Багровый горизонт

— Это еще что? — Джим предсказуемо пугается и подскакивает, едва не выронив пистолет. Коул привычно проверяет автомат, а меня осеняет, и я бегу обратно в комнату видеоконтроля. Одна рабочая камера как раз показывает зону входа. Картинка не радует: толпа вооруженных всем, что под руку попалось, людей вливается нескончаемым потоком внутрь и начинает крушить холл. Замечаю даже нескольких человек с факелами; у многих — холодное оружие. Отсюда не разглядеть, во что они одеты или как выглядят, но на мирную демонстрацию не похоже точно. К моему возвращению Коул с Джимом успевают изучить карту, и мы спешим к запасному выходу. Никто не хочет встречаться с гостями. Обходимся даже без шуточек, и молча добираемся до запасного выхода… Только чтобы понять, что и эта дверь вот-вот рухнет под натиском обезумевших людей. По какой-то счастливой случайности эта дверь оказывается прочнее, так что нападавшие только разбили стекло и пытаются открыть замок. Коул подлетает к двери и едва успевает заблокировать замок, прежде чем с той стороны прорвутся. Яростный вопль разочарования становится ему ответом. Кто-то засовывает руку в дыру в стекле и пытается схватить Коула, но тот благоразумно отступает и знаком приказывает нам сделать то же. — Да чего же они хотят-то?! — вопль души Джима, в общем-то, наш общий. Оглянувшись, я встречаюсь взглядом с гостем по ту сторону двери. Покрасневшие глаза внимательно и холодно изучают меня, и в этом взгляде явно читается обещание чего-то очень нехорошего. — Полный п…ц, — выдыхает Коул. Он смотрит на меня, и в его ухмылке куда больше предвкушения чего-то интересного, чем страха или озабоченности. Наверно, я такой же, потому что Джим смотрит на нас обоих с одинаковым ужасом: «Занесло же меня в компанию придурков с манией самоубийства!» — И где здесь запасной черный ход? — выдыхаю на бегу. Коул усмехается и указывает вверх: — На крыше, amigo. — С вертолетной площадкой? — Размечтался! Не, ну а что? Помечтать уже нельзя? Но не успеваем мы добраться до спасительной лестницы на крышу, как позади раздается звон разбитого стекла, а следом — топот множества ног. Коул чертыхается и резко толкает Джима вперед: иди первым. Сам, кажется, собирается остановиться и вести переговоры (может, и с помощью автомата — уж больно безумные у него глаза), но я хватаю его за рукав и тащу с собой. Коул сильнее меня, но к счастью, сам уже понял, что погорячился, и через мгновение я его отпускаю, и он замыкает процессию. Джим возится с засовом металлической двойной двери, руки у него трясутся, так что приходится Коулу оттеснить его в сторону и самому взяться за дело. Топот превращается в более осторожный шаг, но гостей много. Очень много. Обернувшись, я встречаю все тот же холодный, оценивающий взгляд. Он принадлежит мужчине средних лет, одетому вполне прилично: костюм, галстук, белая рубашка. В руках у него чемоданчик, и это выглядит настолько нелепо, учитывая, что во второй руке у него скальпель. За ним толпится еще человек десять, и это только те, кто сумел втиснуться в тесный коридорчик. Остальные гомонят позади, нагоняя холодной дрожи. — Что вам нужно? — Я смотрю на лидера, сосредоточившись на его движениях и мимике, и надеясь, что Коул с Джимом возьмут на себя наблюдение за остальными. Однако мужчина смотрит мимо меня и, кажется, вовсе не собирается отвечать. Он смотрит прямо на Коула и улыбается — медленно растягивая тонкие губы, так паскудно, что нога так и зудит отвесить ему хорошего пинка. — Мистер Вальенте, — цедит гость вежливо. — Как мило, что вы вышли нас встречать, да еще и с друзьями. Давайте закончим на этом. Коул скалится и бросает: — Besa mi culo, hijo de puta! А потом, словно он спустил курок невидимого ружья, начинается хаос. Hijo de puta нехорошо прищуривается, вытаскивает из своего чемоданчика пистолет и направляет его на Джима. Остальные явно намерены начать потасовку. Коул оказывается быстрее меня, и прежде, чем я успеваю что-то сделать, сдергивает с пояса дымовую гранату и бросает в толпу, а я дергаю Джима за рукав — как раз за миллисекунду до того, как мимо его щеки пролетает со свистом пуля. Джим взвизгивает, Коул рывком тянет его на себя и буквально вталкивает в открытую дверь. Рявкает на меня: — Вперед! Времени геройствовать нет: разъяренная толпа расчехляет оружие и движется в нашу сторону, а лидер остается где-то за их спинами. Коул чуть ли не подбрасывает меня в сторону выхода, влетает следом сам и успевает захлопнуть дверь в то самое мгновение, как внизу бухает взрыв. Тишина оглушает. Как и осознание, что это была не дымовая граната. Джим с ужасом отползает прочь от мрачного соседа. Я готов сделать то же, но закипающий гнев сильнее: — Какого дьявола, Коул?! Это же люди! — Мне важнее было спасти вас, — раздраженно отвечает Коул, сверкая глазами. — Так кинул бы дымовую! Ты хоть понимаешь, что натворил? — У меня вдруг иссякает запал, так что я готов сесть прямо там же, где стою. Настолько меня шокирует его поступок. Сам же Коул, кажется, не мучается угрызениями совести. Он спокойно садится на парапет и закуривает. Джим молча переваривает случившееся, растерянный и испуганный. — Вальенте. Коул раздраженно выдыхает дым сквозь зубы и поднимает тяжелый взгляд: — Да. Я назвал другую фамилию. И что? — То, что маленькая ложь часто тянет за собой большую. — Я встаю так, чтобы заслонить Джима, и поднимаю пистолет. Целюсь в человека, только что кинувшего гранату в толпу. — Кто ты такой? Коул медленно встает, и вся его поза кричит о напряжении и опасности. Я стараюсь даже моргать реже, чтобы не упустить из виду малейшее движение. — Что именно ты хочешь узнать, hombre? — Тон Коула обманчиво мягок, и это раздражает. Я сжимаю зубы: — Что за хрень тут творится? Ты явно в курсе. — Джим был прав, — он небрежно кивает в сторону нашего товарища по несчастью. — Это все Коллайдер. Он замолкает и почему-то улыбается — вполне себе миролюбиво. Я тщетно жду продолжения рассказа: он молчит. Джим издает какой-то звук — нечто среднее между вздохом разочарования и стоном боли. — Дальше! — рявкаю, не опуская пистолет. Коул нехорошо прищуривается: — Прекрати уже этот цирк, парень. Со мной тебе не справиться. — Дальше! Его взгляд становится совсем уж недобрым, и прежде, чем я успеваю заметить, в лоб мне смотрит дуло пистолета. А поверх него — такой холодный взгляд, что хочется поежиться. — Кишка у тебя тонка знать все, — цедит Коул, делает шаг ближе, и теперь дуло щекочет мне лоб. Коул выше, так что мне нужно поднять руку, если я хочу ответить такой же любезностью. Я не двигаюсь, хотя злость распирает изнутри. — Ты неплохой человек, и я не хочу причинять тебе вред. Так что давай разойдемся сейчас, по-хорошему. — Cabeza de mierda, — отвечаю я с горечью и гневом. Коул хмыкает и неожиданно выкидывает очередной фокус: делает молниеносное движение в сторону, оказывается за моей спиной и заламывает руку, одновременно нажимая на какую-то точку на запястье, отчего я не сдерживаю стон боли и роняю «Глок». Попытка вырваться оканчивается неудачей и новым приступом боли в локте. Коул завершает дуэль, легко заставляя меня опуститься на колени. — Давай закончим на этом, — доверительно шепчет он, склонившись. — Пошел ты! — И пойду, — соглашается он, так же неожиданно отпуская меня. Усмехается почти добродушно: — Ты славный паренек, Адриано. — А ты… ты негодяй! — наконец прорывает Джима. — Мерзавец, двуличная тварь, убийца! Коул откровенно смеется: — А ты воспитан в духе аристократов, верно, Джимми? Adios, ребятки. Он легко спрыгивает с парапета и исчезает из поля зрения. Мы с Джимом одновременно подбегаем к краю крыши — чтобы увидеть лестницу, ведущую на этаж ниже, и коридор к соседнему зданию. Коул без колебаний открывает дверь и скрывается в коридоре. — Внизу… — бормочет Джим растерянно. Я перевожу взгляд на улицу и чертыхаюсь. Потому что толпа осаждающих не сдается. Кажется, их стало только больше, и они явно разъярены. Хорошо, никто пока не смотрит вверх. Осмотр доступного нам участка крыши оказывается неутешительным: с высоты третьего этажа без последствий не спрыгнешь, а единственная альтернатива — путь, которым воспользовался Коул. Дьявол его побери. Пока я предаюсь мрачным размышлениям, Джим смотрит вниз. Внезапно он с визгом отшатывается от края крыши, держась за окровавленную щеку и смотря на меня с ужасом: — Они знают! Мда. Надеяться на мирные переговоры, наверно, глупо — с таким-то багажом смертей за плечами. И пусть я был не в курсе, что собирался сделать Коул, все равно на сердце тяжесть. Я был рядом, когда он кинул гранату. Я не попытался помешать. «Я же не знал!» Чуть дальше от парапета обнаруживается скамейка, и я буквально падаю на нее, чувствуя опустошенность и усталость. Внизу кричат, ругаются, обещают смерть от миллиона разных причин… а у меня сил хватает только на то, чтобы сидеть и рефлексировать. Щеку Джиму только оцарапало метким броском, так что он довольно быстро приходит в себя и начинает расхаживать по крыше, нервно заламывая руки и причитая. Какой у нас выбор, если мы хотим выжить и понять, что вообще происходит? Только путь вперед. Возможно, там тоже опасно, но сидеть и ждать расправы — глупо. Вот только встать не получается: тело словно перестает слушаться, и я могу только тупо смотреть в облачное ночное небо. Пока в сознание не врывается визгливый голос Джима: — Эй! Ты меня вообще слышишь? — Тебя очень трудно не расслышать, Джим, — устало выдыхаю я и поднимаюсь. Подавляю тяжкий вздох: это ничем не поможет. — Пошли.