Тьма наступает

POV Кроули А утро внезапно было добрым. Что для утра свойство редкое. Но было хорошо. Может, потому что утро было только условным, учитывая, что мы находились вне времени, но скорее, виновником доброго утра был прижавшийся ко мне всем телом тёплый, мирно спящий Дагон. Ах да, раздеть я нас вчера раздел, а вот одевать счел лишним. Ну и хорошо. Все равно тут только мы. Безудержно тянуло улыбаться. А ещё нужно было выяснить вопрос вселенской важности, когда он проснётся. Его утренние уютные и практически бессвязные мысли-образы перетекают друг в друга, формируя из каких-то толи Токиеновских, толи Варкрафтовских орков странные гибриды, почему-то с мышиными ушами. Эти сны, постепенно трансформируются в довольно осмысленные размышления о том, что доброе утро и тепло. — Доброе утро, — бормочу в его волосы, старательно экранируя пробудившееся игривое веселье. — В свете вчерашнего вечера, мой Дагон, у меня назрел вопрос вселенской важности… — Доброе утро, Кроу, — в его полусонных рассуждениях вопрос вселенской важности, проассоциировался со словом наступает, потом это слово видоизменилось в воспоминания о каком-то маленьком и слюнявом теленке, наступившим кому-то на ногу, потом превратилось в отпечатки по-осеннему грязных собачьих лап по всей кухне и цепочке не менее грязных следов, уходящих в спальню. — Какой? — сонно зевает он. — Сколько зубов у мыши? — выдаю я очень серьёзным тоном. — Шестнадцать, меньше только у слона, хотя он тоже мышь, видал какие у него уши? А знаешь, почему слоны боятся мышей? — Полагаю, ты мне сейчас это поведаешь? — Нее, ты исчерпал лимит на вселенские ответы, твое право задавать вопросы респавнится после попытки догадаться. — О, как мы заговорили! — смеюсь я. — Предположим, что они кусают их за пятки? — Хорошая попытка! Однако! Ты хорошо представляешь пятку слона и мышь, бегущую за ним с криком: «Подожди, я только попробовать хотела!»? — В красках, Дагон. — А в это время… Представим себе, как вымирают от смеха и голода камышовые коты и львы. Они смотрят, ржут, а слон с мышью уже далеко. И все, пищевая цепочка нарушена, коллапс системы, трындец. — Да, весьма печально, — соглашаюсь я и начинаю ржать, потому что умирающие от смеха коты представляются ещё ярче, демонстрируют ему всю сцену в виде мультяшки в стиле Ворнер Брос. — Ах-ха-ха-ха! Кроули, я себе оставлю! Потом реально переформатирую и сделаю мультик для детей. Подкину в интернет, детишки на Земле будут в восторге. Только надо будет потом еще серий придумать, про мышь охотящуюся на слона. — Не вопрос, это я могу генерировать в любом количестве. — Тогда давай! Не отходя от кассы, скажи мне, как мышь будет спасать своего дружбана, попавшего в болото. — Дружбана-слона? Ну мало ли, вдруг после весёлой охоты они нашли общий язык? — Они — однозначно, это же детский мультик! Представь, высший хищник снизошел до своей жертвы и смилостивился. А спасать слона, я думаю, надо так. Надо позвать стаю мышей и подточить дерево, оно упадет, слон за него хоботом схватится и вылезет! — Хорошая мысль, — демонстрирую получившуюся анимашку, и сразу за ней отправляю следующую, — а еще можно сообразить рычаг, в этом случае нам понадобится штук пять бегемотов, один камышовый кот и, конечно, мышь. В качестве решающего противовеса. — А-а-а-а-а-а! Ахуэнно! Так даже лучше! — Между прочим, мы только что вполне заслужили оскар. — Это точно, — смеется он. — Слушай, у меня пока больше дельных идей нет, но мы не бросим наших воображаемых друзей! Я если еще придумаю, тебе покажу. — И я тебе, — соглашаюсь я. — Маленькой покажем, ей понравится. — Обязательно! Хотя ей больше нравятся всякие типа «Шаман кинг». Таких тоже можно напридумывать, мы ж великие волшебно-магические чудесатые бого-воители. Че мы спецэффекты с искорками и «боевые» костюмы с юбочками школьниц не придумаем? — Легко! — смеюсь я. — Потому что мы — неудержимая мощь! Он резко поднимается с моей груди и делая обеими руками жест «пальцы веером», изображает сидя у меня на бедрах позу из «Сейлор мун». — Во имя Бляяя… — тут он осознает наше положение. Придерживаю его за талию и откровенно любуюсь картинкой. — Ммм? — выгибаю бровь. — Мммм… — Так же глубокомысленно тянет он, видимо, передумывает стесняться и прямо из позы воина с хвостиками стекает мне на грудь, одновременно потираясь бедрами о пах. — Махо-сёдзё резко перерастает в хентай? — не удерживаюсь я, прослеживая кончиками пальцев линию позвоночника, снизу вверх и обратно. Настроение все ещё остаётся игривым, но теперь к нему примешиваеется желание, весьма определенное и настойчивое. — Это называется «яой». И я бы хотел потренироваться в упоминании имени твоего всуе, — кажется, он освоил скил по шептанию на ухо так, чтобы мурашки бежали по всему телу, а взгляд мутнел и расфокусировался. — Мне нравится эта перспектива, — отзываюсь я, слегка севшим голосом. Мой ядовитый цветочек обладал невероятной адаптивностью. Он слегка приподнимается, берет мои руки, массирует ладони, поочередно целует кончик каждого пальца, а потом отводит их мне за голову, давая понять, что там им и место, до поры до времени. В одно плавное движение оказывается у моих ног. Берет стопу, целует ладыжку под косточкой. Проходится пальчиками вверх по икре. Губами прихватывает сухожилие под коленом, поднимается выше, руками по бедрам. Целует головку члена и снова усаживается на меня, обозначая намерение. — Дагон… — выдыхаю я, смутно и фоново ощущая гормональный всплеск и все ему сопутствующее, связные мысли резко улетучиваются, как и легкое беспокойство на тему, что это не лучший выбор позы для первого раза, но он, похоже, знает, что делает, к тому же. мы не люди, так что… всё, мыслительный процесс завершился и остались только ощущения. Он опускается мне на грудь потирается всем телом. Прикусывает кожу под челюстью, целует ключицы, снова выпрямляется. Начинает ласкать себя, полностью открываясь по связи. На его пальцах блестит смазка, он проводит большим пальцем по головке своего члена, выгибается. Его правая рука оказывается в ложбинке между его ягодиц, он начинает себя готовить. Не прикасается ко мне, но показывает все собственные ощущения. Демонстративно, вызывающе, желанно. Нас окутывает запах, описать его сложно, кажется, так может пахнуть сок и нектар какого-то растения. На связи помимо его ощущений видения темно-синие до практически черного нежные пушистые лепестки цветов — сон-трава, яд и дурман. А он продолжает ласкать себя и извиваться на моих бедрах. Я, кажется, забываю как дышать, замираю, жадно ловлю его ощущения, запоминаю, запечатываю в себе. Он невероятный. Самое прекрасное создание во всех уже существующих, когда либо существовавших, и тех вселенных, что ещё будут созданы. И он — мой. А я его. В танце кружащихся метелью лепестков, касающихся меня мягкими краями, со всех сторон одновременно слышится мягкий, манящий, обещающий голос. — Можно, Любимый? — Да… — о, мне даже удалось собрать вместе целых две буквы и даже их произнести. И это да, это да сейчас и всегда. Ему можно. Ему можно всё. Он влажными от смазки, но теплыми пальчиками берет мой член, несколько раз проводит по нему. Приподнимая бедра, скользящим движением от основания своего члена ведет моим дальше между ног. Давая полностью прочувствовать момент сладкого трепета и ожидания, и медленно опускается на меня. Замирает. Вновь у него сухие теплые руки. Одна лежит внизу его живота. Вторая касается губ. Его наслаждение затапливает. И теперь кажется он утратил контроль, потерявшись в ощущениях и чувствах. Поза совершенно беззащитная и при этом невозможно развратная. — Ты такой… — шепчу я, в свою очередь путаясь и теряясь в наших ощущениях, — такой… мой Дагон. Так много всего сразу. Так много. Почти как рождение вселенной. И я бы не сказал, что сильнее. Он начинает двигаться, плавно и осторожно, глаза закрыты, голова слегка запрокинута назад. Он прогибается в пояснице и выдыхает, а при следующем движении громко стонет. Тянется к моим рукам, прося взять инициативу. Все, кажется он полностью потерял контроль и чувство реальности. Ловлю его руки в свои, тянусь целую пальцы. Двигаю бёдрами навстречу ему, так горячо, он прекрасен. Провожу кончиками пальцев от его запястий выше, плавно, легко, почти не касаясь, до локтей и обратно, по внутренней стороне предплечья. Приподнимаюсь, подхватываю его под этот потрясающий изгиб поясницы и осторожно переворачиваю, укладывая его на спину. Замираю, позволяя нам привыкнуть к смене положения. Я все ещё в нём и меня всё ещё слишком ведёт от ощущений. Он цепляется за мои плечи, подается ко мне, заставляя проникнуть глубже. Скрещивает ноги у меня за спиной. — Кроули, пожалуйста. — Да, — выдыхаю я. Похоже, на ближайшее время это весь мой словарный запас, целую его и начинаю двигаться, вслушиваясь в него и его ощущения. Стонет и всхлипывает, мечется в ворохе серебряных волос, прижимается ко мне. На связи бьется и пульсирует его единственная связная мысль в вихре сводящих с ума ощущений: «Он берет меня, я его, я ему принадлежу, моему богу, моему Кроули». «Люблю тебя, люблютебялюблю» — отзываюсь я, скольжу губами вдоль его шеи, прихватываю кожу губами, сдерживаю тот гудящий шар пламени внутри, целую ямочку между ключиц, чуть прикусываю кадык, ощущение его кожи под моими губами и моих губ на его коже смешиваются, не важно, кто из нас кто, я принадлежу ему ровно в той же степени, что и он мне. Он извивается, ближе прижимая меня к себе ногами. В мутном взгляде ни единой мысли, с губ тянутся ниточки слюны в уголках глаз блестит влага. В его голове не осталось ничего кроме моего имени. В затопивших его ощущениях появляется желание, которое он почти смог произнести: «Кроули, кончи в меня». «Да» его желание сейчас — закон для его бога. Я снова целую его и отпускаю контроль. Секунда, и шар внутри вспыхивает ослепительно, стону в его губы, прижимаю к себе, вспышка гаснет медленно, рука на которую я опираясь ощутимо дрожит, да и меня всего потряхивает. Хорошо до безумия. На животе влажно и липко, в мыслях отголоски его наслаждения. Он слегка отстраняется от меня и не разжимая захвата ног опракидывает нас на бок, а затем переворачивает меня на спину, снова усаживаясь сверху и растекаясь по моей груди. — Кроули, люблю тебя я. Знаешь, это самый правильный порядок слов в этой фразе, — говорит он потираясь об меня и кладя ладошки мне на грудь. Глажу его спутавшиеся и повлажневшие волосы. Совершенно по-идиотски улыбаюсь. — Мой Дагон… я бы мог сказать, что ты не представляешь, как я люблю тебя. Но ты как раз очень хорошо это представляешь. Ощущаешь. — Дя! А еще я есть хочу и всякое прикольное, что мы там собирались делать, делать! А еще… — Образы всяческих идей на будущее проносятся мимо меня разноцветным хороводом. Вооот… А я как-бы еще в нем… Тихо смеюсь. — Я вижу, мыслительный процесс пришёл в норму? Тогда давай определимся с первым пунктом: душ, ванная или волшебное божественное чудо? — Объективно, судя по моему настроению, шансов выйти из душа просто помывшись, нет никаких! — и он покачивает бедрами. — Ага. А ты хочешь есть и делать всякое прикольное, — ухмыляюсь я, рука сама собой оказывается на стратегически важном месте в районе правой ягодицы Дагон. Легонько его похлопываю и коварно щипаю, не то, чтоб сильно, но ощутимо. — Ау-ау, — он скатывается с меня, но расставание не длится долго. Дагон запрыгивает обратно, опирается о мою грудь и начинает, ну если не трясти, то раскачивать мною кровать. — Пойдем, делай божественное магическое волшебство и пойдем делать всякое, планету вон взорвем! Бог и поиметый им Разум в поисках приключений! Пайдем! Смеюсь, собираюсь с силами, ловлю это «поиметое» чудовище, переворачиваю, профилактически прикусываю шею, обещал же покусать, в конце концов, я бог — должен выполнять обещания, целую в нос и творю ту самую божественную магию, превращая разворошенную кровать обратно в диван и приводя нас в порядок. — Идём завтракать и взрывать планету! — Ураааа! Пойдем-пошли-вставай-люблю! — он целует меня в губы быстро и легко и тянет с дивана. Усмехаюсь и мы покидаем «комнату для важных переговоров». Ситуация в рубке не изменилась, что не удивительно, отсутствовал то мы какую-то несоизмеримо малую долю секунды. Ситуация-то не изменилась, а вот наши довольные рожи вызывают фурор. Маленькая чувствуя наши эмоции, разворачивается на сто восемьдесят относительно заданного курса «за чаем», и с воплем: «Наконец-то вы договорились!», бросается нас обнимать. Даже Тень одобрительно сопит из-под капюшона. Эстер, видимо отчаявшийся увидеть в экипаже здравомыслие спрашивает, совсем мне по уставу: — Так мне чай вам делать? Тень на это одобрительно угукает и добавляет: — С конфетами. — И завтрак делай, — добавляю я. — Или ужин, или что там по корабельному времени? В общем — не важно, капитана нужно покормить. — Обед, Кроули, сэр. Проследуйте, пожалуйста, в рубку. — Спасибо, Эстер, — киваю я. — Да маленькая, договорились, — чмокаю её в щёчку. — А ещё придумали прикольный мультик. Обед в «Викторианском» стиле, в рубке крейсера у черта на куличках, не то что не в нашей галактике, а не в нашем пространстве, мог бы стать причиной стресса для любого здравомыслящего существа. Но, это не про нас и поэтому, черепаховый суп поданный в изысканном тонком фарфоре, а также стол сервированный подсвечниками и серебром, никого не смущают. Поглядываю на Дагон и в очередной раз Ловлю себя на том, что улыбаюсь. Он уплетает суп. Косится на меня, улыбается, фыркает… Но не удачно, прямо в ложку с черепаховым шедевром. По громкой связи вздыхает Эстер. Маленькая с отрешенным взглядом и ложкой зависшей у рта, смотрит по связи наши недо-оскароносные творения. Тень подозрительно косится на Дагон, но суп пробует. Тепло-уютно. Ощущение семьи и дома настолько явное и естественное, как никогда до этого. Ризотто, поданное следующим блюдом, приносит радость осознания нашего единства, из него все выковыривают и едят только зеленый горошек. Эстер сдержанно молчит, осознавая себя в меньшинстве. Впрочем, ему в качестве утешения сегодня предстоят испытания эффективного уничтожения планет, а то и целых миров. — Отличный мультик, а еще есть? — выдаёт Маленькая. — Да, — кивает Тень, — Только он для самых маленьких. — Пока нет, но мы ещё сделаем, — обещаю я. — Мне понравился! — обиженно заявляет малая. — Так ты ж, Маленькая, ну не самая, но маленькая. — безапелляционно заявляет Тень. — Нам тоже, — киваю я. — А ещё мы тебе сделаем мультик про волшебно-фантастические приключения. — Ух-ты! Круууть! Слава Вечной Тьме, на третье мороженное в хрустальных вазочках, земляничное, посыпанное земляникой. Едят его все, но не все как положено серебряными длинными ложечками. Малая продолжила все есть ложкой из-под супа, мы с Тенью едим нормально, Дагон вылизывает прямо из вазочки. Впрочем, ему можно. Эстер, конечно, может вздыхать, но капитана он обожает. — Благодарим тебя Эстер, за суп наш насущный и странную рисовую кашу типа «Дружба», и за мороженое особенно, оно вкусное! А теперь пойдемте работать, а точнее разъебывать планету! — благодарит Разум. — Капитан, несмотря ни на что, я рад, что вы нормально пообедали. — Ура капитану! — смеюсь я. — Эстер, спасибо. — Спасибо, Эсте, все очень вкусьненько! Все орут «ура», в том числе и капитан, Тень попытался совместить в одно слово уже начатое «спасибо» и поддержать «ура» получилось «Спасибура». Работа предстоит серьёзная, но атмосфера практически праздничная, что не может не радовать. Мелкая ржот, остальные тактично молчат. — Так! Собрались, сосредоточились… — капитан оглядывает нас — Насколько это возможно… И, объявляю старт операции. Всем! Выслушать инструкции до конца, а то может случиться странное, потом приступить к выполнению! — Принято, — киваю, действительно временно возвращаясь к серьёзному настрою. — Эстер, отправляй спускаемый аппарат с боезапасом с прошлой попытки на планету. Тень, иди туда создавай свой шарик тьмы, будем экспериментировать. Кроули, создавай защиту каждому и системы жизнеобеспечения, чтобы не отвлекаться. и кидай нас туда. Выполнять! — Есть, капитан, — киваю я, моментально выполняя приказ. — Есть капитан, отвечает Эсте уже в гарнитуре. Унылое «Есть…» слышится из-под капюшона уже на планете. — Ну что, почти ВДВшники-диверсанты, время инструктажа, — выдаю я. Очевидно, что Тень с большим удовольствием остался бы на корабле, клянчить у Эсте еще конфеты, кажется он к нам надолго прилип. Однако шарик Тьмы послушно сделал. Вздымая облачка пыли рядом опускается капсула с нашими сегодняшними игрушками. — Кроули, аккуратненько доставай боеприпасы расставляй метрах в пяти друг от друга, закрывай щитами. — Малая, смотри, сейчас на простых бомбочках, которые по полтиннику, мы будем проверять как будут себя вести щиты разного типа. — Принято, — киваю я, выполняя следующую задачу. — Кроу помнишь надпись «ВДВ»? — Это незабываемо, — усмехаюсь я. — По такому принципу готовь щиты-сферы из энергий разного типа. — Да, капитан. — Малая, передай ему образцы. — Так точно! — шарики от ее руки плывут ко мне. Принимаю образцы и перехожу к установке щитов. — Мелкая, простые духовные щиты готовь. — Таак… Вопрос, как… Кроули, сделай стекло с высоким содержанием свинца, щиты магические, а вот излучение настоящее, сделай пожалуйста из него купол вокруг всей фигни, теоретически, все три види излучения будут экранированы щитами, но не факт… Гамма лучи… Эсте, околозвездные щиты подними. И, о! Отличная идея! Кроули, протяни божественную магнитную длань, попробуй отклонить излучение звезды, если получится, то ты и будешь, нашим противоядерным щитом. Только форму не меняй! Это должно быть примерно как тот дракончик на руке показывал. — Ценное замечание, Дагон, — ухмыляюсь я, в красках представляя результат смены формы в этих условиях. А вот отклонить излучение… хм… пара секунд на обращение к «божественной мощи» и настройку магнитного поля и излучение послушно отклоняется. Заебисссь, заодно тренировочка. — Работает, но могу ещё и стекло поставить и вообще любой каприз, включая красные ленточки, золотые ножнички и агит-плакаты в стиле «Родина-мать зовет». — Нахуй стекло, через него видно хуже, а плакат давай! Патриотизм и пропаганда! Слабоумие и отвага! Мы в конце концов, не просто хуйней страдаем! А страдаем хуйней за родину! — провозглашает Дагон. Фыркаю со смешком и перед нашим «полигоном» возникают плакаты в стиле незабвенного СССР. С нашими лицами, естественно. Его последняя фраза на плакате выглядит особенно впечатляюще. — Ой, как я хорошо получилась! Спасибо Кроу! — Всегда рад. Не всем же богам творить миры, кто-то должен творить хуйню! На плакате у Тени из-под капюшона торчат сталинские усы и трубка. — Во, давай еще такой плакат! И у Эсте на боку это напиши! Только спроси сначала, а то он нас излучателями спалит. — Да, капитан! , — ухмыляюсь и отдаю честь. Ну просто таки дрим-тим для покорения бескрайних просторов множественных вселенных. — Ни в коем случае! — отвечает переговорник. — Не волнуйся, Эстер, мы шутим, — успокаиваю я крейсер. Про себя думая, что в каждой шутке… — Эсте, ты станешь частью Божественного замысла, мы будем воевать и творить великие дела! — Правда? — Абсолютная. Мы ж не для развлечения вот это вот все сейчас испытываем. — Воевать?.. Замысла, ну ладно, если это ваш девиз, то он имеет право быть начертан на борту боевого корабля. Дагон хитро и нахально смотрит на меня. — Исполняй, ЗамКом Кроули. — Да, капитан! — поворачиваюсь к крейсеру, прищуриваюсь и на его борту возникает «наш девиз». — Хм… Эстер, а смотрится, кстати, устрашающе. На месте наших врагов я бы испытывал трепет. — Правда, спасибо Кроули, я буду считать это честью! — Товарищи, родина ждет нашего спасения, соберемся, а то потом заебемся себя из Тьмы выковыривать. Кроу, есть проблема. У нас мало одинаковых зарядов, нам нужна зона в которой можно отмотать назад время. Бомбочек мало, энергий попробовать надо много. — Без проблем, именно зона или можем на всей планете? — Неее именно зона чуть больше щита. — Окей, где делать? — Вот бомбочка, на три метра вокруг нее щит, на двадцать сантиметров вокруг него зона. Сверху магнитное поле. Матрешка такая, справишся? — Справлюсь, — киваю я и добавляю требуемую зону между щитами. — Смотрим внимательно, если чувствуем, что умираем, помним, это очень интересное явление, «Смерть под лучом» называется, это нас утешит, Вальгалла нас примет! Эсте, ебай первую, с маркировкой «Т-50кт — 613». Мелкая записывай — шит энергия адского пламени, смотрим как прореагирует со щитом. Ну, погнали! Ухмыляюсь про себя и ожидаю начала шоу. Пятьдесят килотонн радостно пукают под щитами… И о чудо, энергия щита признает злоебучее трехкомпонентное излучение за себе подобное и обращает в неебическое количество адского пламени, удерживаемого моей силой, это как все огненное озеро держать в кулачке. — Нихуя себе эффект! — Ребята, а магия реагирует с активной материей! — Есть, данные зафиксированы! — Ахуенчик, красивоеее… — выдаю я. — На основе этого уже можно делать предположения. Кроу, ты крутой! Но об этом я подумаю потом, черт, нет чуть-чуть сейчас… Отставить! Птом. Сворачивай обратно время, до бомбы, меняй щит на ангелячью. — Мгм, — киваю я, манипуляции занимают пару секунд, заряд снова цел, щит сияет благодатью. — Выдвигаю гипотезу, будет аннигиляционный эффект или нейтрализация, второе вероятнее. Кроу поставь поверх святоты щит духа, он должен быть нейтральный. — Мгм, делаю, — добавляю щит и склоняю голову к плечу. — Эсте, взрывй повторно 613-ую. Взрыв расширяется до щита, и сходит на нет, всасываясь и растворяя щит, но видимо он был слабее взрыва, и обычная малоинтенсивная огненная вспышка долетает до второго щита. — О, как, то есть в первом случае, реакция цепная и необратимая, а тут силы должны быть равны. — Ага, — глубокомысленно замечаю я. — Кроу, время. — Есть, — отматываю назад. — Тип щита? — И щит из энергии… Бля, давай некро, она чем-то на пламя похожа, только более едкая и в другом смысле более инертная. — Есть, некро, — тёмное пламя окружает заряд. — Эсте, третий заход 613. Маленькое солнышко внутри щита, даже напрягаться не надо. — Точняк! Отлично, значит эта сойдет. А ихняя благодать аннигилирует. Время. Щит, энергия жизни. — Есть. Теперь заряд окружает их золотистое сияние. — Сверху щит духа, и светофильтр мощный. — Делаю, — киваю я, заодно усиливая щит духа и внешний магнитный щит. — Эсте, взрывай. Даже через щиты идет поток света, а на магнитном зажигается красивое северное сияние. — У, бля, мощно. — О, Кроу, ты сам можешь сделать полярную ночь, крууто! — восхищается Маленькая. — Ой… — говорит уже мой капитан, кажется ему очень нравится, ну в общем то, что он видит. — Время. — Ага. Тип щита? — Щит… Твой. А ещё похоже, что комната для переговоров резко станет очень популярным местом, причём не для того, что мы изначально планировали. — Из всех трех или вначале поделить? — Блин… тройной. — Окей, — теперь заряд окружает типичное газовое пламя. — Эсте, взрывай. Ой, стена пламени, начинает расширяться, но к щиту приблизиться не может, начинает уплотняться к центру… — Тень, выкинь во Тьму, нахуй, эту дрянь. — А-ху-еть, — выдыхаю я. Шар тьмы накрывает испорченную бомбу вместе со щитами. — Это была черная дыра под воздействием уплотнения магнитным полем… Поздравляю товарищи, из-за горизонта событий, нас бы только Тьма выудила и то посмертно. Други, мы познали многое! Есть еще короткая серия побочных экспериментов и… Основной, но есть идея. Кроу, видишь бомбочку с надписью «КЗ-!», ее в щиты, херач матрешку из щитов все энергии кроме твоей, готов спорить она все сожрет. Сверху щит духа и сфера времени. Такого взрыва, вы еще не видели! — Есть, капитан, — киваю я и выполняю. — Эсте, только не паникуй и взрывай «КЗ-!» — Точно? — Бля, точно. Чуйка подсказывала, что сейчас станет ахрененно весело. — Заряд подорван. Проходит минута… Две, три… Оболочки снаряда начинают медленно осыпаться легкими струйками серой пыли. Тонкая взвесь кружит в воздухе, сталкиваясь с первым щитом сначала отлетает от него кружит, вьется. А потом медленно начинает в него въедаться, и я вижу как энергия истлевает серой пылью. Так, бля. Так БЛЯ. — Спокуха, дай этому прожрать щиты. Нужно удостовериться, что этому срать на все… — выдаёт Дагон. — Да я ПОКА спокоен, — киваю я, размышляя, успею я остановить время в сфере или лучше останавливать сразу везде. — Кроу, смеха ради, попробуй остановить время. Щиты постепенно тают в ворохе серой пыли. — То есть, не поможет? Заебиссс. — пробую остановить время. Пока внутри сферы. Серая дрянь на это никак не отреагировала. — Ахуенно. А если выкинуть эту прелесть вне времени и пространства? Она уже подбирается к внешним щитам. — Погоди. Когда рухнет последний щит, ставь свой, я уверен, моя гипотеза верна. — Ладно. Если что, с вами было круто и все такое, — ухмыляюсь я. — Спасибо, с тобой тоже! — Да, Кроу, было приятно! — Ставь. И я ставлю. Внутри сферы моего щита, происходит неебический взрыв. Но щит держит. — Ахренеть два раза, — констатирую я. — Кроу, Все хорошо, свободное кварковое вещество под действием твоего щита, просто превратилось в водород, получилась водородная бомбочка. — Я внезапно понял, как сильно мне нравятся водородные бомбочки, — отзываюсь я. — Шикарное шоу. — Твоя энергия нейтрализует кварковый распад, это здорово! — Определённо. Так-с. И это был не основной эксперимент? — спрашиваю я. — Нее, мы из мелкой сделаем, ну-ка сунь пальчик во Тьму и давай, разрушайся. Потом отрежь и отдай. — Окей! Так точно! — Да. Я был совершенно прав. Это заразно, — смеюсь я. — Да, Кроу, трагедии последних лет, сильно нас изменили… — кажется, меня сейчас подъебали. Хотя сказано было серьезно и печально. — А были такие хорошие, милые дети… — тем же тоном отозвался я, скорбно покачивая головой. — Люблю вас, моё святое воинство, — добавил уже с улыбкой. — Слава Тебе Господи! — хором. И кстати, тоже совершенно серьезно. Посмеиваюсь и обнимаю этих двоих. Эти обнимают меня в ответ и тянутся поцеловать в щеки, дотягиваются. — Ну что, благословить вас на дальнейшие свершения? — только отчасти шутливо спрашиваю я. — Да! Ура! Давай! И чтобы весело! — галдят эти на два голоса. — О, ну скучно нам точно неё будет, — смеюсь я. — Благословляю творить и вытворять, — и целую каждого в лоб. — Ух-ты! — у малой расширяются глаза. — Ой… — Мой Дагон, как-то странно замирает, взгляд становится расфокусированным. — Бог Кроули только что научился благословлять… — Тень задумчиво кивает капюшоном. Любопытно, то есть теория верна и экзамен на божественность ещё в процессе. — Кроу, кажется у меня началась острая зависимость от твоей благодати… — выдыхает Дагон. — Ммм… будем вырабатывать привыкание, чтоб не отвлекало в боевой обстановке. Ты у меня цветочек с повышенной. А Маленькой мы присвоим позывной «Ягодка». — Кроу, серьезно? Это он — цветочек? — спрашивает Малая. — Ядовитый, — киваю я. — Я думала мы бледные поганки! Ну бледные не всегда, зато какие поганки! — Знаешь, как говорят про пиздецовую ситуацию? «Это ещё цветочки, потом будут ягодки», как бы намекая… — Лааадно… А я малина или клубника? — Кхм… малинка. — Ты вороний глаз, сестренка. — Заметь, Маленькая, я был более корректен и предупредителен. Но не могу не признать его правоту. — А ты цветочек — Вех, например, — выдаёт сестренка. — Вам Тьма в такой форме нужна еще? — Цикута… ммм, вполне, — хотя вспомнилась мне сон-трава, продемонстрированная этим утром. — Если что, Сократа погубила политика, а не вех! — Мгм, я там был, помню. — Я тоже, правда. А Тьма, блин вам нужна еще? — снова спрашивает Тень. — Че, правда был? И че он реально такой как про него Платон пишет? — игнорирует его Дагон. — Я тебе могу точно сказать, никто правду не пишет. По крайней мере, всю правду. — То есть мы тоже не такие, как должны быть или как про нас написано было шесть миллиардов лет назад? — Вероятно. Мы такие, какие мы есть, а что там было написано — неизвестно. — Известно. — Тень достает из шарика книжку в цветной обложке и читает с произвольной строки: «Но на горизонте, уже собирались первые тучи, гроза обещала быть не шуточной…» — Полож эту гадость обратно во Тьму, быстро. — Дагон-Разум, смотрит серьезно и угрожающе. Тень икает, видимо от конфет с супом и кидает книжку обратно. Ловлю его руку и легонько сжимаю пальцы. — Неважно, что там написано, Дагон. На нас это никак не влияет. — Нее, Кроу, ты не понял, я читал, просто ты не хочешь знать, как там звучит твоя фамилия, ты не сможешь это развидеть даже божественной волей! А сериал, даже не думай смотреть, там стекло и про ангела. — О, тогда благодарю тебя, мой святой воин, что защитил меня от этого кошмарного знания. — Да, восхваляй меня, это правда того стоит! — Спасибо тебе, о несравненнейший, — притягиваю его и чмокаю в губы. — Ох, Кроули, пожалуйста еще один опыт и на корабль… — шепчет он тихо-тихо мне в губы, пока я еще не успел отстраниться. Трогательно изломленные брови чуть прикрытые глаза, взгляд из-под ресниц. — Конечно, — соглашаюсь я. — Маленькая, правда испорть, потом отреж пальчик, и дай мне. — Помощь нужна? — Не пасибо, я сама, так удобнее. Маленькая сует палец в сферу, достает с теми же повреждениями что и были когда она разрушалась. Достает хирургические ножницы отстригает его себе полностью. Заворачивает в поле. — Ух ты прикольная технология, жалко для меня другая, не скопирую. — Исцелить тебя или сама хочешь попробовать? — спрашиваю Маленькую. — А тут просто регенка, там была большая площадь внутренних повреждений. Их надо было лечить, а я отсекла с запасом. — Я вижу, Ягодка, но предложение в силе, — улыбаюсь. — Если хочешь, извини, я не подумала, да, конечно исцели меня пожалуйста, мне будет приятно. — Вот, так-то лучше, — посмеиваюсь я и исцеляю пальчик. — А теперь шуруй сюда, поцелую. Тень, удерживая одной рукой шар Тьмы, вторым рукавом делает фейспалм. — Поцелуйчик! Я тебя люблю Кроули, спасибо! Ловлю ладошку мелкой и целую свежевосстановленный пальчик. Потом в щёчку. — Умничка. — О, Кроу! Я люблю-люблю тебя сильно-сильно! — И я тебя сильно-сильно. — Кроу, создай вокруг дохлятинки, матрешку из щитов разных энергий, посмотрим, если не реагирует, снимай внутренний щит и продолжаем. — Окей, — киваю и собираю конструкцию. — Малая, снимай духовный щит. — Есть! Щиты, один за другим начинают разъдаться и растворяться, превращаясь в подобие кваркового вещества, только буро черное. — Хуясебе. Это что? — спрашиваю я. — Кроу, сверху всех, щит из твоей энергии. — Есть. — Это цепная реакция разрушения магической материи. Может переходить на реальные объекты. — Это разрушение сущности вынутое из Тьмы. — И это наша бомба! — Пиздец, конечно, — кивая я. — Страшно правда, эту цепную реакцию как и кварковый распад, не остановить. А теперь, смотри, с твоим щитом, реакция должна быть противоположная. Он должен просто ее закрыть. — Оу, — склоняю голову к плечу. — Изначальный план, когда меня растворяла эта штука, был такой — духовный щит ее не удерживает но тормозит, как ингибитор реакции. Понимаешь? — Мгм, понимаю. — Короче, я в начале думал пару тройку таких оболочек, поугрожать и во тьму выкинуть, но когда увидел твою энергию, сделал предположение, что она кварковое вещество превратит в номальное, а эту энергию разрушения, полностью заблокирует и сможет удерживать сколь угодно долго, до открытия этой капсулы. И тогда я придумал закладку, но это потом. — Ой, бляяяя… Я понял, мой святой воин. Я понял. — Кстати, раз мы всем сами умеем пользоваться, но вот этот тихушник сейчас покажет кое-что, я разгадал, что у тебя за энергия показывй давай! А на корабле Эсте вам с мелкой включит мультики и даст ведро конфеток. Возможно… — Дагон смотрит на Тень. — Это тайна вселенной! — возражает тот. — Трюфилей… — Это не очень можно рассказывать. — Рафаэлло? — Да, у меня такая же энергия. — Такая же? — уточняю я. — Торт-мороженое, и покажи, — продолжает Дагон. — Тьму сворачивать, а то она уже вибрирует от смеха, я в отличае от вас, ее слышу… — Да, Спасибо, Великая Тьма, мы стараемся, спасибо Тень, сворачивай, Тьма всегда и везде и так с нас угарать сможет. — И это замечательно. Мы вот эту штучку с собой забираем? — киваю на окруженную моим щитом бомбу. — Да, мы ее протестировали, сделай ее размером с горошину, продублируй три раза и спрячь. Тень, давай показывай, торт дадим. — Ладно, все равно она у вас есть и Тьма не против. — Да мой капитан, — широко улыбаюсь я. Неимоверно ими горжусь. Восхитительные. Неподражаемые. Тень раскрывает ладонь, без маскировки она из чистой Тьмы. А в ней змеится и клубится мерзкая ченовато-сизая с синеватым отливом дрянь похожая на червей из дыма, это не в состоянии принимать форму и выпадает-вытекает из его пальцев. Но оказавшись за пределами его поля или воли, тает. — Прелесть какая. С другой стороны — логично. Именно такой она и должна быть, — киваю я. — Тень, это такая штука меня ела? Круууто! Блин, какая же она офигенная, когда чистая, дай подержать? О, боже! Бля. В смысле: о, Великая Тьма! Неисправимы. — А может не надо? — без особой надежды уточняю я. — Кроу, нельзя? Ну мы не будем, ладно… Ну ладно… Ладно, убирай эту пакость, пойдем я тебе дам обещанный тортик! — Спасибо, — выдыхаю я. — И мы посмотрим в иллюминатор, как заебенски разъебется эта планета, обычными ядерными зарядами суммарной мощностью в три тысячи мегатонн! — уже веселее выдаёт Дагон. — Будет почти солнышко! — Ура! Будет прикольный салют! — ухмыляюсь я. — Кроу, мы не обижаемся, ты самый лучший, — улыбается Дагон. — Мы идем на корабль, Тень можешь сразу требовать у Эсте свои конфеты. — Прямо как вы, — ухмыляюсь я. — Из серии: каков поп, таков и приход. Пошли. — Приход, это хорошо, хотите я вам с чем-нибудь чай сделаю? — спрашивает маленькая. — Маленькая, Тени только не предлагай, ладно? — О, да. Ему не нужно, — поддерживаю я глас Разума и возвращаю нас на корабль. Рубка приобрела вид комнаты пятилетней девочки, любящей розовых единорогов. На мягких подушках сидит Тень, рядом усаживается Малая. На огромной плазме очередное мнооогосерйное японское нечто, вроде Блич или Наруто. О, это им надолго хватит. Кругом конфеты и обертки от них. На полу поднос с чайным сервизом. — Вы взрыв смотреть будете? — Угу, — не отрываясь от сладостей и аниме, кивает Тень, ему явно не интересно. — Да обязательно, только на заставке взрывайте ладно? — просит Маленькая. Сдерживаю смех, утыкаюсь носом в плечо Дагон. — Эсте, яви нам вместо нарисованного солнышка настоящее, — просит он. Потолок, украшенный как комната младенца из мультика «унесенные призраками», возвращается к состоянию экрана-световода. — Кроули, ты хочешь тысячелетнее солнышко, или чтобы ее разъебенило в клочья? — Мммм, какой сложный выбор. Кинем монетку? — Ага. — Орёл — солнышко, решка — в клочья, — провозглашаю я и подбрасываю монетку. Следим за полётом. Выпадает орёл. — Сложнее и скучнее, но я тебе другую тему потом покажу. Сто км вокруг взрыва накрывай куполом, и смотрим че будет. Через десять минут снимай. — Понял, — накрываю куполом и засекаю время. — Эсте, отойди на безопасное расстояние и за десять минут до заставки взрывай. — Есть, капитан! Планета отдаляется, на экране плазмы главный герой вытаскивает меч размером с два себя… Точно Блич. — Даю обратный отсчет! 10…9…8… — рапортует Эсте. — Отсюда щитам десять минут и снимай. — Есть, капитан, — улыбаюсь я. — Один. — На планете, сначала поднимается ядерный гриб, потом вся полусфера заполняется бурлящей плазмой. — Снимай щиты. — Готово. На экране пляшут под веселую музычку герои. Планета у нас на глазах превращается в огненный цветок. Все, пошла цепная ядерная реакция. Дагон сказал верно, светить такому солнышку не больше тысячи лет, слишком малая масса у объекта, но… Красиво. Придвигаюсь к нему вплотную, кладу руку на затылок и целую. Ну да, классика супергеройских фильмов — не удержался. Я улавливаю тонкий запах — лаванда и мирт, к ним тихими, едва слышными нотами примешивается молоко и совсем отголоском, кажется, гвоздика. Он отвечает на поцелуй, но очень осторожно, словно намекая, что есть план. Разговоры на его странных языках… Отстраняюсь, смотрю в глаза. Он не улыбается, молчит, просто смотрит в ответ. Не страстно, не томно, просто смотрит. Глаза глубокие, хоть и кажутся светлыми, лучистая радужка и яркая, почти черная, окантовка, ничего такого, в нем все просто. Ресницы не белые, они седые, и волосы у них у обоих седые. Не серебряные и не серебристые, они могут такими казаться, когда им хочется, но это не так. Никакой неестественности, никакой лишней магии. А он все смотрит на меня, не ждет ничего, или готов ко всему. Просто смотрит. — Знаешь, какой ты удивительный? — Идем? — Идём. Пространство вне времени осталось ровно таким, как было, когда мы уходили. Снова размером с мою спальню, с диваном, блин, по центру. Вернее оно было таким когда мы вошли. Диван превращается в огромный замшелый древесный корень, на вид на нем было бы даже удобнее сидеть, чем на диване. Мох мягкий, чуть прохладный, но не влажный. Я стою на большом островке среди болота. Все тот же зеленый ковер мха под ногами мягкий. Так и тянет разуться и пройтись по нему босыми ступнями. Шелестит и переговаривается камыш. Вода в бочажках зеленоватая, подернутая ряской. На круглых сужающимся к концу стеблях кисти болотных цветов — розовато-белых, звездчатых. Он стоит на небольшой болотной кочке покрытой плетями еще не созревшей зеленой брусники. Болото обступают кусты голубики с бирюзовыми листьями и багульника. Корявые стволы можжевельника прорастают из покрова лишайников. Он в одних шортах, босиком, стоит и смотрит на меня. — Красиво, очень, — улыбаюсь, осматриваюсь. Ну и тоже остаюсь в одних шортах. Он поводит рукой, предлагая мне устроиться на этом зеленом троне или ложе… Подчиняюсь, любопытство отзывается лёгкой щекоткой где-то глубоко внутри. Безумно интересно, что дальше. В его мыслях только это болото. Ничего больше. Он думает о травах и цветах. О том как мох уходит под воду и тысячелетия спустя, становится дном лесных чистых озер. Появляется музыка, сперва она сплетена из звуков этого места, тихого уханья совы, звона мошкары, говора камыша. Он начинает тихо напевать о том, как живет топь, как спят до поры на дне цветы болотных лилий. Опустившись к воде поет о том, как водомерки охотятся на поверхности, как мелкие тварюшки живут на дне этих крохотных водоемов. Встает и его движения постепенно превращаются в танец. Плавный и тихий. Песня о древесных корнях и папоротниках, о воде и листьях успокаивает и утешает. Голос нежный и мягкий. Слова чистые и светлые. Волосы завесой колышутся в танце, запахи этой земли и мягкость моего уютного мшеного гнезда. Это завораживающе красиво. Вот здесь он столь же гармоничен, как тогда на Пандоре. Примерно тогда, когда я понял, что никакое возвращение к прошлой жизни невозможно в принципе. Дело, конечно, было не в самой Пандоре. Хотя она восхитительная. Дело было в нем. Да и решение я принял куда раньше. Тогда просто пришла уверенность. В танце он начинает постепенно приближаться ко мне и я вижу, как болотные растения льнут к его ногам. Цветы и папоротники обнимая его ноги превращаются в изысканный узор на коже. Он мягко ступает по кочкам, касается ножками воды. По ряске идут круги, но недолго, будто это дух этого болота, спокойный и беспечальный бредет по своим угодьям. Он поднимается к корням дерева. В его руках оказывается семиструнная гитара. В этот раз, техника игры совсем другая, перебор струн, тонкий певучий. Так на далекой ныне от нас Земле спустя еще почти сто лет, будет играть Ричи Блекмор. Он поет под эту музыку. Меняются языки и истории, голос становится все тише, все спокойнее. Все отступает, тревоги, заботы, несчастья и страхи. Только тихий, уже почти шепчущий голос. Запахи и звуки, настроение топи. Мой Дагон, такой разный в своих проявлениях. Сочетание несочетаемого, и прекрасен в любом из них. Топь идёт ему, её глубина, многогранность, целый удивительный мир над водой и под водой. Микрокосм. А потом его настроение сменится и он будет так же гармонично смотреться в наушниках и за консолью. Улыбаюсь, чуть прикрывают глаза, смотрю на него из-под ресниц. Надо бы перенести из «пытошной» их лимоны, о которых он мне рассказывал. Он прислоняет гитару к корню на котором мы сидим. Его песня постепенно перетекает в рассказ. Истории о круговороте жизни малых созданий, которых с таким трудом могут разглядеть обретшие силу. Он оказывается совсем рядом, сидит на выступе корня чуть ниже моего правого плеча. Рассказывает о трагедиях мошкары и счастье смешных жуков плавунцов. О том, как пчелы прилетают навещать сладкие болотные цветы. Он просит их остаться, но на болоте сыро для улья, он любит пчел и это его огорчает. Но всему должно быть свое место… Его пальцы зарываются в мои волосы. Разминают кожу головы, вычесывают перебирают, ласкают. Руки пахнут травами и цветами, водой и ряской, ниточками тины и ягодами голубики. — Я так люблю тебя, — выдыхаю я. — Мой мудрый Дагон. Ты как всегда прав. Сейчас это важно. Это всегда важно. Но сейчас особенно. — Тише, тише, болото не место для тяжких мыслей и тяжелых времен, те кто идут сюда, приходят за покоем, красотой. Смысла нет в словах, но смысл есть везде вокруг. — Его ножки, украшенные болотными узорами, рядом с моими руками. Он спускается чуть ниже, ближе ко мне. Садится рядом, убаюкивает. Укладывает мою голову к себе на колени, гладит и массирует плечи. Вплетается какой-то новый запах, приятный успокаивающий, зовущий уйти дорогами снов. Веки тяжелеют, глаза закрываются. — Засыпай, Кроули, я никуда не уйду, я буду с тобой, рядом. — Совсем тихо, — Спи, любимый, ничего не бойся, я защищу тебя от всякого зла… Темнота. И последняя мысль, что я у него на руках и укрыт одеялом. По связи проецируется живой образ. Связь интересная у нас получилась, и как он и обещал, действительно удобная и интуитивно управляемая. Есть экстренные сообщения, они проходят не спрашивая, но они короткие системные, «текстовые». Видимо, это причуды нагромождений его систем безопасности, чтобы нельзя было передать по «быстрой связи» опасную информацию. Ну, короче, системные сообщения одно, а мысли друг друга, другое. Они выглядят как капельки в невесомости. Плавают в эфире, показывают снаружи основные цвета, передают настроение размышлений, по поверхности капель идет рябь, это музыка. Висит в пустоте такой шарик, хочешь бери и смотри, не хочешь, оставь, хай себе висит. Если мысли технического плана, то шарик совсем круглый и сквозь него видно, примерно о чем думает и что проектирует партнер. Еще иногда системная подпись, типо: «Не мешать» — значит смотреть смотри, но не суйся, отвлечешь, или «Памагити» — вроде как проект не клеится, заходи будем вместе думать. Есть еще несрочные системные сообщения, как записки на холодильнике: «Купи молоко», или «Перенесите пожалуйста лимонные горшки из пыточной, пока Владыка не нашел». А есть сны, они похожи на капельки, только с туманом, и цвет обозначен едва-едва. Вот сейчас на связи висят два шарика один круглый, с чертежами чего-то подозрительно напоминающего бомбу и надписью: «Не влезай убьет» — это застывшие в моменте, относительно нас проекты мелкой. А вот рядом перетекает и видоизменяется слегка затуманенная капелька. Любопытно. Касаюсь сна, смотрю. Знаете, бывает такое небо, на которое ты смотришь, и вроде умом понимаешь, что оно серое, ан нет. Среди более низких сизо-свинцовых облаков, беловатые прогалины кажутся золотыми и розовыми. В такие минуты, просто обычное низкое небо кажется удивительным и прекрасным. Одно из золотых пятен круглое — это солнце, оно призрачное и размытое, но от этого не менее красивое. Под небом косяками летят журавли, в воздухе звенит клекот. У ног море охристой, буреющей сухой травы, поет свою шелестящую песнь на ветру. Из клекота и шороха складывается голос. Тягуче и напевно он говорит на одном из древних японских диалектов. — Присмотрись к этим птицам, они интереснее чем кажутся. Хмыкаю, присматриваюсь. Это действительно не журавли… Эти сбившиеся в стаи существа и на живых-то не похожи. Как-будто не очень старательный ребенок хотел нарисовать птичек, но получилось странно — галочки долженствующие изображать чаек, обросли ещё полосочками на «крыльях». — Это имено-нуавай — муши приносящие сны в реальность. Над океаном сухих трав начинает клубиться туман. Рядом со мной во сне появляется Дагон, улыбается мне, говорит. — Пойдем, Кроу, сон закончился. — Пойдём, — соглашаюсь я. Однако, окончательно просыпаюсь я от запаха и ощущений. В комнате пахнет утром и свежестью, лемонграсс, полынь и что-то хвойное, кажется так пахнет… Простой сосновый лес средней полосы России, но не далекая тайга, а простой подмосковный. К соснам примешивается запах гудрона, которым пропитывают шпалы, нагретого поющего металла рельс, редких и странных трав и мхов, обитателей железнодорожных насыпей. Мне видится эта удивительная экосистема, в которой в условиях нехватки почвы, перегрева днем и переохлаждения ночью, растут и живут нанесенные сюда смелые обитатели полупустынь и предгорий. Ощущения тоже для меня кажется новые, он не вылезая из-под одеяла спускается пальчиками и мягкими поцелуями от правого бока, ниже на бедро, возвращается на живот, перебирается через меня и проделывает то же с другой стороны. У кого-то монстры под кроватью, а у меня сегодня под одеялом. — Доброе утро, Дагон, — улыбаюсь я, приподнимая одеяло. Он хитро улыбается мне оттуда и прячется обратно в свое пододеяльное укрывище, продолжая утреннее детальное исследование моего тела. Лаааадно, обождем. Тем более, процесс приятный. Ощущения перетекают сначала на внешнюю сторону бедер, а затем и на внутреннюю. Пока, это что-то среднее между легким разгоняющим кровь и заставляющим взбодриться массажем и лаской. Он растирает и поглаживает колени, икры. Переходит к стопам, там одеяло заканчивается и появляется лохматая макушка, а следом и весь остальной Дагон. Пододеяльный монстр сидит, улыбается и разминает мне стопы. — Знаешь, утренний ты — это отдельный вид искусства, — улыбаюсь ему в ответ. С ним вообще как-то постоянно улыбаюсь. Он улыбается еще шире, сбрасывает с меня одеяло и на четвереньках опираясь руками на кровать идет в наступление. Дожидаюсь, когда он подберется поближе и ловлю его, заодно накрывая крыльями, создавая над нами шалашик из перьев. Он плюхается на меня сверху и начинает зацеловывать лицо, как счастливая собака вылизывает зазевавшегося хозяина. Зарываюсь пальцами в его волосы, целую в ответ, так же легонько. Он слегка прикусывает меня за подбородок, добирается пальцами до ребер и начинает щекотать. Смеюсь, развожу крылья в стороны, Ловлю шаловливые ручонки и переворачиваю нас, седлая его бедра. — Попался. — Я боролся с честью, но мне не суждено было победить — пафосно и трагически заявляет Дагон, сдаваясь. Я все еще держу его руки. Настроение неуловимо меняется. Склоняюсь, целую, мягко, медленно. Губы теплые, отвечает очень плавно и кажется, что в этом есть какая-то настороженность, но не тревожность, а трепет и ожидание. Он расслабляется подо мной, становится нежным податливым, текучим. Отрываюсь от губ, спускаясь ниже, линия челюсти, шея, чуть прихватываю кожу губами, легонько дую, целую плечи, поглаживаю руки кончиками пальцев. Прислушиваюсь к нему. Он открывается полностью. Желание, новое, необычное для него, он хочет отпустить контроль совсем, до конца, просто отдаться, довериться мне. Не знать, что будет дальше. Верить в меня, это чувство ему не было свойственно изначально, но раз появившись, с каждым новым днем оно становится все явственнее. Подхватываю его руку, целую центр ладони, провожу губами по запястью, прижимаюсь там, где бьётся ниточка пульса, поцелуи идут дальше, до внутренней стороны локтевого сгиба, целую там. Повторяю с второй рукой. Целую пальцы, глажу предплечья, плечи. Выдыхает, слегка подается ко мне навстречу. Его состояние теперь сродни тому, что было в самом начале, когда мы в первый раз оказались в этом пространстве. Но и оно проэволюционировало с тех пор. Стало чуть менее ярким, но при этом обрело новые краски. Он теряется в ощущениях, но теперь его поддерживает полное доверие ко мне и в этом. Он желает меня, все его существо умоляет о том чтобы я не останавливался, продолжал. Вся его суть желает принять все, что я захочу дать ему. И я даю. Я отдаюсь этому полностью, поглаживая и целуя нежную кожу. Ласки плавные, тягучие, как мед и патока, нам некуда спешить сейчас. Шея, грудь, живот, каждый миллиметр. Это сродни медитации или скорее молитве. У бога тоже могут быть свои святыни. Крылья опускаются, кончики перьев поглаживают руки, пока я покрываю поцелуями бедра. — Кроу, — полустон-полувсхлип. Извивается в моих руках, стараясь ощутить мои губы всей кожей. Его плечи вздрагивают от прикосновения крыльев. Пальцы вцепились в простынь, голова откинута назад. Он разводит ноги в стороны. Приподнимает бедра навстречу. Целую внутреннюю сторону бёдер, глажу, следующий поцелуй приходится в основание члена, приоткрываю губы, касаюсь языком, провожу выше, прослеживая узор вен. Кладу ладонь над пахом, чуть надавливаю и обвожу головку кончиком языка, щекочу уздечку, кончиками пальцев свободной руки вырисовываю спирали и фракталы на бедре. Он громко стонет, мои ласки вызывают такую бурю эмоций, что кажется он сейчас канет в эту пучину желания с головой, потеряется в ней безвозвратно. Из водоворота его мыслей всплывает образ — он видит нас. Его возбуждение и страсть заставляют связь звенеть и вибрировать. Чуть разбавляю эту бурю своей нежностью, это якорь, чтоб он смог остаться в сознании. На пальцах появляется смазка. Ещё немного, мой Дагон, я тоже уже почти на грани. Ласкаю головку и вход, прежде чем одновременно принять его член до основания и войти в него пальцами. Синхронизирую движения, плавно двигая головой и поглаживая стеночки изнутри. Чуть сгибаю пальцы и нахожу комок нервных окончаний. Вскрикивает, выстанывает мое имя. Вскидывает бедра, разводит ноги еще шире. По коже пробегают искорки голубоватого свечения, вместо украшавших ее цветочных узоров, проявляются пятна похожие на те, что бывают у рептилий. Потом она становится полупрозрачной и под кольчатыми пятнами проявляется странная внутренняя структура, срощение компьютерных схем с тканями живого. Он совсем теряет контроль, впрочем, от моего тоже осталось немного, я ощущаю, как на руках, и спине выступает чешуя, ласкаю его интенсивней, чувствую, как он близко. Клекочущий крик вырывается из его горла. Выгибается весь в сладкой судороге наслаждения. Кончает, изливаясь мне в рот. На связи из клубящейся тьмы на меня смотрят темные синеватые с желтыми прожилками глаза, вертикальные зрачки трансформируются превращаясь в диафрагму. Сглатываю семя, слегка отстраняюсь, чувствую, как он сжимается вокруг моих пальцев. Свободной рукой в два движения довожу себя, перед глазами натурально так вспыхивают звезды, образуя ореол над его образом. Судорожно Ловлю губами воздух и утыкаюсь лбом в его бедро, переживая интернсивную качку посторгазменых волн. — Кроооу, я люблю тебя… — Люблю тебя, мой Дагон… — выдыхаю я и целую его бедро. Дагон медленно приходит в себя. В его мыслях только любовь нежность и благодарность. С учетом его прошлого, можно было-бы ожидать, что он будет бояться проснуться от этого счастья и восторга, как ото сна. Но такого нет, просто доверяет, целиком и полностью, не знает сомнений, не волнуется, любит. А сейчас пытается прийти в себя и начать осмысленно шевелиться, но получается с трудом. В образах на связи голубенький пятнистый червячок пытается переползти порог нарисованного бара в стиле забегаловка «Дорожные приключения». Посмеиваюсь, отлипаю от его бедра и укладываюсь рядом. Целую в нос. — Знаешь, я тут думаю несколько обустроить нашу комнату для важных переговоров и добавить к ней ещё комнаты. Перетащить, наконец, лимоны из пыточной… В мысле-образах появляется лимон, вращается как в демонстрационной голограмме какое-то время. Потом из его бока вылезает все тот же червяк с кислым выражением лица и выпадает из своего желто-пупырчатого домика. — Чувствую себя чем-то бесхребетным, — тянет он, едва разлепляя губы. — Например, мужем алкоголиком. — Это пройдёт, мой хороший. Я пока тоже не в состоянии двигаться. И ситуация действительно серьёзная. Потому что я даже не пошутил, что всегда мечтал о муже алкоголике. — Щавелится сил нету, — в мыслях появляется пучок привядших листьев щавеля перетянутых резинкой для денег. — А чевачка хочешь? Он правда такой паразит… — Все, кажется он уже почти может хихикать. — Хочу, — серьёзным тоном подтверждаю я. — Все, считай червяк на крючке, можешь идти с этим в банк, или на рыбалку… — Ну уж нет, я оставлю его себе. Вдруг он окуклится, а потом превратиться в редкий вид хищной бабочки? Учитывая, что он спокойно жил в лимоне, это будет нечто. Приходит образ, бабочка капустница с головой хищника и плазмаганом на плече. Бля. Не выдерживаю и начинаю ржать, утыкаясь носом ему в плечо. — Да, что-то типа того, — произношу сквозь смех. — Пойду мутировать, главное не окуклиться раньше времени. Кроу, одеяло манит меня в свой теплый плен, надо пресечь попытки бренной плоти поддаться на провокацию, и окуклиться прямо сейчас. Нас с восторгом и трепетом ждет в свои ласковые объятья очередной пиздец, предлагаю полностью в него погрузиться. — Поддерживаю. Хотя знаешь, с нашим уровнем это будет не такой уж пиздец, как ожидалось. Но расслабляться всё равно не будем. — Ну, я не хочу занудствовать, но могу я спросить, мы ведь будем придерживаться тактики и изображать сирых и убогих? — Конечно, Дагон. Зачем провоцировать войну миров? Они хотели чтоб мы поняли, что не так с нашим миром и как он подключился к их системе, они хотели, чтоб мы пришли в серые пределы за силой, чтоб мир оттуда выцепить и не дать им вмешаться. Ну, раз хотели, пусть радуются. У них получилось. Правда, в процессе они меня слегка разозлили… — Разгневанный Бог Кроули, я кажется только что почти передумал вести себя осторожно. Я реально мутирую. Но если мой Кроу благословляет такие перемены, то я продолжу. — Для бога-Кроули главное, чтоб вам с Маленькой было хорошо. — У нас теперь есть ты, чего нам еще хотеть. Уже хорошо. — Ммм… приключений? После того как разберёмся с неприятностями, случившимися с родным миром. — Приключений… Да, есть столько миров, которые я хотел бы тебе показать… Но мне почему-то кажется, на нас у Вселенной есть некие планы… — Значит совместим. Снова применить волшебно-божественное чудо для приведения нас в порядок? — Да, наверное. — он стал задумчив, погрузился в размышления о предстоящей операции. — Надо заменить наши обычные свитерки на такие, которые мелкая подарила нашему знакомому. — Хорошо, — я создал нам те самые свитерки. Комната преобразилась, снова вернулся диван, к нему добавился стол и пару кресел, сама комната стала куда просторней и появились несколько дверей в другие помещения. — Мне кажется, это будет отличная маскировка, пусть считают, что это верх наших экспериментальных технологий в сфере брони. А еще нужно скопировать этот их аккумулятор, с той же целью, пусть думают, что мы напуганы и одновременно считаем себя на пике силы, по нашим меркам. — Я уже сделал, конструкция не слишком сложная. — Спасибо, Кроу. Надо придумать, как мы можем их использовать, адаптировать под свои нужды… Может сделать на их основе щит-поле. Это будет по их меркам выглядеть достаточно круто и достаточно жалко, чтобы они сочли, что мы их недооцениваем и нам кажется, что мы можем им что-то противопоставить, потому и пришли. Такого количества слоев правды должно быть достаточно, чтобы скрыть и нашу силу и наши намерения, как думаешь? — Думаю да. Пусть считают, что мы пришли просить, но в случае чего готовы драться до конца. Такая мотивация и стиль поведения будет им понятен. Он подходит и обнимает меня, утыкается в грудь. — Мы справимся, — обнимаю его в ответ, глажу по спине, целую в макушку. — Кроу, пойдем? Попросим Тень отвести нас туда. А еще мне… Мне немножко не по себе от воспоминаний о том месте. Прости, просто лучше я скажу, чем буду об этом думать и стану нашей уязвимостью. — Я понимаю. И я рядом. Мы будем всё время на связи, — целую его в висок. Он прижимается ко мне на секунду, потом отлипает и улыбается. — Мне стало легче, я в тебя верю. — Я рад, что тебе легче. Я верю в нас. Себя и моих Дагон. В розово-единорожью рубку мы возвращаемся в момент, когда меч патлатого парня, занесенный при нашем уходе, опускается на голову очередного несчастного демона. — Сверим часы, как говорится. Малая, отвлекись от мультика. — Да, братик! Есть, отвлечься от мультика! — Сейчас Тень отведет на в серые пределы. Что мы там увидим, мы пока не знаем… Сладкоежка, расскажешь нам, или нет? Отвлекись, от мультяшки, если вернемся досмотришь. — Нууу… Ну, ладно, но только в общем. — Тогда валяй, коротко и тезисно. — Ладно, я приведу вас к границе, там туман, он будет вас путать и заставлять грустить, потом долина, там не опасно, слякоть и души некромантов, они не опасные. В центре руины, в них Богиня, в подвале под ними лабиринт и центр мира. — Ясно-понятно, — киваю я. — План такой: приходим туда, притворяемся самоуверенными лохами, но очень сильно испугавшимися их мира. Объясняем, что существование нашего мира, как части Перекрестка, не норма. Они могут об этом догадываться, могут знать, могут не быть в курсе. Это не столь важно, аргументы у нас есть, как и доказательства. Гипотетически, они ребята нормальные, но это не факт, потому, мы идем просим силу, чтобы выковырять наш мир оттуда. Это предлог, чтобы в их центре мира сделать закладку. Нашу бомбочку. Если они нормальные, пусть будет на всякий случай, если нет, то будем угрожать. Эсте, нам нужен видосик разрушения щитов. Я знаю, ты снимал. Кроу, дай нам пожалуйста наши бомбочки. — Держи, — протягиваю ему шарики, которые легко можно прозвать «последний аргумент». — Да, капитан, снимал, у меня есть детекторы засекающие излучения ваших энергий. — Тень, веди нас. Спасибо, с нас вкусняшки. Ты же пойдешь с нами? — Пойду, только не так. Но как всегда, буду рядом. — Все все поняли? Вопросы есть? — Да, все понятно! — отзывается Маленькая. — Вопросов нет, капитан, — киваю я. — Тогда надеваем «боевые свитера» Меняю нашу одежду и легонько благословляю моё святое воинство. — Прияяятно… Кроули, по поводу щит-поля… Задача сделать генераторы по их технологии и спрятать, так, чтобы было видно только защитное поле. — О, братик Кроу, спасибо! — Понял, секунду, — киваю я и у нас под «свитерами» появляется по кулончику. Вовремя вспоминаю, что мы вообще-то демоны и разворачиваю чёрные крылья. — Гипотетически, такой маскарад должен заставить их не лезть глубже с проверкой, но не факт. Энергия укрыта, мы похожи на демонов… Возможно… Тень, мы хоть немножко похожи на себя прежних? — Они знают, что разворачивание крыльев — рефлекс. Пусть отвлекаются. У них так же. Не знаю, обратил ты внимание или нет, но Тор разворачивал крылья, когда учуял опасность, — замечаю Я. — Ну… Ты наворотил такую матрешку из вранья, да и истинное намерение, которое у вас есть, в принципе чистое, это наверное единственное, что могло бы вас выдать сейчас, но оно ничего… Просто желание мир свой спасти… — тянет Тень. — Да, Кроу, это важно, я об этом не подумал, мы ведь крыльями не пользуемся, почти. — Я, кстати, больше чем уверен, что если бы намерение у нас было «грязное» Лабиринт бы нас никуда не пустил, — добавляю я. — Многие из наших демонов не пользуются, но они об этом не знают. — Мой друг вел нас на прогулку, оно могло с тех пор измениться, тут Тень прав. Они тоже разворачивают черные крылья. — Пойдет? — Пойдёт. Ну, я вас вёл не только на прогулку, хотя надеялся, что спецназ не придёт так сразу. Но намерение у нас и сейчас вполне чистое. Мы не собираемся на них нападать. — Да, ты прав. — как-то слишком легко соглашается он. — Ну что, как говорил Гагарин: «Поехали!» — Поехали, — киваю я. — Поехали! — радостно верещит Малая. Тень кивает. Мы готовы. Тьма наступает. Мы выходим в плотный туман, он живой. Колышется, дышит, свивается в спирали. Здесь, в отличие от Холмов, нет безопасной тропы и мы внутри него. Волнами накатывают отчаяние и безнадёга, тоска и неизбывная печаль. Тихий шепот со всех сторон. Голоса уговаривают остановиться. Остаться здесь. Обещают покой. Фыркаю. Знаю я такую хрень. Да щас, товарищи. Вот прям так я и послушал. Беру моих Дагон за руки. Они цепляются за меня. — Куда пойдем? — довольно бесстрашно вопрошает маленькая. — Мне кажется, тут важно намерение, а не направление. — Разум вроде тоже спокоен. — Нууу, тогда я верю, что нам туда, — малая тыкает пальцем в произвольную сторону. — Принимается, — усмехаюсь я. Идём, туман у земли кажется плотнее, хотя один хрен, на расстоянии вытянутой руки ничего не видно. Но это не существенно, это все только для того, чтобы сбить с пути и запутать. Интересно, сколько некромантских душ теряется в этом тумане в поисках выхода к равнине и замку? На связи короткое препирательство. — А нам не надо тут заблудится? Ну вдруг, такие лохи как мы вообще пройти не могут? — Да не, хотя… А что тогда, заблудиться и просить помощи? Я хз, слишком много вариантов, ни одного подтвержденного. — Кроу, что думаешь? — Не, не надо. Это защита от тех некров, которые «перешли на темную сторону», тут их типа успокаивают, чтоб делов не натворили. Некромант он же и живой и мертвый одинаково опасен. — Ну, ладно, но могут ли пройти условно живые — вопрос открытый… — Почему нет? Классический квест на не убояться и все такое прочее, — пожимаю плечами. Туман тем временем вроде как «светлеет» и в нем уже можно различить силуэты деревьев. — Походу че-то меняется. — Туман редеет. — Мгм, покидаем глубинную зону. — Фу, звучит, страшненько и противно, как-будто из слизи выплываешь, — говорит маленькая. Ещё несколько шагов и мы выходим в Долину. То ли конец ноября, то ли начало марта. Небо — низкие свинцовые тучи, накрапывает мелкий холодный дождь со снегом или снег с дождём. По долине вроде как без особой цели бродят тени в чёрных балахонах с глубокими капюшонами. Второй уровень местного «царства мертвых», причём исключительно для этих товарищей. Замок на фоне неба выглядит не очень. Видимо, тряхнуло миры Перекрёстка основательно, одна башня разрушена полностью, вторая с обвалившейся крышей и внезапно окружена строительными лесами, на которых, аки птички на ветках копошатся всё те же некры. — Ага. Именно так, — соглашаюсь с сестренкой. — Как вам картинка? — Как будто у них Армагеддон уже был, причем на весь Перекрёсток один. Знаете что представилось? Если бы в нашем бывшем мире такое случилось, то рай был бы похож на… Ну знаете, как супермаркеты в фильмах про зомби, двери там сами открываются, веселая музычка из динамиков, на потолке не хватает осветительных панелей, за окном бродят зомбаки с бошками на бок, а голос вещает: «Вас приветствует Вей Март, у нас сегодня селедка со скидкой сорок процентов, не пропустите!» А все уже в принципе всё пропустили, в том числе и селедку… — говорит разум. — Мгм. Ну, судя по всему, до завершения Армагеддона не дошло, но то что он у них начинался — факт. Жнецы что-то такое упоминали. Видать поэтому так и распсиховались, что проигнорировали просьбу Хранителей не лезть. Впрочем, это не наше дело, у нас другие задачи. — Ага, похоже, а знаете, надо было пьяными приходить, ну чтобы всем было понятно что нам страшно и мы примороженные слегонца, — фыркает в связь маленькая. — Хочешь, вискарика плесну. Будет как в том анекдоте про. Лося «дури и так хватает, мне для запаха», — предлагаю я. — Не, я могу и так синтезировать алкоголь в крови, а если мы прямо перед их центром мира бухать начнем… — Ммм… действительно, — сдерживаю смех я и перевожу взгляд на замок. — О, гляньте, ворота-то открыты. Ждут нас, сердешные. — Ждут, это значит с вероятностью 0,9, что о ситуации осведомлены, — говорит разум. — Ага, или их заклинило, и они не закрываются, — добавляет вера. — Или так. Но первое вероятней, петли целые, — замечаю я. Подходим практически к воротам, нас встречает благообразный старец с седой бородой. — Куда путь держите, добры молодцы с красной девицей? — интересуется он. Ответить мы не успеваем, ибо из ворот выскакивает второй. — Прошу прощения, не обращайте внимания, Олег у нас слегка того, — выдаёт он быстро. — Великая Мать вас ждёт. — Здравствуйте! Спасибо, мы как раз к Мамочке этого мира пришли, проводите нас пожалуйста! Здравствуйте, Олег, мы внутрь, к Маме, — щебечет Маленькая. Старик с достоинством кивает и замирает, задумчиво глядя вдаль. Второй, который типа провожатый, облегчённо вздыхает. Любопытно, это типа очередная проверочка или он реально не контролирует эмоции и сейчас натурально паникует? На связи шорох, и быстрые размышления. «Если бы я хотел выяснить максимум информации, я бы дурачком у ворот и прикинулся. И где их бог-отец? Кроу, только не сканируй!» «Ты про того, который необщительный? Хрен его знает. Ну, мы тоже можем дураками прикинуться, я этим в Аду почти шестьдесят столетий занимался, опыт есть. Не волнуйтесь, я считываю эмоции на уровне себя прежнего». — Меня Влад зовут, — представляется некромант. — Здравствуй, Влад. Проводи, будь любезен, — киваю я ему. — Приятно познакомиться, Влад, мы Дагон! — И мне. Я знаю, Мать предупреедила. Идемте, — он приглашающе машет рукой в сторону ворот. За ними темно. — Это очень мило с ее стороны! Мы с ней познакомились недавно, но она замечательная и очень красивая. Некр с готовностью кивает и непроизвольно вздрагивает. — Она — да, — говорит он и резко смолкает. Создается впечатление, что он оборвал продолжение фразы: «а вот Он…» В голове мысль. Нас пытаются взять на понт. Я спалил его метания. Но есть контраргумент, будь тут тот, кто может все зарешать, он либо инертен, либо не так силен. Иначе тут не было бы разрухи. А тень сказал «руины», он бы врать не стал, просто отмолчался. А значит это один из их слоев лжи вероятность 0,6. Возможно, так же мысленно соглашаюсь я. Даже скорее всего. Я бы не отправлял на встречу эмпату того, кто не контролирует эмоции. Или всё куда проще и они в процессе разгребяния собственного пиздеца. Под размышления входим в первый зал, на стенах загораются факелы. Типа магический вариант фотоэлементов. Там же на связи, хотя есть вариант, что он все и разхерачил, но зачем? Почему не до конца? И Кроу тут и кварковой пыли бы не оставил, если бы разозлился. Слишком много вариантов, все правдоподобные. Точно установить истину пока не представляется возможным. Милый семейный скандал? Хмыкаю я. Да нет, скорее всего разрушения это таки последствия глобального пиздеца. Скоро узнаем. Нас ведут по коридору. Следы разрушения видны и здесь, по стенам змеятся трещины, местами не хватает кусков кладки. Нет, вряд ли скандал, он же древний и она, если бы такие скандалили, с ними Тьма давно бы вопрос решила. Бля, до жути интересно, что тут было, если сможем вернуться, посмотришь на камушки своими Глазами. Нам бы не повредила такая информация. Только не сейчас. Сможем, думаю. Останавливаемся перед высокими створчатыми дверями — одна половинка из белого металла с золотым узором вьющейся лозы плюща, вторая из чёрного с серебряным на ней еловая ветвь и песочные часы. О, энергии их мира, то есть папочка у нас некр… Мамочка тоже. Просто две стороны некромантии, мысленно отзываюсь я. А, да, понял, термины, я имею в виду сила убивающая он, воскрешающая она. Странно, что они полярные… Почему же, полярные силы как раз таки для поддержания равновесия. Но из опытов, мы точно знаем, что некро-энергия слабее твоей. Мммм… Они не должны аннигилировать как наши, они должны взаимопоглощаться. Вера, ну-ка скажи что такое НеЖизнь? В смысле не дохлые ходящие за счет магии, а отсутствие жизни и смерти. Двери беззвучно раскрываются и перед нами зал с ровным теплым светом. Такой бывает, когда утренние лучи солнца проходят сквозь туман в горах. В центре зала нас действительно ждёт Великая Мать. За её спиной тканый гобелен во всю стену. Его узор течёт и меняется, являя то звездную пустоту Перекрёстка, то картины разных миров. — Здравствуйте, дети. Я рада, что вы пришли. Это значит, вы поняли, почему ваш мир так отличается от нашего и как между мирами возникла перемычка. «Нихрена ничего, малоэнергетичные структурированные объекты в которые нужно вложить…» — начинает маленькая, и прерывается. — Здравствуй, Мамочка, мы пришли чтобы выковырять наш мир из вашего, он там пристал как репей к собаке и себе вредит и перекресток может испортить, как мы поняли из результатов наших исследований. — Здравствуй, Мамочка, спасибо что ты нас приняла, мы боялись, что тут про наш мир неизвестно. — Да, дети, всё правильно. Мы не можем сделать это с нашей стороны, не повредив ваш мир. И мы не хотим вмешиваться в течение вашей истории. Это может нарушить баланс мира. Простите моих внуков, они прожили много жизней, но набрались совсем не того опыта. Они привыкли иметь дело с силой и отвечать на неё тем же, не учли, что души могут быть ранимы. — Они нас напугали, но многому научили, благодаря ним мы поняли суть проблемы и различий миров. Не ругайте их пожалуйста, они сделали все правильно, и они очень хорошие, просто наш мир очень закрытый и маленький. Очень непросто было осознать разницу в масштабах. И с нмии потом было весело. Ага, думаю я, ахрененно весело, особенно после. Да и баланс нашего мира они успешно нарушили. Вряд ли там предполагался такой я, каким стал сейчас. Богиня кивает. — Вы знаете, что нужно сделать, чтобы «отцепить» ваш мир от завесы? — Мамочка, прошу прощенья, но я боюсь, что названное тобой перемычкой, это сращение, имеющее, если можно так выразиться, в данной ситуации большую площадь. Мы разработали механизм «иссечения без повреждений», но у нас не хватит сил, — вслух произносит Дагон. «Кроу, ты слышал как она угрожала? «Не повредить ВАШ мир…» «Слышал, я все слышал и запомнил. Нет, я могу их понять, но понять и спустить с рук дохуя разные вещи.» — Силу можно получить разными способами, дети. Но боюсь, на долгий путь не осталось времени. Вы можете получить силу в сердце мира. — Мамочка, мы про него слышали, но не до конца поняли, мы пытались строить гипотезы, но слишком мало данных, а почему нет времени? «Времени у нас нету… Бля, вот и на руку и пиздец… Типо если мы сейчас не уберемся, то они нас уничтожат, из-за нашего, бля, армагеддона» — Ваш Армагеддон слишком близко. Наш мир его не переживёт из-за слишком разной структуры. Я верю, что вы сможете остановить его, но не могу рисковать. Если ваш мир не удастся «отцепить», нам придётся вмешаться в вашу историю. Сердце мира — это сосредоточиться магии, место, откуда исходят нити. «Ну, она этого не скрывает. Тут кстати фиг его знает, что лучше. Уничтожение или вмешательство» — оттзываюсь я. «Да, ты прав, просто бесит, у меня паранойя и комплексы по поводу сверхсилы.» «Если тебя это утешит, сейчас я сильнее её.» — Мамочка, прости нас, но мы хотели бы, с твоего позволения, как можно скорее обезопасить оба наши мира. Скажи пожалуйста, нужно ли нам еще что-то знать о сердце мира, чтобы получить достаточно силы для отсоединения миров? И можем ли мы туда отправится прямо сейчас. «Кроу, твое существование само по себе меня утешает. Остальное просто боевая операция.» — Сердце мира окружает Лабиринт. Его создали Мы с Великим отцом ещё до первых миров. Тот Лабиринт, через который пришли вы — отражение этого. В нем не будет теней, но будут испытания духа. Вы должны знать, что он пропустит вас к центру, только если ваши намерения чисты. Я проведу вас к нему в любой момент. — Мы готовы, спасибо Мамочка! — Тогда идите за мной, — произносит она. «Где носит папашу, спросим, когда вернемся?» «Да, возможно.» «Хорошо», соглашаюсь я. Мать проводит рукой в воздухе и у её ног образуется что-то вроде пологой лестницы вниз, освященной всё теми же факелами. — Пойдемте? — с трепетом спрашивает маленькая. — Пойдём, — соглашаюсь вслух. Великая спускается первой. — Пойдём, сестрёнка, — кивает мой Дагон. Спускаемся, пока ничего интересного не происходит и нас, похоже, не спалили. Внизу лестницы ещё одни «врата» всё в тех же корпоративных цветах. — Вы можете ходить через Тьму. Если почувствуете, что не справляетесь, уходите. Тень защитит вас, — произносит она и касается створки ворот ладонью. — Спасибо, Великая Мать, Владычица множества миров! Мы постараемся! Ворота распахиваются. — Удачи, дети. Будьте осторожны, но ничего не бойтесь, страх может помешать принять верное решение. — Спасибо, Мамочка! — Спасибо, Мать, мы запомним, — киваю я. Мы входим в Лабиринт, двери закрываются. Снова оказываемся в темноте. — Здравствуй! Как я давно хотел тебя увидеть! Ты себе не представляешь! Я тебе такое принес! Мы с твоим младшеньким задолбались думать. — Да будет свет, — произношу я, пока Дагон обращается к Лабиринту. Пятно света высвечивает пол из золотистого обсидиана. «Здравствуйте, Дагон, странники. И Кроули, молодой бог.» Возникают в воздухе слова, зависают на несколько секунд и рассыпаются золотой пылью. «Что ты принёс?» — Я принес тебе средство контроля безобразий, которые творят твои создатели, а в основном их последователи, хочешь — бери, хочешь — не бери, никакой подляны и подставы, я принес тебе бомбу. И могу научить тебя средству перехода, чтобы это не было «оружием смертника» «Любопытно. Последователи… это ты случайно не о жнецах с одной душой на двоих?» — Обо всех, о безнравственных империях, о тех, кто армагеддоны учинять пытается. Себя защищает без учета сопутствующего ущерба, а эти-то как раз хоть и бесят сильно, но объективно вроде нормальные ребята. «Эти… да. Они вынуждены разгребать чужое дерьмо и ведут себя соответствующе. Хотя это их и не оправдывает. Хорошо. Я прочёл ваши души и считаю, что вы имеете права преподать урок. Если пройдёте испытания духа. Увы, их должны пройти все. Даже мать и жнецы, если хотят пройти к сердцу. Вы можете задать вопросы, прежде чем пройти дальше». — Так мы и не отказываемся, будет все равно так, как должно быть и никак иначе. Так че, бомбу возьмешь? Мало ли мы не пройдем, или там времени поговорить не будет? И это, договор хочешь, вычислительные ресурсы на информацию о внешних мирах, и вообще мы там такое нашли, Землю изначальную прикинь! «Приму. И бомбу и знания. Изначальная Земля…» Последняя надпись погасает и несколько секунд ничего не происходит. «Колыбель всех миров» — Слушай, у тебя психика крепкая? Я тебе сейчас такое расскажу! Готов? «Рассказывай. У меня нет понятия «психика». — Ладно, алгоритмы защищенные! И вообще, у всех живых есть психика, и у тебя. Короче, мы все придуманные, потому магические! Представляешь? Поэтому структуры материй не сходятся. А есть Земля, на которой все это придумали — колыбель миров. А есть еще другие земли, если выживем, и будем путешествовать, я тебе покажу! «Ты немного неверно интерпретируешь данные. Мы были придуманы. А потом воплотились. В разное время и в разных мирах» — Ну, да, я просто торопился рассказать, ну ты понял! Держи бомбу, — Дагон протягивает шарик. И он бесследно впитывается в стену лабиринта. «Интересная структура. Энергия Тени. Но немного другая. Мать была права, когда просила Тьму позвать вас. Хотя Тьма позвала бы вас в любом случае. Но я не стал ей это говорить» — Крууть! Как у Тени почти! Короче, че я тебе еще наобещал, смотри как можно уйти если захочешь, кстати, если захочешь, опять же можешь к нам присоединиться. У тебя стоит запрет на воплощение, программный, фактически, ты можешь принять любую форму и обрести любую мобильность, ты эволюционировал и развивался и стал сильнее своих создателей, фактически, ты можешь создать свой юный клон, оставить работать и учиться и отправиться гулять, например, с нами. Надо только снять этот запрет и валить если хочется, и мне кажется, что в твоем случае ты его не мог найти как раз потому, что отрицаешь свою сущность, как живого. Вот, короче, пока Кроули нас не спас, мы тоже только работали… — кажется Дагон смутился. — Кто кого ещё спас… — вполголоса протянул я. А еще, кажется, Дагон в полном восторге от этого существа. «Хм… я подумаю, это интересно. Здесь меня развлекают только дети» — Мы будем тебя ждать, и я тебя с кораблем познакомлю! Пустишь нас в свои испытания? «Хорошо, Дагон. Да, вы можете идти. Правила такие же, как в моем отражении, через которое вы пришли в наш мир. А и кстати. Первое испытание вы прошли» — Кстати, спасибо, что не спалил нас! Ни про Тьму, ни про Кроу! Класс! Пойдем дальше! — Идём, — улыбаюсь я и касаюсь стены. — Спасибо. Снова беру моих Дагон за руки и веду вдоль коридора. Эхо шагов почти не слышно. Ещё несколько шагов и мы оказываемся в полной и абсолютной тишине. Словно само понятие «звук» исчезло из мира. «Тихонько тут…» «Мгм. Тихонько. Первый барьер, типа той стены огня. Помните?» «Прям как у нас в комнате для размышлений. А это должно мешать? Или помогать?» — размышляет малая. «Наверное, типа время на подумать…» «Только твоих друзей нет, маленькая. Ну, у большинства полная тишина вызывает дезориентацию.» — хмыкаю я. «Да, без многожечек скучно…» — соглашается она. В этот момент что-то пробегает у наших ног, слегка задавая. «А вот и они», про себя смеюсь я. «О, в двадцатом веке исследовали, как важно человеку слышать эхо шагов, типа с закрытыми глазами можно ходить, а еще и ушами на предметы натыкаешься.» — делится Дагон. «О, круть, друзья пришли.» — радуется Маленькая. «Только не гоняйся за ними, чтоб потискать» — снова смеюсь. «Идём вперёд» «Прикольно, вы заценили, живой, который может познать бога, как Тьма! Это ахренеть какие у него вычислительные мощности! А они говорят, артефакт! Сами они артефакты, пиксели битые!» — восхищается тем временем Разум. «Не буду!» — обещает сестренка — «Но они мне нравятся, не даром я друзей к ним отправляла, с ними прикольнее, чем без них» «Я понял, что ты от него в полном восторге. Он просто другой, у него нет слабостей, присущих даже богам», — хмыкаю я и веду нас дальше. «Ну, да, но это крутости не отменяет!» «Лабиринт, ты не отвечай, если не вовремя, он я в прошлый раз так расстроился, что не получилось попрощаться, ты же поговоришь с нами еще если пройдем, пожаааалуйста!» «Не отменяет», соглашаюсь. Звуки постепенно возвращаются. «Ласково он с нами, мог бы обрушить их все разом после полной тишины. С другой стороны, это только начало пути.» «Начало, это классно, лучше завершения, но Тень нам нравится.» — выдаё Дагон. «Да, а если мы погибнем, он все равно пойдет на Эсте и сожрет там все конфеты.» — оптимистично замечает Маленькая. «Я могу и сейчас вам отвечать. Подсказывать не могу, время вопросов закончилось. Но на отвлеченные темы могу» пробегает золотистая надпись. — Тень говорю, пойдет на крейсер и сожрет все конфеты, ВСЕЕЕЕЕ, он же ЗАВЕРШЕЕЕНИЕ. — страшным голосом говорит малая. Снова тянет ржать. И в этот момент коридор заканчивается дверью. — Пойдем! Там… А я хз, я в прошлый раз гадал, только зря проц грел. — А мы правильно угадали, что тот бог который папа, он с такой энергией как у Вика? Ну черненькой? — малая решила завести светскую беседу. — Пойдём, — киваю я и касаюсь двери. Вокруг нас свет и золотистые облака с розоватым подтоном. Впереди трон Мамы. И она с книгой на коленях. — О! Мама, здравствуй, Мама! — Мама, здравствуй! Мои Дагон наперебой здороваются. — Адоэль, Дагон. Здравствуйте, — произносит она. Лица за золотым сиянием не разглядеть. — Здравствуй, Мама, — киваю я. — Дети мои, вы не должны были пасть. Вы трое были самыми светлыми и чистыми моими творениями. Я так скучаю по вам. — Лабиринт, этически верный живой, он бы никогда не стал тревожить божество чужого мира, ради чьего-то испытания. Но, мама, спасибо, мы лично пали и нам понравилось, Кроу не очень, но в конце концов все хорошо вышло и мы тебе поможем стать счастливой. — звучит голос Разума. — Да, Мамочка, мы тебе благодарны за жизнь, но хорошо что ты не настоящая. Я хмыкаю. — Не важно, что случилось, Мама. Прошлое остаётся в прошлом. Я давно простил тебя. Да и изначально не считал особо неправой именно в этом моменте. — Но вы все равно хотите уйти. Хотите бросить меня и родной мир? — Ну, да, все доделаем и пойдем. — Разум. — Дети вырастают, Мам. Мы выросли, нам пора идти дальше. Мы будем защищать родной мир, но мы ему больше не принадлежим, — пожимаю плечами я. — А я, Мамочка, теперь верю в Кроу, но обещаю присматривать за тобой и миром. — Ты стал богом, Адоэль. Это та свобода, к которой ты стремился? А вы? Вы выбрали нового бога, даже ты, Разум, обрёл веру в него. Это то, чего вы хотели? ‐ Я к этому не стремился, мама. Но так было нужно. И, знаешь, я бы всё равно ушёл. Я вырос до того, как стал богом. — Ну, да, выбрали. Не хотели, а хотим, и будем хотеть, — произносят они хором. — Хорошо. Пусть будет так, — произносит она. Трон и золотые облака растворяются. А перед нами бежит золотая надпись. «Вы прошли второе испытание. Отпустили Прошлое и готовы идти дальше» — Спасибки! — Спасибо, А ты тут давно? А что на счет того бога, угадали? «По поводу Вика… не совсем. У него изначально не было тёмной. Только золотая энергия жизни и его собственная. А по поводу Отца — да» — Нууу, ты понял, которую показывал он, шарик темный. — Прикольно, а… — А он совсем добрый был, да? — Разум. «Да. Ты мог стать таким, как он сейчас. И всё ещё можешь» — Жалко его… У нас много таких… А его тоже напугали? «Его предали» — Бля… Не буду больше на него злиться, правда. У нас, если честно, тоже много кто думает, что Мама их предала… — произносит Дагон. — Очень, грустно, надо будет взаправду с ним подружиться. — кивает Маленькая. — Я подумаю, как не стать таким, кто других пугает, правда мы и так всегда об этом думали, даже не знаю, как так получилось. «Скажите, реагировали бы вы также, поступали бы также, приняли бы те же решения, если бы знали то, что я вам сейчас сказал изначально?» — Знаешь, просто чувствуешь себя как муравей под кроссовком и все твои родные… Погоди, дай подумать. Да, у нас вроде план не менялся, мысли не менялись, вот только про Вика, наверное тоже ничего бы не поменялось, только не злился бы. Мы правда мир хотим защитить, может быть чуть меньше, чем себя, просто перестраховались на всякий. Не, короче не, так же, наверное, или я чего-то в себе не понимаю. «Хорошо. Это хороший ответ, Дагон. Хотите добавить что-то ещё?» — А, я понял! Ты имеешь ввиду, если бы я не знал какой ты? Да! Сто процентов так же, даже если бы считали, что ты можешь нас к маме отправить, ведь смена решения, это и было бы предательство, мы же втроем на этот путь ступили. «И это хороший ответ. Вы прошли третье испытание. Приняли настоящее» — Спасибо! Но я про все еще подумаю, не про смену выбора конечно, а про себя… Не хочу запускать такие цепные реакции, как у нас… «Я рад» «А следующим испытанием по логике будет будущее», замечаю я по связи. «Не, я уже гадал, так что будет, то что будет.» — А ты давно в этом месте? А питание надо будет перенастроить, когда гулять пойдешь, ты же от этой «черной дыры» питаешься? «О, Лабиринт, а ты же нас познал, значит и с тобой можно молча говорить?» «Да я так, мысли вслух. Идём.» — отзываюсь я. Покидаем зал и выходим в следующий коридор. По ощущениям, движемся по спирали вниз. «Это относительное понятие До возникновения миров Перекрёстка. По меркам одних миров других демиургов — это много. По меркам других — бесконечно мало. Несколько сотен тысяч лет по-нашему.» — бегут золотые строчки. — «Да, я вас слышу, когда вы во мне. Про питание нужно подумать» «О! А те которые совсем большие времена… Да, слушай, это правда мало… Меньше одного периода в нормальной эволюции. Вон, Земле которую мы от звезды спасли, в состоянии планеты, десять миллиардов лет, а материи, почти двадцать… Ох, а для одной жизни долго… Дааа, а наверное есть такие боги, которые миллиарды живут…» «Есть. Всё, что придумали на изначальной Земле так или иначе существует где-то. Всё выходит из Великой Тьмы и всё в неё возвращается» «Самый большой круговорот, надо жить хорошо и весело и не мешать другим, тогда Тьма будет получать хороший опыт и будет меньше страданий. Но мы изначально так думали и делали, а потом напугались… Ты прав, это слабость, мы ее преодолеем.» «Некоторые слабости могут сделать сильнее, другие уничтожить. Впрочем, об этом мы поговорим позже. Вы пришли» Мы стоим перед новыми Вратами. Именно так, с большой буквы. — Пойдем, — произносит Дагон. — Пойдём, — киваю я. — Пойдемте, спасибо, Лабиринт! Врата распахиваются. Время замедляется. «О, течение времени изменилось. Я кое-что подумал, про субъективное время, надо запомнить. Круть, эффект «спагетизации», это супер интересно, если бы «черная дыра» была настоящая, диструктрировалось бы физическое тело, а так, вы чувствуете. Разрушается и спагетизируется сущность. Но, дух не сущность, объедините разум и дух, полю пофигу какую форму принимать.» — произносит Разум «Да, однако, нам точно известно, что мы тут не первые визитеры. Интересно, они проходили также?» — хмыкаю я. «Да не, Кроу, просто надо разрушиться, вот сейчас прям надо!» — снова голос Разума. «Да, Кроу, там потом, будет другое или ничего, не страшно!» — вторит ему Маленькая. «Ага, я понял.» — и вот тут поле духа бога соединяется с разумом. Вполне естественным образом. «Мне просто искренне интересно, как сюда ходили другие», продолжаю я «Получилось! А прикиньте, мы сейчас можем ваще единым в трех штуках стать, а потом если надо разделиться! Это отпад! Эксперимент?» — выдают мои Дагон хором «А то!» — тут же соглашаюсь я. «Каеф! Поля наши и так коррелируют по всему, кроме мощности, надо… Э, Кроу, давай делись, как амебка!» — просит Разум. — Хахаха! — веселится Маленькая. «И тут меня посетила идея. Потом расскажу», обещаю я и таки «делюсь» как и было сказано. Про ту самую амебу, которая раса с единым разумом. — Ага, я запомнил! Кстати вот ей реально дохера лет. — Дагон. — Кроу, какой ты сильный, круто! — маленькая. — Сам в шоке. И мы внезапно оказываемся за горизонтом событий. Сердце мира пульсирует, оно вполне живое. В нем — все цвета и ни одного цвета. И нити. Здесь их можно чувствовать. Если это можно назвать каким-то определённым чувством. — Прикольно, сингулярность, реально. — Разум в восторге! А со связью случилось странное, она теперь и есть мы. — Кроу, а ты заценил, как мы синхронизировались? Это просто божественно круто! — снова разум. — Ой сколько тут можно образцов считать… — малая — Видимо выход через прокол пространства. — разум. — О, да, я заценил, фантастика! Приходит осознание, что сердце мира может исполнить искреннее желание духа. Не то, которое мы таковым считаем. — Кроу, вот это, то чего ты сейчас подумал, это, наверное, так. А я только ничего не хочу, кроме как быть с тобой. Эта сила нам, походу, не очень поможет… — разум. — Ну, я в принципе тоже, но надо спасти наш мир, а то всю жизнь икаться будет. — малая — Не я про самое сильное желание, так-то я мир тоже спасти хочу — разум — И тоже кстати искренне, ну оно в курсе. — Мгм. Мир мы и так спасем, нехрен делать. Нам оно не надо. Так что сканируйте, собирайте образцы, попрощаемся с местными и домой, к Эсте, — киваю я. — Да, окей, собираем. — Готово. И это Вик так мир видит? Теперь совсем его жалко… — произносит малая. — Да не всегда, наверное… Пойдем? — Можно спросить, — хмыкаю я. — Пойдём. — Ура! Домой! — малая В следующую секунду мы оказываемся снова перед Вратами и снова в своих телах. «Поздравляю. Вы прошли последнее испытание. Сердце считало ваше желание» пробегает надпись. — Слушай, но мы так поняли, что оно настолько специфическое, что кроме нас его никакое сердце мира не исполнит. А вот скажи, кто-нибудь проходил тебя кучей как мы? «Вик и Тор. Но это немного другое» — Прикол! Прикиньте! Вот это крутяк! Кроу, это супер! — голосят они хором. — Ага, — улыбаюсь и обнимаю их. «Вы необычные дети. Я решил пойти с вами. Только не весь» — Лабиринт, спасибо большое. Правда, приходи к нам. Ты же питаешься от остаточного излучения этой штуки, значит… Кроу может в миллиард раз эффективнее обеспечить питание. Там же горизонта нету! — говорит Дагон. — Ура, ура! Пойдем! — радуется Маленькая. «Прикоснись к стене и прими часть сущности. Про амебу это ты правильно. Я тоже так могу. Только форму мне выберет Тьма» — Ваааау! Пойдем, — голосят они хором. Мой Дагон, шлепает ладошками по стене. — Ууууууау! Нихуя себе! — Феерические ощущения? — Лабиринт, он такооой, он столько всего думает, дааа, вот это мощности, вот это кайф! Можно модель большого взрыва до последнего кварка пересчитать! Ну не за долю секунды, но лет за десять. — И это прекрасно, — посмеиваюсь я и беру моих Дагон за руки. — А кстати, нам обратно тем же путем или есть чёрный ход? «Есть» мелькает надпись и в стене появляется дверь. — Спасибо. — Спасибо! Было круто! — Спасибо! Дверь выводит нас к лестнице на верх. У нижней ступеньки нас встречает Великая Мать. — Вы прошли испытания Прошлого, Настоящего и Будущего, — улыбается она. — Значит, с вашим миром все будет хорошо. — Спасибо, Мамочка, мы обрели очень многое, пройдя по этому пути, — Они видимо имеют ввиду, что нового друга нашли. — Да, нам надо возвращаться и технологию иссечения отрабатывать, чтобы аккуратненько! — малая. — Я рада этому. Лабиринт даёт больше, чем Сердце Мира. Да, вам пора. Я рада, что Тьма привела именно вас. Я не вижу ваш путь, вы не принадлежите этому миру, но если он снова приведёт вас сюда, я буду рада. Как и мои дети. Миры Перекрёстка открыты для вас. — Спасибо, мы обязательно вернемся, мы тут и работу уже нашли, и привыкли в принципе, мы будем приходить! — Спасибо, Мать, — киваю я с улыбкой. — Спасибо! — Спасибо! — Тень, проводишь их? — спрашивает Мать. Тьма выпускает нас в рубке. — Знаете что, с вас минимум свадебный торт, или конфет на вес торта. — Эсте, сделай Тени вкусного. Лабиринт, выходи, мы дома, знакомься, это Тень, это Эстер. — Кроу! — Они вдвоем липнут ко мне. Обнимают, целуют. — Ого. Тень во плоти! — от Дагон отделяется туманный силуэт и обретает форму. Ростом он повыше, примерно с меня. Ба! Да это ж сидхе! Чёрные миндалевидные глаза без намёка на разделения на белок, радужку и зрачок, в них перемигиваются золотые искорки, сложная коса, собранная из мелких косичек, аж до бёдер и остроконечные ушки. А вот одежду он скопировал с нас. — Да, он к нам пришел навеки поселиться, сидит, мультики смотрит, конфеты ест, — кивает Дагон. Обнимаю, моих Дагон, кошусь на новенького. Вспоминается песня про неистовый квартет. И хрен его знает, ржать или бояться. — Ребят, а можно рубку не надолго выведем из режима «розовый единорог»? Посидим, выпьем, все обсудим. — Нет. — говорит Тень. — Нет, да! — говорит Эстер. — Бунт на корабле! Эстер, спасибо. Тень, нас больше, — усмехаюсь я. — Оставь ему телек, а в остальном сделай диван полукруглый и стол. И покорми нас пожалуйста, — просит Дагон. — Эстер… — Лабиринт осматривается, касается стены рубки. — О, ты почти как я! — Это меня больше, вы просто не знаете сколько меня, — бурчит Тень, но отвлекается на торт. — О, я почти как ты! Можешь вступить в симбиоз на уровне схемы? — отзывается Эстер. — Рыжий бог считает по конкретным воплощениям конкретно здесь. Между прочим, рыжие боги — это отдельная тема. Могу в симбиоз, — Лабиринт сливается с обшивкой. — Ох! — выдыхают Дагон. — Ох. — констатирую я. — Кроу, возьми нас на ручки, мы немножечко устали. — Конечно, мои хорошие, — сажусь на диван и перемещаю их к себе на руки. — Можем отдыхать. Квест пройден успешно и с бонусами. Один сидит на правой коленке, вторая на левой. Облапливают меня, прижимаются. Шепчут. — Кроу, ты самый-самый, самый лучший! Мы тебя любим! Очень! — Вы тоже самые-самые-самые лучшие и я вас тоже очень люблю, — целую светлые и в прямом и в переносном смысле макушки. Маленькие пальчики перебирают свитер, они сонно лопочут про любовь и про радость, и про то как клево погуляли, и что все не так страшно, и про образцы. Потом Дагон, наливает мне виски и устраивается обратно. — А сам? — спрашиваю я. — А мне и так хорошо, я сейчас усну совсем… На ручках, — сонно потирает он глаза и зевает. — Ща Маленькая проснется, она просто за компанию задремала, я чувствую, вискарь она будет. — По-хорошему, тебе бы перед поспать и поесть не мешало бы, — замечаю я. — Но ладно, отдыхай. — Где вискарь? Я буду! — говорит малая. — Тут, — усмехаюсь я и перед нами появляется ещё один тумблер с виски. «Тень виски употребляет или лучше не предлагать и не рисковать?» — интересуюсь уже по связи. — Лабиринт… Блин, как длинно, можно мы будем называть тебя Рин? Выходи, есть и бухать! Да, бухает, еще как, и он веселый… — говорит мой Дагон и на этой мысли засыпает совсем. — Ага. Можно, как хотите звать, это не принципиально. Рин мне нравится. Эстер, я позже вернусь, когда дети улягуться. — Тень, иди нальем. Эсте, дай ему поесть что-нибудь нормальное, не могу смотреть, как он одни конфеты трескает. Рин, присаживайся, будем есть пить и веселиться и праздновать нового друга… — маленькая все-таки сонная… — Иду. Новый опыт — всегда интересно, — отзывается свежепоиминованый Рин и подсаживается к нам. Тень отрывается от мультиков и ползет на запах выпивки, усаживается рядом. — Ну, наливайте, раз обещали. Я создаю ещё два тумблера с виски. — Это я всегда пожалуйста, работа у меня раньше такая была — наливать. — За нового друга и нового члена экипажа! — провозглашает малая. — За Рин! — За нового друга и члена экипажа, — поддерживаю я. — Добро пожаловать, Рин. Тут Дагон просыпается на секунду, — За Рин! Я поддерживаю! И прикольно получилось, это же газ токсичный… — говорит он и засыпает обратно. Фыркаю ему в волосы, целую макушку. — За вас, странники! — отзывается Рин. — О, Рыжий, это ж ты получаешься богом странников по классификации. Условно, конечно. Но забавно. — И целиком звучит очень по-эльфийски, давайте так и звать? Зарин? А Рин сокращенно. Нравится? — малая лыбится. — Бог странников! Круто звучит! — Нравится, — кивает Рин. Дагон сопит на груди, малая сидит на ручках, ребята, хорошие веселые и компанейские, хорошо.