Солнце под дождём

Катерина выдерживает паузу. Услышав, что всхлипы уменьшаются, она приподняла Манижу за мокрую щёку. —А теперь послушай меня—на русском было говорить сложнее, но ради своей лампочки в слезах, она была готова на подобные неудобства—Ты и твоя песня, это самое восхитительное, что я когда-либо слышала или видела.—ее речь была размеренной, несмотря на то, что она хотела бросится в объятия Сангин и зацеловать её до потери головы—Ты не заслуживаешь этого негатива. И запомни, сейчас, в современном мире, всё и всегда пропитано политикой. Ты достойна первого места. И это безоговорочно. Ты сильная русская женщина. Ты большая молодец. Ты же поёшь на такие темы! И, учитывая политику, девятое место, это что-то невообразимое. Ты вошла в десятку. Ты молодец, не смей с этим спорить. Остановившись, она снова покраснела. Катерина привыкла быть сдержанной, по отношению к кому-либо, но сейчас, неожиданно для себя самой перешла на искренность. Как же стыдно. Хоть бы она не заметила, что я как помидорка выгляжу… Она замолчала и отвела взгляд. Ей ужасно хотелось обрадовать Манижу. Сказать, что чувства взаимны. Но страх, что это лишь случайно пророненная фраза не позволил, поэтому Катерина сделал вид, что не услышала признание русской дамы. Тишина не нарушалась несколько минут. Невыносимо. Павленко бурлила взглядом Сангин, пока та безысходно искала, что сказать. Не злись, она только что рассказала о своих чувствах. Так... так вроде должно быть? Манижа молчала, поэтому Катерина приняла решение изучить её внешность. Начала она с немного растрепанных волос, с которых совсем недавно сняли переливающийся золотым на солнце тюрбан. Украинка спускалась ниже, рассматривала лицо, шею, спрятанные за рукавами плечи и локти… Её внимание привлекли запястья русской дамы. На них были тёмно-красные полоски, которые отличались от цвета костюма. Она остановила взгляд на них. В считанные секунды, до Павленко дошло. Катерина уже не пыталась соответствовать своему образу «Снежной королевы». Она была готова броситься на помощь, как в детстве, видишь котёнка на улице—хочется помочь. А сидящего рядом с ней котёнка сильно побили, отдали на еду собакам, а он держится. Уже слабо, но держится. Прошло несколько минут, пока россиянка восстанавливала дыхание , а украинка продумывала, что будет говорить. Она хотела залезть в голову к Маниже и заставить её перестать это делать. У Катерины подрагивали руки от представления Манижи в слезах, держащую лезвие и… Да уж, давно она так не выходила из образа. Павленко всё ещё удивлялась, как эта девушка смогла разбудить в ней такие большие чувства? Как таджичка, на которую обозлилась вся страна, заставила Катерину почувствовать что-то настолько тёплое? —Простите меня. За что она извиняется? —Ты о чём? —Я вытащила вас сюда и развела тут ещё, блин… извините. Давайте расходиться, нужно вещи ещё собрать. Жаль, что мы будешь никогда не увидимся… Манижа была разбита, это видно невооружённым глазом. Катерине становилось от этого невыносимо больно. А что мне, собственно терять? —Ты говорила, что я тебе нравлюсь. Это правда? —Да—удивительно, как Сангин спокойно ответила на щекотавший душу вопрос. —Это взаимно. Вот и собственно всё. Что сейчас будет, какая будет реакция, уже не столь важно. Темнело. И начинался дождь. Сангин поёжилась и безрезультатно пыталась греть руки об шею, обнажая порезы. —Скажешь что-нибудь?—из слов Катерины наконец-то ушёл холод. На её лице не было улыбки, улыбка была в голосе. —Я сказала, что хотела—Манижа не успела договорить. —И получила ответ, который не ожидала получить? —Именно. Они снова немного помолчали, пока дождь усиливался. В парке шумели деревья, иногда жалобно чирикали птицы. Было уже порядком поздно и холодно, но девушки никуда не собирались уходить. Кто-то со стороны мог подумать, что они неприятны друг другу. На самом деле, им сейчас, как никогда хорошо. —И что нам теперь делать?—сквозь надоедливые и частые капли, вопрос россиянки прозвучали очень тихо. На него уже был ответ, который Манижа прекрасно знала, но ей нужно было подтверждение. —Для начала, посмотри на меня—длинные пальцы неприятно прошлись по красной щеке Сангин. Россиянка послушно смотрела в глаза.—У нас с тобой варианта 3. Либо мы расходимся, как ни в чём не бывало и забываем об этой ситуации навсегда.—Манижа немного скривила лицо, от одной только мысли ей становилось противно.—Либо мы общаемся дальше, что-то вроде отношение на расстоянии, и держим всё в секрете. И последнее—Павленко сделала паузу, перед, скорее всего, самым лучшим исходом событий.—мы едем или к тебе в Россию, или ко мне в Украину и живём вместе. Манижа сделала вид, что задумалась. —Последний, да? —Я думаю.. да. —Ты неуверенна? Не волнуйся, говори спокойно, мы сказали друг другу то, после чего неловкостей уже быть не может—украинка на немного замолчала, заметив, что Манижа всё ещё зажата. А стоит ли? Стоит.—Я люблю тебя. И она засветилась. Не как лампочка, а как самое настоящее солнце. Ей не мешал ливень, не мешал смытый макияж, не мешали облепившиеся на спине волосы. Она была настоящим солнцем в майский ливень. Катерина невольно улыбнулась. Тепло и по-настоящему. Они видели такими друг друга впервые. Они влюбились в образы, не зная настоящих. Странное чувство проникало в волосы, шло по коже ниже, частями оставалось в руках и сплетало девушек всё ближе и ближе. Они могли бы поцеловаться. Это было бы очень красиво, но сейчас им это было не нужно. Им не нужно было то странное ощущение. Всё, что сейчас им было нужно, прижаться поближе и согреться. Это была любовь, но не горячая и страстная, а тёплая и мягкая… и немного холодная. Совсем чуть-чуть.