Янтарный горшочек и пустота

Трое ребят вышли из палатки и направились в сторону рощицы из ольхи и нескольких ив, где протекал ручей с чистой родниковой водой. Никто из ребят отроду не бывал в таких завораживающе пустых и тихих местах: нигде не слышалось никакого звука. Это их даже несколько ошеломило в первые секунды. Первые вечерние звёзды уже зажигались на небе, но оранжевая полоса на западном горизонте всё ещё освещала мягким светом разнообразные кусты, частично цветущие своими невзрачными цветами, а частично всё ещё нет. На землю уже опускался туман, но росы ещё не выпало. Это было хорошо, потому что ребятам приходилось продираться через заросли вереска и высокой травы. Юля ловко подпрыгивала и весело размахивала ведром. — Когда я была маленькой, мне казалось, что лучше быть мальчиком, чем девочкой, — сказала Юля. — Я уговорила маму купить мне штаны и стреляла из рогатки. Но сегодня я думаю о том, как хорошо всё-таки, что родилась я девочкой. — Однако, ты сейчас в штанах, — заметил Густав. На Юле были голубые брюки из тонкой шерсти. — Их мне купила ко дню рождения мама. Но я их надела не для того, чтобы казаться похожей на мальчишку. Просто так удобнее в походе. Юля выскочила вперёд мальчишек и в танцевальном движении развела руки, демонстрируя свой походный гардероб. — А еще я надела эту чудесную синюю шерстяную кофточку без рукавов прямо на голое тело, как это модно. И когда я сегодня утром всё это надела, я посмотрела в зеркало и снова подумала, как приятно быть девочкой, потому что у мальчиков не бывает таких красивых, как у меня, длинных и блестящих волос, и чудесных голубых глаз, какие есть только у меня и ещё у моей мамы и больше ни у кого на свете! — Вот ты болтушка! — засмеялся Денеш. — А что, разве вы не находите меня красивой? — улыбнулась Юля. — Красивой, но излишне дерзкой, — сказал Денеш. — Просто красивой, — добавил Густав, после некоторой паузы. Он тут же покраснел от своих слов. Но Юля как ни в чём не бывало толкнула его в плечо. Девушка лучилась от удовольствия. Она размахивал ведром, скакала по траве, словно горная лань и напевала. И вообще чувствовал себя на вершине блаженства. У Денеша это вызывало сильное желание дёрнуть её за косичку или сказать что-то язвительное, просто чтобы подразнить, но Юля не заплетала косичек, а прикопаться было не к чему. Они поднялись на холм и спустились с него к воде. Ручей здесь шёл полукругом; стальные отблески воды, изредка и смутно мерцая, обозначали его теченье. Вода тихо журчала и выглядела умиротворяюще. По берегу росло много папоротников. Вода была жутко холодная. Ребята погрузили вёдра в чистую, прозрачную воду и, зачерпнув доверху, поставили их на траву. — Тяжеленые, — сказал Густав. — Нужно было взять с собой Тарну. Идти назад не хотелось. Было так уютно стоять у ручья в этих сумерках. — Почему Тарна всё время спит? — спросил Денеш. — Она проспала полдороги в лодке. И сейчас раньше всех отрубилась. — Тарна любит поспать, — поведала Юля. — А ещё она мне постоянно рассказывает свои страшные сны. — Страшные? Какие это? — поинтересовался Густав. — Недавно она мне рассказывала вот какой сон, — стала говорить Юля. — Мол, снится ей, что пошла она в лес на поиски Штукатурки и заблудилась; зашла — бог знает куда, как до дома идти не знает. Страшно ей стало и ночь в лесу. Присела она под дерево; присела и слышит вдруг, кто-то её зовёт. Смотрит — никого. А потом получше пригляделась: а перед ней на ветке русалка сидит, качается и её к себе зовёт, а сама помирает со смеху, смеётся. Тарна стала на неё ругаться матом, русалочка смеяться перестала, и вдруг как заплачет... Плачет она, плачет, глаза волосами утирает, а волосы у неё зелёные, словно трава. Тарна спросила её, чего она плачет. Русалка говорит ей: «Не ругалась бы ты, подругами бы стали, и жить бы тебе со мной на веселии до конца дней, жить вечно среди созданий лесных и быть жизни твоей вечным праздником; а плачу я, убиваюсь оттого, что не хочешь ты подругой моей быть; да не я одна тогда убиваться буду: убивайся же и ты до конца своих дней». Взяла Тарна с земли палку, чтобы русалку отколотить, а ближе смотрит: у русалки её собственное лицо. И не русалка она вовсе, а тело мёртвое и обожжённое. Мёртвое тело с её собственным лицом. — Ужас какой, — поморщился Густав. От этой истории всех пробрала дрожь. — Я бы после таких снов никогда в жизни больше бы спать не ложился. А она спит и спит. — Надо ей с иконой спать, — предложил Денеш. — Юля, нарисуй ей икону и подари. — Я не умею рисовать, — сказала Юля, почёсывая плечо. — Во мне ничего художественного нету. Ничего не умею, ни петь, ни рисовать. Только в шахматы играть умею. Стоять с сумерках посреди дикой глуши теперь стало жутковато. Но в тоже самое время это доставило странное удовольствие — услышать страшную историю о кошмаре Тарны в таком месте. Какая же странное действие на людей оказывает сумеречная тьма. Денеш шумно вздохнул полной грудью. — Не знаю, как у вас, девочек, а у нас с Густавом в палатке есть несколько плиток шоколада. И они нас ждут не дождутся, чтобы их съели. Пошли, что ли, назад? — Хорошо, сейчас. Только я пока в кустики отойду, хорошо, ребят? Только не подглядывать! — сказала Юля и скрылась за густой порослью ив. Денеш хотел сказать, что больно надо им за ней подглядывать, но слова так и не вышли изо рта. Почему-то сегодня Юле не хотелось дерзить. — Она потрясающая, да? — сказал Густав, когда шороха пробирающейся через кусты девушки не стало слышно. — Юля? Угу. — ответил Денеш. — Ты бы хотел с ней встречаться? — Наверное. Денеш достал фонарик и несколько раз включил-выключил его, чтобы проверить, как он будет освещать им дорогу, когда они пойдут назад. — Ты думаешь, у неё хорошая грудь для её возраста? — спросил Густав. Братья уже знали, что Юле девятнадцать, но уже скоро, в июле, будет двадцать. — Отличная, — сказал Денеш. — Какой размер по твоему? — Я вообще хз, как они определяются, эти размеры. Разговор был ужасно глупый, но о чём ещё поговорить парни не представляли. — Да, но у Дорис грудь всё-таки пошикарнее будет, — вставил замечание Денеш. — Да, конечно, — засмеялся Густав. — Но Дорис Сергеевна ведь старше. Сколько ей? Ты по любому уже выведал. — Двадцать семь. Густав присел возле воды и стал мыть руки. Кроссовки его намокли к тому времени, когда он закончил, но ему было всё равно. — Но я не отказался бы от того, чтобы помять обе пары сисек, разумеется, — с хулиганскими интонациями проговорил Денеш. — Хорошенечко прям так, знаешь, пожамкать. — Как думаешь, может завалим Юлю в траву, когда она вернётся и пообнимаем? — предложил в шутку Густав. — Она тебе пообнимает. После такого, она сама нас завалит, да так, что мы уже больше никогда не встанем. А дома про нас скажут, что нас погубили браконьеры. — Но вдвоём могли бы и справиться. На небе то тут, то там вспыхивали новые звёзды, а оранжево-красная полоса на западном горизонте уже почти совсем угасла. В воздухе стоял сильный пряно-цветочный запах. — Как вкусно пахнет. Как думаешь, что это так пахнет? — спросил Густав. — Вереск и полынь, — предположил Денеш. В вечерней тьме полынь на другом берегу ручья походила на зверей, а кусты казались великанами. Над самой кромкой линии кустов с левой стороны висела и ярко горела Венера. — Денеш, ты бы полетел на звёзды? — спросил Густав. — Не-е, — пожал плечами Денеш. — Мне на Земле больше нравится. В голове Денеша вдруг всплыли строчки одной старой глупой песни. Ему хотелось бы спеть эту песенку Дорис. Одними губами, Денеш беззвучно прошептал слова, думая о ней: Одной тебе пристало быть, а не Венере, моей звездой рассветной, моей звездой вечерней. — Взгляните-ка на меня! — громко заявила возвратившаяся Юля. Парни забыли о звёздах при виде Юли. Она стояла между двух ив, а на голове у неё восседал ворон. Это было удивительное, просто сказочное зрелище, которое на время лишило их дара речи. Юля чувствовала, как когти ворона вцепились в ее растрёпанные волосы, но продолжала блаженно улыбаться. — Вот бы он снёс мне в волосы яйцо! Но Густав разочаровал её: — Ворон не умеет. Другое дело — жена ворона. Неужто ты этого не знаешь? — Ну и что, — фыркнула Юля. — Раз его можно научить говорить «Привет!» и «Пошёл прочь!», он может научиться и яйца нести. Юля согнала птицу и мечтательно посмотрел на улетающего прочь ворона. Со вздохом она сказал: — Вот бы мне его домой. У Тарны есть Штукатурка, а у меня совсем никакого питомца. Вороны очень крутые, гораздо круче каких-нибудь попугаев, я считаю. — Точно. По моему, вороны очень крутые питомцы, — согласился Густав. — Идём? — предложил Денеш, хватаясь за ручку ведра. — Давайте ещё задержимся. Здесь так красиво в сумерках и так вкусно пахнет ароматами пустоши, — сказала Юля. Денеш отпустил ведро и сел на траву, вытянув ноги. Трава была холодной, но не настолько, чтобы это ощущалось неприятным. Остальные последовали его примеру. Просто посидеть вытянув ноги было здорово. Ногам пришлось ходить сегодня много. Но и отдыхать зато, утомившись после прогулок, было гораздо приятнее. Это производило такой удивительный расслабляющий эффект, которого никакими другими способами и не добьёшься. — Ребят, а я слышала, о чём вы разговаривали, пока писала в кустиках, — тихо сказала Юля. — Мы говорили о звёздах, — смутился Денеш. — Нет, вы обсуждали мою грудь и хотели завалить меня в траву, — очень неопределённым тоном произнесла Юля. — Мы шутили, — поспешно сказал Густав. Повисла неловкая тишина. — А я может быть и не против, — набравшись духу, быстро выдохнула из себя Юля. Сказав это, девушка немного нервно рассмеялась. — Вот это да! — сказал Густав. Он хотел ещё вспомнить про то, что совсем недавно она стегала их крапивой и била по носу, но вымолвить что-то большее, чем слова удивления не смог. — Хочешь, чтобы мы тебя полапали и пообнимали? — загорелся Денеш от восторга. — Ну да. — протянула Юля негромко. — На самом деле я всегда мечтала заняться этим не с одним парнем, а… с двумя… Девушка разволновалась и быстро выпалила: — Но не прямо сейчас! И вообще, я шучу… Она попыталась вскочить на ноги, но Денеш быстро ухватил её обеими рукам за талию, и вернул на примятую траву. — Не надо разбрасываться таким заявлениями и сразу же убегать, — внушительно смотря девушке в глаза, сказал Денеш. Юля улыбнулась. Нервным движением она поправила локон волос за ухом. У Денеша быстрее заколотилось сердце, на порыве желания, ни о чём не думая, он медленно прильнул к губам Юли. Девушка ответила. Он ощутил языком вкус её губ и её языка. Денеш сильно сжал руками плечи девушки, но закончив поцелуй, ослабил хватку. — Густав?.. — прошептала Юля, смущенно протягивая руку и касаясь другого парня. — Ты хочешь со мной?.. — Больше жизни, — сбивчивым шёпотом ответил Рома. Денеш уже обнимал Юлю, находясь слева от неё, а Густав приобнял её справа. Густав и Юля тоже слились в долгом поцелуе. Пока они целовались, Денеш запустил руку под тёмно-синюю кофточку девушки. Та вздрогнула, когда холодная от майского вечера ладонь коснулась обнажённой кожи. Немного щекоча пальчиками её живот, Денеш двигал ладонь вверх до тех пор, пока не коснулся груди. Почувствовал под пальцами мягкое полушарие и твёрдый сосок. Это было блаженством. Член Денеша в штанах стоял очень уверенно и настойчиво. Денеш попытался упереться им в ногу Юли. Юля закончила поцелуй с Густавом. А Денеш продолжал гладить её грудь под кофтой. — Мне щекотно, — прошептала она Денешу смешливо. Денеш ещё активнее принялся щекотать пальчиками её грудь. Потом прильнул губами к шее Юли и стал целовать её там. Девушка закинула голову и выдохнула стон удовольствия. Оба парня тискали её с двух сторон, Густав гладил всё её тело через кофту. — Да-а, — прошептала девушка. Она млела от удовольствия, ей хотелось пищать, как крохотной пичужке. Денеш горел от возбуждения, его ладонь скользнула вниз и проникла в трусы девушки. Он приласкал пальцами лёгкий пушок её киски и ввёл два пальца внутрь. Там было очень влажно. Юля тоненько пискнула, и нельзя было понять, что это значило: возмущение или удовольствие. Вдруг они услышали сзади быстрый шорох в траве. Денеш выдернул руку из трусов Юли. Все трое разом вскочили и уставились в темноту. Громко пыхтя на берег выбежала Тарна. За ней тащилась Штукатурка. — Твою в душу Бога мать, Тарна! — выругался Денеш. И все трое рассмеялись. Претендуя на то, что ничего особенного здесь не было, водоносчики похватали свои вёдра с водой. — Дорис Сергеевна, послала меня узнать, куда это вы там пропали? — проворчала Тарна. — Мы уже идём назад! — звонким голосом ответила Юля. — Просто, понимаешь ли, вечер очень приятный, не хочется никуда спешить. — Дайте сюда ваши вёдра, суки, — сказал Тарна. — Я сейчас вам выплесну вашу воду в морды! Тарна была сонная и злая. Тарна отобрала у Юли ведро с водой и пошла к палатке. А остальные пошли следом за ней, Юля уже со свободными руками. Густав попытался эту самую свободную руку Юли взять в свою, но та мягко выдернула свою ладонь из его и сказала тихо: — Не надо. С ума сошёл? Тарна же увидит, и Дорис Сергеевна не дай Бог. У входа в женскую палатку Юля и мальчики остановились. Тарна с вёдрами прошмыгнула внутрь. Собака следом за ней. Через вход палатки на мгновенье можно было увидеть тёплый жёлтый свет керосиновой лампы, когда внутрь входили, но край входа сразу же захлопывался. — А теперь идите спать, — сказала Юля. — А мы с профессором Ноябрёвой помоем ноги и тоже ляжем. Ах, да, мы сейчас будем мыть ноги, а вы думайте об этом и кусайте локти, потому что вас мы к себе не пустим, ха-ха! Спокойной ночи вам, ребятки, и приятных сновидений! — Ты жестока… ты так невероятно жестока, — прошептал Денеш с шуточным негодованием. Юля скорчила смешную гримасу, а потом состроила очень многозначительный и соблазнительный взгляд. Затем, рассмеявшись, она скрылась в палатке. — Уникальная девушка, — сказал Денеш. — Потрясающая, — выдохнул Густав. — Пошли в самом деле спать, — предложил Денеш. — А то если я не уйду сейчас подальше от этой палатки, то ворвусь внутрь и изнасилую обеих, и Юлю, и Дорис. Надо думать о чём-то другом. У нас в палатке по паре плиток шоколада и, кажется, ещё печенья есть. Можем съесть их в спальных мешках. Вот это отличная тема для размышлений. — Спокойной ночи, девочки, — крикнул Густав, но тут же поперхнулся и поправился. — То есть, девочки и Дорис Сергеевна… То есть… Юля, Тарна, профессор Ноябрёва и Штукатурка ещё! — Спокойной ночи, — ответили из палатки. Денеш с Густавом вернулись в палатку. Ещё немного поболтав, парни разделись и улеглись в спальные мешки. Денеш старался отогнать от себя образ обнажённых ножек Дорис, к которой теперь присоединилась ещё и бесстыжая Юлька. Чтобы не думать о них, Денеш сосредоточился на красоте окружающей их ночи. «Первая ночь в палатке, — подумала Денеш. — Лучше и бы не спать. Лучше на звезды смотреть, вдыхать запах травы…» Денеш прислушался к шелесту трав снаружи. «…и не только травы, — отгоняемая мысль всё же пролезла в голову». Денешу вспомнился, какой запах имел свитер Юли, её волосы, когда он приблизился к ней и целовал. Вспомнил вкус её влажных губ. По телу лёгким электричеством прошёл разряд удовольствия. «Я, наверное, не усну теперь, — мысленно вздохнул Денеш». Однако спустя несколько минут он уже крепко спал.