genshin impact hot headcanons

НЁВИЛЛЕТ, всегда слишком серьезный, и продолжает в том же духе Возможно, с твоей стороны было глупо выходить замуж за мужчину, который, как ты знала, практически не разбирался в человеческих эмоциях. Глупо было даже думать, что он попытается учиться ради тебя, но ты верила, что он достаточно понимающий человек. Однако холодная дистанция ощущалась тобой как никогда остро, особенно после того, как ты признала такое смещение между его позицией мужа и судьи. В глазах общественности он жесток и непоколебим, как неоспоримый столп правосудия, который стоит на своем, чтобы привести виновных к их падению. В глазах таких малышей, как мелюзины, он хороший лидер, тот, кто каждое утро здоровается, как заботливый отец. И все же, тебе кажется, что это та сторона, с которой ты ни разу не встречалась в этом браке. Это было так, как если бы ты влюбилась в Нёвиллета, но вышла замуж только за верховного судью — разницу ты осознала слишком поздно. “Я, пожалуй, пойду”. Его голос был таким же холодным, как и бесстрастным. Ты наблюдала, как его непоколебимый взгляд ни разу не встретился с твоим, пока он направлялся к двери, задаваясь вопросом, всегда ли так было. “Всего доброго, месье”. Титул, в котором не было ни смысла, ни любви. В первый раз, когда ты перестала называть его ласковыми прозвищами, ты надеялись, что он это заметил. И, возможно, ты была слишком наивна, чтобы молиться о какой-либо реакции. Но, увы, он по-прежнему просто кивал, как будто это ничего не значило. Ты задавалась вопросом, любит ли он тебя вообще. Верховный судья Фонтейна, со всей своей суровой серьезностью, любит кого-то настолько эмоционального, как ты. По крайней мере, он утверждал это, и в то время ты ему поверила. Но сейчас, когда эта мысль пронзает тебя, как стрела в сердце, как будто боги действительно прокляли тебя напоминанием о том, насколько бесчеловечен на самом деле этот человек, которого ты называла своим мужем. Возможно, он вообще неправильно понял, что такое любовь. ЧЖУН ЛИ, чрезмерно заботливый, и держал тебя взаперти Не часто удавалось выглянуть в открытое окно без его присутствия. После твоего последнего побега в Праздник фонарей ты обнаружила, что входная дверь заперта с помощью чего-то, что выглядело как магия, и даже если окна были открыты, пути к отступлению больше не было. Слишком опасно, сказал он. Он всегда предупреждал, что другой Осиал может восстать снова. Может быть, дело в том, что ты человек, а он живет бессмертной жизнью. И, может быть, дело было в том, что он так придирчиво относился к тому, как ты стареешь, и твой сегодняшний день рождения не стал исключением. “Еще на год старше”, - он так нежно улыбнулся тебе. Ты думаешь, что от этого тебе стало плохо. “Возраст приносит только хрупкость”, - пробормотал он так близко к твоему лицу, “Как камень, который стареет вместе с миром, пока не превратится в песок”. И снова начинаются его сравнения — сравнение с чем-то более хрупким, чем ты была. “Я только хотел бы, чтобы ты позволила мне больше защищать тебя”. А затем он придвигается еще ближе, пока его губы не оказываются на твоих, пробуя горький чай, который ты когда-то находила таким нежно-сладким. Но теперь вкус превращается в грязь на твоем языке, и ты в нескольких секундах от того, чтобы выплюнуть его. В нем все еще есть нотки достойного, утонченного человека. Тем не менее, его требование контролировать твою “безопасность” показало, что он в меньшей степени является мужем и в большей - родителем. Завтрашняя ночь знаменует собой следующий обряд фонарей, и ты планируешь увидеть его снова. Если он хочет держать тебя здесь взаперти, ему придется тащить тебя за лодыжки из Гавани. Ты не учла, что это было именно то, что он сделал бы. ПЬЕРО, который спросил, умрешь ли ты за него, продолжил свое баловство С тем здравомыслием, которое у тебя еще оставалось, ты могла это почувствовать. Скоро должно было произойти что-то грандиозное, и смерть Синьоры только усилила твой страх. “Тсс, не плачь сейчас”, - сладко прошептал тебе на ухо предводитель Предвестников. Его голос был низким рокочущим, от которого ты скорее дрожала, чем успокаивалась. “Смотри, она все еще с нами”, - указал он, маленький огненный мотылек сидел у него на пальце. Ты только продолжала дрожать от слез, сидя, свернувшись калачиком, у него на коленях. Ты была напугана, но твоя голова покоилась на груди самого опасного мужчины, твоего мужа. “Она умерла за благородное дело”, - сказал он тебе. Возможно, ты была слишком потрясена, чтобы понять, к чему он клонит. “Ради Царицы”, - продолжил он, “и ее вечной славы и целей”. Твои слезы немного поутихли из-за того, что ты сосредоточилась на его словах, но ты боишься, что можешь снова лежать без сна, преследуемая его голосом. “Вот как ты тоже должна планировать свою смерть”. Ты напряглась. “Это должно быть осмысленно...” Когда он замолчал, его большая рука поднялась и легла тебе на затылок, отрывая тебя от своей груди, чтобы он мог тебя видеть. Подушечки его больших пальцев так нежно погладили твои заплаканные щеки, что ты снова была полностью одурачена его фальшивой любовью. “...Жертвенно”. Твое лицо, возможно, исказилось от страха, потому что его рука переместилась и напряглась, чтобы резко сжать твою челюсть. “Я люблю тебя, ты знаешь это?” - спросил он так ласково. “Да”. Из его горла вырывается тихий смешок. “Тогда сегодня вечером будет пир. А завтра начнется война”. Теперь он улыбается тебе с другой любовью. “И вот тогда ты сможешь показать мне, что тоже любишь меня, своим славным самопожертвованием на поле боя”.