Багровый горизонт

Штаб СОРА, Мехико В помещении царит живительная прохлада, полумрак дает отдых глазам после яркого света лабораторий. Однако Эрнесто Леро чувствует себя ужасно. Все дело, по его мнению, в напряжении, висящем в комнате. И в тяжелой ауре директора штаба — Килиана Мвасы. Словно читая его мысли, Мваса поворачивается спиной к двустороннему стеклу, за которым все так же безучастно сидит задержанный, и смотрит на Леро прищуренными глазами: — Он не похож на человека, которого вы описали, — обманчиво мягкий голос директора может ввести в заблуждение, но Леро слишком хорошо знаком с его обладателем. Он пожимает плечами, отчаянно стараясь казаться уверенным: — Капитан де ла Хойя уверяет, что он обладает иммунитетом к воздействию Аномалии. Записи камер подтверждают его слова. — Иммунитет к воздействию Аномалии… — Мваса задумчиво потирает подбородок, снова смотрит на молодого человека за стеклом. — Возможно, это объясняет его феноменальную везучесть. — И еще Ха Сонбин… — Которой теперь нет в живых, — в голосе директора звенит сталь, и Леро стоит немалых усилий не вжать голову в плечи. — И мы ничего о ней не знаем. — Возможно, знает он, — Леро кивает в сторону парня, отдавая себе отчет в том, что хочет скинуть ответственность с себя. — По словам капитана, он долго и достаточно близко общался с девчонкой, так что может много рассказать о ней. — Надейтесь на это, — Мваса неожиданно улыбается, и у Леро мороз идет вдоль позвоночника. — Потому что если не дадите мне подробный отчет о случившемся, можете распрощаться с… — он делает многозначительную паузу, от которой у Леро начинает болеть все, — работой, доктор. Мгновение висит тишина, которую снова разбивает директор: — Замять уничтожение целого города было невероятно сложно, но когда у тебя в кармане СМИ, все-таки легче стереть память у людей. В наше время частенько случаются всякие катастрофы: был город — и вдруг его нет. Что поделаешь, природа бывает жестока. Землетрясения, тайфуны… — он улыбается Леро. Тому только и остается выдавить слабую улыбку в ответ. Про себя он ужасается невероятному цинизму директора, но быстро вспоминает о своей проблеме, и мысли о Скартуме отходят на второй план. Своя шкура важнее. Мваса скупо кивает и выходит из комнаты. Леро остается стоять, обливаясь холодным потом, и кидает затравленный взгляд на парня. — Мы с тобой в мышеловке, — бормочет он, — но я все-таки ближе к свободе. А вот тебе она теперь только сниться будет… *** После того, как внутри тебя похозяйничала Пустота, крайне сложно остаться таким же, как до этого. Мешанина чужих воспоминаний, оформленных в картинки, звуки, ощущения — это слишком много для одного. Хорошо, если есть маяк, путеводная звезда, и ты можешь идти к ней, спотыкаясь, неуверенно, но все же идти. А если потерялся во мгле? И некому подать тебе руку? Только и остается, что надеяться, слепо верить в то, что движешься к выходу, а не от него. Яркий свет бьет в глаза, но я не сразу осознаю, что нахожусь в реальности — самой обыкновенной реальности, в которой ты можешь ущипнуть себя за руку, ощутить шершавость металла наручников, почувствовать запах свежевыстиранной чужой одежды. — Адриан Фавалли. — Голос, зовущий из тягомотной мути, обдает нетерпением. Мне не хочется отвечать, не хочется вообще ничего. Но голос нудно повторяет раз за разом: — Адриан Фавалли. Вы меня слышите? Отзовитесь, если слышите… С трудом разлепляю сухие губы и бормочу: — Слышу я тебя, сукин сын. — Прекрасно! — радуется обладатель голоса и направляет свет мне в лицо — так, чтобы я наверняка ослеп, когда открою глаза. Попытка поднять руку — и я понимаю, что мне не померещилось: запястья скованы наручниками. Невольно ухмыляюсь: это ж насколько я опасен? Для кого я представляю опасность? — Что вы помните? — продолжает зануда-следователь. Так и подмывает начать рассказ с сопливого детства, но я молчу. Крепнет уверенность, что такая легкомысленная реакция — последствие шока, и потом она сменится жесткой ломкой. Что ж. После всего, что было, имею право. «Не вспоминай!» — дает истеричный приказ часть сознания, но поздно. Воспоминания сносят тщательно возведенную мозгом плотину, и сознание утопает в безумно ярком калейдоскопе. …я видел город на орбите, достойный упоминания в списке самых прекрасных мест в галактике — и я был тем, кто уничтожил его одним словом… …я клятвенно обещал другу спасти его — и без колебаний отпустил его руку… …я обнимал возлюбленную, шептал ей слова утешения — а когда она стала не нужна, вонзил кинжал ей в спину, и с улыбкой наблюдал, как гаснет свет в ее глазах… …я равнодушно смотрел на страдания людей — и скорбел по их потерянным душам… — Довольно! — Я хватаюсь за голову, жмурюсь так крепко, что ломит виски, но все тщетно. Образы того, что пережил я-другой, продолжают наседать. …я стоял на вершине холма, наблюдая за тем, как горит город внизу — и держал за руку маленькую девочку, единственную выжившую… …я вступил в смертельную схватку с опаснейшим противником и проиграл — и он вырвал мне сердце рукой… — Хватит! — Фавалли… …я подвел их всех: Джима, Коула, других… Сонбин. Я отпустил ее руку. Она погибла из-за меня… …но она простила. — Адриан. — Я слышу ее мягкий голос, чувствую ласковое прикосновение к щеке. Мне до боли хочется стать таким же воспоминанием, если так я смогу быть ближе к ней. — Фавалли! Реальность выдергивает из грез безжалостно, рывком: почти не ощутимый укол, и по вене течет огонь, убивающий порождения Глубины. Я корчусь в судорогах, держусь за голову. Кто-то держит меня за руки, словно я могу причинить кому-то вред. По щекам текут слезы, голова раскалывается. Но странное дело — я чувствую себя живым. Образы отступают, и становится легче дышать. — Ну вот и славно, — говорит тот, кто держит меня, медленно отпускает. — Встать сможешь? — Чепуху не городи, — раздраженно ворчит зануда-следователь. — Не видишь, в каком он состоянии? Помоги его до кушетки дотащить. — Вот это его колбасит… — Посмотрел бы я на тебя после полного Погружения в Глубину. Это ему еще дико повезло, что сохранил рассудок. — По нему сейчас не скажешь, — хмыкает второй, не особо бережно укладывая меня на кушетку. — Эй, ты меня слышишь? Вкатать еще дозу, что ли? — Не надо, — протестует зануда, — все показатели приходят в норму. — Так я могу идти? — Нет, подожди, пока он очухается. Я убеждаю себя, что лучше всего будет прийти в себя, чтобы действительно не тронуться умом, и приказываю себе открыть глаза — благо, свет больше не бьет в лицо. На меня со смесью участия и нетерпения смотря двое: один — в белом халате, другой — в форме охранника. — Показатели в относительной норме, — констатирует ученый, записывая что-то в планшет. Охранник хмыкает, легонько толкает меня в плечо: — Сам-то в это веришь, а? — Не особо, — бормочу я, только чтобы услышать свой голос, поверить, что я вернулся в свою реальность. — Где я? — Агентство решило, что ты обладаешь нужными нам данными, — охотно рассказывает ученый. Охранник насмешливо фыркает: — Тебе ж только дай поболтать — любые секреты выдашь! — Думаешь, после всего у него есть другой путь? — желчно интересуется ученый, снова обращается ко мне. — Меня зовут Эрнесто Леро, я занимаюсь твоим делом, и мне очень не хотелось бы провалить свое задание. Так что давай ты будешь хорошим парнем и не станешь ломаться впустую. — И что мне за это будет? — интересуюсь я, вытирая мокрое лицо о плечо. Леро отвечает быстрой усмешкой: — Возможно, ты сохранишь себя. Немало, верно? — Верно, — устало соглашаюсь я, опускаю голову. Мыслей нет никаких, и я не делаю вид, что размышляю о чем-то. Киваю и смотрю на Леро: — Согласен. Мне все равно нужно разобраться кое с чем. — Надеешься, Агентство поможет? — с любопытством спрашивает охранник. Я равнодушно пожимаю плечами: — Было бы неплохо. — Ты слишком долго пробыл в Глубине, и она оказала достаточно сильное влияние на твой мозг, — Леро с озабоченным видом просматривает записи на планшете. — Тебе все равно сейчас не следует никуда идти, пока не разберемся… — Да понял я, — устало отмахиваюсь обеими руками. Охранник ловко снимает наручники, и я потираю запястья. Усталость грозит подмять под себя не хуже воспоминаний. — Мне нужна помощь, — да, в таком не хочется признаваться, но я понимаю, что это сильнее меня. — Вот и договорились, — Леро вдруг улыбается, быстрой и нервной улыбкой, и протягивает мне руку. Мне не нравится ни его улыбка, ни вообще все, что происходит, но я решаю, что разберусь со всем по порядку. Сейчас мне реально нужна помощь, и я выцарапаю ее у Агентства, которое и виновато в случившемся. Пожимаю руку ученому, не испытывая ни отрицательных, ни положительных чувств, киваю: — Договорились. Леро жестом фокусника достает откуда-то шприц: — Нужно вернуть баланс, — загадочно говорит он, и жестом предлагает лечь на кушетку. Я не сопротивляюсь, потому что на смену ярким образам приходит тотальное безразличие ко всему, даже собственной судьбе. Последнее, что я вижу в Глубине, прежде чем она неохотно отступает под давлением лекарств — это лицо девушки, которая что-то шепчет. И я бы все на свете отдал, чтобы только услышать ее слова. *** Илезия — Луна, как бы я ни хотел выяснить, что случилось, у меня нет полномочий, — я устало потираю переносицу, смотрю на сестру. Луна от волнения не может устоять на месте и расхаживает по кабинету, сжимая и разжимая кулаки. Она резко поворачивается ко мне: — Но мы же не можем просто ничего не делать! Он пропал, просто вот так пропал, а мы не… — У нас нет выбора, — я поднимаюсь из-за стола, подхожу к сестре и кладу руки ей на плечи. Луна слегка расслабляется. — Все, что случилось в том районе, попало под гриф «совершенно секретно», и ты прекрасно понимаешь, что будет, если мы туда сунемся. Луна шмыгает носом, упрямо мотает головой, отчего хвостик светлых волос задевает мое плечо: — И что, так и оставим это без внимания? — Нет, — уверенно обещаю я, хотя в глубине души вовсе не так уверен в своих возможностях. Но ради спокойствия сестры могу пообещать многое. — Я задействую свои связи, попробуем выяснить, что там случилось. Но ты должна мне пообещать, что не будешь влезать в это дело, ладно? — я внимательно смотрю в глаза Луны. Та не слишком охотно кивает: — Договорились. Только чур, ничего от меня не скрывай. Адриан мой друг, и я хочу найти его… — Ничуть не меньше, чем я сам, — замечаю я и быстрой улыбкой подбадриваю сестру. — Он парень умный, я уверен, что если что и случилось, он выбрался. Так что давай немного снизим уровень тревожности и займемся делами. — Ага, — без энтузиазма соглашается Луна. Она хочет еще что-то спросить, но в этот момент в дверь стучат, а секундой позже заглядывает секретарь Энцо: — Шеф? К вам тут посетительница, говорит, по очень важному делу. — Впусти, — возвращаюсь к столу, приняв серьезный вид. Луна подходит к стеллажу с книгами и усилием воли заставляет себя стоять спокойно. В кабинет быстрым шагом входит молодая женщина с кудрявыми волосами и темно-карими глазами. Кинув на Луну быстрый взгляд, она останавливается передо мной и негромко, подрагивающим голосом говорит: — Мне нужна ваша помощь. — Разумеется, — я указываю на стул, но женщина качает головой. Сцепив руки в замок, она несколько секунд собирается с мыслями, а потом говорит: — Мой брат пропал в Скартуме. — Скартум? — Луна тут же подскакивает к ней, умоляюще смотрит в лицо. — Вы что-то об этом знаете? — Я там была, — с легкой усмешкой отзывается женщина, — и выбралась. Но тысячам повезло меньше. — Что вам известно? — Приказав Энцо никого не пускать, я поворачиваюсь к ней. — Видите ли, мы тоже потеряли связь с нашим другом, поэтому хотели бы узнать больше. — Я расскажу все, что мне известно, — заявляет она, — и надеюсь, что вместе мы сможем решить эту проблему. Она достает из кармана мужской куртки, заляпанной кровью и измазанной машинным маслом, какой-то контейнер размером с пачку сигарет, и протягивает мне: — Брат отдал мне его, но не успел объяснить, что это такое. Я подозреваю, что эта штука связана со всей чертовщиной, что творилась в городе. Я осторожно беру контейнер и изучаю его содержимое. Черная штуковина, очень напоминающая сигарету, но жутко тяжелая — и кажется, не только в прямом смысле. Луна тянется к «сигарете», но я предусмотрительно зажимаю ее в кулаке. Внимательно смотрю на посетительницу: — Ваш брат… кто он такой? Как ваше имя? — Он агент СОРА, Коул Вальенте. Я — Летиция, — она протягивает руку, и я пожимаю узкую, сильную ладонь. Задумчиво киваю: — СОРА… тогда все еще сложнее, чем казалось. — Однозначно, — соглашается Летиция. — Я не в курсе его задания, он такими вещами не делился. Подозреваю, все дело в Центре. — Так, — я мягко прерываю ее, — давайте сядем. Кажется, разговор будет долгим. Луна садится напротив Летиции, и я вижу в ее взгляде решимость не упустить ни единого слова или жеста гостьи. Пока они знакомятся, я еще раз осматриваю странный подарок. Что бы это ни было, мне почему-то не хочется делиться этим с правительством или Агентством. Постараюсь выяснить сам, а потом решу, стоит оно того или нет. — Летиция, — я вмешиваюсь в обмен новостями между гостьей и сестрой, — давайте условимся так. Ни одно слово, которое будет произнесено в этой комнате, не выйдет за ее пределы. Летиция медленно кивает: — Я хотела предложить то же самое, шеф Рамирес. — Давайте начнем, — предлагаю я, садясь за стол. У меня предчувствие, что мы в самом начале тернистого пути, который сейчас скрыт в тумане, но я надеюсь, что мы сможем отыскать верное направление — и найти тех, кто нам дорог, кто потерялся в этом тумане.