Безжалостный убийца

Джин работал в психиатрической больнице уже несколько лет, но ничто не могло его подготовить к встрече с Чонгуком. Этот безжалостный убийца был признан судом невменяемым, осужденным на пожизненное заключение в психбольнице. Его эмоциональная пустота и безразличие к судьбам других людей создавали вокруг него ауру таинственности и страха. Джину предстояло проводить с ним сеансы психотерапии. Он был уверен, что справится с этой задачей и сможет помочь этому человеку. Но со временем Джин начал сомневаться в своих способностях. Первый сеанс с Чонгуком оказался ужасным. Глядя на своего нового пациента, Джин почувствовал холодок в спине. Он задал себе вопрос, с чем он связался. - Привет, Чонгук, - сказал Джин, подойдя немного ближе. - Меня зовут Ким СокДжин. Я психиатр, и я буду проводить с тобой сеансы терапии. Чонгук не поднял на него глаз. Он был погружён в свои мысли. Его взгляд был пуст, словно его душа была уже давно потеряна. Встреча за встречей, Джин продолжал пытаться проникнуть в мир Чонгука. Он задавал вопросы, провоцировал разговор, но Чонгук оставался безучастным и хранил свои темные тайны в себе. Однако, со временем, Чонгук начал рассказывать Джину о своих убийствах - подробно, без всякого сожаления. Чонгук сидел с неподвижным взглядом, его глаза отражали безумие. Джин сидел напротив, чутко наблюдая за каждым его движением. "Расскажи мне, Чонгук, о своих убийствах", - начал Джин с осторожностью, стараясь не потерять контроль над ситуацией. - "Покажи мне, что происходит в твоей голове." Чонгук медленно поднял голову и взглянул на психиатра. Его глаза были пустыми и холодными, а лицо было словно окаменевшая маска без единого признака человеческого сострадания. "Я убивал и не чувствовал ни капли сожаления", - сказал он с голосом, лишенным какой-либо интонации. - "Для меня это была игра, способная уничтожить жизни с легкостью." Джин почувствовал, как жжение прокатилось по его позвоночнику. Слова Чонгука настолько лишенные эмоций вызывали у него реальные мурашки. - "Почему, Чонгук? Что заставило тебя стать таким жестоким?" Убийца усмехнулся и прикусил нижнюю губу. "Не знаю", - ответил он, словно думая о каком-то далеком воспоминании. "Может быть, это моя природа, моя истинная сущность. Я всегда ощущал это внутри себя, как будто часть меня была создана для убийств." Джин подавил в себе отвращение и приступил к дальнейшему расспросу. Он понимал, что должен продолжать этот разговор, чтобы разобраться в мыслях Чонгука и, возможно, найти ключ к тому самому корню его злости. "Расскажи мне о своей первой жертве", - попросил Джин. "О том моменте, когда ты перешел черту и стал убийцей." Щеки Чонгука немного задрожали, но он собрался и поведал свою мрачную историю о том, как он убил своего отца. Чонгук провел рукой по своим волосам, взгляд его безжизненно уставился в потолок. Воспоминания о прошлом окутали его ум, словно гнетущий туман. – Знаешь, Джин, – начал он медленно, словно наслаждаясь каждым звуком своей мести, – убийство – это не только дело физическое. Это обряд, церемония, которая преображает не только жизнь жертвы, но и того, кто её совершает. Он посмотрел Джину прямо в глаза, приподнялся, стремительно приблизился к нему. В его глазах светилось безумие, словно огонь, пожирающий душу. – Я убил отца. Хотел показать этому чертовому мозгоправу, насколько подлым бывает разум. Чонгук развел руками, словно кровь его жертвы приобрела обратное стремление и начала накатывать на него. – Я вошел в его комнату, Джин. Он разглагольствовал о пути исцеления, а я рассматривал лишь путь смерти. С каждым словом я становился ближе, и он не подозревал о моём намерении. И тогда, я не в силах удержаться, погрузил свой нож в его грудь, чтобы остановить бессмысленные трепетания его сердца. Чонгук замер, ощущая поток свободы, который излучался от его слов. Его глаза испускали необузданную радость, путедействующий ветер признания. – Ты взираешь на меня с неверием, Джин. И ты прав. Я больной убийца, но я осознаю это больше, чем ты. Отец был лишь павлином, пытающимся уставиться на солнце, а я – я стал его светилом. Он стал одним из моих источников вдохновения, и сейчас я говорю тебе это, чтобы ты понял, что ни один психиатр не может коснуться того, что находится в самой глубине человека. В его мире больше не было места для света, только тьма и уничтожение. И в далеких глубинах его разума разгорался пламень нового ритуала, но он отложил его на потом. Поначалу это пугало Джина, он испытывал ужас и отвращение перед Чонгуком. Его дальнейшие истории терзали сознание врача. Но со временем, после проведенных сеансов с ним, Джин начал испытывать странное, запретное чувство симпатии к Чонгуку, не смотря на его психически нездоровые наклонности и совершённые им преступления. Когда Джин встречался с другими пациентами, он не ощущал ничего подобного. Он был абсолютно профессионален и сохранял дистанцию. Однако, когда дело доходило до Чонгука, Джин испытывал привязанность, которая была несообразима с его профессией. Он не мог понять причину, почему он чувствовал такое сильное влечение к пациенту, который был психически болен и чьи деяния казались безжалостными. Через некоторое время спустя произошел инцидент, который надолго отпечатался в памяти Джина. Это был обычный утренний осмотр, когда Джин вошел в палату. На этот раз, в отличие от прошлых встреч, что-то было не так. Атмосфера была пропитана напряжением. Чонгук не мог скрыть своего безэмоционального взгляда, когда Джин подошел поближе. Внезапно, пациент, находившийся с Чонгуком в одной комнате, напал на Джина. Он схватил врача за грудки и начал наносить удары по его лицу. В камере повисла тишина. Никто не ожидал, что бездушный Чонгук совершит какой-либо акт героизма. Но, к своему удивлению, он встал и положил свое безразличие на алтарь медицинской этики. С мертвым холодом в глазах Чонгук подошел к нападающему и резко оттащил его от Джина. Он был одержим внутренним побуждением защитить своего психиатра, несмотря на свою безликость и отсутствие эмоций. "Ты захотел умереть?" - прошептал Чонгук, словно произнося ему приговор. Нападающий, ошеломленный, не мог сдвинуться с места. Он смотрел на Чонгука, не веря своим глазам. Затем, не говоря ни слова, Чонгук отпустил его и лег обратно на свою кровать. Он снова был заточен с грехами своего прошлого, но на этот раз что-то изменилось. После этого происшествия чувства психиатра к Чонгуку только усилились. В глубине души Джин понимал, что они ненормальны. Он старался контролировать себя, сосредотачиваться на своих профессиональных обязанностях. Однако, Чонгук был проницательным и читал людей очень хорошо. Он уловил симпатию, которую испытывал Джин к нему. В один из сеансов, Чонгук внезапно схватил Джина за халат, притянул к себе и поцеловал. Поцелуй был злобным и пронзительным, заставив Джина замереть от страха. После этого Чонгук улыбнулся мрачной, пугающей улыбкой и прошептал Джину: "Ты не должен доверять мне. Мое предназначение - приносить боль и страдания людям". Эти слова прозвучали как предостережение, и Джин понял, что он находится на опасном пути. Но, симпатия к Чонгуку не исчезала, она продолжала становиться только сильнее. Джин погружался в мир убийцы, пытаясь понять его душу и мотивы действий. Он начал проводить с Чонгуком дополнительные встречи, в открытых диалогах выясняя истину о прошлых преступлениях и считая это своей профессиональной обязанностью. С каждым новым сеансом Джин поддавался искушению. Его страсть к Чонгуку затушить не было возможности. И хотя каждый раз он испытывал смешанные чувства, оказывая помощь парню, он не мог скрыть свои тайные желания. Невероятно сложная игра судьбы развернулась между Джином и Чонгуком, нарастая в напряжении с каждым новым днем. Они двигались к критической границе запретной симпатии. Чонгук продолжал манипулировать Джином, увлекая его в свою темную реальность. Время, проведенное с Чонгуком, казалось Джину невероятным и заставляло его переосмыслить свою жизнь и принципы. История Джина и Чонгука стала причиной неоднозначных эмоций, вызывая раздражение и ужас, но также таинственное и недозволенное сотрясение их внутренних миров. Джин погрузился во всевозможные дилеммы, неожиданно осознавая, что границы между добром и злом начинают стираться, и он сам может стать узником своей собственной одержимости Чонгуком. Облака душевной тьмы поднимались над Джином, когда он подходил к решающему выбору — продолжить свою профессиональную деятельность, игнорируя свои собственные порывы, или поддаться соблазну и сойти с ума. Возможно, только терзания бесчеловечного убийцы смогут открыть Джину его собственное предназначение, приведя его в бездну, откуда нет возврата. Так развернулась их запретная история, где сумасшедший беспощадный убийца и его психиатр противостояли друг другу на краю безумия. Их судьбы переплелись, а сердца забились в унисон, создавая опасное поле притяжения, перед которым невозможно ускользнуть.