"Кухня. Иная история"

Без борьбы прогресс невозможен. Это всем известно, хоть мы и не всегда хотим это признавать. Дела в «ClaudeMonet» шли не очень, с каждым днем обстановка накалялась, а ситуация становилась всё тяжелее и плачевнее, несмотря на отчаянные попытки всё исправить. Увы, почти все старания и труды наладить обстановку в ресторане не получили особого успеха, так что имели, что имели: зарплаты урезали и задерживали, выходные сокращали, тотальную экономию ужесточали. Естественно, практически сразу эти чрезвычайные меры вызвали недовольство и волну негодования среди членов большой семьи «ClaudeMonet». Оно и было понятно: никому не понравится, когда его будут заставлять затянуть пояса и, поверив на слово какому-то дядечке, смиренно продолжать работать с полной отдачей. Желательно, при этом не подавая звука. Начались вопросы, ясных ответов на которые у руководства не было. Вслед за вопросами посыпались упрёки и молчаливое, пока ещё еле слышимое в узких кругах, осуждение и злоба. Никто не мог точно сказать, когда эта черная полоса закончится, и закончится ли вообще. Семья-семьей, конечно, но от безденежья и непонимания, что будет дальше, любви к этой семье не прибавлялось. На придачу ко всему этому, из ресторана решила уйти Виктория Сергеевна. Благо, она согласилась доработать пару дней, чтобы выиграть Нагиеву немного времени на поиски нового директора ресторана. Сегодня, по слухам, был последний день её работы в «ClaudeMonet», поэтому официанты, наскребя по сусекам, решили купить за свои кровные неплохой букет цветов, чтобы хоть как-нибудь отблагодарить Гончарову и внести немного красок во все эти серые и не радужные дни. К тому же сегодня был её день рождения. Символично, однако. Вот как оно бывает в жизни… Но всё равно, как бы официанты не жаловались на Викторию Сергеевну, все они ясно понимали, что она была прекрасным руководителем, и замена ей почти наверняка не окажется лучшей. Оставалось надеется лишь на то, что не будет гораздо хуже. Ну а пока Виктория Сергеевна ещё не приехала на работу, владелец ресторана с утреца уже устроил деловую встречу. — Что-то устал я… 24 часа в сутки работаю. — устало пожаловался Нагиев сидящему напротив мужчине. — Как раб на галере. А че делать? Ещё — вон — весь ресторан на мне. Андрей Михайлович, привычно нанося антисептик на руки, с ухмылкой парировал: — Ну по поводу ресторана я тебе говорил, Дим. Продай его нам: одной проблемой меньше станет. — Я уйду — здесь всё рухнет без меня. Всё! Нагиев говорил уверенно, словно действительно думал, что стоит ему один день не проследить за своим бесценным детищем под названием «ClaudeMonet», и его ресторан исчезнет, или сгорит, или вообще в него метеорит прилетит. — Да ничего не рухнет. — тут же возразил мужчина, и оценивающе посмотрел на Дмитрия Владимировича. — Главное в ресторане что? — Что? — поежился мужчина, ведь его начинало раздражать заносчивое поведение Андрея. — Кухня. Еда. — поучительно ответил Андрей Михайлович. «Сопляк! — Нагиев с омерзением посмотрел на сидящего напротив. — Ты меня ещё поучи, что в моем ресторане важнее.» — Я тебя умоляю! Главное — управление. — заявил владелец ресторана. — Еда… что еда? Состряпать каждый дурак может. Даже я. Андрей Владимирович высокомерно улыбнулся: — Ну состряпать-то, конечно, может любой дурак, даже ты. А ты вот попробуй… приготовить! — мужчина говорил и выглядел уверенно, по нему было видно, что разговор зашел в его стезю. — Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Я пятнадцать лет на кухне отпахал. «От мерзавец… — продолжал кипеть Дмитрий Владимирович. — Во гад, а!» — Че ты там отпахал? Яйца варил. — мужчина решил уязвить самолюбие и гордыню своего собеседника. И, кстати, у него это получилось: реакция оппонента не заставила себя долго ждать: — Давай поспорим. — мужчина принял оскорбительные слова Нагиева, как вызов. Не отрывая взгляда от Дмитрия Владимировича, мужчина взял меню и, вслепую проведя вниз пальцем, остановился на блюде: — Кролик, запеченный под миндальным соусом с розмарином и трюфелями. –властно проговорил мужчина, гордясь тем, какое «простое» блюдо ему повезло выбрать. — Состряпай! — Андрей Михайлович вызывающе протянул меню владельцу ресторана. Нагиев с язвительным смешком взял меню. Слегка скривившись, он ещё раз прочитал название блюда, чтобы убедиться, что его действительно подают в его ресторане. «Да… Засада полная.» — про себя подумал владелец, но, увидев, как Андрей снова принялся лихорадочно обрабатывать руки, видимо, после контакта с меню, всё же не упустил возможности сострить. Ну а что? Если гадишь человеку, то уже гадь по-крупному. — Ах ты, старый стерильный жук. Помрешь, на тебе ни одного микроба не останется. — самодовольно ухмыльнулся Дмитрий. — Надеюсь, я помру не от твоего блюда. — уверенно парировал мужчина, потирая руки. — Я тебе обещаю, старик, ты помрешь от гастрономического оргазма. — многообещающе сказал Нагиев. Услышав такой железобетонный аргумент, Андрей Владимирович решил официально утвердить спор: — По рукам? Нагиев, всё же решив выйти победителем из сего неприятного разговора, перед рукопожатием, быстро плюнул на руку: — По рукам. Брезгливо скривившееся лицо оппонента означало блистательную победу Нагиева: — Да ладно, вытрешь. — ухмыльнулся владелец ресторана, снова наблюдая за тем, как Андрей потянулся за антисептиком. «Господи… И этот человек хочет купить у меня мой ресторан. Мою кровинушку! Да если бы не проблемы з деньгами, я бы его уже пинком под зад отсюда вышвырнул. Рожа пижонская. Морда напыщенная», — думал Нагиев и улыбался Андрею Владимировичу, параллельно обсуждая с ним гипотетическую сделку. Мужчина рассказывал ему о том, что продажа ресторана будет единственно верным решением, что только так Диме удастся спасти заведение, что, передав его в добрые и щедрые руки его сети заведений, он гарантированно подарит «ClaudeMonet» вторую жизнь. И она будет без сомнений намного лучше, чем была ранее. Правда, «ClaudeMonet» больше не будет «ClaudeMonet», классической французской кухни здесь тоже не будет, персонал частично заменят, зарплаты изменят, введут новую систему иерархии, подчинения и доносов друг на друга для стремительного карьерного роста, но это всё мелочи, сущие пустяки. А так всё будет просто прекрасно. Это всяко лучше, чем обанкротиться. По крайней мере так заверял Андрей Владимирович, всячески лебезя и расхваливая свой проект, пытаясь хоть как-то убедить Нагиева, наконец, продать ему ресторан. Но, как говорится, «А Васька слушает, да ест». Почти всё, о чем Андрей так распинался и настырно пытался донести Дмитрию Владимировичу, прошло мимо его внимания. Он-то прекрасно понимал, почему этот жук так звонко и долго жужжал. Представляет, значит, его ресторан ещё что-то из себя, есть ещё надежда. Но вот что не ускользнуло от внимания владельца, так это заявленная сумма, которую был готов выложить Андрей Владимирович за ресторан. Сумма была до неприличия приличной, так что Нагиев, нехотя, кривившись и коря сам себя, но всё же впустил в свою голову вариант того, что, возможно, в скором времени он будет просто обязан утвердить сделку за неимением иного выхода. Но это было точно не сейчас, поэтому Дмитрий активно продолжал паясничать, подшучивать над своим оппонентом, всячески давая ему понять, что особого уважения он к этому стерильному анчоусу не испытывает.

***

Тем временем Виктория Сергеевна уже приехала в ресторан. Увидев собравшуюся у барной стойки толпу официантов во главе с Настей, женщина удивилась. Однако уже через секунду, подойдя к ним и словив на себе робкие взгляды и натянутые улыбки, сразу поняла, что к чему. — Здравствуйте, Виктория Сергеевна! — лучисто улыбнулась Настя. — Привет, Насть. — спокойно ответила Гончарова. — По какому поводу собрание? — директор ресторана бегло окинула взглядом толпу. «Надеюсь, они не собрались прямо здесь меня поздравлять? Настроение паршивее некуда…» — подумала женщина, ещё раз бросив взор на толпу, по виду которой почти с уверенностью можно было сказать, что стояли они здесь добровольно-принудительно. Костя глупо улыбнулся: «Неужели Виктория Сергеевна забыла, что у неё сегодня день рождения?» Тут слово решила взять Настя: — Виктория Сергеевна… — официантка заметно волновалась. — От всего нашего коллектива мы хотим искренне поблагодарить Вас за всё, что Вы для нас сделали. Вы прекрасный руководитель и замечательный человек. Вы простите нас, если мы где-то плошали, но мы всегда старались Вас не подвести. — девушка на мгновенье замолчала, вконец разволновавшись и не в силах подобрать слов. — Мы Вас очень сильно любим. И примите от нас поздравления с днем рождения… и этот букет… — Костя быстро достал букет и протянул его изумленной Гончаровой. — И, пусть сегодня Вы от нас… уходите… — тут уж Настя не сумела сдержать слез и заплакала. — Мы все равно будем помнить Вас. Виктория Сергеевна тоже дала волю эмоциям. Обе все в слезах, расчувствовавшись и всхлипывая, душевно обнялись. — Спасибо. — сквозь слезы выдавила Вика и, быстро забрав букет у Кости, ушла. «Черт! Мне нужно привести себя в надлежащий вид!» — пронеслось в голове у Гончаровой, когда она, словно гром, влетела на кухню. Пытаясь избежать встречи с Максом, девушка решила как можно быстрее скрыться, чтобы он не видел её такой… слабой. Однако судьба распорядилась так, чтобы Гончарова чуть ли не на бегу врезалась в ничего не подозревающего Лаврова, спокойно выходившего из холодильника. На мгновенье их взгляды встретились. Парень успел заметить, что Вика плачет. Однако уже через секунду, женщина выбежала на улицу, оставив Максима в полном недоумении и без единого ответа на вдруг возникшие в его голове вопросы. Почему она плачет? Куда она бежит посреди рабочего дня? И откуда, черт побери, у неё этот букет? «Что вообще происходит?» — растерянно подумал Макс. Он не знал, что и делать. Наверное, следовало бы схватить Вику за руку, остановить её на лету и, властно притянув к себе, в лоб задать беспокоящие его вопросы, требуя внятного, вразумительного, а главное — мгновенного объяснения, однако парень не хотел так поступать. По какой-то причине, сейчас его сердце заставило Лаврова замолчать. Постояв так несколько секунд, Макс вдруг почувствовал, что он вновь опьянен Викой, которая минуту назад неожиданно и стремительно вонзилась в него, словно молния. Его очень напугало это, и тем не менее, он ясно ощущал это чувство: опьянение. Голова вдруг налилась свинцом, мир поплыл, а земля под ногами силилась убежать из-под ног, но Макс всё же решил попробовать догнать её. Догнать Вику. И поговорить. Или просто посмотреть в её глаза. Черт! Он не помнил, как он ринулся к выходу, оставив всю кухню, а по большей части — Катю — в недоумении от того, что происходило. Конечно, Баринова подозревала, в чем было дело, но в ту секунду она не могла позволить себе даже допустить мысль об этом, не то что признаться. Казалось, для обоих весь мир вокруг начал рушиться. И для Максима, и для Кати. И внезапно все силы сопротивляться этому попросту исчезли, будто их никогда и не было. Выбежав на улицу, Лавров понял, что не успел: мимо него пронеслась красная BMW Вики. Гончарова и не думала остановиться, хоть краем глаза и успела заметить парня. Промчавшись мимо, она скрылась за поворотом. Руки и ноги Максима тряслись, дыхание сбилось, словно в лихорадке. Старая, почти зажившая рана в груди вдруг вновь открылась, закровив с большей силой. Всё внутри загорелось, наполняя Лаврова странным и мучительным желанием сделать последний, отчаянный шаг. Сейчас парень ощутил на душе неимоверную тяжесть, словно от слов, которых так и не успел сказать. И если сейчас он не решится хотя бы попытаться всё исправить, вернуть или хотя бы просто поговорить, то никогда себе этого не простит. Никогда. Ни за что. Парень и сам где-то в глубине души понимал, что сейчас он был подобен сумасшедшему. Более того, Макс осознавал, что его желание и решение всё-таки поговорить с Викой, было необдуманным, спонтанным, глупым… С чего он взял, что именно сейчас все его хрупкие, наивные и далекие от реальности надежды вновь не рухнут? Вот именно, что ни с чего парень это не взял. Он знал, что так и будет. Прекрасно знал. Но сейчас он был глух и не слышал глас разума, взамен поддавшись эмоциям и тому, что ему нашептало разбитое, но всё ещё верящее, сердце. Никого не предупредив, Макс быстро переоделся и направился в ближайший цветочный магазин, попутно набирая в телефоне какой-то номер.

***

Сначала он звонил Вике, желая договориться о встрече, но она не брала трубку. Затем ему пришла в голову мысль, и он набрал другой номер. Тут уж точно всё должно было выйти. Так и было. Договорившись о времени и месте, парень с улыбкой зашел в магазин, желая выбрать самый лучший букет. Периодически Максу звонила Катя, вероятно, пытаясь узнать, где он и всё ли с ним в порядке, однако поначалу Лавров решил просто не брать трубку. Наверное, это было не очень правильно и воспитанно с его стороны, но… что бы он ей сказал? Катя, извини, я сейчас немного занят: стою под окном своей бывшей и гадаю о том, как её вернуть? Нет, сейчас Макс точно не был настроен на подобные разговоры, и объяснять Кате, где он и что он собирается сделать — тоже не хотел. Хотя, собственно говоря, почему Лаврова это так волнует? Почему его так сильно заботило, что подумает и как отреагирует на всё происходящее Баринова? Звонки прекратились, и вслед за ними почти сразу Максу стали приходить смс-ки от Кати: — «Макс, ты где?» — «С тобой всё в порядке?» — «Всё хорошо?» — «Макс, я волнуюсь!» — «Ответь!!!» Тут уже, в конце концов, прислушавшись к голосу совести, Лавров всё же ответил девушке: «Катя, у меня всё в порядке. Прости, что не отвечал. Не волнуйся. Я тебе потом всё объясню.» «Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.» — коротко ответила девушка. Макс не знал, как воспринимать этот ответ, однако в тот момент в груди что-то резко кольнуло.

***

И вот он стоит посреди улицы и со слепой надеждой смотрит на окна её квартиры, ощущая, как мысль о том, что он может потерять Вику навсегда, жжет его изнутри сильнее огня. Сейчас всё было готово к исполнению его безумной идеи — идеи, которая была смесью чего-то одновременно глупого, отчаянного и невероятно трогательного. Кран. Огромная махина с кабиной и стрелой, возвышающаяся над улицей, как символ его решимости. Это был не просто кран — это был мост между ним и сердцем Гончаровой. Рабочие, удивленно улыбаясь, с интересом выслушали просьбу Лаврова. — Ну, чего не подсобить герою-романтику? — широко улыбнулся водитель крана. — Поможем, конечно. — Спасибо большое! — лучисто улыбнулся в ответ парень и вооружившись букетом и мегафоном, победоносно взошел на люльку, предвкушая долгожданный момент. Рабочие с неприсущими им в нормальных условиях работы, в случае Лаврова с большим азартом и энтузиазмом приступили к работе. Когда стрелу подняли, и он оказался на уровне её квартиры, Макс ощутил себя героем старого фильма, где любовь всегда побеждает. Но что-то пошло не так. — А ведь я в любой момент мог упасть. — уверенно ухмыльнулся Макс, нарочито оторвав руки от опоры, демонстрируя свое бесстрашие. — Смотри: упаду — это будет на твоей совести. — Дурак! Что ты делаешь?! — негодующе спросила Вика, с опасением и огромным недоверием посмотрев на страховочный крепеж парня. — Да не волнуйся. — улыбнулся Макс. — Здесь всё продума… Вдруг крепеж оборвался и Макс потерял равновесие. Время замедлилось: он почувствовал, как тело находится в невесомости, букет взлетел в воздух, рассыпаясь разноцветными лепестками. Парню казалось, что он падает целую вечность, а Виктория, широко раскрыв глаза, громко кричала его имя, но этого Лавров уже не слышал. Удар был мягче, чем он ожидал — к счастью, его падение смягчил огромный мусорный контейнер, что по невероятному стечению обстоятельств оказался в нужное время, в нужном месте. Макс, бессильно распластавшись в куче мусора, выглядел одновременно и смешно, и печально. Виктория, не на шутку перепугавшись, в то же мгновенье бросилась в подъезд, попутно набирая номер скорой. В тот момент она почувствовала, что боится. Боится за Максима. Возможно сейчас она впервые увидела, как далеко он готов зайти ради неё. Наверняка Макс неплохо ударился головой, ибо ему лишь с огромным усилием удалось подняться и кое-как вылезти из контейнера. Дальше в глазах потемнело, парня резко затошнило и он, пошатнувшись, вцепился в подбежавшего к нему водителя крана. Всё, что Лавров помнил дальше было нарезкой случайных кадров того, как к нему прибежала Вика и принялась что-то кричать. Затем мир куда-то исчез, и Макс, казалось, провалился в темную пропасть. Затем перед его глазами показался врач и санитары, что заносили его в квартиру Гончаровой. В тщетных попытках что-то сказать шедшей рядом Вике или хотя бы взять за руку, парень снова потерял сознание. Впоследствии, окончательно очнувшись и придя в себя, парень понял, что лежит в кровати Вики, а затем узрел перед собой саму Гончарову и врача, внимательно смотревшего на него. — О, очнулся? — спросил врач, записывая что-то в протокол вызова. — Как себя чувствуете? — Нормально… — с трудом ответил парень. Голова Лаврова раскалывалась от каждого звука и движения глаз. Вика с врачом перекинулись парой фраз, а затем мужчина ушел. Проведя врача, Гончарова вернулась к Максу и села возле него на кровать. — Извини, что так получилось… — слабым голосом произнес Лавров, улыбнувшись краем губ. — Да ничего. — тихо ответила Вика, посмотрев парню прямо в глаза. Переведя взгляд на часы, девушка огорченно вздохнула: — Черт… Я опоздала не встречу из-за тебя. Макс невинно смотрел на Викторию, словно побитый котенок, которого подобрали у помойки, и теперь его ругают за то, что человек испачкал рукав, доставая его из лужи. — Так, ты лежи. Мне нужно собраться и привести себя в порядок. Девушка быстро направилась в душ, оставив Лаврова наедине с трещащей по швам головой. «Чего ж так голова болит? — недоумевал парень. — А, ну конечно… Всего лишь с третьего этажа упал.» Парень про себя ухмыльнулся. «Мне нужно с ней поговорить. — твердо решил парень. — Пусть всё решится здесь. Сегодня!». Через десять минут Гончарова вышла из ванной. Парень, с трудом встав с кровати, подошел к ней. — Вик, надо поговорить, — хмуро, виновато обратился к девушке Макс. — О чем? — та резко обернулась к парню, чуть не задев его волосами, и угрюмо уставилась на него. — Обо всём, — серьезно ответил парень и добавил уже тише, — О нас… — Нет никаких нас! — грубо прервала его Вика. — Есть ты, который вечно обманываешь и делаешь больно, а есть я… Максим молча, не спрашивая, схватил девушку за рукав и приволок ближе к себе. Парень с облегчением для себя заметил, что она не сопротивлялась. — И кто же ты? — Лавров горько ухмыльнулся краем губ. — Дура! — надорвано ответила Виктория. Макс не знал, как реагировать и что делать. Перед ним стояла та, перед которой он поистине дрожал, как малолетний прыщавый подросток, перед которой в любой момент был готов упасть на колени. А она стоит и смотрит на него сверкающими и блестящими, словно алмазы, от слез глазами, с натянутой сквозь все обиды улыбкой. Да, ей больно улыбаться, но она должна быть сильной. В ее взгляде читалась и лютая ненависть, и безграничная любовь, так что Вика буквально разрывалась между этими чувствами и пыталась изо всех сил понять, как ей поступить: навсегда забыть Лаврова, или же дать ему очередной шанс, позволить ему вновь решать ее судьбу, вновь раскрыть свою душу и, прищурив глаза, испуганно ожидать, предаст ли он ее снова, вонзит ли лезвие в душу? Прогнать его, или вновь подвергнуть себя опасности, подставиться под удар судьбы, напряженно ожидая измены, подвоха, обмана… А вдруг, в этот раз всё будет по-другому? А если нет? Но что-то ей подсказывало, что она поступит, по ее мнению, как последняя дура и снова простит Макса. Снова. Черт, снова и снова она будет прощать его, Вика прекрасно знала это. Но почему? Потому что ей хорошо с ним, потому что рядом с Лавровым она чувствует себя настоящей, живой… Потому что рядом с ним она снова становится глупой капризной девчонкой, какой она была в детстве, и вовсе не стесняется этого. Наверное, она простит его, потому что… любит. Любит? Раздумья обоих, казалось, заняли около часа, хотя на самом деле они молча стояли и смотрели друг друга лишь пять секунд. Затем Лавров понял, что нужно сделать. Он обнял и крепко прижал к себе Вику. Парень был готов навеки потеряться в ее пышных кудрях. Он пустил пальцы в ее пряди, вдохнул аромат ее духов, чтобы убедиться, что это действительно она, что всё это не сон. И вдруг Макс почувствовал легкое прикосновение. Вика прижалась к нему щекой и плавно провела мягкой ладонью по щетине. — Макс… — над ухом парня раздался будоражащий шепот, отчего у того по всему телу пробежали мурашки и закружилась голова. — Оставь меня. Я тебя прошу. Девушка резко отстранилась от Лаврова, столкнувшись с его ошарашенным и недоуменным взглядом. — Вика, что с тобой? Нам ведь было хорошо вместе! — в ступоре произнес Макс. — Да, было. — спокойно ответила Гончарова и, искренне улыбнувшись, произнесла. — Тебе пора. — Как пора? — исступленно спросил Лавров. — Ведь у нас всё было так хорошо! — А с Катей у тебя тоже всё хорошо? — ехидно поинтересовалась женщина, попутно вытирая волосы полотенцем. — Да с Катей у меня никогда ничего не было! — быстро ответил парень, наивно и простодушно улыбнувшись. — Макс, я устала. И знаю, чем всё это закончится. — произнесла Гончарова. Сев напротив парня, она добавила, пронзительно посмотрев ему прямо в глаза. — Мы это уже проходили. Нет. Нет… Нет! Он не верит во всё это! Не может поверить. Это всё всего лишь страшный сон, очередной кошмар, который вот-вот закончится, и Макс проснется, облегченно вздохнув, ведь рядом с ним будет она… Вика. И всё будет хорошо, всё будет прекрасно, просто замечательно! Он нежно поцелует её в щеку, ласково прошепчет «Доброе утро, любимая!», она сквозь сон легонько улыбнется и крепко прижмется к его груди. Так они и пролежат целое утро, и им никуда не нужно будет идти, спешить… И весь мир подождет их одних — счастливых, влюбленных, нереальных… В груди что-то резко закололо. Что-то навсегда оборвалось, сломалось. Парень почувствовал бешеный ритм своего сердца, которое отчаянно пыталось докричаться к кому-то… или просто стонало и ревело от невыносимой боли и безвыходности. — Мне предложили работу за границей, и я улетаю. — послышался спокойный голос Вики. Максим оторопело смотрел на неё. Нет, он не верил происходящему. Не верил своим ушам и глазам. Этого просто не может быть. Это всё сон… Да, это действительно был сон. Всё, что в последнее время происходило с парнем было всего лишь страшным сном, именно так. Но сейчас пришло время проснутся, открыть глаза и увидеть настоящий мир. И этот разговор, спокойный тон Виктории Сергеевны, её уверенность в своем решении и неумолимость, неотвратимость её слов — всё это было будильником. Страшным, беспощадным, но чертовски действенным и эффективным будильником. Гончарова ясно понимает свою роль. Делая сейчас Максиму больно, разбивая его сердце вдребезги, она вытягивает его из темной пучины, из мира придуманных им же самим иллюзий и надежд. Внутри парня вдруг образовалась пустота. — Мы не можем быть вместе. — твердо сказала Гончарова. — Но… — парень протянул руку, в надежде ухватится за рукав халата Вики, однако та ловко вывернулась и, стремглав обернувшись к парню снова повторила. — Тебе пора. — Вика… — сдавленно вырвалось из Макса. — Прощай. — уже более мягко, но всё же решительно попыталась произнести женщина. В тот момент Максу показалось, что жизнь покинула его тело, сердце перестало биться, и в нем остались одни лишь кости и мышцы. Он безмолвно на автомате оделся и подошел к входной двери. Парень разбитым и пустым взглядом окинул квартиру Вики. «Здесь всё началось, здесь всё и закончилось…» — больно пронеслось в голове. Затем Максим внимательно посмотрел на Вику, будто пытаясь запомнить каждую деталь: каждый изгиб её тела, родинки, волосы, губы, глаза… Всю её. Он с отчаянием пытался перенести её к себе в голову, чтобы там — в его сознании — она навсегда осталась с ним, но… не получалось. Его взгляд столкнулся со взглядом Вики. Она приняла всё это. И отпустила его. И теперь всё, что ему оставалось, это поступить также. — Прощай. — Макс улыбнулся краем губ и повернулся к выходу. «Вот и всё.» — подумал парень, закрыв за собой дверь и оказавшись в холодном, сером подъезде. Разбитый и несчастный, он отправился, куда глядели глаза. В тот момент парню казалось, что его жизнь разорвалась на «до» и «после». Это был конец.

***

Вечерняя Москва. Город окутан мягким полумраком, словно пряча своё лицо под тяжелым хмурым покрывалом печали и безвыходности. Максим Лавров, потерянный и сбившийся с пути парень, бредет по незнакомым улицам, погруженный в свои мысли, не замечая ничего и никого вокруг. Его глаза безучастно скользят по светящимся витринам ресторанов, кафешек и магазинов, отражая в себе уличные огни, которые, казалось, пытаются согреть его обледеневшее сердце. Каждый шаг Макса звучит тяжело, гнетуще отзываясь эхом по чужим холодным проулкам. А внутри всё бурлят мысли о Вике… Прохладный ветер касается его лица, мучительно шепчет о забытых мечтах, играется с листьями, что весело кружатся у ног, однако ничего не может отвлечь Максима от гнетущей пустоты. Его руки спрятаны в карманы, а взгляд устремлен куда-то мимо всего — в пустоту. Проходя мимо набережной, он замечает мерцание воды — река отражает свет фонарей, а легкие волны будто подпевают его печали. В один момент парень почувствовал что-то странное. Он не понимал, что именно это было, но был уверен в том, что это «что-то» было очень важным. В один момент мир перестал казаться тусклым и где-то глубоко в душе у парня зажегся маленький огонёк надежды. Надежды на новую, счастливую жизнь. Вдруг Макс замечает, как ночной город начинает оживать прямо на его глазах: вдалеке отчетливо стали слышны звуки шагов, тихие разговоры и негромкий смех случайных прохожих, гул машин стал упрямей. Лавров даже не заметил, как забрел в небольшой дворик, где работал усталый парень. Он возился с поливочным шлангом, настраивая струю воды для полива клумб. Максим шел, погруженный в себя, словно в трансе, и не заметил, как подошел слишком близко. И вдруг… мощная струя воды щедро обливает Макса с ног до головы. Он отшатывается, морщится, и на секунду кажется, что весь мир вокруг застыл. Парень с испуганным видом спешно зажал шланг, громко извиняясь, а Лавров стоял, ошеломленно моргая, промокший до нитки. Вода приятно охладила кожу, взбодрив и приведя Лаврова в чувства. Только что он будто спустился с небес на землю и ожил. Да уж, вот это реанимация. Вместе с этим неожиданный «полив» принес Максу странное облегчение, как будто смыв не только городскую пыль с одежды, но и всю боль с его души. Макс стряхнул воду с лица и посмотрел на парня со шлангом, благодарно ему кивнув. Именно сейчас парень ясно понял, что, возможно, впереди всё-таки есть место для новых надежд. Для новой жизни, которая продолжается. Иногда очень сложно выразить словами то, что творится у тебя внутри. У кого-то получается найти этим словами адекватную замену. А за кого-то лучше слов говорят поступки. А кто-то стоит мокрый в центре огромного города, и просто не знает, что делать дальше…

***

Это были самые напряженные пять секунд в его жизни. Пустые безответные гудки томно и монотонно повторялись в его голове. Сердце Макса стучало так громко, что казалось, будто его биение можно услышать даже на другом конце города. С каждой секундой молчания по ту сторону, парень всё больше чувствовал себя одиноким, никому не нужным человеком, в душе которого всё росла пропасть между ним и этим миром. И вдруг гудки прекратились. — Алло? — её голос, тихий и немного сонный, но именно сейчас почему-то такой родной и близкий, заполнил всё пространство, словно теплый свет среди беспросветного мрака и мглы. Макс на мгновение замер. Всё, что он хотел сказать, будто растворилось в воздухе. Затем он выдохнул. Почти с облегчением, почти с улыбкой. — Привет, Кать. — дрожащим голос произнес Лавров, но в этом дрожании было столько тепла и нежности, что девушка, вероятно, почувствовала это даже по ту сторону. — Я… Я рад, что ты ответила. В трубке послышался лёгкий искренний смешок. — А с чего бы мне не отвечать тебе? — прямо спросила Баринова. — Ну… — протянул Макс, виновато посмотрев на циферблат в телефоне. — Просто сейчас уже за полночь… — И что? — с улыбкой спросила девушка. — Я всё равно не сплю. Почти. — ухмыльнулась Катя. Катя наслаждалась этим моментом. Он ей позвонил посреди ночи. Она и вправду пыталась уснуть, но все её мысли были заняты Максимом. Катя очень волновалась и переживала за него, но не хотела вмешиваться, не хотела надоедать и мешать… И в тот момент, когда в её комнате вдруг раздался звонок на телефон, и она, удивленно зажмурившись прочитала имя «Макс», всё вокруг — холодный свет луны, звук ветра за окном, даже мерный беспрестанный ход часов, — перестало существовать. Сейчас были только он, она и этот разговор, который словно соединил два одиноких сердца в одну нить, такую хрупкую и такую настоящую. — Ты куда пропал сегодня? — взволнованно спросила Катя. — Ушел, никому ничего не сказал… Тебя вся кухня искала, папа был готов тебя убить. Ладно его не предупредил, но меня-то… Мне, знаешь ли, мог бы и сказать. — слегка обиженно добавила девушка. — Так… было нужно. — поникло ответил Лавров. — Прости, что так получилось. — Да ладно, проехали. — вздохнула Катя. — Расскажешь, если захочешь. Оба неожиданно замолчали. — Не хочешь покататься по ночному городу? — вдруг спросил Макс. — Покататься? Сейчас? — с радостным удивлением переспросила девушка. — Да. — просто ответил парень. — Конечно хочу. А ты где сейчас? — поинтересовалась Баринова. — А я это… — парень бегло осмотрелся по сторонам, пытаясь найти хоть что-то знакомое. — Не знаю. Парень виновато улыбнулся и почесал затылок. — Так, ежик в тумане, — ласково обратилась к Максу девушка. — Внимательно посмотри по сторонам и найди любой адрес. Как найдешь — скинь мне смс-кой и жди меня. Понял? — Понял-понял. — ответил Лавров. — Только это, Кать… заедем ещё к Косте? Мне переодеться нужно, а то весь промок… — Заедем. — быстро ответила Катя, а затем, сообразив, со смешком уточнила. — А ты где промокнуть умудрился? Дождя же не было. — Долго объяснять… — улыбаясь, ответил Макс. — Ну, пока будем ехать, всё равно мне всё расскажешь. Не отвертишься. — улыбнулась девушка и добавила. — Ладно, жду адрес. И постарайся нигде снова не промокнуть. — Договорились. Спасибо тебе, Кать. — Не за что. — нежно послышалось по ту сторону и звонок оборвался. Максим почувствовал на душе невероятное облегчение после разговора с Катей. Казалось, с плеч, наконец-то, свалился огромный валун вечных укоров, сомнений, злости, ревности и безысходности. Парень облегченно вздохнул и от всей души улыбнулся.