Corbeau

Луис остался спать в ее комнате, на кровати Анны. Жасмин обработала открывшиеся после избиения раны, синяки, кое-как наложила шину на сломанные пальцы из подручных материалов. Вообще, Жасмин не имела абсолютно никаких навыков оказания первой помощи до попадания в гнездо. Если так подумать, ей или ее сокомандникам не случалось серьезно травмироваться на тренрировках, и самая большая травма полученная ею за жизнь была ушибом. Это случилось в младших классах, на физкультуре, во время игры с мячом. Ей тогда помазали обезболивающей мазью, закрепили ушибленный локоть в одном положении плечевым бандажом и все. Рука перестала болеть уже через неделю, и Жасмин забила на мази и бандаж. Но в гнезде пришлось научиться всему: от лечения синяков до зашивания глубоких ножевых ран. Вороны не проходили никаких медицинских курсов, никто из них на меде не учился. Они все делали по наитию, используя тот скудный запас медикаментов который был в гнезде, и со временем (желая того или нет) набивая руку. В основном на своих напарниках. Ее напарница, Анна, наверное, со стороны казалась спокойной и улыбчивой. К определению «со стороны» можно было относить ее одногруппников, куратора, преподавателей. Всех тех, кто не относился к команде. В гнезде же ее видели совершенно по-иному. Гнездо сломало ее, а после перемололо и растоптало окончательно все то, что от нее осталось. Она умела держать лицо, ровно говорить, угрожать. Она знала правила игры, иерархию в гнезде. Но так же Анна срывалась. Часто и совершенно внезапно. Она могла начать плакать в середине диалога, застигнутая своими мыслями или воспоминаниями, у нее могла начаться неожиданная истерика, когда она сидела на кровати и читала книгу. Жасмин частенько наблюдала, как она после вклеивала вырванные страницы обратно, зашивала порванные ею в истерике простыни и одежду, приводила в порядок себя, убирая любые намеки на недавние слезы. По началу Жасмин это до жути пугало, она пыталась успокаивать Анну, говорить ей что-то, отвлекать. Со временем она поняла, что это абсолютно бесполезно. Что напарнице нужно просто проплакаться, выпустить свою боль. Что гнездо ломало людей, а любой сломанный механизм не может работать как раньше, и рано или поздно начинает сбоить. Так же Анна вредила себе. Как-то Жасмин с утра проснулась, и застала Анну в ванной смывающей с лица кровь. Как оказалось, она то ли во сне, то ли в бреду расцарапала себе лицо. Иногда она начинала раздирать ногтями кожу на руках и запястьях, но царапины выходили неглубокими. Однажды, Жасмин обнаружила Анну сидящую на кровати с толстым кожаным ремнем, и абсолютно спокойным голосом вслух рассуждающую о том, что она даже повеситься не может, потому что в гнезде нет люстр. Это было так, в гнезде были только тускло светящие потолочные светильники. Это произошло на втором курсе Жасмин, когда она, казалось, уже привыкла к Анне, но это все равно ее испугало. Напарница ей часто напоминала плохое кабельное, которое сбоило. Которое несколько минут спокойно показывало программу, а потом резко появлялся белый шум и цветные полоски, которые после вновь менялись программой. Сравнение было странным, но это больше всего подходило к описанию поведения Анны. Спустя примерно неделю после инцидента с ремнем, Жасмин задержалась в раздевалке после тренировки. Это заняло не более двух минут, но когда она вошла в комнату, то поняла, что Анна в ванной. Жасмин показалось странным, что Анна ещё не успела обсохнуть от душа после тренировки, а в ванной уже бежала вода. Замки в гнезде отсутствовали как класс, да и они обе давно не испытывали стеснения, и привыкли делить одну ванну на двоих, поэтому Жасмин открыла дверь, чтобы поинтересоваться что она делает. Анна лежала в ванне, вода в которой медленно начала окрашиваться кровью. В одной ее руке была опасная бритва, а на другой были глубокие порезы, от запястья до локтя. Анна была ещё в сознании, и сердито взглянула на напарницу. Жасмин растерялась буквально на несколько секунд. С самоубийцами она ещё не сталкивалась, и понятия не имела, что делать с перезанными венами. Она схватила ближайшее полотенце для рук, и принялась обматывать им запястье Анны, пытаясь остановить кровь, паралельно крича, чтобы хоть кто-нибудь пришел на помощь. Жасмин уже сама не помнила, кто ее оттащил от Анны, как прибежал командный врач. Анну спасли. Она неделю пролежала в больничном крыле, куда никого не пускали, и когда вернулась к тренировкам, казалось, что что-то в ней изменилось. Ее взгляд стал стеклянным. Она вела себя странно-спокойно для себя обычной. Будто тогда, вместе с кровью, потеряла остатки эмоций и любих сил. Позже, глубокой ночью, тревожным шепотом Анна рассказала Жасмин, что Хозяин после ее попытки достал откуда-то рецептурные успокоительное, и поставил ей ультиматум: либо она пьет таблетки и больше не пытается покончить с собой, либо он упечет ее в психушку из которой она уже не выйдет. Он не мог позволить ей испортить репутацию воронов попыткой самоубийства. А в психушку, Анна, конечно не хотела. С того момента ее истерики стали тише, плакала она только по ночам в подушку. Таблетки не то, чтобы успокаивали ее. Скорее, они блокировали вообще любые проявления эмоций. Анна перестала их пить через пол года, едва уговорив на это Хозяина. Она чуть ли не плача стояла перед ним на коленях и клялась, что больше не повторит своих ошибок, не посмеет замарать своим поведением репутацию воронов. Хозяин перестал давать ей таблетки. Жасмин с Анной настоящими подругами они так и не стали. Они знали кошмары друг друга, самые страшные тайны, помогали, прикрывали, но до подруг им действительно было далеко. Наверное, такое место как гнездо просто не было создано для дружбы. И по правде говоря, Жасмин только сейчас, лёжа в ванной, которая так много повидала, задумалась, где сейчас Анна. Кто-то пытался узнать у Джанко, куда уводили нарушителей, которые попадались ей на глаза, но она не отвечала. Взгляд Жасмин неосознанно наткнулся на ту самую опасную бритву. Она до сих пор лежала у них. Странно, что Тетсуси ее тогда не забрал. Девушка осторожно взяла бритву в руки и открыла. Жасмин залумчиво посмотрела на острие, от которого отражался тусклый свет светильника. Она думала о том, как внешний, остальной мир за этими черными стенами отличается от гнезда. Что это будто две параллельные вселенные. Как отличаются вороны, как отличается команда, от остальных нормальных обычных людей. В голову девушки прошло глупое сравнение гнезда с прииесподней, адом, и чистилищем. Она плохо разбиралась в религии, но думала, что гнездо на них похоже. Гнездо обнажает истинную сущность каждого. Показывает, кто готов отрываться на слабых, и снимать стресс затевая драки, кто будет упиваться властью и издеваться над остальными, кто будет пугливо жаться в угол, а кто будет бороться до конца. Гнездо обнажало самое мерзкое и темное в каждом. Жасмин провела пальцем по острию лезвия. Она почувствовала лёгкое жжение, и поняла, что порезала его. На пальце за несколько секунд набухла алая капля крови, после чего скатилась по руке девушки, оставляя после себя извилистую рубиновую дорожку. Наконец капля добралась до воды и упала, просто растворившись в ней. Жасмин закрыла бритву и отложила. Ей все больше не нравлюсь мысли, которые ее посещали. Ее поведение. Ее действия с утра. С того момента, как она привела Луиса в свою комнату прошло несколько часов, к ней так никто и не пришел, чтобы отомстить за обман. Хотя она ждала. Даже надеялась. Чем больше Жасмин понимала, что поступок сойдёт ей с рук, тем страннее себя чувствовала. Она так привыкла, что непослушание равно наказание, что чувствовала себя не в своей тарелке, когда наказания не было. Будто гнездо и его правила действительно рушились, будто на самом деле больше ничего не будет как раньше… Жасмин услышала, как открылась дверь в комнату. Она несколько секунд не придавала этому значение, по привычке думая, что это Анна. Ей понадобилось время, чтобы понять, что это не напарница. Что ж, видимо, за обман с утра она все же ответит. Девушка выбралась из воды и обтерлась полотенцем. Про себя она отметила, что странно, что никто до сих пор не вломился в ванную. Обычно, если хотели достать, то не останавливались не перед чем. Может, не хотели шуметь, чтобы не привлечь внимание Джанко и ее ребят? Жасмин взяла футболку и неспешно натянула ее на себя. Эта футболка была частью ее спортивной формы. Вообще, вороны были обязаны носить цвета команды в университете, и в любых других случаях, когда они не носили официальную форму. Жасмин с этим особо не заморачивалась, и часто носила форму как часть повседневной одежды. Конкретно этот комплект она использовала как домашнюю одежду. Жасмин обернулась через плечо и посмотрела в зеркало. На спине, уже даже немного непривычно красовался номер четырнадцать. Большими цифрами, цвета как та капля крови, которая растворилась в воде. Номер в команде воронов значил многое. В первую очередь — твою принадлежность к ней. Первый номер был у Рико — потому что он король. Всегда и во всём первый номер. Второй был у Кевина. Потому что он был хорош, он был великим сыном экси, но он всегда шел за Рико. Третий был у Жана. Жан был частью свиты, одним из тех, кто играл в этой команде с самого детства, и все же он был далёк от названных братьев. Четвертый у Натаниэля — потому что он часть свиты, отличный игрок, но все равно не ровня первым двум. Ещё Анна как-то сказала, что на японском цифра четыре созвучна со словом смерть. Она сказала это невзначай, но Жасмин почему-то запомнила. Все, кто шли дальше — начиная с одиннадцатого номера — были никем. Буквально фоновым шумом для свиты. Королевский двор знали в лицо и те, кто вообще спортом не интересовался. Но остальная команда была пылью у их ног. У них не брали интервью, не помещали на обложки журналов. Они просто были, и все. Где-то там, за спинами настоящих звёзд серой массовкой из безликих ребят в черной форме. Нет, конечно, они были частью команды воронов — у них в будущем были дорогие контракты с командами, высокий уровень игры, блестящая карьера в профессиональном экси. Но рядом со свитой не стоял никто из них. Конечно, кто-то из них пытался стать приближенным короля. Эти люди играли как в не себя, ходили на ночные тренировки, пытались отличаться на матчах. Такие, порой, получали свое упоминание в сводках после матча, за забитые голы. Не более. Как бы они не вкалывали, не убивались на поле, сколько бы времени и сил не посвящали игре. Они не могли ни на шаг приблизиться к свите. Им бы не позволили. Кто-то выбирал другой путь, рвался исполнять любые приказы Рико. К ним относились Дейв, Сэл, ещё пара ребят, которые прямо млели перед Рико, и пытались заполучить его внимание, одобрение. Таких начинали бояться в гнезде, обходить стороной, не попадаться им лишний раз на глаза. Таким рассказывали слухи и сплетни в самую последнюю очередь, настолько, насколько это было возможно в команде из двадцати двух человек. При таких говорили только шепотом. На таких со страхом оглядывались. И такие тоже не имели удовольствия погреться в лучах славы свиты. Но все же, все они были воронами. Частью этой команды. Частью этой системы. Жасмин тоже. Она была вороном. У нее был четырнадцатый номер. Она жила в красном крыле. Она была частью этой системы. Этой несовершенной системы, этого сломанного мезанизма. Который слишком много значил для нее, и разрушение которого было для нее слишком невозможным, слишком неправильным, чем-то, что по определению было недопустимо. Поэтому девушка одела черные шорты и вышла из ванной, чтобы получить свое наказание. Она ожидала увидеть в комнате Дейва с его напарником, Саймоном, или Хостера с Джеймсом — они тоже были из тех, кто беззаговорочно выполнял любые приказы Рико, причем делал это с большой охотой — но в комнате не было никого из них. На ее кровати сидел Натаниэль Веснински. Он странно смотрелся в пространстве этой комнаты. В комнате, где были черные стены, черные простыни, черная мебель, где стояла бледная Жасмин, в вороньей форме, с черными как сама ночь волосами и серыми глазами, сидел парень, который будто по ошибке тут оказался. В глаза сразу бросались его ярко-рыжие волосы. Слишком яркие для гнезда. Если подумать еще, то Натаниэль в принципе был слишком не таким, как другие обитатели гнезда. Слишком живой, слишком свободный, слишком сильный. Он был готов до последнего драться за себя, свою жизнь, за свою свободу, за своих друзей. Весь Натаниэль был слишком-слишком-слишком. И он слишком неправильно смотрелся на кровати в комнате Жасмин, напротив Луиса. Он явно услышал, как она вышла из ванны, но обернулся только тогда, когда Жасмин подошла достаточно близко к кровати. -Что он тут делает? -Спросил он, кивнув на Луиса. Жасмин на несколько секунд зациклилась в своих мыслях, и ответила немного невпопад: -Его зажали Дейв и Саймон. Утром, в столовой… -Это понятно, -перебил ее Натаниэль, -а что он делает в твоей комнате? -Я помогла ему не откинуть копыта прямо там.-Резко ответила Жасмин.-Он при них высказался про смерть Рико. Я их отвлекла и привела Луиса к себе. -И у тебя хватило на это сил, corbeau? -Уточнил Натаниэль. В его вопросе не было злости. В его вопросе не было насмешки. Просто сухое уточнение, которое, однако, слишком сльно разозлило Жасмин. Жасмин сжала зубы от злости. Не смотря на все, что между ними произошло, можно же было сказать ей просто «спасибо», а не зацикливаться на том, что она рисковала своей шкурой, чтобы помочь его другу. В первые пару недель своего пребывания в гнезде Жасмин начала жалеть, что не имела даже минимальных навыков рукопашного боя. Весь ее опыт в драках — потолкаться с противниками на поле, во время матча. Парням в гнезде, которые были на несколько голов выше нее и намного сильнее, она, довольно слабая девушка ниже метра семидесяти не могла противопоставить абсолютно ничего. Тогда у нее появилась глупая идея — научиться драться. Хоть немного. Чтобы она смогла постоять за себя, дать отпор. Она долго цеплялась за эту мысль, за эту идею, как за что-то спасительное, что помогало отвлекаться от ужаса, происходящего в гнезде, что могло и должно было стать решением ее проблем. Но вскоре запал девушки угас. Спустя несколько месяцев она сломалась. Окончательно. Идея про то, чтобы научиться драться и сопротивляться осталась где-то далеко, давно, с той, прежней Жасмин. Которая думала, которая знала, что противиться гнезду, воронам, Рико — будет правильно. И которая, конечно, была совсем не права. Но когда Анна, спросила, чем она может отплатить Жасмин за то, что она прикрыла какой-то ее прокол перед Тетсуси, она искренне не знала, что ответить. Это было в конце прошлого года, после побега Кевина. На тот момент Жасмин уже почти два года была частью команды, частью системы. И она действительно обнаружила, что не хотела ничего такого. Это казалось ей таким глупым и странным. В рамках команды Анна имела власть. Она знала грязные секреты многих воронов, ей было должно огромное множество человек, да у нее буквально можно было попросить что угодно. Но у Жасмин буквально не было не одной мысли о том, что было запрещено или просто не приветствовалось в гнезде. Ее желания и мечты ограничивались черными стенами их общежития и мечтами о профессиональном экси. И Жасмин сказала, что хочет научиться драться. Эта мысль всплыла странно, внезапно, неожиданно, но это все, что она могла ответить в тот момент. Анна не показала никакой заметной реакции на ее слова. Просто кивнула и сказала, что все устроит. Прошел день. Второй. Нелеля. Еще одна. Жасмин уже думала/надеялась/верила, что Анна о ее просьбе забыла. Но нет. Спустя три недели, после вечерней тренировки Анна сказала ей не засыпать и подождать час, может больше. Жасмин в тот момент не связала ее слова со своей просьбой, но, конечно, уснула. Она лежала на кровати, глупо смотрела в черный потолок, и пыталась не уснуть прокручивая в памяти какие-то отвлекающие воспоминания и мысли. Спустя какое-то время, когда остальная команда, вымотанная тренировкой уснула, Анна потащила ее за собой из комнаты. Жасмин происходящее категорически перестало нравится именно в этот момент. Она знала, какое следует наказание за нарушение режима, и что даже без этого будет на завтрашней тренировке еле ноги волочить, за что тоже получит от Хозяина. Каждую секунду, которую они крались по темным коридорам красного крыла Жасмин с трудом подавляла желание развернуться и пойти обратно в комнату. И, оглядываясь назад, ей действительно стоило развернуться и уйти. Сказать Анне, что она не хочет так рисковать, или что ей от напарницы ничего не нужно и тоже уйти. Проспать оставшиеся семь часов, и завтра как всегда пойти на тренировку. Потом на пары, потом снова тренировки. Словом, продолжить свое обычное существование ворона. Но Жасмин не сделала ничего из этого, и дошла вместе с Анной до спортивного зала в черном крыле. В тускло освещённом помещении, на матах сидел Натаниэль и без особого энтузиазма разглядывал обеих девушек. Анна подвела Жасмин к нему и сказала. -Если коротко, то ты,-она показала на Ната,-научишь ее драться. И это будет твой расплатой за мою помощь, и моей расплатой за помощь Жасмин. В общем, ты поможешь мне, научив ее. Договорились?-Анна протянула ему руку. Натаниэль пожал ее, и перевел взгляд на Жасмин. Равнодушно оглядел ее с головы до ног, спрыгнул с матов и подошёл к девушке. И с этого момента в жизни Жасмин начался ад. Это было хуже, чем все ее годы в гнезде. Это ударило по ней сильнее чем любое другое насилие со стороны других сокомандников. Потому что Натаниэль Веснински очень хорошо умел бить туда, где больнее всего.