"Кухня. Иная история"

Любой конец – это лишь начало чего-то нового. А что, если конец, вопреки всем ожиданиям или страхам, еще не наступил? Что тогда? Виктория Сергеевна Гончарова – директор ресторана «Claude Monet» и по совместительству замечательная женщина. Всё при ней: и красота, и ум, и ответственность, и трудолюбие. Молодчина. Именно такая женщина способна обуздать даже самого заядлого холостяка, заставить его остепениться и забыть про свои одинокие похождения. Именно такая женщина с легкостью способна как приковать мужчину к себе, так и жестоко отвергнуть его. Этим-то она, наверняка, и зацепила Нагиева. И Макса, к слову. Есть в Виктории Сергеевне некая дикая страсть, которая при удобном случае выходит наружу, полностью поражая и обезоруживая мужчин. Лавров на эту уловку и купился. Нет, всё-таки Виктория Сергеевна особенная женщина. Таких редко встретишь. Я бы даже сказал – роковая. Но, как часто бывает, за внешней привлекательностью внутри может скрываться что-то ужасное и плохое, то, что человек изо всех сил желает скрывать от всех. Или использовать при необходимости, чтобы добиться своего или сделать кому-то больно. И, как не удивительно и странно, Виктория Сергеевна была таким человеком. Да, зачастую за широкой и дружелюбной улыбкой эта женщина могла скрывать совсем другие эмоции. Вы спросите: «И что тут такого? Все мы так делаем». Я соглашусь. Но скажу, что Виктория Сергеевна не просто так делает – она делает это ловко и профессионально. Учиться этому. Может, даже и неосознанно, но у этой женщины такова природа и натура: змеиная. Ей присущи хитрость, осторожность и чрезмерная жестокость в тех случаях, когда она понимает, что превосходство в ее руках. Такая женщина способна сделать больно даже самым близким людям, и при этом, хоть и на подсознательном уровне, получать искреннее удовольствие. Почему? Да потому что может. Вот и всё. Вот такая вот Виктория Сергеевна. Нет, я не хочу выставить ее подлым и бесчувственным человеком. Вовсе нет. Просто я хочу акцентировать твое внимание, читатель, на то, что у любого человека есть своя обратная сторона. Мы привыкли видеть лишь яркую обложку, а иногда нужно сделать «вскрытие», чтобы понять, с кем имеешь дело. Так сказать, провести психологический анализ человека. Гончарова также имеет чувства, свои переживания и мечты – как и все мы. Она способна любить, сострадать и быть счастливой. Эта женщина… Она по-своему особенна. Таких редко встретишь. Лавров, как ему казалось, с каждым днём всё больше и больше забывает о Вике. Но он был не прав. Эта женщина до сих пор не давала парню столь желанной свободы и спокойствия. При одной лишь мысли о ней, Макс чувствовал неприятный холодок по спине, а в сердце что-то больно начинало щемить. Теплая печаль. Вот так. Не мог Макс забыть Вику. Особенно усугубляло положение парня два обстоятельства. Первое, он видел ее каждый день. Она, как немой укор и напоминание о тех светлых днях, когда они были вместе, жгла душу Макса. Второе: Гончарова не просто бросила Лаврова – она ушла от него. Да еще и к кому? К этому лысому клоуну. Нагиев. Офигиев. Макс не знал, как ему выбраться из этой ситуации. Парень выбрал простой и проверенный вариант: ждать и надеяться на то, что само пройдет. Ну, пожелаем ему удачи. Хотя с такой работой заскучать и впасть в отчаяние у Лаврова у не получится. Судя по началу рабочего дня, он обещал быть спокойным и тихим. Ну, на сколько это возможно в ресторане «Claude Monet». Макс уже отошёл от вчерашних приключений и был настроен на работу. Почему-то сегодня у него было хорошее настроение, и даже «Огузок!» Виктора Петровича звучало не так обидно. Оно даже оказывало бодрящий эффект. Лавров готовил «Нисуаз», невольно улыбаясь. Парень действительно любит готовить, и чувствует себя по истине счастливым, когда его блюда выходят идеальными. Особенно, если гости ими довольны. Ну а пиком наслаждения от своей работы иногда становится дегустация блюд Максима Бариновым. Виктор Петрович, попробовав блюдо и слегка ухмыльнувшись, буквально кончиками губ, говорил: - Ладно, Огузок. Пока можешь жить. Тогда уж Лавров становился по уши счастливым, ведь услышать такое от Баринова дорогого стоит. Даже не так. Это бесценно. Как я и говорил, день обещал быть спокойным. Но как часто обещания и наши ожидания не оправдываются? Почти всегда. Это как раз наш случай. На кухню влетела Виктория Сергеевна и направилась прямо к шефу, который сосредоточенно занимался презентацией блюда: - Витя! Когда ты наконец сделаешь новое меню? Баринов, проигнорировав вопрос женщины, с каменным лицом взял поднос с едой и перешёл на другой стол, оказавшись спиной к директору ресторана. - Витя, ты обещал мне новое летнее меню! – Виктория не собиралась так просто сдаться. Шеф это понял и все же решил спокойно ответить: - Какое еще летнее меню? У людей летом появляются новые летние желудки? Виктория Сергеевна нервно дернула головой. «Как же меня достало его поведение!» - злилась Вика, лихорадочно хватаясь за голову. Баринов даже не желал смотреть на это. «Пусть побесится: ей полезно» - с довольной ухмылкой думал шеф. На кухню беззаботно вошел Нагиев. По нему было видно, что он в хорошем духе и вообще всё у этого мужчины прекрасно. Его лысина так и светилась от счастья. - Привет, пролетарики, в попе шарики, - хихикнул Нагиев и обратился к директору ресторана, - А, Виктория Сергеевна! Сразу не заметил. Мужчина приобнял Вику за талию и довольно улыбнулся. Макс на мгновенье оторвался от своего «Нисуаза» и увидел эту картину. Парень сразу недовольно скривился, сцепил зубы, однако решил продолжить готовку блюда. Но какая тут уже готовка с испорченным настроением? Добавляя масло в соус для салата, Макс выронил бутылку прямо в тарелку. Теперь это был не салат с маслом, а масло, чуть-чуть приправленное листьями. Да и к тому же халат парня был также испачкан маслом. Пришлось идти в душ. - Черт, - негромко выругался Лавров. Да уж, до чего всемогущи женщины. Способны испортить день силой мысли, телепатически, по блютузу, так сказать. Катя стала свидетелем косяка Макса и его злых взглядов в сторону Нагиева и Виктории Сергеевны. Вновь в сердце что-то неприятно защемило. «Да что со мной? Как маленькая девчонка!» - злилась Катя. Конечно, злилась. Это ревность. Но девушка еще не до конца осознала это. Нет, безусловно, она понимала, что ревнует, но боялась признаться себе в этом начистоту. - Дмитрий Владимирович, шеф уже два месяца обещает мне летнее меню. Уже скоро лето закончится, - пожаловалась Виктория Сергеевна Нагиеву. - Вот паршивец, а? Стареешь, Витюша? Раньше больше месяца не тянул. Может тебе на пенсию пора, а? – съязвил мужчина. - Очень смешно, - раздраженно ответил Баринов. - Смешно, смешно, - широко улыбнулся Нагиев. – Че-то я часто стал шутить бесплатно. Ладно, тебя там какой-то иностранец спрашивает. Ну я сказал, что ты здесь в боевой готовности. Владелец ресторана перевел взгляд на Викторию Сергеевну и с ухмылкой сказал: - Идемте-ка, Виктория Сергеевна, кофею испьём. Оставьте старика: сколько ему осталось? Баринов гневно посмотрел на Нагиева, а тот лишь глупо захихикал и направился с директором ресторана пить кофе. Ну а что? Ресторанная верхушка… ей всё позволено. «Вот же ж лысый клоун!» - Баринов сцепил зубы и продолжил презентацию блюда: иностранец может и подождать. Тем временем Лавров уже почти завершил водные процедуры. Совершенно голый он стоял перед зеркалом и брился, попутно напевая популярную песню. Не знаю, почему парень не удосужился хотя-бы обмотаться полотенцем. Возможно, он ценитель свободы во всем, но во всяком случае дверь в ванную стоило было закрыть на замок. Тогда можно было бы обезопасить себя от нежелательных гостей. Но ключевое в этом предложении: «Можно было бы». Дело в том, что Катя во время готовки одного блюда неаккуратно воспользовалась синим красителем, отчего кожа на ее правой ладони стала напоминать кожу расы На’Ви из «Аватара». Может это и было круто, но точно не для Кати. Благо, краситель легко смывается под водой с обычным мылом, так что девушка тут же направилась к раковине, которая находилась… в ванной. Конечно в ванной. Лавров, абсолютно голый, с пеной для бритья по всему лицу и с бритвой в руках, пританцовывал перед зеркалом и, наверное, давал концерт своему отражению. Интересно, однако. Ей-Богу, сфотографировал бы. Современное искусство, однако… - Мне нужен алкоголь, а тебя ждет на танцполе, - напевал Макс, как вдруг в ванну, ничего не подозревая, вошла Катя. Увидев обнаженного Макса и оценив его прекрасный вокальный талант, девушка с лукавой улыбкой захлопала в ладоши. Макс тут же схватил лежащее на подоконнике полотенце и прижал к себе. - Ничего себе шрам, - Катя указала пальцем на то место парня, что находится ниже спины.- Боевое ранение? – девушка оперлась о дверной проем. - Да! – ответил парень, повернувшись к девушке спиной и быстро пытаясь закрепить полотенце на своем теле. - В армии сел на вражеский гвоздь. Че надо?! Катя, снова окинув беглым взглядом Лаврова, сдвинула плечами и ответила: - Ничего. - Ну тогда может ты выйдешь? – раздраженно спросил Макс. - Ладно, ладно, - девушка руками показала жест «Сдаюсь» и, засмеявшись, вышла. «А он ничего.» - заметила про себя Катя. Поверьте, девушка увидела достаточно, чтобы сделать этот вывод. Еще раз восстановив в голове образ обнаженного парня, Катя невольно заметила, что ее дыхание участилось, а сердце бешено заколотилось. Вспомнив о «боевом ранении» Лаврова, она немного отвлекла себя от мыслей, которые явно сейчас были некстати. Вот вообще. Девушка улыбнулась. Ладони слегка вспотели и она решила вытереть их о свой китель. «Черт!» - выругалась про себя девушка, обнаружив синий отпечаток ладони на правом боку. Да уж, с такими коллегами и вовсе забываешь о насущных делах. Вдруг Катя увидела, как ее отец обнимается с каким-то мужчиной. И, к своему сожалению, девушка узнала в нем своего бывшего куратора из французской академии. «Только не это!» - испугалась девушка и вдруг неожиданно вспомнила, что ей нужно заменить китель. Хоть это вышло кстати. Баринов и бывший куратор Кати общались на французском. Оно и понятно: - Поль, старина! - Виктор, как я рад тебя видеть! - Мой старинный друг из Парижа, - объяснял шеф рядом стоящему Нагиеву, - Мы с ним работали вместе. - Ты когда приехал? – спросил Баринов, но не стал ждать ответа. - Пошли выпьем, ты мне всё расскажешь. Виктор Петрович повел своего дорогого гостя в свое убежище. Пристанище воина света, который борется с диплодоками и инвалидами по всему миру. Прикольно, даже представил себе такую табличку на дверях кабинета Баринова. Катя быстро сменила китель и вернулась на кухню. Увидев Настю, она спросила у нее, указывая кивком на кабинет шефа: - Откуда он взялся? - Кто? – спросила официантка. - А, француз? Его Нагиев привел, какой-то знакомый шефа. А ты что, тоже его знаешь? - Да, еще как! Он куратором был в нашей кулинарной академии, - нервно ответила девушка, уже чувствуя, что ее ожидают крупные-прекрупные неприятности. Катя ведь так и не рассказала папе, что ее отчислили. Вернее, даже не отчислили, а она сама ушла. Но это совсем другая история. Тем временем в кабинете шефа уже вовсю шла светская беседа между Полем, Бариновым и бутылочкой виски. Прекрасная компания, как по мне. - Ты какими судьбами у нас? – спросил шеф, передавая стакан с напитком Полю. - Мне предложили поработать в России, - искренне и как-то по-французски улыбнулся мужчина. Вот это да: в каждой стране люди еще и по-разному улыбаются. Интересно… Баринов засмеялся: - Жить в России не хочет никто, а работать хотят все. Катя тоже после того, как закончила академию, вернулась сюда. - Как, но…, - хотел было возразить Поль, но Виктор Петрович перебил его: - Теперь работает у меня. Молекулярной кухней занимается. Сейчас позову, поздороваетесь. Баринов направился на кухню, а Поль так и остался сидеть на диване с удивленным лицом. Он вовсе не понимал, что происходит. Катя ведь не окончила обучение. - Поль, наверное, уже сдал меня. Волнение Кати увеличивалось в геометрической прогрессии: девушка очень боялась рассказать отцу о том, что она бросила кулинарную академию. Катя опасалась реакции папы, ведь для него это было очень важно. Да и училась она за его счет. В общем, ситуация принимала неожиданно катастрофических оборотов. Деваться было некуда. - Слушай, ты не переживай: если шеф не орет, значит он еще не сдал, - попыталась успокоить девушку Настя. Вышло, к слову, так себе. Катя почувствовала себя нехорошо: сердце ушло в пятки, голова стала чугунной и никак не хотела думать. Из кабинета вышел шеф: - Катя, - позвал дочь Баринов, но не заметил ящик с овощами и ударился об него ногой. - Катя! – уже крикнул шеф, - Катя!!! Услышав эти крики, девушка вовсе захотела куда-нибудь сбежать, скрыться, провалиться… Да что угодно, только не это! Но это был не выход, так что ей пришлось откликнуться и подойти к отцу. Вы когда-нибудь видели, как приговоренные к смертной казне люди взбираются на плаху? Не очень бодро. Такой же походкой навстречу неизвестному и страшному шла Катя. - Кать, ты не слышишь, что ли? – обратился шеф к дочери. Девушка никак не могла придумать, что же такого сказать, чтобы избежать своей страшной участи: - На меня нельзя сейчас кричать, - Катя робко и неуверенно посмотрела на отца. - Почему? – с недоумением спросил шеф. Катя на мгновенье задумалась. И тут в голову пришла сумасшедшая, но спасительная мысль. «Черт!!!» - выругалась про себя девушка: она понимала и злилась, что другого выхода, как соврать, просто нет. Сейчас признаваться она точно не собиралась. «Что ж… была не была» - с отчаянием подумала Катя и произнесла: - Я… Я беременна. От изумления у Баринова аж рот открылся. Мимо них как раз проходил Луи с бутылкой коньяка, чем шеф решил незамедлительно воспользоваться, выхватив ее из рук кондитера и отхлебнув глоток. -Я не ослышался? – спросил Баринов. - Нет, - отрицательно покивала головой девушка. Вы даже не можете себе представить, как она волновалась и боялась. - Отлично, - ответил шеф и снова надпил коньяк. - И кто отец? – с каким-то странным предвкушением спросил Виктор Петрович. - Я тебя спрашиваю! Голос шефа был уже не таким спокойным. Катя на мгновенье опустила испуганный взгляд в пол, а затем повернула голову в сторону кухни, чтобы найти кого-нибудь, кто подошел бы на роль отца. В поле зрение девушки попал Лавров. Теперь он вдвойне попал. Катя быстро повернулась обратно к отцу, чтобы назвать ему имя, но Баринову это было совершенно не нужно: он прекрасно видел, куда, а главное – на кого смотрела его дочь. К тому же, в последнее время Катя уж слишком сблизилась с Огузком, так что понять, кто виновен в Катиной беременности было совершенно несложно. Это был закономерный и ожидаемый результат, по мнению Баринова. Лавров же в этот момент беззаботно выносил мусор, даже не подозревая о том, что его ждёт и куда он попал, благодаря Кате. - Лавров? – спросил Баринов, всё же надеясь, что это окажется не он. Девушка кивнула. - Я же тебя предупреждал, что нельзя с ним связываться! Стой здесь, пока ты еще куда-нибудь не вляпалась, - сказал шеф, вручив Кате бутылку с коньяком. - Огузок! – воззвал к Лаврову Виктор Петрович. - Пап, - обратилась к отцу Катя, но это было бессмысленно. - Молчи! – прикрикнул шеф. Девушка судорожно прижала к себе бутылку с коньяком и опустила взгляд. «Это конец! Конец. Хотя, с другой стороны – хотела ведь я отомстить Максу? Вот пускай и получает.» - думала Катя, пытаясь изо всех сил пытаясь успокоить себя. Луи выхватил бутылку с коньяком из рук Кати. Вдруг дверь кабинета шефа открылась и из нее показался Поль. - О, Катрин! – улыбнулся француз. - Здравствуйте, Поль, - Катя нервно поправила волосы и постаралась улыбнуться. - Я так понимаю, отец не знает о том, что Вы бросили учебу. Почему Вы ему не сказали? - Не было подходящего момента, - начала оправдываться девушка. - Так Вы ему не сказали? - Нет, но…, - начал Поль, но его перебил только что подошедший Нагиев: - Что говорит лягушатник? - Говорит, что ему не нравится: скучное и дешевое место, - Катя решила наврать Нагиеву. Почему? Во-первых, потому что гулять так гулять. Если уж врать, то с три короба, по-крупному, в колоссальных масштабах: один раз ведь живем. Во-вторых, потому что девушку сейчас бесило всё – даже Нагиев, и поэтому подгадить его самооценку для Кати было очень даже приятно. Это даже полезно для особо заносчивых людей, к коим наш лысый ловелас и относился. Ну а в-третьих… Не будет же девушка переводить Нагиеву то, что она бросила обучение? Конечно, нет. Так и живем. - Ты ему скажи, чтобы он потом зашел, что мы подтянемся, - нервно улыбался Нагиев, - Может быть он съел что-то не то, где-то не то? - Угу, - кивнула Катя и обратилась к Полю, - Вы не говорите отцу про меня: лучше я сама скажу. - Хорошо, но если Вы ему не признаетесь, - француз тыкнул в девушку сразу двумя указательными пальцами, - Я буду вынужден сказать правду. И передайте отцу, что я очень тороплюсь, но завтра еще обязательно зайду. - Спасибо, - выдавила Катя. - Че ты там хоботом-то водишь? – испуганно спросил Нагиев: он уже не знал, чего ждать от этого француза. - Он говорит, что вы ему неприятны и просит оставить его в покое, - выдохнула девушка. Нагиев фальшиво улыбнулся: - Гадина, а. Мало их в восемьсот двенадцатом били-били, не добили, - засмеялся мужчина, - Во-от. Не переводи это, не надо. Девушка улыбнулась и кивнула. - А позвольте я Вас провожу, - Нагиев обратился к французу и указал рукой на двери в зал. Поль последовал за мужчиной. Катя с облегчением выдохнула. Но судьба заставила девушку вдохнуть обратно: теперь она будет расхлебывать последствия своего поступка. Шеф уже словил добычу, точнее Лаврова, и вел его к своему логову, крепко держа парня за воротник кителя. Катя наивно сделала вид, что не видит этого, но Баринову было все равно: проходя мимо своей дочери он схватил ее за руку и тоже потянул к своему кабинету. Намечалось что-то поистине интересное.