстро. кровать заправлялась в два счета, завтрак поглощался на третий, а на четвертый волков уже был готов к поднятию флага. что-то такое спокойное и домашнее было в этой рутине. олегу слишком нравилось то, что он знал свое ближайшее будущее по часам. довольный своей работой, он переодевался и готовился к занятиям. одна из обязательный частей рутины — заглянуть в зеркало. загрубевшая еще до времен армии ладонь гуляла по линии челюсти, щекам, густым бровям, выдающемуся носу, и не находила зацепок. что-то же изменилось. должно? должно. должно… изменилось, правда. но не в лице. в отражении он заметил то, что раньше не привлекало внимание волкова: пристальный взгляд товарища по части. олег нахмурился, но на их «столкновение» на поле грязной зеркальной поверхности только плечом повел и решил отправиться на занятия. 9:00–13:50 — учебные занятия. можно было сказать, что это — вторая часть рутины, которую сразу же полюбил волков. весь учебный процесс состоял из интенсивной боевой подготовки без поблажек и послаблений. как такое можно не полюбить? как можно не растворяться в напряжении и боли распространяющихся по телу как горячий чай по горлу? как можно не чувствовать всепоглощающее удовлетворение, когда прохладный ветер касается покрытого потом лба? олег не мог передать словами, насколько он был «в своей тарелке». «стройся!» — прогремело по полю. солдаты, за два месяца наученные дисциплине, за секунду делают скачок от того, чем они занимались, к ровной линейке перед командиром. выслушав краткий отчет по проделанной работе, они слышат освобождающее «вольно!» и отправляются сновать из стороны в сторону с оружием, гильзами, боеприпасами — всем, что было в ходу в учебное время, а теперь возвращается на свое законное место. олег на моменты уборки отключается и делает все как можно автоматичнее, что не сыграло ему на руку, когда какой-то придурок врезался в него на всей скорости, выронив не только свое оборудование, но и опрокинув олега с его «багажом». — блять, мужик, смотри куда идешь. — это все, что планировал сказать волков, но, подняв голову, чтобы опознать хулигана, с удивлением встретился с тем же заинтересованным взглядом из отражения. брови сдвинулись к переносице. — преследуешь меня что ли? не мешай. паренек с едва-едва отросшими светлыми волосами ежиком гулко рассмеялся. — чего хмурый такой-то, а? ну прости, баланс не удержал, с кем не бывает. — к этому моменту он уже откатился с волкова и начинал вставать, отряхиваясь. — ты забавный такой, мне тебя не за чем преследовать. олег ничего не понимал, но научился в армии вопросов не задавать, так что просто молча собрал оборудование и отправился восвояси, чтобы обед не пропустить. однако странный парень его нагнал и грузно опустил руку на плечо волкову. — ты, это, слушай, я вадик! будем знакомы, так сказать! — он похлопал ему по плечу и будто бы ждал ответа. — крутой ты, вадик, а теперь шуруй отсюда, — волков выделил интонацией имя нового знакомого и, скорее показательно, чем искренне, оскалился, находя ситуацию хоть и раздражающей, но в чем-то веселой. — ну ты и зануда. не скажешь имя, так я тебе прозвище придумаю, «киберг-убийца из первой части», — сказав это, вадик абсолютно по-ребячески показал волкову язык и, удивительно, удалился. олег чуть приоткрыл рот, но тут же очухался и закрыл его. закончить работу в своей типичной «отключке» уже не получалось. кем этот вадик себя возомнил? до 15:00 — обед. для олега каждый прием пищи был как точкой сохранения, как в играх, в которые они с серым играли все детство. ты будто ставил некий «флажочек» в таймлайне, когда приходил в эту не самого приятного вида общую столовую, и в любой момент мог вернуться к этому «флажочку» и начать все заново. однако сегодняшний день отличался от обычных — была очередь первой группы первой части дежурить на кухне. олег, закончив с уборкой после занятий, метнулся за стойку раздачи, накинув фартук. по традиции, он перекинулся парой шуток с ребятами, которые остались в глубине кухни, чтобы пополнять чаны с едой и следить за той, которая еще готовиться, и пожал руку своему товарищу по раздаче. — сегодня тренировка жесткая была, голодные наверное, собаки, — промычал уставший «коллега» по цеху. — и не говори, впереди еще три часа развлечений, — полуиронично ответил ему волков, начиная разливать непонятную субстанцию по тарелкам подошедших солдатов. — ты не поверишь, кстати, сегодня какой-то пацан на уборке доебался, вадиком зовут, светлый такой, не знаешь? собеседник загоготал, пытаясь параллельно выполнять работу и отмахиваться от недовольных «голодных собак». — вадик дикий, удачи тебе, волк. я про него слышал только, но с ним не соскучишься. олег пожал плечами, все такой же сконфуженный, и ушел в себя. но недолго длился момент спокойствия, ведь буквально спустя минуту, если не меньше, работы, волкову послышался до ужаса знакомый голос. — ага! — как гром средь ясного дня, на стол раздачи упал поднос. знаменитый вадик недолго смотрел на олега, будто о чем-то задумавшись, а потом заметил, чем он разливал порции. — мм… поварешкин! рад тебя видеть! олег улыбнулся, даже не зная чему. какой-то этот вадик неподходящий был для атмосферы армии. и суровый волк даже не думал, что ему так понравится что-то такое необычное, свежее, новое в полюбившейся рутине.