genshin impact hot headcanons

"О, Тома", - в голосе Аято звучит тщательно выверенное сочувствие с оттенком превосходства. "Ну же. Уверен, что она сможет выдержать еще один палец?" Тело Томы так горячее, он сидит позади тебя. Твои бедра широко расставлены над его ногами, так что ты широко раздвинута как в пользу пальцев Томы, играющих с тобой... так и в пользу Камисато Аято, работодателя твоего парня, который сейчас смотрит на тебя так, словно хочет поглотить целиком. Аято подается вперед, и ты вздрагиваешь, но его пальцы в перчатках просто скользят по твоему обнаженному бедру, и он со вздохом устраивается в еще более близкой позиции, чтобы наблюдать. Ты понимаешь, что находишься на грани: положение Томы зависит от того, насколько он угодит Аято, и, очевидно, теперь это включает в себя позволение ему увидеть тебя в самом интимном состоянии, на которое ты предпочла бы, чтобы смотрел только Тома... Тебе не следовало соглашаться. Но умоляющий, щенячий взгляд Томы, обещание, что он будет только смотреть, страх, что Тома потеряет поддержку Камисато, когда они вдвоем сделали так много для него и его репутации в Инадзуме - ты не смогла набраться смелости отказать. И, конечно, все было бы не так плохо, если бы это было просто наблюдение. Конечно, можно было бы просто сделать вид, что Аято там нет. Ты забыла, насколько подавляющим может быть присутствие комиссара Ясиро, как воспитанный молодой человек, захвативший контроль над целой комиссией, может заставить всю комнату обратить на него внимание. Ты также забыла, каким пронзительным может быть его взгляд, каким дивным может быть его голос... как он может заставить тебя почувствовать себя не более чем пьесой в театре, чем-то нереальным, за чем нужно наблюдать и комментировать, рассматривать и критиковать, пока оно не будет соответствовать его строгим стандартам. Ты, похоже, им соответствуешь, а Тома - нет. Тома опускается губами к твоей шее, целует место чуть ниже мочки уха и шепчет тихим успокаивающим тоном: "Ангел, пожалуйста. Расслабься немного, хорошо?" О, ты пытаешься. Дыхание сбивается в груди, но ты пытаешься сдержать бешеный стук сердца о грудную клетку, пока Тома осторожно вводит и выводит из тебя одинокий палец, просовывая рядом с ним другой. Но ты нервничаешь, ты извиваешься у него на коленях, изгиб твоей задней части прижимается к тому месту, где у Томы в брюках уже твердо. Но Аято не сказал ему, что он может что-то с этим сделать. "Тома", - говорит Аято. "Я думаю, что, возможно, ей понравится, если ты уделишь больше внимания её груди. Если можно...?" Аято очень осторожен, не прикасаясь к тебе слишком близко, даже когда он оттягивает ткань твоего кимоно вниз, так что твои плечи и грудь оказываются обнаженными. Ты прикусываешь губу, холодный воздух ударяет в разгоряченную кожу, вывалившаяся грудь в неудобном положении заставляет тебя чувствовать себя неуклюжей, соски уже налились. "Разве она не прекрасна?" Аято нежно хмыкает, но не делает никаких движений, когда ты обнажаешься, чтобы прикоснуться к тебе. "Тома? Я думаю, тебе стоит поиграть с её грудью, пока ты ласкаешь её пальцами". Горячая ладонь твоего парня скользит по твоей талии, изгибается и позволяет мягкому шару твоей груди заполнить его пальцы. Он сжимает ее, и мягкая плоть поддается его прикосновениям, проникая между пальцами. Аято выдыхает низко и томно. "О, да. Чудесно". В неудобном положении Тома старается изо всех сил, он перебирает твои соски между большим и указательным пальцами, пока ты не начинаешь извиваться, корчиться и пылать у него на коленях, пока ты не слышишь слитный звук его двух пальцев, входящих и выходящих из тебя, смешанный с твоим собственным тяжелым дыханием. Аято побуждает его оставить след из горячих, влажных поцелуев с открытым ртом на твоем горле и плече, поощряя его кусать и сосать, чтобы он отметил тебя. "Такая красивая вещь заслуживает знака собственности", - говорит Аято Томе, словно делится с ним великой мудростью. "Это правильно, когда самое дорогое из сокровищ можно отследить. Поиграй с её клитором", - инструктирует Аято, его голос начинает задыхаться. “Бедняжка. Она становятся все более нуждающейся”. Ты становишься нуждающейся. И хотя ты не можете забыть, что перед тобой Аято, который наблюдает (и явно наслаждается), это ничего не меняет в тех маленьких толчках удовольствия, которые Тома всегда умеет из тебя вытянуть. "Я люблю тебя", - снова нежно шепчет Тома в ухо, когда его пальцы проникают глубоко внутрь тебя и изгибаются, а большой палец проводит нежные круги по твоему клитору. "Спасибо, что сделала это для меня". Твои пальцы впиваются в ткань постели Томы под вами, когда искры удовольствия усиливаются. Ты концентрируешься на тяжелом дыхании парня, на его члене, плотно прижимающемся к твоей плоти, и пытаешься отвлечься от мыслей о голодном, пристальном взгляде Аято. Ты близка к этому, внутри тебя зажегся фитиль фейерверка, готовый разразиться ливнем искр. Ты издаешь тихий, протяжный стон. "Просто прелесть", - отстраненно комментирует Аято. "Она поёт, как соловей, да?" И твой оргазм ослабевает и утекает прочь, когда его голос напоминает тебе о его присутствии. Тома разочарованно фыркает, очевидно, почувствовав, что ты была близка и что в последний момент это было вырвано, но Аято только смеется. "О, Боже. Боже мой. Тома, твои навыки в области домашнего очага, конечно, не имеют себе равных... но мне начинает казаться, что они не распространяются на спальню". Это настолько несправедливо, что у тебя начинает жечь горло. Хочется накричать на Камисато Аято, что, если бы его не было рядом, ты уверена, уже давно развалилась на части под поцелуями, пальцами и прикосновениями Томы. Тома, наверное, уже был бы у тебя между бедер, жадно лизал бы тебя и терся своим твердым членом об одеяло, всегда уверенный, что ты кончишь три-четыре раза, прежде чем он хотя бы подумает о том, чтобы доставить себе хоть какое-то удовольствие. Но ты помнишь свое место и не делаешь этого. Аято вздыхает, делая вид, что его все устраивает, но при этом испытывая злобное удовольствие, как будто именно этого он ждал всю ночь. "Тебе нужна помощь, не так ли?" спрашивает Аято. "Немного... руководства от твоего учителя, да?" Ты ожидаешь, что Тома не согласится, что он положит этому конец, что он притянет тебя к себе. Но Тома просто сглатывает и говорит: "... Да, мой господин". "Я так и думал". Руки Аято в перчатках снова опускаются на твою голую кожу, и на этот раз это не просто невесомо. На этот раз они неторопливо ползут вверх по твоим скользким бедрам, сжимая их мягкую, полную плоть. Он мурлычет от удовольствия. "О, да ты и впрямь зрелище, не правда ли?" "Ты же сказал не трогать...!" полузадушенно говоришь ты Томе, когда твой парень замирает позади тебя, даже когда Аято отпускает тебя и вместо этого тянется к своим брюкам. Комиссар Ясиро улыбается тебе, его глаза забавно морщатся. "О, не пугайся так", - практически мурлычет Аято. Руки Томы впиваются в мягкую поверхность твоих бедер, удерживая тебя на коленях, чтобы ты не могла сопротивляться. Ты чувствуешь легкую дрожь в его запястьях, но... он верен Камисато, всегда. Тебе следовало бы понять, что ты на втором месте, прежде чем соглашаться на это. "Ты даже не кончила, да? Бедняжка. Давай я покажу Томе, как это делается". Лавандовые глаза Аято переходят на Тому. Тебе удается повернуть голову так, чтобы он издал последний, горячо умоляющий стон. Твой парень - с добрыми глазами, с мягким смехом и широкой улыбкой, тот, кто зимой вяжет свитера для животных, чтобы они не мерзли, тот, кто относится к тебе как к самому дорогому сокровищу, к которому, как ему кажется, нельзя прикасаться... Он соглашается. "... Он не причинит тебе вреда", - говорит Тома через мгновение, и ты понимаешь, что он собирается позволить этому случиться - и, что еще хуже, потому что ты любишь Тому так глубоко и так глупо... ты тоже собираешься позволить этому случиться. "Будь добра к нам, ангел".